Белоснежная маргаритка

Наруто не был чистым. Не был ни святым, ни невинным. И уж наверняка не наивным. В его, ни много ни мало, двадцать два с хвостиком, жизнь уже успела изрядно ему потрепать нервы и повертеть задом, ехидно пофыркивая. Он не был идеальным омегой, и уж точно не образцовой невестой, которая покорно ждет своего принца на розовом пони, сидя у окна, скрестив тонкие ножки. Он уже давно никого не ждал: то ли отчаялся, то ли разочаровался. А может, все вкупе дало свой ошеломительный результат, подкрепленный собственным опытом. Лишился девственности в шестнадцать по «большой и светлой» любви. К сожалению, любовь оказалась небольшой и темной, как дремучий сумрачный лес. Да и не любовью вовсе. Скорее, спортивным интересом похотливых альфачей, не более. «Моя девственность стоила ящик пива», - смеясь, рассказывал он. И, увы, мало кто замечал в его смехе острую горчинку, встревавшую каждый раз как рыбья кость поперек горла. Он уже это давно пережил, и смело мог обратить свои слабости в шутку. Ведь так и нужно бороться со слабостями, иначе они полоснут тебя при каждом случае ножевым по сердцу. Наруто пообещал прожить свою жизнь без сожалений – он и не жалел. А опыт, приобретенный потом вперемешку со спермой и кровью, тихонько позвякивал всякий раз при новых знакомствах, чему Наруто был искренне благодарен и благополучно избегал таких вот каверзных ситуаций. Научился разбираться в людях и подпускать только на расстояние вытянутой руки тех, у кого просто гормоны взыграли. Сакура была не такой. Она была прирожденной альфой, но, прежде всего, она была девушкой, которая сумела понять его и зализать раны. И, неожиданно, пробралась дальше всех: прямо глубоко в его сердце. Наруто искренне ее любил. Гладил рукой по волосам, вдыхал ее тяжелый терпкий запах вина и думал, что нашел свое место рядом с ней. И секс с ней был просто фантастический. «Ты классный друг», - отдышавшись после диких танцев на простыне, сказала она, прикурив тонкую сигарету. И, видя на загорелом лице выражение полнейшего непонимания, тихо продолжила: «Я встретила истинного. Его зовут Сай. И это последняя наша с тобой встреча». А потом припечатала едким словом, полоснув ногтем по щеке: «Прости». Наруто тогда ничего не сказал. Молча оделся и вышел, не тратя свои губы на жалкие, ничего по сути не значащие фразы. Только руки разбил в кровь о стены подъезда и вывихнул кисть. Он забывал ее долго, мучительно, с привкусом пепла. Но был благодарен: Сакура научила его быть независимым и сильным. Он даже поступил в университет в желании получить высокооплачиваемую работу по окончании. Он всего лишь хотел стоять на своих ногах и иметь за душой хоть что-то, чем, полагаясь на какого-нибудь альфу, потом быть скинутым в открытое море. Благодаря Сакуре он понял: ничего на людей сверху не падает. За все приходится платить. За необдуманность действий – рваной жопой, за безграничное доверие – рваной душой. Быть может, поэтому он потом три года встречался с Гаарой, которого не любил и который от него ничего не ждал? Они были действительно классными друзьями по сексу. Могли после нескольких дней жаркой течки, проведенной в объятиях друг друга, сесть где-нибудь в парке на лавочке, потягивать разливное пиво и бесстыдно обсуждать сладкие попки мимо проходящих омег и альф. Гаара был замечательным альфой. С виду хмурый, безразличный и малообщительный, но только Наруто знал, что он просто не умеет нормально завести разговор. Зато когда дело касалось секса, то проснувшиеся в нем животные инстинкты развязывали язык: Гаара умудрялся делать ему римминг и одновременно выдавал самые пошлые фразочки, от которых даже бывалому Наруто становилось немного стыдно. Он учил Гаару беспроигрышным подкатам, давал советы на тему: «Как удержать член, когда рядом соблазнительный омега», и объяснял простенькие схемы съема не на одну ночь. Поделился личным опытом и тем сокровенным, что каждая омега должна хранить под семью печатями. Наруто так же вбивал в голову альфы благопорядочность, хотя тот сам по себе кичился своей честью и достоинством. Наруто знал, что для самца чужды разовые отношения, и готовил его к тяжелой артиллерии в виде долгой семейной жизни в паре с истеричной омегой. Конечно, скрижаль слов – малая инсинуация того, что ждет его впереди, но зато Гаара знал, что именно его могло там ждать. Взамен альфа учил Наруто обороняться и ходил с ним в спортзал. И рычал, как истинный ревнивец на любого самца, который позволял себе мазнуть похотливым взглядом по упругой попке Наруто. И тот был ему благодарен. Однако судьба таких вот взаимоотношений заранее предопределена, и Узумаки знал это. Он не любил его. Он был готов к тому, что Гаара уйдет от него к настоящим отношениям с нормальной омегой. С той, которая будет мила и очаровательна. Но Наруто немного ошибся, с Гаарой его разделило расстояние. После того, как они закончили бакалавриат, альфа был вынужден уехать в родной город, чтобы перенять семейный бизнес. И к такому, честно говоря, Наруто был не готов. Отъезд был скоропалительным, прощались также без слов. Просто обнимали друг друга в последний раз, в безмолвном молчании разделяя боль на двоих. Они были хорошими любовниками. И прекрасными друзьями. Поэтому Наруто, не кривя душой, искренне поздравил своего друга со свадьбой через несколько месяцев. Но тоска, поселившаяся в его сердце, пустила корни и стерла с лица счастливую улыбку. Наруто поступил в магистратуру с огромным трудом и плелся едва ли не последним в списке зачислившихся на бюджет. Саске же был первым в этом списке. Он был воистину прекрасен: омеги всего университета текли от одного только запаха, - мощного, насыщенного, глубокого, пряного. Он со свистом проникал в легкие и никогда не забывался. Такого альфу, как Саске, вообще невозможно было забыть или не заметить. Высокий, стройный, широкоплечий. Брюнетистый Бог пленял своими алкогольно-шоколадными глазами. Затягивал. Поглощал. И нагибал раком одним своим эротичным голосом. Он был хищником, истинным самцом, таким, что все остальные альфы его побаивались. Рычали, ненавидели, но признавали всю его мощь. Наруто его невзлюбил сразу же, с первого взгляда. Даже его запах. Густой и прилипчивый, как клей, он обволакивал всю аудиторию, и даже приходя в общежитие, Наруто не мог избавиться от ощущения того, что пропитался им насквозь, пусть они даже и сидели в противоположных концах лекционного зала. Он перебивал собой запахи всех остальных самцов и усиливал ароматы сладких омежек. И безбожно бесил этим Наруто. Даже Киба, помеченный своим альфой, водил носом и, одурманенный, таял. - Господи! Прекрати уже вонять на весь университет и трахни кого-нибудь, - в отчаянном гневе попросил Узумаки на третий день учебы. Он не мог уже слышать тошнотворное: «Саске такой лапочка! Он самый лучший! Я бы ему дала». Карин сохла по нему, как роза, оставленная в дикой пустыне. Из нее чуть ли не пар шел. - Раздвинешь передо мной свои ножки? – ухмыльнулся Учиха, опираясь бедром о парту. - Я сказал «кого-нибудь», придурок. - Ты вполне подойдешь, малыш, - сказал Саске, не стирая со своих губ высокомерие и пошлость. Но Наруто заметил в его глазах что-то такое, что заставило его интуицию звякнуть. - Тебе любой подойдет. Оставь эти тупые подкаты тупым мальчикам-анальчикам. И прекрати уже вонять, черт подери. Как школьник в пубертатном периоде, ей богу, - осадил он парня и вышел под бурное улюлюкание потока. Большинство из тех, кто поступил в магистратуру, были выходцами из этого университета, и не понаслышке знали, кто такой Наруто. Эдакий ромашка, неберушка, недавашка. И глаз набивашка за излишние приставашки. Кроме того, он был под защитой сильного уверенного самца – Гаары, но теперь того нет. И свободный омега был вновь окутан излишним вниманием. Наруто выбежал из аудитории, не видя перед собой абсолютно ничего. Перед ним все еще стоял Саске и блестел своим высокомерием. И лишь глаза, полностью не соответствующие притворному выражению лица, проявляли глубокую хандру, что осколками залегла у кромки радужки. И если бы омега обернулся, то увидел бы, как пошлая маска сползает с бледного лица и уступает место серьезной сосредоточенности. А его запах – смолянистый, волнующий, - кажется пропитался под кожу. Боже. Наруто чувствовал влагу между ног. Он еще ни разу так не возбуждался от какого-то дурацкого запаха. С тех пор старался держаться от него подальше, но, как на зло, Учиху к нему будто магнитом тянуло. Он постоянно оказывался рядом, будто невзначай. То благородно пропускал Наруто в очередь перед собой в столовой, на что омега фыркал и вставал в конец очереди, надменно игнорируя попытки его умаслить. То, откуда ни возьмись, подхватил его за локоть, когда Наруто поскользнулся на покрытом тонкой корочкой льда асфальте. И даже защитил его честь, когда альфы задиристо бахвалились, кто же из них завалит блондина первым. Наруто не в первой, он лишь глаза закатывал, а вот Учиха утробно зарычал, придавливая энергетикой и всплеском феромонов. Тогда его запах проник даже сквозь затычки – Наруто приобрел их чуть ли не на следующий день после разговора. И затопил легкие. Вмиг притихшие самцы непонимающе смотрели на Учиху, и тот, пытаясь скрыть ревнивый рык, выкрутился: - Эй, Карин, хватит стоять раком. Твой зад так и просится на мой член. Омега, против своей воли, стыдливо залилась румянцем и очаровательно улыбнулась: - Это предложение? - Мечтай, курица, - рассмеялся Суйгетсу, огрев ягодицы той своей ладонью. - Заткнись, идиот, - прошипела омега, отвесив ему знатный подзатыльник. - Блять, Саске, - жалобно простонал Наруто, но тут же одернул себя и насупился: - развонялся как мусоровоз! - Тебе так противен мой запах? – серьезно спросил альфа, чуть скривившись. Наруто же увидел, как в уголке белесых губ залегла маленькая морщинка отчаяния. Омега не хотел отвечать на заданный вопрос и демонстративно вытащил из ноздрей прозрачные затычки с фильтром на концах. И нахлынуло. Волна Учихи окатила его с головой. Наруто никогда не думал, что одним запахом можно обнять человека, но Саске, казалось, делал это неосознанно. Будто бы и не понимал вовсе, что делает. У омеги едва ноги не подкосились, а кожа, казалось, покрылась корочкой льда. И отчаянно хотелось, чтобы Саске слизал ее своим языком. Но ведь альфе не зачем знать, что у него душа переворачивается от одного-единственного взгляда, наполненного невысказанной надеждой. Ни к чему ему знать, что его собственный запах откликался и хотел, было, обнять в ответ, только вот Наруто – не животное, в отличие от альфы. Он прекрасно умел владеть своим запахом и своей хотелкой. В его голове, хоть и задурманенной неутоленным желанием, все же оставались крупицы здравого смысла. Он медленно, с демонстративным безразличием прочистил фильтры своих затычек, смочил их новой порцией раствора и вставил в нос, чуть морщась: - Фу. - Вот это выдержка, - пораженно выдохнул Суйгетсу. – Ты, случайно, не фригидный, Узумаки? То-то Гаара тебя клеймить не хотел. - Не ваше собачье дело, - рявкнул он. - Задело за живое? Детка, мой член больше. Иди ко мне, я тебя утешу, - мерзко прошелестел Кимимаро, высвобождая свое либидо, которое Наруто, благо затычкам, не почуял. В тонких пальцах хрустнул карандаш. Учиха, сорвавшись с места, хотел было задушить своей яростью обидчика омеги, но Наруто был быстрее, потому как стоял ближе. Он, с размаху, коленом проехался между ног альфы и с ужасающей силой надавил. А после похлопал по плечу скрючившегося от боли парня и елейным голосом пропел: - Слабак. Ты и мизинца его не стоишь. - Как там Гаара, кстати? – спросил Неджи, заглушая своим глубоким голосом стоны вперемешку с матом. - Женился, счастлив, - улыбнулся Наруто. – Привет передать? - Передай, - благосклонно кивнул Хьюга. - По местам! – гаркнул Морино-сенсей и стукнул по столу. Наруто чуть не подпрыгнул от неожиданности, костеря преподавателя, что напугал его до икоты. Пара началась неодобрительным гулом толпы, что хотела продолжения представления. Узумаки сел за свою парту и был нагло подвинут брюнетистым богом. Возмущения подавились воздухом, парень икнул во второй раз. Саске смотрел на него без тени насмешки или похоти. Просто смотрел, глаза в глаза, выворачивая душу наизнанку. Не скрываясь и не таясь, мол, вот он я и делай со мной что хочешь. Как на ладони, разом выдавая все сверла своего одиночества. Именно одиночество – Наруто понял – и делало его взгляд таким масляным, вязким. Как горечь полыни. А записка, написанная альфой, подтвердила его догадку. «Я не умею его контролировать», - красивым росчерком написал Саске на полях тетради. То же самое, что признаться в девственности. Саске был невинен и чист – это объясняло его неумение подчинять себе гормональные всплески. Фактически, он и был еще в пубертатном периоде, точнее, тот у него слишком затянулся. - Почему? – удивленно спросил Наруто и снова икнул. Альфа извлек из сумки бутылку с водой и протянул ему. И черкнул ручкой косое: «Придурок». «Член не встает?» - мстительно ответил омега и жадно сделал глоток воды, задрав голову. Одинокая капля скользнула у него по подбородку и медленно спустилась ниже, по загорелой шее. Саске проводил ее затуманенным взором, и, взяв ладонь омеги в свою, положил на свой стоящий колом член. Все его естество напряглось, стоило цепким пальцам парня ощупать его не хилый причиндал. Прилив возбуждения заставил Наруто одернуть руку, как ошпаренного. Это было невероятно! Омега смотрел с немым восхищением на Саске, не в силах поверить, что такие люди, как он, действительно существуют. Шикарный, умопомрачительный альфа с огромным членом, в самом расцвете лет до сих пор был девственником! - Охуеть, - выдохнул он, - но ты не по адресу. - Я тебя хочу, - безапелляционно выдохнул альфа. - У Карин течка скоро. Иди к ней, - тихо ответил омега и отвернулся. - Какой же ты придурок, - буркнул тот и больше не разговаривал. О том, что произошло неделю спустя, ходили легенды. Кто-то поговаривал, что Саске – евнух, кто-то пускал слухи, что он выставил течную омегу за дверь, так и не оказав помощь бедной леди. Сам Учиха кривился, но молчал. Сама же «леди» крыла его хуями и гневно плевалась ядом. А Саске лишь презрительно фыркал в ответ, едва сдерживая едкое «шлюха» на кончике языка. Наруто, смотря на взаимную неприязнь этих двоих, не сложно было догадаться о сути происшествия. Хотя о кое-чем он знать никак не мог. Карин пробралась в его комнату в общежитии уже взмокшая, взвинченная. Учиха понятия не имел, откуда у омеги были ключи, но, когда он пришел домой, она уже ждала его. Голая. Течная. Пачкая смазкой его простыни. И, как только увидела его в поле зрения, тут же начала ластиться. Учихе ничего и не надо было делать. Он, как и любой нормальной мужик, ее захотел. Неутолимое желание в нем билось, царапалось, скреблось, просило выпустить наружу и засадить по самые яйца. Сначала в жаркий ротик, что так отчаянно скулил его имя, затем в мокрое лоно, и драть, не щадя, рыча и катаясь по полу или кровати. Он знал, что она шлюха. И знал, что так и не трахнет девушку. Подобные казусы с ним творятся еще со школьных времен, и Саске заранее знал, чем все это закончится. Потому что альфе она не нравилась, даже с учетом того, что член изнывал и сочился смазкой. Он не умел контролировать свой запах, никогда. И ничего не мог поделать с тем, что Карин, сидящая на нем сверху и пытающаяся расстегнуть ширинку его джинс, резко замерла. И начала задыхаться, хватаясь за его плечи. Запах, что испускал Учиха, душил ее. Он проникал в легкие омеги со свистом и приносил жгучую боль, заставляя девушку биться в конвульсиях и скрестись ногтями о паркет. Она плакала, пыталась вдохнуть, но невыносимая боль не позволяла, скручивая в спазмах. Саске закинул ее на свое плечо и отнес в соседнюю комнату. Суйгетсу прекрасно о ней позаботился. И, стоило ему только покинуть девушку, как омега принялась жадно глотать воздух в объятиях другого самца. А Саске на целый день закрылся в комнате, остро переживая гон в одиночестве. И он не жаловался. Лучше так, чем видеть синеющие личики омежек и знать, что именно ты – причина их боли. Природа жестоко подшутила над Саске, создав его первородным альфа-самцом, защитником омег и великим трахарем. Точнее, он уверен, что был бы им, если бы хоть кто-нибудь смог бы выдержать накал его жгучей страсти. И, если в повседневной жизни омеги надышаться им не могли и таяли от одного только касания, невзначай, то во время течек проклинали и тряслись от страха за жизнь. Не таким самцом хотел быть Учиха, не таким. Но альфа в нем упорно не хотел принимать омег и душил феромонами, не признавая в ответном аромате истинную, желанную пару. Ту самую. До тех пор, пока не появился Наруто. Он почувствовал этот свежий и легкий аромат еще в день вступительных, и альфа в нем, на удивление, повел носом, сладко вздохнул и шепнул: «Мой!». Учиха лишь хрипло посмеялся, наблюдая как неуклюже омега споткнулся. А через секунду его повело подойти и помочь подняться. Больше Саске не было смешно. Его альфа хотел именно Наруто, и с ним нужно было считаться, но парень банально боялся. Меньше всего ему хотелось видеть страдание на загорелом лице. Больше всего он боялся услышать именно его проклятия. Старался держаться подальше, но Узумаки подошел первый. И, к безграничному изумлению, не за тем, чтобы позвать на свидание или на течку. Он его отругал, как первоклассника, очаровательно хмуря свои тонкие брови. И Саске уже тогда понял: с ним не будет легко. А занятые альфы ходили довольные, заласканные. Словно котики, прирученные добрыми руками. Прятали когти, скрывали зубы и становились из диких домашними. Даже Суйгетсу через неделю, после течки Карин, поубавил свое альтерэго и не смел больше задирать девушку. Напротив, ходил за ней хвостиком и урчал, как трактор, когда та соизволила поддаться связи. И искренне благодарил Саске за такой роскошный подарок. Учиха отмахивался, мол, ерунда, и украдкой присматривал за своим омегой, который вовсе не признавал свою принадлежность. Напротив, Наруто шарахался от него, как от прокаженного. Все попытки поговорить пресекал на корню, отправляя присунуть кому угодно, и отстать от него на хрен. И все еще сетовал на запах, притворно морща свой вздернутый нос, но больше Саске на этот счет не обманывался: Киба выдал Наруто с потрохами и просветил, что течка у того через месяц, не больше. «Слишком долго, я понимаю», - сочувственно похлопал Инузука его по плечу, а Саске подумал: «Слишком мало!» И был по-своему прав. Течение времени для каждого идет по-разному. Для кого-то и неделя – долго. Саске ждал Наруто всю его жизнь. Что, по сравнению с этим, значит какой-то месяц? Наруто не был чистым. Не был ни святым, ни невинным. И уж наверняка не наивным. В его, ни много ни мало, двадцать два с хвостиком, жизнь уже успела изрядно ему потрепать нервы и повертеть задом, ехидно пофыркивая. Он не был идеальным омегой, и уж точно не образцовой невестой, которая покорно ждет своего принца на розовом пони, сидя у окна, скрестив тонкие ножки. Он уже давно никого не ждал: то ли отчаялся, то ли разочаровался. И поверить в благородство мотивов альфы только последний дурак мог. Он не обманывался: Саске действительно его хотел. Да и Наруто уже не тот зеленый мальчик, который при виде его становился бы еще зеленее, так почему бы и нет? Почему бы ему не отдаться властным рукам Учихи, не рассчитывая на что-то большее, светлое, незапятнанное? Не очаровываться и не юлить, а принять в себя огромный член, как данность? Узумаки, порой, не понимал себя. С Саске все было не так, как-то по-другому. Наруто был распят противоречивыми желаниями. И хотел, до скрежета зубов, и не хотел одновременно. Учиха был глубже, чем мог показаться на первый взгляд. Ему не составит труда влюбить в себя омегу, а уж если это случится, то Узумаки в нем утонет. Утонет и не вынырнет, он чувствовал это. Притяжение, что между ними образовалось, было подобно резинке: чем дальше отходишь, тем ближе оказываешься. Он искренне завидовал Кибе, по-доброму, ласково, и нередко давал советы и мирил того с Шикамару. Его сосед впервые отдался альфе и связал с ним свою жизнь, позволяя поставить метку на предплечье. Киба не знал разочарования, не испытал на своей шкуре позора и не ведал, что в мире существуют не только благородные и заботливые, как его самец, но и алчные, похотливые, лживые. Те, кто просто хочет поебаться разок и исчезнуть с ветром, оставляя после себя привкус пепла и горечь полыни. Киба не знал, что бывают альфы, не заботящиеся о своих половинках. Что те могут бросить их на произвол судьбы с ребенком во чреве. Что на свете бывают такие подлецы, Ино знала, но не рискнула делать аборт. Светловолосая омега выносила ублюдка и любила своего малыша больше, чем кто бы то ни было. И ей повезло: на ее пути встретился хороший, порядочный парень. Чоуджи принял чужого сына, как своего, и полностью взял на себя заботы об Ино и любил обоих. Так что Узумаки, пусть и разочаровался в жизни, считал, что не все альфы мерзкие, безответственные животные, которые думают только своими гениталиями. Да, Наруто не был наивным, невинным и девственно чистым. За ним самим пару грешков водилось. Но когда он увидел белоснежную маргаритку, тонкий стебелек которой был оплетен красной лентой, то почувствовал себя до одури счастливым. И больше не ощущал себя грязным и испорченным. А записка, написанная красивым косым росчерком, отогрела застывшее сердце: «Очаровательному придурку». Послание оставили в омежъем блоке, где они с Кибой жили вдвоем. Ну, а так как Инузука, понятное дело, был занят, то адресатом был точно он. В груди-то теплело, но колкости продолжали слетать с его языка. И на следующий день, когда Учиха сел рядом на лекции, Наруто недовольно сказал: - Я не продаюсь. Не стоит вениками разбрасываться. - А я тебя и не покупаю, - хмыкнул Саске, удовлетворенно отмечая неприкрытую радость в глазах. - Вот и прекрати херней страдать. - Я ухаживаю за тобой. Это не херня. - Саске, правда, хватит! Выбери себе цель пореальнее, что ли. - Ты реален, - безапелляционно заявил Учиха, - и ты мне нравишься. - Перед тобой любая омега ноги раздвинет. Почему я? Вон, у Каруи никого нет. Она классная. - Неужели ты и вправду не понимаешь? – отчаянно прошептал альфа. - Неужели ты и вправду не понимаешь? – ловко передразнил того Наруто. – Зачем тебе испорченная омега? Найди себе, наконец, нежную, наивную, ласковую принцессу и защищай ее, сколько влезет! - Ты моя принцесса, - буркнул Саске, пряча глаза. – Ни разу не нежная, притравленная, с тяжелой рукой. - С дуба рухнул? – ошарашено спросил Наруто, пытаясь поймать взгляд чернильных глаз. - Я запечатлелся на тебя. И ни Карин, ни Каруи, ни Даруи, ни Тентен мне нахер не нужны! Как до тебя все дойти не может! Я твой истинный, придурок. Выткни уже, наконец, затычки из своей пипки и прекрати вести себя, как целка. - Но я не целка! – воскликнул омега громче, чем следовало, чем привлек внимание ближайших самцов. Учиха, привычно, грозно рыкнул. - Мне все равно, слышишь? Тем более, что из нас двоих целка – я. Неужели ты думаешь, что я могу тебя обидеть? - Я знаю это, - уверенно заявил Наруто. – Прости, но ты ошибаешься. Я не чувствую в тебе своей половины, это всего лишь тупые гормоны. Мы потрахаемся и ты исчезнешь. Фокус-покус. Ха-ха. - Если мы действительно займемся сексом – это будет чудо. Потому что никто из всех омег не способен меня принимать. - Что ты имеешь в виду? – настороженно спросил омега. - Потом расскажу, - сдался Саске. И действительно рассказал. Он пришел к омеге вечером с бутылкой вина и шоколадом. Пусть Наруто и отказался пить в его компании, Саске это не остановило: он ловко ввинтил в бутыль штопор и откупорил деревянную крышку. Наруто засмотрелся на напрягшийся бицепс и на всякий случай отошел подальше, жалея, что Киба смылся с ночевкой к своему парню. Саске, видя опасение в голубых глазах, прыснул: - Ты еще в шкаф залезь. - Тебя забыл спросить, - фыркнул омега, но расслабился под ласковым прищуром шоколадных глаз. Он не думал, что альфы могут смотреть на кого-то с такой теплотой. Она, переливаясь в неярком свечении настольной лампы, делала глаза Саске особенными, яркими. Учиха был настоящим хищником, Наруто притягивало в нем все: внешность, голос, мускулистое тело, большие руки, в которых хотелось утонуть, даже то, как он держал бутылку с вином, хмурился или улыбался. И запах, который тот так ненавидел. Даже он притягивал. Будоражил. Волновал. «Жаль, что у меня затычки», - подумал омега. - Чего ты боишься? – тихо спросил альфа, боясь спугнуть волшебство момента. - Это не важно, - отворачиваясь, ответил также тихо Наруто. - Важно, - убеждал искуситель своим глубоким голосом, от которого у Наруто мурашки заплясали по коже. – Мне важно все, что касается тебя, - прибавил он, отпивая глоток красного вина из бутылки. - Не ври, - поморщился омега. – Тебе важно то, что у меня в штанах. - И это тоже, - не стал отпираться альфа, - но меня больше волнует то, как ты себя ведешь. Тебя кто-то обидел? - С чего ты взял? – воззрился на него омега. - Ты боишься находиться со мной рядом. Жмешься по углам, хотя я еще ничего не предпринимал, панически глазами ищешь выход и держишься ближе к двери. И, хотя тебе нечего терять, ты все равно боишься. Следовательно, раньше у тебя было что-то такое, что отложило отпечаток на твою психику. Наруто, - властно позвал он, заставляя все естество омеги откликнуться и трепетать. И нежно, ласково спросил еще раз: - Чего ты боишься? - Я не хочу тебе это рассказывать, - отвернувшись, сознался омега. - Хорошо, - ловко согласился Саске, и тут же, противореча себе, добавил: - ты расскажешь мне позже. Устав стоять, альфа прошел вглубь комнаты и удобно устроился в кресле, ставя бутылку с вином на маленький журнальный столик. И с неудовольствием отметил напряженность омеги. И решил его успокоить: - Я не трону тебя, пока ты сам мне не разрешишь. Так что расслабься, доставай бокалы и сядь. «Да, сэр!» - хотел было ответить Наруто, подчиняясь, но вовремя одумался. Влияние Саске на него было слишком большим, нежели парень мог ожидать. Он не хотел говорить ничего, но, как будто из глубины души вырвалось: - Он говорил то же самое. Саске промолчал, обдумывая неловко оброненную фразу. А Наруто все же достал бокалы, недоумевая, почему он вообще об этом вспомнил. Он ведь пережил свой первый неудачный раз так давно, что забыл об этом! И причина его страха в том, что он боится сблизиться с Саске и пустить дальше вытянутой руки. Он не верит ему, не доверяет, но это ведь очевидно? Бояться того, что тебе причинят боль. Он ведь уже хапнул, ему не понравилось. Не понравилось забывать ни Хаку, ни Сакуру. И он не хотел забывать Саске. Тогда что же он хотел? Учиха разлил вино по бокалам и раскрыл коробку конфет. Он не любил сладкое, но подумал, что Наруто будет приятно, и не прогадал, видя, как омега, игнорируя наполненный до краев бокал на высокой ножке, потянулся к шоколаду. И, вздохнув, признался: - Я тоже боюсь. - Что? – переспросил Наруто, думая, что ослышался. Как такой альфа, как Саске, вообще мог бояться? А, главное, чего? - Я боюсь ошибиться, - читая его мысли, сказал альфа. – Врачи сказали, что если через год я не обзаведусь парой, то меня стерилизуют. - С чего бы? – недоверчиво спросил Наруто. - Быть девственником опасно в наши дни? - Именно, - грустно ухмыльнулся Саске. – Я скоро стану опасным для общества. Ты же слышал об отбросах, верно? - Те, кто с ума сходили без секса, я прав? Теряли рассудок и насиловали омег, уже не ведая, что творят. - Они уже не люди, да. - Так они же вымерли лет двести назад? Точнее, появился центр планирования семьи, где любой одинокий альфа и омега могут найти друг друга. - Верно, - качнул головой Саске, отпивая вино. - Со мной может произойти то же самое, поэтому и грозят быстренькой расправой. - Стоп! Это самый тупой подкат, который кто-либо вообще мог придумать, - оборвал его омега, - ты что, думаешь, я поверю в эти сказки и пожалею тебя? Ой, бедный Сасочке, давай я тебя обниму и прижму к своей груди? Да хрен там! - Это не сказки, - ощетинился Учиха. – Почему, ты думаешь, что я так никого и не трахнул? Мне, блять, не пятнадцать, я не мечтаю разделить целомудрие с истинной. Если бы я мог, я бы еще Карин засадил по самые яйца в тот раз. - Взял бы и засадил! В чем твоя проблема, я не пойму? - Они задыхаются, - тихо признался альфа. Но Наруто его услышал. И похолодел нутром. И Саске рассказал. Медленно, емко, не сбиваясь с мысли, пряча грусть в вине. Рассказал, как чуть не умерла его первая девушка у него на руках. Как она, уже почти вся синяя, кляла его и говорила, как сильно ненавидит. Рассказал, как потом хотел покончить с собой из чувства вины за то, что причинил вред омеге, пусть и не истинной, но любимой. И как потом течные омеги его преследовали, умоляли взять, но, на полпути, хватались за глотки и тоже задыхались. Минздрав его еще бы раньше кастрировал, да только Саске уж больно хорошо научился контролировать данные ситуации: всегда успевал вынести омегу из замкнутого пространства и отдавал в руки соперников. Ему повезло: запах так никого и не убил. Он был сильнейшим альфой за последнее столетие, он был первородным альфа-самцом – именно так объясняли его удушающий запах, подчинить который не дано обычным омегам. Часто дети таких альф были по-настоящему гениальны и совершали научные перевороты в любых областях. И лишить мира таких наследников было кощунством, по мнению общества. У Саске было все: слава, деньги, поклонники, внешность, манеры. Только подходящей самки не было. Точнее, ей был Наруто. Саске замолчал, мрачно упиваясь вином, и думал, что его прогонят взашей. Что Наруто назовет его чокнутым или больным и будет бояться. Да он сам себя боялся, не то, что Наруто, на которого Саске вылил все свое отчаяние, приправленное горечью полыни и одиночеством. Омега тоже молчал, думая о своем. Голос альфы продолжал звучать у него в голове тихими откатами, переливами – дивной мелодией. И невозможно было не поверить этому голосу, пропитанному болью. И Наруто понял: он не один страшится сделать шаг навстречу. В противном случае, Саске бы давно его где-нибудь зажал и потискал, как минимум. Узумаки, хоть и был омегой, трусом себя не считал. Он был смелым, как и сам Саске. А смелость – это ведь не отсутствие страхов. У каждого человека они есть, и это нормально – бояться чего-то. Но трусы продолжают сидеть в своей конуре и лелеять свои кошмарные сны. А смелость – умение преодолеть свои слабости и взглянуть страхам в глаза. И понять, что бояться-то на самом деле и нечего. И омега не намерен был и дальше притворяться. Прятать желание заправить темную прядь волос за ухо, корчить из себя праведного, святого. Наруто не был невинным. Он хотел Саске – того самого, брюнетистого бога. Шикарного альфу и одинокого мужчину, которому жизненно необходимо рядом хоть кого-нибудь, кто смог бы прогнать печаль из глубины чарующих глаз. И Саске хотел его. Куда уж честнее и благородней? Альфа заметил, как над парнем сгустились чернильные тучи. Лицо у Наруто не выражало привычной напускной веселости. И он не смеялся, говоря: - Моя девственность стоила ящик пива. Бля, - вздохнул он и залпом выпил нетронутый бокал вина. - Иди сюда, - осмелился позвать Саске. И Наруто подчинился. Он забрался на колени своего альфы и отчаянно его обнимал, пряча боль в вороте кофты. Но когда сильные руки с уверенной силой прижали его ближе, то прогнали ее. Просто. Наруто оказался в кольце самых заботливых и любящих рук, и чувствовал себя в безопасности, защищенным. - Он поспорил с друзьями, что завалит меня за две недели, - пояснил Наруто свою мысль. - Он клялся мне в любви, дарил скромные подарки, водил в кино и держал за руку. Я верил ему. Верил, даже когда мы «случайно» оказались у него дома. Был дождь и, сам понимаешь. Я тогда даже пить не умел. Мне хватило двух фужеров шампанского, чтобы потерять бдительность. - Он…изнасиловал тебя? – спросил Саске, помедлив, выбирая слова. И неосознанно поглаживал Наруто по спине кончиками пальцев. - Нет, просто грамотно развел. И порвал. У меня течка закончилась за месяц до этого. - А что потом? – осторожно спросил Учиха. - А потом он исчез. Пуф. Фокус-покус, ха-ха. И только спустя неделю я узнал, что стал причиной тупого спора альфачей пик-аперов на ящик пива, - безразлично закончил омега и глубоко вдохнул, не чувствуя аромата альфы. «Тупые затычки», - подумал он и вытащил их. Он больше не боялся. Он решил поверить и доверился Саске, щекоча кожу его шеи своими жадными вдохами. И наслаждался этим дивным ароматом, что с ума сводил. Обволакивал. Грел. И позволил своему собственному запаху с ним смешаться, обволакивая и грея в ответ. - Скажи, кто он? – спросил Саске, кутая нос в золотистые пряди, - я ему голову оторву. - Ой, да ладно, - разомлел Наруто, - мне уже давно плевать, если честно. - Я серьезно, - заявил альфа. И в его глазах Наруто не увидел ни тени сомнения. Что-то горячее колыхнулось в его сердце и заставило поцеловать альфу в висок: - Не стоит. Он и мизинца твоего не стоит, забудь, - убедительно настоял Наруто, на что Учиха тихо хмыкнул и приник к пухлым губам, осторожно целуя, смакуя вкус. Наруто отвечал более уверенно, плавно, лаская ладонями мускулистую грудь, шею и линию щек. И чувствовал, как Саске под ним рьяно возбуждался. Как его запах, смолянистый и густой, становился все притягательнее и влекущей. Он манил Наруто за собой, наполнял его легкие, тело и душу. «Мой!» - Ты восхитительно пахнешь! – простонал Наруто в припухшие раскрасневшиеся губы и переместился, садясь Саске прямо на пах. - Нет, Наруто, стой! – пытался остановить его альфа, силком отрывая от своей шеи, потому что блондин все никак не мог им надышаться. – Не надо, - хрипло попросил альфа и сцепил зубы, потому что восхитительная задница его омеги потерлась о его член. - Боишься? – игриво спросил Наруто, пальцем задевая сквозь кофту чувствительные соски. Учиха лишь сдавленно кивнул и с силой сжал вертливые бедра, не позволяя им и дальше скользить по его члену. - К тому же, - хрипло сказал альфа, - ты столько динамил меня. Я думал, ты хочешь сделать все правильно. Ухаживания, течка, там и все-такое. - Все правильно, - уверенно заявил Наруто. – Я тебя принял, терять мне нечего. Так почему бы и без течки? - Может, вот поэтому? – вздернул бровь Учиха и, перехватив пальцы Наруто, опустил на свой огромный член. Ох. Наруто почти забыл об этом. – Или потому, что у меня нет гондонов, а на счет вынь-контроля я сомневаюсь? - Я таблетки пью, - пожал плечами Узумаки и опомнился: - Какого хрена? Я тебя что, уламывать должен? – и собрался слезть с острых колен, но сильные руки притянули его обратно. Саске толкнулся членом и потерся о чужое бедро, утробно заурчав: - Позняк метаться. И, Наруто, - властно прибавил он, пронзительно смотря в глаза: - если что-то пойдет не так, ты сразу говоришь мне об этом. Я ничего не могу обещать, но мы попробуем. Омега кивнул в ответ. И они попробовали. Сначала напряженно, предаваясь ласкам и прелюдиям, а потом и вовсе вошли во вкус. Саске с ума сходил от запаха липкого возбуждения Наруто, но не смел закрывать глаза, читая на раскрасневшемся лице все спектры эмоций. Он вылизывал его сладкую кожу, что словно карамелью покрыли, кусался, стонал, порыкивал, когда омега сильнее, чем нужно, дергал за волосы, притягивая ближе. Целовал упоительно, глубоко, руками изучая податливое тело. И, точно хищник, выжидал самого подходящего момента. Ждал, когда желание Наруто станет самым настоящим апогеем. И когда же свежесть весны разлилась флаконом феромонов по комнате, он сделал все сам, тихо фыркнув на предложение омеги помочь. Наруто будоражил своим запахом. Он тек, скулил и звал Саске по имени, развратно раздвигая ноги, прогибаясь в его руках глубже. Учиха отвечал ему раскатами-полурыками и мягкими поцелуями по спелым ягодицам. Он стирал своими ласками всех бывших, всех брошенных. Сминал чужие прикосновения губами по впалому животу, размазывал языком плохие воспоминания по пухлым щекам и заполнял собой все пространство. Казалось, Учиха над ним специально издевается. Вязкая смазка, как при течке, капала по ногам, когда Саске все же решил прикоснуться к Наруто там. - Растяни меня, - хрипло посоветовал омега, поддаваясь бедрами навстречу пальцам и принимая в себя сразу оба. И чуть ли не захныкал, потому как пальцев катастрофически не хватало. Ему хотелось принять в себя целиком этот огромный член, чтобы он заполнил собой жадную дырку и прогнал все тревоги. Хотелось отдаться этому альфе, всецело принадлежать ему, быть вытраханным, чтобы ноги месяц не сходились, и быть наполненным им до краев. И дышать-дышать-дышать его ароматом! Он не мог представить, как этот восхитительный, божественный аромат мог причинить кому-то зло? Запах возбужденного Саске откликался на его собственный, свивался клубками вокруг них и танцевал жгучую румбу. Он чувствовал, как его лихорадит. Как при самой настоящей течке, рассудок плавился под неумелыми, но такими откровенными прикосновениями, под обжигающими укусами в предплечье, как все омежье естество орало: «Мой!» Он никогда не чувствовал в себе желание подчиниться, но сейчас для него это была потребность. Он умирал, как хотел этого, тело зудело, заволокло леденящим жаром и казалось, что если Саске ему не вставит сию же секунду, то он просто лопнет от своего неуемного вожделения. Если бы это была течка, то Наруто боялся представить, что было бы с его телом. Он не думал, что кого-нибудь можно хотеть так сильно. - Боже, что ты медлишь? - Убеждаюсь, что ты не задыхаешься, - томно ответил Учиха и потерся щекой о его лодыжку, утробно урча. Щекой. Мягкой щекой. Боже. – Если я войду, то, блять, не смогу остановиться. - И не надо, - хрипло ответил омега, - все будет в порядке. В конце концов, ты сейчас так пахнешь, я с ума схожу. И не задыхаюсь. - Тогда, я вхожу, - предупредил альфа. И Наруто бы посмеялся над нелепостью фразы, но его заволокло. Страстной негой по ягодицам, колким удовольствием во всем теле, даже в пальчиках ног. Он чувствовал, как его анус растягивает большой член и с трудом проходит внутрь. Саске, что есть силы, вошел в него одним рывком и застонал в голос, упиваясь ощущениями тесноты и жара. Бархатные стеночки сдавливали его член, плотно обволакивая со всех сторон и, о боги, он думал, что вот-вот кончит. Он видел, как бился под ним Наруто, заламывая пальцы на руках, и смотрел с жадностью и первобытной истомой. Саске толкнулся еще раз. Резко и до конца, как можно глубже, принося новую волну наслаждения. Оба застонали в унисон, перекидываясь благодарными взглядами. Мир не рухнул. Саске, наконец, нашел ту омегу, что смогла принять его накал жгучей страсти и считала его аромат прекрасным. Его сердце, казалось, выпрыгнет от того гулкого счастья, что раздувалось в нем, как большой воздушный шар. Он больше не боялся. Все его страхи были стерты загорелой ладонью по плечу. Саске, наконец, мог отпустить себя. В помещении была невыносимая жара, под которой, возможно, расплавился бы и асфальт. Она оседала и липла к коже, проникая даже под пальцы, и нещадно сушила горло. Мягкие губы, покрытые мелкими трещинками, терзали его и мучили, сводя все омежье естество судорогами сладострастия. Саске целовал все, до чего мог дотянуться: тонкие щиколотки, восхитительные лодыжки, в потаенных местах под коленками. Втрахивал Наруто в шершавый палас, придавливая своим весом. Он делал это медленно и со вкусом, видимо, наслаждаясь тем, как его член скользит внутри омеги, и улыбался непонятно чему, охваченный удовольствием. Наруто ощущал Саске, касался Саске, обнимал Саске руками и ногами, но ему этого чертовски не хватало. Хотелось, чтобы он выебал его как последнюю шлюху в борделе. Оттягал за волосы, поставил раком и безбожно выебал во все щели. Он так этого хотел, что нетерпеливо дернулся под ним, прогибаясь глубже, сильнее насаживаясь на крепкий член альфы. И альфа, подчиняясь немой просьбе, стал двигаться в нем быстрей. Он быстро нарастил темп и насаживал Наруто на свой член с неистовой силой, вдыхая и дыша их перемешавшимся запахом. Саске долбился в него так, что его яйца шлепались о ягодицы, а от восторга хотелось орать во всю мощь легких. Это как прыжок со скалы без страховки. Адреналин хлыщет по крови, охватывает стремительным падением в никуда, резко, без опоры, летишь, притягиваемый Землей. Только вот вместо Земли, его притягивал Саске. Он теперь был центром его вселенной, стержнем, опорой, спасительным тросом. Он был истинным альфой. Его альфой. Наруто чувствовал: не бросит, не оставит, спасет. И еще крепче оплел конечностями Учиху. Он чувствовал, что вот-вот кончит, а альфа даже и не думал замедляться. Казалось, он стал еще быстрее в него проникать. Его лицо, выражающее агонию невыплеснутого желания, было в паре сантиметров от его собственного. Омега впился поцелуем в эти манящие губы, поскуливая, ловя оргазм и теряясь в пространстве и времени, исчезая, разлетаясь тысячей маленьких частей и перерождаясь. Он чувствовал себя самым чистым существом на планете, когда его трахает его альфа. Саске, выдохнув, резко его укусил в зашей, ставя на нем свою метку и, облегченно простонав, излился в жаркую глубину. Разбухший узел связал их намертво, приклеивая друг к другу на пару часов. Они молчали: никто из них не хотел говорить. В звенящей тишине, под покровом ночи, они понимали друг друга без слов, разделяя мир пополам, ни больше, ни меньше. «Я люблю тебя», - стучало сердце Саске. «Я полностью твой», - оповестило сердце Наруто. Узел спал, но Саске так и не спешил выходить из податливого тела омеги. Теперь, вкусив истинного, Саске сомневался, что когда-нибудь сможет им насытиться. Он снова возбуждался и возбуждал Наруто. Еще и еще, пока оба, обессиленные и иссякшие, не рухнули на кровать, забываясь безмятежным сном в объятиях друг друга. И последняя четкая мысль, перед тем как окунуться в небытие, кажется, была о том, что он счастлив и обязательно сделает счастливым Наруто.