Сопровождение без интима

Спустя час старший брат вовсю колдовал на кухне, а младший сидел за столом, подперев голову рукой, и с видом крайней расслабленности наблюдал за действом. Одновременное приготовление пяти или шести блюд – Локи сбился со счёта – не только вернуло Тора в благодушное настроение, занятые руки стимулировали его мыслительный процесс. Одинсону показалась знакомой визитка клуба, где работал брат, он даже сумел провести параллель и выяснить без посторонней помощи, что сам некоторое время назад посещал покерный клуб, и его карточка даже была прицеплена к холодильнику. - Я выиграл там машину, - в задумчивости проговорил Тор, заставив брата напрячься. – И оформил её на твоё имя. А затем почему-то перестал туда ходить. Я проиграл? Брат резко обернулся, испытующий взгляд ярко-синих глаз пригвоздил Локи к стене, а ядовито сверкнувшее лезвие ножа в руке заставило ладони Лафейсона похолодеть. Настроение Тора напоминало жидкий нитроглицерин, одно неверное движение – и взрыв обеспечен. - Нет, - солгал Локи, стараясь, чтобы голос не дрогнул. – Я узнал, что ты играешь, объяснил, насколько для тебя это может быть опасно, и ты бросил. Ты сказал: главное, вовремя остановиться. - Неужели? – нахмурился Тор, казалось, он пытается поймать ускользающее воспоминание. Локи поспешил его отвлечь: - Брат, может, покажешь машину? Если она для меня? - Ах, да, конечно! Идём! Порывшись в кухонном ящике, где между оплаченных счетов, спичек, свечей, столовых приборов и почему-то отвёрток лежали ключи от машины, Тор выскочил на улицу, брат последовал за ним. Обогнув дом, они попали на задний двор, и первое, что бросилось Локи в глаза – лист бумаги под стеклоочистителем. - Что это, штраф за неправильную парковку? – пошутил он, протягивая руку к листку, развернул его – и помрачнел. Стандартным шрифтом, на обычной офисной бумаге была напечатана всего одна строка: «Не пора ли уже заняться делом?» - И что там? – прежде, чем Тор успел заглянуть через плечо, брат смял записку в кулаке. - Ничего, реклама стоянки. - Тебе не нравится? – продолжал Тор, проследив за отрешённым взглядом младшего брата. – Машина? Локи выдавил из себя профессиональную улыбку. - Не, что ты! Она великолепна. - И ты заберёшь её? - Мог бы, - осторожно согласился Локи. – Но куда мне на ней ездить? И прикусил язык, когда понял, какую сболтнул глупость. - На работу, конечно. Теперь, когда я всё знаю, ты ведь будешь жить здесь. Это был не вопрос, утверждение. Синие глаза брата светились счастьем, и тем тяжелее было Локи выдавить из себя: - Вряд ли. Я… Тор, пойми, я работаю по ночам, а днём отсыпаюсь, плюс репетиции, тренировки, растяжка, грим… Я буду уезжать на работу прежде, чем ты вернёшься, а возвращаться – после того, как ты уйдёшь. Мы всё равно не будем видеться! Да и права у меня просрочены, - с сожалением признал он. – Но, как только я их восстановлю, непременно заберу эту красавицу себе! Теперь нужно было выдержать, отыграть до конца честный взгляд, чтобы у брата не закралось ни малейших сомнений, и не думать, ни в коем случае не думать, что эта машина фигурирует в деле о наезде на пешеходов. И что кататься на ней по городу – верх глупости. Тор ничего не должен знать, его психика этого не выдержит. Он не готов потерять брата, не теперь. - Ну… ладно, - нехотя согласился Одинсон, и вдруг хлопнул себя по лбу. Локи поморщился от неприятного металлического звука. – Совсем забыл про десерт! Ты приходи, брат, как всё посмотришь! – Кинул младшему ключи от машины и быстрым шагом вернулся в дом. Локи сел за руль, отрегулировал под себя сиденье. Пробежался пальцами по приборной панели, оценил качество отделки и удобство салона. С сожалением – он ни за что не отказался бы от такого подарка – вздохнул и вышел наружу. - Эй, мистер! – Локи повернул голову на оклик. У забора со стороны улицы парнишка на велосипеде поправил лямки рюкзака, глотнул напиток из банки и спросил: - Время не подскажете? Локи глянул на наручные часы, и в этот самый момент мелькнула какая-то тень, танцор едва успел увернуться, чтобы банка пролетела мимо. Велосипедист умчался со всей возможной быстротой, из банки под колесо машины вытекал лимонад. Локи нагнулся, подобрал мусор, проклиная про себя невоспитанных детей, и увидел приклеенную к метательному снаряду скотчем записку. «Сегодня в семь интересующая тебя персона посетит клуб». Тот же лаконичный стиль, тот же офисный принтер. Теперь диверсия Роджерса с фотографией стала Локи понятна. Это было предупреждением. Слишком хорошо ты устроился, Лафейсон. Звезда стрип-клуба, полный пансион, неплохой доход, любимое дело. Забыл о задании – вот тебе напоминание. Не воспользуешься сегодняшним шансом, не войдёшь в контакт с объектом – и Тор будет получать твои фотографии в разных видах, пока не сорвётся. Только в следующий раз таблеток прилагаться не будет. Настроение окончательно испортилось, и, когда, спустя минуту, раздался звонок мобильного, Локи уже знал, что услышит: - Выходной отменяется, - рявкнул в трубку Старк. – К шести будь в клубе, на тебя заказ. - Есть, сэр, - вздохнул Локи. На часах было без четверти пять. В шесть тридцать Локи старательно размазывал по коже автозагар – раздражение пришлось закрывать ещё более толстым слоем крема – а директор давал ему последние инструкции. - В vip-зале работаешь, как на публику. На клиентку не пялься, и выложись по полной, это твоё последнее выступление. Если понравишься ей – прощу долг и отправлю в свободное плавание. - А если нет? – вздёрнул бровь Локи. - Продолжишь крутить задом в борделе. Так что понравиться ей – в твоих интересах. Тони произнёс это таким же будничным тоном, каким сообщал об изменении цен на выпивку. Танцор недобро сверкнул глазами исподлобья, но смолчал. Несмотря на уважительное отношение работников клуба, привилегированное существование и популярность у публики, Локи так и не вошёл в круг избранных. Для Старка он был и оставался вещью, долговым рабом. Лафейсон усталым жестом откинул волосы с лица, замер на мгновение: - Да кто она, вообще, такая? Директор усмехнулся, подошёл к двери, стукнул по ней костяшками пальцев. На жест незамедлительно отозвался личный охранник Старка: внёс поднос с двумя стаканами, вазочкой льда и бутылкой выдержанного виски, водрузил его на туалетный стол и удалился. Локи недовольно фыркнул вслед, выгребая баночки с гримом из-под подноса, Тони, игнорируя лёд, плеснул неразбавленного виски в бокалы, один протянул танцору. И, только отпив из своего, ответил: - Наталья Романова. Владелица всей развлекательной индустрии в нашем штате, включая клуб, где ты танцуешь. Локи поднёс стакан к губам, намеревался уже залпом опрокинуть виски, но вовремя вспомнил, что запах алкоголя вряд ли произведёт на хозяйку благоприятное впечатление. Виски пришлось отставить. Танцор подцепил кубик льда, помял в пальцах, прижал к внезапно запульсировавшим от головной боли вискам. - И зачем я ей понадобился? – поинтересовался он как можно равнодушнее. - Любовника нового подыскивает? – с издёвкой предложил директор. - Не смешно, - огрызнулся Локи. – Я слышал, её любовники живут недолго. - Значит, в твоих интересах строить из себя недотрогу, - звучно шлёпнув танцора по ягодице, Старк удалился, прихватив с собой бутылку виски. Лафейсон, даже не обратив внимания на пошлое заигрывание, медленно осел на стул и уронил голову на руки. Сердце тревожно заныло, накатило нехорошее предчувствие. Ровно в семь вечера Локи, облачённый в костюм древнеримского раба, со сверкающим презрением взглядом, за которым прятался безотчётный страх, и дежурной полуулыбкой, делавшей его на несколько лет моложе, поигрывая бутафорскими кандалами, приблизился к комнате для почётных гостей. На пороге его дожидался Клинт. Охранник придирчиво осмотрел танцора, обыскал на наличие запрещённых предметов, удовлетворённо кивнул и, наконец, позволил пройти. Локи медленно, оглядываясь в полумраке, прошёл внутрь. Помещение, рассчитанное, самое большее, на пять-шесть человек, оказалось мрачным. Стены были затянуты тёмно-красной тканью, в глубине, в нише, полу прикрытой тяжёлыми портьерами, спрятался диван, сбоку приютилась барная стойка. По центру комнаты, на правах рождественской ели, возвышался пилон. Пользуясь отсутствием зрительницы, Локи проверил надёжность крепления шеста, прогнулся в спине, потянулся. Занял исходную позицию. Бесшумно приблизившийся сзади Клинт защёлкнул кандалы на руках танцора, но неудачно: запястье под наручником немедленно зачесалось. Локи попытался передвинуть браслет, привычным движением положил большой палец на кнопку, открывающую защёлку – и похолодел. Кнопки не было. Пошевелив руками и расправив плечи, танцор понял, что на нём – совсем другие кандалы. Настоящие. - Клинт, какого… - возмутился Локи, но молчаливый охранник только приложил палец к губам и кивнул в сторону дивана. - Хозяйка не хочет, чтобы ты её лапал. Лафейсон не успел высказать, что подобная глупость не могла прийти ему в голову: дверь за диваном медленно распахнулась, освещённая сзади изящная женская фигурка скользнула на зрительское место. Откуда-то с потолка полилась музыка, предшествующая номеру, освещение вдоль стен погасло, а Локи остался замершим в островке света. Шоу началось. Композиция длилась двадцать две минуты, время стучавшего в ушах адреналина, заглушавшего громкую музыку, и напряжённых до судорог мышц. Локи танцевал, как никогда прежде, на канву тщательно отработанного номера накладывались нотки импровизации, балетные па превращались порой в акробатические трюки, а патетичный финал – и когда только успели переписать фонограмму? – закончился трагедией поражения. Раб восстающий превратился в раба умирающего. Под финальный аккорд танцор упал на колени и, уронив голову на грудь, прикрыл глаза. Свет погас, музыка стихла. Локи, тяжело дыша, чувствуя, как струйки пота стекают по груди и спине, прислушивался к реакции со стороны зрительских мест – ничего. Ни вздоха разочарования, ни восторга, ни даже шелеста одежды. Украдкой взглянув на женщину, Лафейсон с неудовольствием отметил, что её внимание полностью поглощено планшетом, на котором она что-то быстро печатала. «Сейчас скажет: повторите, я отвлеклась», - усмехнулся про себя танцор. Госпожа Романова, тем временем, отложила планшет и подошла к пилону, разглядывая Локи с тем же интересом, с каким любовалась бы античной статуей в музее. Невысокая, со сколотыми на затылке волосами цвета пламени, в строгом костюме, подчёркивавшем высокую грудь и тонкую талию, в туфлях на шпильках, чей стук каблуков не мог заглушить даже толстый ковёр – казалось, каждым шагом Наталья утверждает своё право на жизнь по своим правилам – она выглядела на тридцать, хотя была гораздо старше. Локи изящно и медленно поднялся на ноги, отвечая зрительнице препарирующим взглядом, словно пытаясь определить, что из этих пухлых губ, точёной фигурки, отсутствию морщинок вокруг глаз является заслугой природы, а что – достижением пластического хирурга. Наталью подобный взгляд не смутил. - Хорошая генетика, - ответила она на невысказанный вопрос. – Как ваше имя? - Локи Лафейсон, - поведал танцор. - Я видела вас на предпремьерном прогоне в Нью-Йорке, год назад, - продолжила зрительница. – Сейчас вы исполняли гораздо лучше. Полагаю, вы достигли своего апогея. Желаете поработать на меня? - У меня есть выбор? – сверху вниз взглянул на Романову Локи. - Предпочитаете закончить карьеру отставным стриптизёром? Тело у вас неплохое, лет на восемь ещё хватит. Если будете усердно посещать тренажёрный зал и накладывать побольше грима на лицо, то и на десять. Локи поджал губы и проглотил оскорбление. - Чем же вы меня соблазните? - Деловые встречи и светские мероприятия. Возможность завести связи в обществе и построить карьеру. Меньше изнурительной работы, и никаких танцев. Никогда. Вот на это Локи согласиться не мог. Кардинально изменить свою жизнь, отказаться добровольно от единственной отдушины? Почти пять лет посвящать себя балету – ради чего? Вот этого краткого мига: «не желаете поработать на меня»? - Даже с вами? – спрятал Лафейсон сожаление за усмешкой. Наталья кивнула. И отрезала: - Я не танцую и не занимаюсь сексом со своими сопровождающими. Ваш долг Старку прощён, вас заберут завтра утром, в восемь. Развернулась и ушла, плавно покачивая бёдрами и цокая каблуками. Оставив прикованного к шесту Локи сжимать кулаки в бессильной ярости. Его снова продали, как раба на рынке. Как вещь.