Ты во всем виноват.

От Автора: Знаю, что неожиданно и после неприлично долгого перерыва, но все же - вот она, новая глава. И пока многоуважаемые читатели еще не приступили к основному тексту, позволю себе сделать несколько коротких оговорок: а) Про теннис автор не знает ни шиша, углубляться в детали смысла и желания не видит, поэтому в рассказе представит вам очень упрощенную версию теннисного Турнира и сердечно просит не плеваться по этому поводу ядом. б) Не хочу показаться грубой или самовлюбленной, но мне бы не хотелось видеть в комментариях сообщения негативного содержания, вроде "а следующую проду еще пол года ждать" или "ну наконец-то вы соизволили написать проду". Это мое хобби, которым я занимаюсь в свободное время, поэтому считаю, что единственное мое обязательство как автора перед читателями - закончить роман. Опять же - в свое свободное время. На этом все, смолкаю) З.Ы. Текст не вычитан, поэтому отмечайте ошибки, если встретятся, поправлю. ____________________ В ночь перед турниром Харуо казался предельно спокойным, но Кано чувствовал, что впечатление это обманчиво и внутри брат звенит от напряжения, как натянутая с силой струна. Чтобы скрыть это, Харуо словно выстроил вокруг себя незримый, но непробиваемый барьер, который ощущали все, но никто не рисковал пытаться за него проникнуть. Юмико старалась вести себя как обычно, создавая в доме привычную для сына атмосферу комфорта, а Кано поглядывал на брата с тревогой и сочувствием, всей душой порывался сказать что-то ободряющее, взять за руку, поучаствовать в его судьбе, но каждый раз его что-то останавливало. Собственная обида. Гаденький голосок в голове, принадлежавший темной стороне мальчика, нашептывал порой: так ему и надо, козлу бесчувственному, пусть помучается! Но врожденная доброта неизменно побеждала, и большую часть времени Кано сочувствовал брату и переживал за него, а не злился. Юмико с Харуо уехали ранним утром, когда младший еще спал. Участникам полагалось явиться на сбор к восьми, чтобы пройти регистрацию и подготовиться к соревнованиям. Машина в семье была одна, поэтому взволнованному Кано вместе с отцом пришлось ехать в спортивный центр на общественном транспорте. Утренняя толкучка в метро окончательно вывела мальчика из себя, и из поезда он вываливался злой как черт, готовый проклясть весь мир за то, что испытывает на прочность его нервы. В теннисном центре народу оказалось не меньше. Люди текли беспорядочными потоками между открытыми площадками, тащили куда-то спортивные сумки и маленьких орущих детей, голос организатора, доносившийся из динамиков, на фоне всеобщего галдежа только добавлял головной боли. «Если я уже озверел от этого дурдома, то каково, наверное, Харуо?» - подумал с беспокойством мальчик и выдохнул. В самом деле, Харуо сейчас переживал гораздо больше него. Обида на старшего брата в последнее время утихла как-то сама собой, но это ненадолго, как хотелось верить самому Кано. Иначе – он просто слабохарактерная тряпка, как раз такая, какой его и считает Харуо. Брата он так и не увидел до начала игры, в помещения раздевалки их не допустили. Мишараюми-сан с трудом отыскал их законные места в первых рядах, они с облегчением сели, радуясь, что толкаться больше не придется и можно передохнуть. Вскоре к ним присоединилась и Юмико. - Как он там, волнуется? – спросил Мишараюми-сан тихо. Юмико кивнула и улыбнулась: - Он держится хорошо, тренер его настроил правильно, - сказала она и скрестила на обеих руках пальцы – на удачу. Кано с любопытством и нетерпением озирался по сторонам, разглядывал табло, резиновую поверхность корта и людей вокруг. Он в первый раз своими глазами наблюдал за соревнованием. Когда объявили первый тур и на площадку вышли спортсмены, мальчик не сразу узнал в одном из них Харуо, хотя его имя и высветилось на правой половине табло. Сначала Кано почувствовал небывалую гордость за брата, и даже отобрал у отца фотоаппарат, чтобы запечатлеть родное имя, выведенное на огромном табло красными буквами, потом стал озираться, стараясь найти Харуо взглядом, а когда нашел, застыл с тяжелой камерой в руках. Раньше он не видел брата таким. Сейчас Харуо Аясава выглядел спортсменом, а не хулиганом. Никто бы и не подумал, что этот парень, на лице которого застыло крайне сосредоточенное выражение, курит сигареты, пьет алкоголь и дерется с мальчишками из соседних школ. И даже имеет какие-то дела с якудза, как выяснилось совсем недавно. А еще – в свободное от кутежа и учинения беспорядков времени - домогается своего младшего брата. Волосы Харуо были собраны в тугой, но уже растрепавшийся маленький хвост на затылке, со лба пряди убраны повязкой; белые с зеленым футболка и шорты, кроссовки – этих вещей Кано никогда прежде на нем не видел. Нехотя он засмотрелся на ноги брата: почему-то раньше он не замечал, какие накачанные у старшего икры, как рельефно выделяются при движении крепкие мускулы. Впервые Кано подумал, что теннис, наверное, не самый легкий спорт. Прозвучал свисток, первая подача. Харуо и его соперник двигались легко, на площадке было невероятно тихо – все следили за мячом, затаив дыхание. Кано тоже забыл, как дышать. Слышались только глухие удары ракеток о мяч и чуть тише – удары мяча о поверхность корта. Вдруг Харуо дернулся резче, ударил сильнее, мяч пронесся через сетку, полетел в угол. Его соперник кинулся вбок, выбрасывая вперед ракетку, но мяч коснулся земли и улетел за белую линию. Зрители загалдели и зааплодировали – кто вздохнул разочарованно, кто хлопал и радовался первому очку. Кано вскочил с места и попрыгал от радости, но тут же уселся обратно – Харуо уже выполнял подачу. Стиль его игры был необычным, как показалось мальчику, хотя о теннисе он вообще ничего не знал. Видно было, что игру ведет именно Харуо, а соперник подстраивается под его ритм. Иногда Харуо был обманчиво расслаблен, а потом внезапно атаковал, и соперник не выдерживал его напора. А иногда Харуо нападал с первой же подачи. Несколько раз он пропускал мяч, но он выиграл шесть геймов, и сет остался за ним. После объявления результатов запыхавшегося Харуо увели с площадки. - Это все? – заерзал Кано, дергая отца за рукав. – Он выиграл?! - Нет еще, что ты, - покачала Юмико головой, - у него еще две игры, в полдень и в три часа. Я пойду к нему, а вы сходите погуляйте. Увидимся позже. Кано хотел напроситься пойти вместе с ней и увидеть Харуо, но Юмико быстро продвигалась вдоль ряда к выходу, а кричать ей вслед мальчику не позволяло воспитание. Пришлось ему перекусывать с отцом в кафешке неподалеку, но все мысли Кано были о брате и о том, как он там справляется. Хорошо, что в эти минуты рядом с ним была хотя бы Юмико. Позже к ним присоединился Шин: протиснулся вдоль ряда на второй игре, сел, вежливо поздоровавшись с Мишараюми-саном и хитро подмигнув мальчику. Вышедший на корт Харуо был по-прежнему неотразим: проворно двигался по площадке, отражая подачи одну за другой. Из-за нескольких пропущенных мячей Кано искренне расстроился – было видно, что Харуо начал уставать. И жалел, что ничего не понимает в теннисе и не знает, как именно засчитываются игрокам очки. Поэтому он все время дергал отца за рукав и требовал объяснить, но Мишараюми-сан тоже не был знатоком этого вида спорта, и от его путанных объяснений лучше Кано не стало. На третьей игре Харуо до последнего держался молодцом. Но под конец стало видно, что он совсем выдохся, иногда хватался за грудь, дергал воротник футболки, будто задыхался, и, конечно, это отразилось на его скорости. Его соперник, не будь дураком, поспешил воспользоваться этим. "Нечестно!" - хотелось закричать Кано, когда Харуо пропустил очередной мяч, но помочь брату было никак нельзя. Харуо сам решил выйти на корт, прекрасно зная о своих проблемах, он сам полез в драку, не думая о последствиях, и сломал ребро. Теперь же судьба наказывала Аясаву за разгильдяйское отношение к жизни - в своей травме, так же, как и в неминуемо грядущем проигрыше, Харуо был виноват сам. И все же Кано до крови закусывал губу и молил всех богов, чтобы смилостивились над его непутевым старшим братом и позволили занять тому призовое место - он боялся увидеть разбитого и разочарованного Харуо, злого на себя и на весь мир вокруг. На него, на Кано, он ведь тоже будет сердиться, Харуо - он такой, нелогичный и непоследовательный. И только эти самые боги и могли знать, как скажется на горделивом и напыщенном подростке поражение в последнем бою. Время вокруг игровой площадки будто застыло, на всей планете жили и двигались только два игрока: задыхающийся Харуо и его упрямый соперник. Только Харуо не уступал ему в упрямстве, уйдя в глухую защиту и тяжело, отчаянными рывками передвигаясь по корту. И - споткнувшись, рухнул на руки, пропустив над головой мяч. Трибуны вокруг вскинулись в радостном вое, Кано тоже вскочил, заметался взглядом между сидящим на земле братом и светящимся табло. Оказалось, что проиграл Харуо с совсем небольшим отрывом... Но ведь проиграл? На корт выбежал тренер и какие-то люди, Харуо помогли подняться и усадили на скамью. Весь красный и мокрый от пота, тот вяло пил воду из бутылки и тяжело дышал. - Он проиграл?.. - упавшим голосом спросил Кано отца. - Эту игру - да, - ответил вместо него невозмутимый Шин. Кажется, сей факт его совершенно не расстраивал. - Надо посмотреть результаты других игр, там по очкам будет понятно, кто какое место занял. "Так чего же мы сидим?!" - чуть не вскричал Кано и подскочил с места, намереваясь сейчас же кинуться к общему табло, но Шин тут же с силой дернул его за руку, усаживая на место. - Куда лыжи навострил? Они быстрее объявят, чем ты добежишь, - с ехидной улыбкой поведал он. И Кано плюхнулся обратно на свое место и ждал. И ждал, ерзая и протирая штаны, и ждал, и... когда мужской голос начал называть имена, он больше всего боялся пропустить имя Харуо. Или, хуже того, вообще не услышать... - Третье место? - выдохнул рядом отец. - Да это просто чудеса! Кано перевел взгляд на табло, не веря своим ушам. Но там словам Мишараюми-сана нашлось подтверждение - имя Харуо действительно высвечивалось на третьей строке. Кано возликовал всей душой, подпрыгнул, вместе с другими людьми радуясь своему маленькому счастью. А после все так закрутилось, что, как ни рвался к брату, Кано не приблизился к нему ни на шаг до тех пор, пока не закончилась церемония награждения и Харуо с Юмико не пришли на парковку, где их ждали Шин, Кано и Мишараюми-сан. Но и там, в тесном пространстве автомобиля, между ним и Харуо уселся Шин и проболтал всю дорогу, все время ерзая, наклоняясь то вперед, к Юмико, то к Харуо, чтобы потрепать по волосам и позлить приятеля. В результате, Кано не удавалось толком поглядеть на брата - странно тихого, но вроде довольного. Или нет? На церемонии награждения он вроде улыбался, но как-то холодно, официально. Не так, как он улыбался, когда был счастлив, когда ему было весело с друзьями. Какие-то люди подходили, чтобы пожать ему руку, его тренер все время крутился рядом. Разглядеть толком лицо брата, заглянуть в его глаза Кано так и не удалось, и его преследовало неприятное чувство, что Харуо на самом деле расстроен, но не показывает этого остальным. Когда шумный Шин наконец-то вывалился из машины у своего дома, Кано взглянул на брата и смотрел на него долго, пытаясь угадать, что тот чувствует сейчас. "Да он просто сам не знает, радоваться ему или нет!" - вдруг осенило мальчика. "Он же хочет всегда и во всем быть первым, самым лучшим, но в этот раз не получилось - и он расстроен. Но ведь занять призовое третье место в округе с такой травмой - это настоящее чудо, как отец и сказал!" Тогда Кано понял, в чем состоит его задача, что он должен сделать сейчас, как настоящий преданный, любящий младший брат. Он должен заставить Харуо поверить в то, что его сегодняшнее достижение достойно того, чтобы им гордиться. - А вы видели, как он этому Кадзуи прямо в ухо мячом запульнул? - выпалил Кано неожиданно для самого себя. К нему тут же обратились две пары удивленных глаз, третья, принадлежавшая рулившему Мишараюми-сану, коротко глянула в зеркало заднего вида с тем же удивленным выражением. Еще бы - всю дорогу мальчик сидел тише воды, ниже травы, а тут вдруг решил подать голос. Но Юмико, хвала богам, решила поддержать инициативу младшего ребенка и подхватила идею. Так они и вошли в дом, припоминая самые яркие моменты сегодняшнего дня. Харуо проследовал за всеми на кухню, где в холодильнике своего часа дожидался праздничный торт, с задумчивым выражением лица, но после первого куска начал неуверенно улыбаться. Кано не жалел сил, нахваливая брата, Юмико с отцом снисходительно посмеивались над ним. И когда он в чувствах воскликнул, взмахивая ложкой: - Да он там вообще всех порвал! Харуо наконец-то взглянул на него прямо и долго не отводил глаз. После этого хмурая складочка на его лбу все же разгладилась, и остаток дружного семейного вечера он то и дело возвращался взглядом к румяному и счастливому по какой-то непонятной причине младшему брату. К ночи они все мирно разошлись спать - на следующий день у кого работа, у кого - школа. Кано заснул быстро, думая о том, что поступил правильно, и затея поднять брату настроение удалась. А вот Харуо никак не мог сомкнуть глаз. Свет в доме давно погас, родители наверняка уже спали и видели третий сон, но у Харуо его не было ни в одном глазу. Он проворочался в постели до часу, и, взглянув на циферблат электронных часов на письменном столе, томимый незнакомым ему прежде чувством, выбрался из кровати. Нет, это была не обычная бессонница, вызванная нервным перевозбуждением из-за насыщенного на события дня. Возбуждение было, но не совсем нервное, это было возбуждение странных чувств, которые настойчиво тянули его в соседнюю комнату, но Харуо не очень понимал - зачем. Как большинство юношей его возраста, Аясава предпочитал не размышлять над тем, что его тревожит, а пойти и потыкать в это пальцем, чтобы понять, как от него избавиться. На цыпочках он прокрался по комнате, осторожно приоткрыл дверь, стараясь сделать так, чтобы она не скрипела, и так же тихо вдоль стены переместился к другой двери. Та была не заперта, и Харуо юркнул в комнату брата, закрывая ее на спрятанный в кармане шорт ключ. Он повернулся, прислонившись спиной к дереву, постоял с минуту, привыкая к темноте и вслушиваясь в мерное дыхание брата. Мелкий спал. Харуо жгуче захотелось напугать его так, как сделал когда-то в темном коридоре, чтобы мелкий всполошился и заголосил, начал отбиваться от него, а он бы прижал его всем весом к матрасу и затискал до умопомрачения. Представленная картина так возбудила Харуо, что он рывком пересек комнату, ухватился за край одеяла и рыбкой нырнул в уютное тепло постели. И тут же понял, что сейчас он в правильном месте: сосущее чувство пустоты в груди тут же исчезло. Кано зашевелился, медленно просыпаясь. Не дожидаясь, пока брат окончательно проснется, Харуо тесно прижался к нему, обхватил руками и ногами, жадно шаря по худому и горячему телу. Хлопковая пижамка не будет им помехой... Мальчик в его руках дернулся испуганно и открыл рот, чтобы закричать, но Харуо оказался быстрее - накрыл ладонью губы брата, затыкая, навалился сверху, коленями раздвигая костлявые ноги и успокоился только, когда пахом прижался к паху брата. - Это я, - прошептал Харуо в оказавшееся прямо перед лицом ухо и лизнул отчаянно бьющуюся жилку на шее. Когтистые пальцы заскребли по тыльной стороне ладони, прося отпустить. - Ты свихнулся? - возмущенно прошептал мальчик, когда высвободился из бульдожьей хватки. - Ты меня до смерти напугал! - Знаю, - усмехнулся Харуо, словно собака полизывая сладкие пухлые губки, - мне нравится, когда ты такой. - Ты зачем пришел? А если родители?.. - Кано кинул беспокойный взгляд на дверь. - Я ее запер, - тут же успокоил Харуо и ухватил мелкого пальцами за подбородок, поворачивая к себе. - Ты меня сегодня так расхваливал, так расхваливал... мне понравилось, и я хочу еще. Можешь приступать прямо сейчас. К удивлению Аясавы, мальчик под ним захихикал вместо того, чтобы возмущаться. - Харуо, - как можно серьезнее проговорил Кано, но по тону его голоса было понятно, что он едва сдерживает смех, - ты себя очень любишь, ты знаешь? Так нельзя! - Знаю, - оскалился парень в улыбке, - а ты меня? Неловкость, совершенно не уместная, когда двое находятся в одной постели, возникла между ними внезапно и будто сгустила воздух в комнате до кондиции густого киселя, обострив при этом все звуки и ощущения. Дыхание их, сбившееся и ставшее вдруг нервным, прикосновения пальцев - дрогнувших, тела, прижатые друг к другу, вмиг словно одеревеневшие - все это выдало напряжение обоих. "Что он имеет в виду? Он серьезно?" - колотилось в голове Кано. "Что за дерьмо я только что ляпнул?" - под учащенный ритм сердца ужасался Харуо. Он тут же, собравшись, попытался обернуть все в шутку и засмеялся, якобы непринужденно, и, чтобы отвлечь мелкого от собственных слов, накинулся на него с поцелуями, но все уже было не так. Кано не оттолкнул его, когда Харуо приник к его губам, заторможенно принял и его язык, и легкие покусывания, и поглаживания то тут, то там. А сам витал где-то далеко, в своих мыслях, не слишком обращая внимания на то, что с ним творят. "Сюда смотри, обо мне думай! - не получая желаемой реакции, Аясава начинал злиться. - Будь добр присутствовать, когда я буду тебя драть!" В попытке привлечь внимание брата к своим действиям Харуо незаметно для себя стал откровенно грубым, он больно кусал Кано за губы, за подбородок, пижама, которую он торопливо стягивал с него под одеялом, несколько раз обиженно затрещала, сдавливал его плечи, бока, оставляя синяки, но Кано не отвечал ему страстью, потерянно реагируя только на боль. - Ай! - воскликнул мальчик, когда Харуо, ворочаясь, случайно придавил его яичко бедром. И, не будь дураком, вцепился острыми зубами в открытую шею. - Ашшш, - зашипел Аясава, жмурясь от боли, и в ответ дернул мелкого за волосы, стараясь отцепить от себя, но куда уж там - мальчик скорее оторвал бы от него кусок мяса с кожей. Так они замерли на несколько секунд, таращась друг на друга с нескрываемой ненавистью. В комнате было довольно темно, но глаза их сверкали, как у диких зверей, столкнувшихся на границе своих территорий. - Мелкий, а ну отпустил, - в голосе Харуо не было ни намека на веселье. Кано помедлил немного, взвешивая все за и против, и медленно расцепил зубы. Старший больно дернул его за волосы в наказание. - Ты совсем оборзел, а? - Это ты оборзел, - прошипел мелкий угрожающе, - ты делаешь мне больно, урод! - Урод?.. - ахнул Харуо, не веря своим ушам. - Не хочешь заниматься сексом - так и скажи, а не лежи подо мной дохлым бревном! - Как-то трудно наслаждаться тем, что похоже на изнасилование, - парировал мальчик. Аясаве очень хотелось распсиховаться и обругать мелкого придурка, он чувствовал, как огненный ком ярости нарастает в груди, и хрен знает, что случилось бы, если бы Харуо дал ему волю... наверное, он бы ударил мелкого. По-настоящему ударил, больно, как бил, не жалея, своих врагов, и Кано никогда бы ему этого не простил. Он сам себе этого бы не простил, ведь нельзя бить детей всерьез, какими бы тупыми и надоедливыми они не были. Ударить Кано - значит унизить не только его, но и самого себя. - Мы можем просто тихо и мирно потрахаться, без этого вот всего? - сдержанно спросил Аясава, отпуская мягкие волосы. Кано безразлично пожал плечами. - Можем, если ты перестанешь вести себя как мудак. Но на самом деле, мне уже не хочется... Харуо с трудом проглотил мудака, успокаивая себя тем, что действительно обидел брата и осознанно делал ему больно. - Ладно. Давай попробуем по-другому. И он начал все с самого начала. Выбираться из постели, выходить в коридор и стучать в дверь, конечно, не стал, просто слез с брата, лег рядом и приобнял одной рукой, притягивая к себе для поцелуя. Кано не сопротивлялся ему, но Харуо все еще ощущал его внутренне напряжение и в следующие несколько минут старался сделать все, чтобы мальчик расслабился и открылся ему. Легкие примирительные поцелуи, поглаживания по спине и уютный жар их тел под пуховым одеялом вскоре сделали свое дело: Кано приник к старшему брату, обнимая в ответ, и подставил лицо под поцелуи. - Мне нравится, когда ты добрый, - прошептал он, стоило Харуо ненадолго оторваться от сладких губ. Близость и податливость желанного тела дразнили и возбуждали его, Харуо начал незаметно двигать бедрами, потираясь стояком о пах мелкого. Там, он чувствовал, уже проявляли к происходящему твердый интерес. - Значит, просто не зли меня. Больше они не разговаривали, только их глубокое шумное дыхание и несдержанные вздохи разносились по маленькой комнатке, не вырываясь наружу. Харуо снова забрался на мальчика, с удовольствием придавливая его своим весом, бережно стащил с подрагивающего тела пижаму и устроился между его ног, рукой лаская поочередно то себя, то брата, щекоча кончиками пальцев то мошонку, то маленькую дырочку. Кано обнял его бедра коленями и тихо зашипел, когда Харуо направил себя рукой и вдавил в тугой вход набухшую твердую головку. Старший действовал неторопливо и уверенно, смазывая ствол слюной и плавными движениями разрабатывая для себя проход, Кано тянул к нему руки, и иногда Аясава благородно одаривал его утешающими прикосновениями, легкими поцелуями и даже ласковым шепотом "все хорошо". Однако ссора, случившаяся между ними, не прошла для Аясавы бесследно. Он все еще злился на себя за то, что ляпнул глупость, стыдился себя и потому старался слишком сильно, выплескивая агрессию в глубоких, грубоватых толчках. К счастью, ему удалось удачно выбрать направление, так что Кано, поначалу болезненно морщившийся, через минуту растекся по постели и восторженно вздыхал, упершись одной ногой в обнаженную грудь брата, а другую откинув чуть в сторону. "Все-таки, я охуенный любовник!" - похвалил себя Харуо и торопливо зажал мелкому рот рукой, когда почувствовал, что тот начинает содрогаться в оргазме. Позже, без сил повалившись на кровать и обняв брата со спины, Харуо прошептал в шелковистую макушку: - Ты мне кое-что обещал, помнишь? Кано слабо кивнул в ответ: - Да. - Завтра после школы сразу домой. Понял? - Хорошо, - в голосе младшего Аясава почувствовал улыбку. Кано был разнеженным и расслабленным, потому Харуо никак не мог остановиться и по инерции гладил его, мял бедра, вспоминая, как минуту назад им было хорошо. И надо же было ему, придурку, такую тупость сказать и все испортить в самом начале! Харуо всем сердцем надеялся, что младший больше никогда не вспомнит об этом, что глупую оговорку можно просто забыть. *** К завтраку Кано выполз такой помятый, что Харуо невольно сделалось совестно за то, что намеренно уездил его накануне. Но сегодня у Аясавы были большие планы на мелкого, и никакие приступы угрызений совести не могли ему помешать! Даже предложение школьных приятелей устроить в честь события тусовку и как следует обмыть полученную бронзу Харуо без сомнений перенес на другой день, но до дома так и не дотерпел. Мысли о том, что он собирается попросить сделать Кано, не давали ему сосредоточиться на занятиях. Кроме того, время тянулось нестерпимо медленно, Харуо не знал, чем себя занять, чтобы отсидеть все уроки на сегодня, даже игрушки на телефоне его не интересовали так, как румяное тельце младшего брата. "Вот что значит долго не трахаться - вместо мозгов сперма одна" - ворчал про себя Аясава, с угрозой уставившись на вещавшего что-то преподавателя математики. Тот уже наткнулся на этот взгляд пару раз и явно начинал нервничать: проблемы с учениками-хулиганами не на шутку пугали его трусливую душонку. В конце концов во время обеденного перерыва Харуо слинял от всех своих приятелей на первый этаж искать мелкого. - Иди сюда, - Харуо без сантиментов схватил брата, торопившегося в столовку, за шкирку, и под удивленными взглядами мелюзги потащил в противоположную сторону, к выходу на задний школьный двор. - Куда, Харуо, тут же холодно! - возмутился Кано, стоило им оказаться снаружи, и вопросительно уставился на ехидно улыбающегося чему-то старшего брата. Тот все так же неласково вцепился в его локоть и повел к пристройкам у спортивной площадки. - Да куда ты меня тащишь? - Подальше от любопытных глаз. - Что? - Кано грубо впихнули в склад спортивного инвентаря - небольшой сарайчик, стоявший обособленно от раздевалок и миниатюрного школьного стадиона. В помещении было прохладно и темно, пахло резиной и пластиком. "Чего он хочет, поговорить?" - недоумевал мальчик, боязливо оглядываясь по сторонам. То, о чем Харуо спросил прошлой ночью, напугало их обоих. Харуо даже больше, чем Кано, который ничего подобного не ожидал. Такое место, как это - уединенное, тихое, где никто не подслушает и не подсмотрит, как нельзя лучше подходило для серьезного разговора вроде этого. Но что за срочность, к чему эта спешка? Кано, конечно, знал, что если Харуо что-то втемяшится в голову, все остальное, будь то атомная война или внеземная атака, переставало иметь для брата значение. Но было логично предположить, что после такой неловкой ситуации Харуо всячески будет избегать не то что разговора, но и любой приближенной к нему темы. Харуо тем временем с грохотом запер за собой дверь и подпер ее стоявшим в сторонке козлом. Света он так и не включил, довольствуясь скудным освещением из нескольких узких окошек у потолка, и обнял со спины затравленно озиравшегося Кано. - Помнишь, что ты мне обещал? - горячо прошептал на ухо, прижимаясь к маленьким упругим ягодицам. - Что? - Что могу просить все, что захочу, если выиграю. Третье место считается? Кано довольно быстро сообразил, что никакого разговора не будет: это уединение в темной подсобке, объятия, упоминание об обещании, данном в постели... Похоже, Харуо действительно собирался просто забыть о том, что сказал, и никогда не возвращаться к тому вопросу. Если подумать, то так даже лучше - ведь Кано тоже не был готов говорить о таком! И возмущался сейчас Кано совсем по другому поводу: "Что, опять? - вопрошал он мысленно, отчетливо ощущая, как член брата тычется ему между ягодиц. - Да еще и в таком месте! У него вообще ни стыда ни совести!" - Третье место - это не выигрыш, - мстительно парировал Кано, пытаясь отцепить от себя чужие руки. - Ну тогда гони мне мой утешительный приз, - не унимался Харуо. Кано не успел ничего ему возразить, потому как рот его внезапно оказался занят увлекательным и страстным поцелуем. Так, тесно прижимая брата к себе, Харуо незаметно продвинулся по кладовке к стене, где под маленькими окнами у потолка стопкой лежали маты. Харуо развернулся, запрыгнул на них и притянул к себе мальчика, заставляя обнять себя за талию. - Сделаешь это для меня? - ласковым движением по волосам пытаясь убедить Кано, попросил Харуо. - Сделаю что? - не понимал коротышка. Конечно, ему ведь и в голову такое не придет... Харуо ощутил себя старым развратником и, как ни странно, чувство это ему понравилось. Наклонившись к брату, он бархатным с хрипотцой голосом пояснил: - Пососи мне. Изумление на лице мелкого стоило многих радостей в жизни Харуо, и он не задумываясь все бы их отдал, чтобы видеть сейчас то, что было перед глазами. Возбуждаясь еще больше от непривычного для них места, от нового для них занятия, от того, что совращает брата, портит его, учит пошлостям, да и от самих разговоров о пошлостях... Харуо с каждой секундой все больше заводился. - В смысле... его? - уточнил Кано, взглядом утыкаясь в недвусмысленно торчащие брюки Харуо. Аясава медленно кивнул, следя за реакцией брата и пока что ненавязчиво удерживая его за руки на случай, если тот вознамерится убежать. - Что, прямо здесь?! - шепотом ужаснулся тот. - А что тебя смущает? Кроме нас тут никого нет, никто не увидит. - Но в таком месте этими вещами не занимаются... - попытался возразить Кано. Харуо чуть было не ляпнул "да я сто раз делал это здесь, все путем", но вовремя прикусил язык. Вряд ли мелкий с радостью воспримет то, что он практиковал тут такие занятия с другими... девушками. Харуо бережно провел подушечкой большого пальца по бархатистым губам, поглаживая и гипнотизируя взглядом. - Возьми его, - велел он. Кано, завороженный, разомкнул губы, и палец Харуо погрузился в теплую мягкую влагу. - Совсем не сложно, правда? Затем он нашел ладошки брата и положил их себе на ремень, чтобы Кано почувствовал, как сильно он хочет близости с ним. "Я правда ему обещал" - обреченно подумал мальчик, чувствуя под рукой горячий налившийся кровью орган. Стоило ли потакать капризам Харуо прямо сейчас? Но Аясава просто не оставлял мальчику выбора и времени на размышления, действуя решительно и напористо. Пока мелкий в ступоре рефлексировал, он расстегнул брюки и член бодро выпрыгнул из трусов и просительно ткнулся прямо в пальцы мальчика. Торопить брата и давить на него Харуо не хотел, поэтому для начала просто сомкнул его пальцы на стволе. Несколько неловких движений кистью руки только раздразнили его. - Давай потихоньку, - подбодрил Харуо, притягивая голову брата вниз. - Для начала просто лизни его. Мучительно медленно Кано склонялся над его пахом, обжигая налитый член горячим дыханием, но не решался прикоснуться к нему губами. Должен ли он делать это? Да, нет? Он обещал, и не то, чтобы ему было совсем противно... это было странно, но не отвратительно. Наверное, все взрослые делали это, на дисках Харуо мальчик видел нечто подобное. - Покажи язычок. Кано высунул самый кончик языка, исподлобья глянул нерешительно на брата, и, задержав дыхание (была не была!), коснулся головки. Харуо словно ударили током - совсем крохотным, едва ощутимым, щекочущим разрядом, которого хотелось еще и еще. Зашипев нетерпеливо сквозь зубы, Аясава ногтями вцепился в резиновую поверхность мата. Самое сложное было уже позади, и в следующий раз Кано дотронулся язычком смелее, чуть задержавшись, в третий раз легонько лизнул. У Харуо поплыли черные круги перед глазами. - Солененький... - зачем-то обронил мальчик, по-новому оглядывая уже не раз виденный член. - Не отвлекайся, - сдавленно попросил Харуо, придерживая яйца рукой, чтоб не лопнули от напряжения. - Лижи его, мелкий, давай, лижи!.. Кано принялся за дело старательно, неумело, но Харуо готов был ему это простить... очень уж было хорошо! Он откинулся на спину и прикрыл глаза, чуть жмурясь от нетерпения и прикусывая губу. Мелкий водил по головке шершавым язычком, задевая уздечку, поглаживал ствол рукой. Харуо вспомнил, как мощно засасывала его Кико, прямо как пылесос, и техника ее была на высоте, бесспорно. Но с Кико ни разу не было так... как, Харуо и себе-то объяснить не мог. Сосал мелкий хреново, но Аясава покачивался на волнах кружащего совсем рядом оргазма, старался размеренно дышать и чувствовал, что его вот-вот накроет. Терпеть эту пытку дразнящими неумелыми ласками оказалось до того сладко, что Харуо, плюнув на свою хваленую выдержку с высокой колокольни, придавленно охал, царапая матрас, и подгонял мелкого. Он сам не заметил, как в какой-то момент не удержался, и из переполненного бассейна хлынуло через край. Мелкий дернулся, получив тугую струю прямо в лицо, Харуо за волосы притянул его обратно и ткнулся в плотно сомкнутые губы, дожимая остатки оргазма своей рукой. - Уууух... - выдохнул он измученно через минуту. Шелковистые пряди мелкого выскользнули из пальцев, Кано отстранился, поднимая руки к забрызганному лицу. - Харуо, ты... тьфу! Она мне в рот попала! - взвизгнул он. Ничего не говоря, Харуо поднялся, схватил возмущенного мелкого за шкирку, притянул к себе и впился в его губы собственническим поцелуем. Кано оторопело таращился на него, пока Харуо языком размазывал по его губам собственную сперму, проталкивал жемчужные капли дальше, в рот, пальцами собирая с щеки. "Да он с ума сошел!" - апатично подумал Кано. То, что они делали, по определению должно быть отвратительным и мерзким, но Харуо, похоже, так не считал, и Кано тоже засомневался. Противно, конечно, но ведь это Харуо... - Вот так, - резюмировал Аясава и звонко чмокнул брата в опухшие губы. - Считай, что ты пообедал первоклассным свежеобразованным белком натурального происхождения. Глядя в его счастливое лицо, Кано не мог не улыбнуться и простить его за все. Ну как тут можно сердиться? - Придурок, - тихонько булькнул мальчик. - Мне понравилось. Дома повторим? Скоро перерыв закончится, надо в класс возвращаться... я первым пойду, а ты через минуту выходи, ладно? Если бы Кано и было что возразить, в этот момент он был слишком ошарашен случившимся. Харуо с грохотом отодвинул от двери козла, подмигнул ему на прощанье и скрылся, оставив мальчика одного. Тот подумал было, что после всего Харуо мог бы и не линять с места так быстро, но вспомнил поцелуй и красную как помидор физиономию Харуо с нечитаемым выражением. Это вообще нормально - есть свою сперму? Кано как-то не испытывал никакого гастрономического интереса к своей начинке. Может быть, он просто смутился, поэтому поторопился и ушел? Тут Кано спохватился и глянул на часы - обеденный перерыв заканчивался через пять минут, как раз впритык времени, чтобы добраться до класса. Прежде, чем выйти, мальчик поправил на себе одежду и проверил, нет ли на лице и на одежде подозрительных пятен, но, похоже, Харуо старательно позаботился об этом... Он вышел из кладовой и затрусил к главному зданию школы, совсем не ощущая холода и не замечая ничего вокруг. А может, это и к лучшему, что мальчик не увидел, как позади него зашуршала трава, и из-за угла кладовки показалась старшеклассница. Глядя в спину убегающему младшеклашке, Кико с яростью сдавила в руке коробку с пирожным, которое несла Харуо, чтобы поздравить с победой.