Ты во всем виноват.

Рейтинг главы – PG-13. POV. Все началось с того, что мой папа начал встречаться с женщиной. Когда четыре года назад умерла моя мама, нам пришлось тяжело: отец был вынужден платить за дом, работать и растить меня. Мы жили в небольшом уютном доме в тихом районе на окраине, где было много школ и зеленых парков для детей. Этот район не слишком дорогой, но достаточно спокойный, и я рад, что родился здесь, а не где-нибудь еще. Я ходил в школу – пятнадцать минут по тихим улочкам, через сквер, мимо магазинов, химчистки и парикмахерской, а отец ездил на поезде в центр. Утром мы выходили в одно и то же время, закрывали калитку, желали друг другу удачного дня и расходились в разные стороны: я на учебу, а он к станции. Несмотря на то что мой отец надежный и уверенный в себе человек, который умеет настоять на своем, у него очень чуткий и мягкий характер, и он смог подарить мне тепло и заботу матери, которой я лишился. Так как он работал и не мог сидеть со мной дома, все последние деньги, которые оставались от его зарплаты, платил домохозяйке, чтобы она присматривала за мной, готовила обед и помогала с домашними заданиями. Домохозяйка была очень милой женщиной, вдовой, у которой нет своих детей, она была бедна и очень одинока, поэтому с удовольствием возилась со мной, отдавая мне всю свою любовь и заботу. Так что можно сказать, что я вырос домашним ребенком, хоть и потерял мать. Обо мне было кому позаботиться, и я не отбился от рук в этом опасном возрасте. Мой папа никогда не повышал ни на кого голос. Он очень добрый и может все понять… он всегда был моим другом. Мне было 10 лет, когда мы вернулись с похорон мамы в пустой дом, где не пахло привычно горячим обедом и не слышался с кухни звон посуды, тогда я понял, что мы остались одни. Впервые за несколько дней я понял, что мамы больше нет, что она уже не вернется. Папа старался держаться. Но я, хоть и был маленьким, понимал, как ему плохо. Несколько раз я видел, как он плакал, держа в руках мамину фотографию, и спрашивал у нее, что ему теперь делать. Он плакал, сидя в одиночестве, скрывая это от всех, и просил господа помочь ему вырастить меня. В нашем доме всегда царила атмосфера тепла и уюта, я возвращался домой из школы и помогал маме приготовить еду, мы весело болтали за столом, потом готовили вместе ужин и ждали папу. Я помню, что дома мы все время улыбались, и это все благодаря моей маме. Теперь, когда ее не стало, все обязанности по дому старался выполнять отец. Он так же улыбался и смеялся со мной, чтобы защитить меня, чтобы я не так остро чувствовал эту боль потери. Не так сильно, как он. Он делал все, чтобы защитить меня и подарить мне настоящее беззаботное детство. За это я очень благодарен ему. Я люблю своего папу. Он один у меня. И я знаю, что ему очень одиноко, и он устает со всем справляться сам, но я настолько бесполезен и неуклюж, что даже моя помощь по дому оборачивается убытками. Я не дружу с бытовой техникой: у меня почти всегда не получается настроить посудомоечную машинку, а если я мою посуду руками, то обязательно что-нибудь разобью. Я путаюсь в режимах для стиральной машины, постоянно забываю выключить утюг или воду в ванной, а когда я достаю из шкафа пылесос, шнур все время путается в ногах и выскакивает из розетки. Папа составил для меня подробные и простые инструкции на любой случай, чтобы я не чувствовал себя беспомощным, когда остаюсь дома один, но я все равно предпочитаю не связываться ни с чем без необходимости. К счастью, у меня ее нет: я нахожусь дома один всего несколько часов после школы, пока отец не вернется с работы. К тому же, домохозяйка все еще приходит раз в неделю, чтобы как следует убраться, помыть пол и постирать. Я стараюсь не показывать этого, чтобы не расстраивать отца, но иногда я чувствую себя абсолютно бесполезным. Мне кажется, я доставляю ему слишком много хлопот. Поэтому, когда он начал с кем-то встречаться спустя два года, я был рад, потому что он наконец-то стал выглядеть по-настоящему счастливым. И он стал чаще улыбаться, не мне, просто так, своим мыслям. Это успокаивало меня. Наконец-то в его жизни появился кто-то, кто сможет позаботиться о нем самом. Отец долгое время переживал, что я не приму его новых отношений с женщиной, но я вовсе не считал это предательством мамы. Думаю, она тоже рада, что папа может снова любить. Это ведь не значит, что он забыл ее… Я никогда не был одарен никакими талантами, и я не слишком умный, но я очень хотел, чтобы отец мной гордился. Поэтому я делаю то, что могу, как можно лучше. Благодаря усердному труду, мне удалось стать вторым учеником в классе. На большее я не способен, как бы я ни старался, кажется, я просто ординарен и пытаюсь прыгнуть выше своей головы. Меня зовут Кано Мишараюми, я учусь в последнем классе средней школы и, несмотря на то что я парень, я выгляжу как девчонка. У меня маленькое хрупкое тело, я ниже своих сверстников, и ко всему прочему у меня девчачье кукольное личико, которое я ненавижу. Поэтому я отрастил волосы, не слишком длинные, даже не до плеч, и прячу его, это лицо. Теперь я понимаю, что длинные волосы делают меня еще больше похожим на девчонку, но я боюсь стричься. Я так привык к своим волосам, что мне кажется, я буду чувствовать себя голым без них. Поэтому я решил оставить все, как есть. Я хочу быть мужчиной. Настоящим мужчиной, высоким и крепким, чтобы девчонки вешались на меня и каждый день какая-нибудь младшекурсница признавалась в любви. Я хочу, чтобы семпаи смотрели на меня с уважением и звали драться с ребятами из соседней школы, и еще я хочу ездить в школу на мопеде. Но отец никогда мне этого не разрешит. И дело не только в том, что у нас нет лишних денег, а в том, что меня с него попросту сдует. Да, я много мечтаю… Я пробовал заниматься плаванием и делал упражнения, я старался больше есть, но ничего не менялось, мое тело оставалось таким же, я даже лишнего килограмма не набрал, не то, чтобы сантиметров в росте. Если честно, я и веду себя не как парень. В смысле, я совсем не агрессивный и никогда ни с кем не был груб, меня не особо интересует спорт, я терпеть не могу ужастики и, в отличие от сверстников, не нахожу интересными тупые боевики. Мне проще подчиниться или сделать что то самому, чем возражать или вступать в спор с кем либо. Это немного беспокоит меня. Но с другой стороны, мой отец тоже не слишком мужественный, у него тоже красивое наивное лицо, и он такой же мягкий. Правда, он уверен в себе и вовсе не неуклюж, в отличие от меня. Но он встретил мою маму, они любили друг друга, а теперь у него есть Юмико-сан. Это значило, что даже такой, как я, не слишком впечатляющий, может быть счастлив, заведя семью. И я надеялся, что еще подрасту и окрепну, что у меня еще есть время все исправить. С каждым годом я все больше чувствую, что отличаюсь от одноклассников, и поэтому мне трудно заводить близких друзей. Я никогда не говорил об этом своему отцу, у меня и правда все хорошо, но порой я чувствую себя одиноким. Чуть-чуть. Но вот папа решил познакомить меня со своей подругой. Он сказал, что хочет на ней жениться, и спрашивал моего согласия. Когда он говорил мне об этом, первое, что я подумал, это что у нас будет новая семья, и у меня будет новая мама и, возможно, все будет так же, как раньше. Конечно, я поддержал отца. Я был счастлив от того, что он счастлив. Мы должны пойти ужинать вместе через два дня. Ее зовут Аясава Юмико, на фотографии она очень милая, с добрым лицом. Отец сказал, что она вдова. И у нее есть сын, Харуо, он на два года меня старше. Я был в восторге, когда узнал – я никогда и не думал, что у меня может быть старший брат! Мне хотелось поскорее увидеть его, узнать, какой он? Я представлял, как мы будем завтракать за столом все вместе, а потом мы с ним вместе пойдем в школу, и на перемене вместе будем съедать наш обед, который нам приготовит его мама. Перспектива обзавестись старшим братом так впечатлила меня, что я провел все два дня в попытках представить нашу будущую совместную жизнь. Я доставал отца вопросами, а он радовался, что я воспринял эту идею с таким энтузиазмом. Но мои представления об идеальном старшем брате и реальность сильно разнились. Возможно, это была моя вина – я нафантазировал себе слишком много, и слишком многого ожидал, хотя совсем не знал, что он на самом деле за человек. Когда мы подошли к ресторану, они уже ждали нас у входа. Юмико была в очень красивом красном платье, она волновалась и сжимала в руках сумочку. Она первая поклонилась мне и поприветствовала меня. А позади нее стоял Харуо. Я сразу узнал его. Я шел рядом с отцом, но когда я увидел Харуо, мне захотелось спрятаться за спиной родителя. Я был шокирован и напуган одновременно: я представлял его себе совсем другим, обычным дружелюбным парнем, может, даже немного похожим на меня, такого, с которым будет легко подружиться. Но настоящий Харуо, который был передо мной, выглядел очень агрессивно, его взгляд был высокомерным и дерзким, как будто он бросал вызов всему, на что смотрел. Его взгляд был как раз таким, как у тех парней-задир из моей школы, что пристают ко мне и отнимают обед. Наверняка он тоже отнимал обеды у кого-то в своей школе и раздавал пинки младшеклассникам. Таких парней пожилые люди презрительно называют «поганцами» и замахиваются метлой, я видел это много раз, а эти парни в ответ говорят ужасные грубости и запросто могут назвать бедную бабушку старой немощной каргой. А некоторые еще и дать сдачи. Сдачи – старику или старушке, я всегда считал, что как бы пожилые люди не были неправы, мы должны уважать их только за то, что они прожили жизнь, за то, что они старше. Но эти парни, о которых я говорю, тот парень, что стоял за спиной Юмико-сан, им было все равно, кого бить и у кого отнимать. Я испугался. Но при этом я тихо восхищался им. Именно таким я представлял себя в своих мечтах, таким, как он, крутым парнем. С таким же мужественным лицом и дерзким взглядом, только, пожалуй, добрым и воспитанным, с высокой моралью и чувством справедливости, чтобы спасать девчонок в переулках и подкармливать бродячих собак… Кажется, это все дорисовало мое воображение, но в тот момент мне было все равно. Я увидел перед собой свой идол, свой идеал для подражания. Но этот идол смотрел на меня, как на кусочек собачьей какашки, прилипшей к ботинку. Мы еще даже не были знакомы, а он уже ненавидел меня. Я смотрел на него из-за папиного плеча, и чувствовал себя дрожащим кроликом, на которого вот-вот бросится змея. Все рушилось на моих глазах, мои мечты о семье, о доме – все это рушилось под взглядом его глаз. Он словно хотел сказать – а это еще кто? Это что, и есть мой новый брат? Неужели разница в возрасте в два года решает так много? Неужели я тоже так вырасту когда-нибудь? И у меня будет такая же стильная прическа, и я буду смотреть на всех свысока, одеваться в лучших магазинах, и я больше никогда не буду закатывать слишком длинные рукава. Он был высоким, на полголовы выше своей матери и на голову выше меня, и он был хорошо сложен, очень хорошо, хоть я и не должен говорить так о другом парне. Наверное, он занимался каким-нибудь спортом, баскетболом, например, и был любимчиком тренера. У него, должно быть, много поклонниц и друзей, он лучше всех учится и у учителей на хорошем счету. Он был похож на человека, который во всем преуспевает. В отличие от меня. Ему было за что меня ненавидеть. Все, что есть у меня – доброта, но одного этого качества никогда не хватит, чтобы быть счастливым. Наверное, я и вправду замешкался, потому что отец положил мне на плечо руку и подтолкнул вперед. Я тоже поклонился Юмико и Харуо и представился. Почему-то мой голос дрожал. Когда я поднял глаза, то увидел на его лице недовольное выражение и кривую улыбку на губах. И хотя он не смотрел на меня, я прекрасно осознавал, кому она предназначалась. Ему было за что невзлюбить меня, маленького заморыша, которого навязывали ему в младшие братья. Я очень надеялся, что это только его неприязнь ко мне, а не к моему отцу, и что на решение соединить наши семьи это никак не повлияет. Мы вошли в ресторан и сели за стол. Как настоящая семья на воскресном ужине. Отец и Юмико улыбались и старались поддерживать беседу, Юмико расспрашивала меня о школе и моих интересах, я отвечал и старался быть дружелюбным. Но то, как смотрел на меня Харуо, вводило меня в ступор, я нервничал все время, заикался и сбивался с мысли, потому что боялся, что он сейчас встанет и скажет – нет, я не хочу. Я не согласен. Пусть возвращаются туда, откуда пришли, мне не нужна такая семья. И тогда из-за меня помолвка отца будет расторгнута. Отец никогда не будет заставлять кого-то что-то делать насильно, он женится на Юмико, только если все будут с этим согласны. Но Харуо, кажется, был против. Он не отказывался демонстративно, но и своего отношения к ситуации не скрывал. Он вел себя очень высокомерно. А просидев за столом двадцать минут, ушел куда-то и долго не возвращался. Отец разговаривал с Юмико, а я смотрел в стол. У меня было очень неприятное чувство, что я все испортил. Это я был виноват. Из-за того, что я не понравился Харуо, он может отказаться принять моего отца. Я не хотел все разрушить только из-за того, что я никчемный. Я подумал, что мне надо поговорить с ним, и решить все это без родителей, наедине, попросить его дать отцу шанс. Я хотел пообещать, что никогда не буду надоедать ему и буду вести себя незаметно. Я хотел пойти найти его, пока он не вернулся, поговорить с ним наедине, но Юмико взяла меня за руку. Ее ладонь была горячей и мягкой. А улыбка теплой. И глаза смотрели с сердечной добротой, как будто я для нее кто-то очень близкий, как сын. — Ты волнуешься за Харуо? – спросила она. Я неловко кивнул в ответ. — Не беспокойся, он всегда так себя ведет. Знаешь, он очень самостоятельный, и иногда бывает груб, хотя на самом деле он не желает никого обидеть. Отец обнял ее за плечи, они вдвоем посмотрели на меня так, как смотрят на своего ребенка родители, на ребенка, которого любят и которым гордятся. Я почувствовал себя неловко, как будто обманывал их. — Ты хороший мальчик, Кано. Уверена, вы с Харуо подружитесь, хоть он и немного шумный. Я опустил голову и попросил: — Извините, мне надо в туалет… Харуо все никак не возвращался. Я вышел в коридор, и когда за мной закрылась дверь туалета, и я остался один, тяжелый вздох вырвался из моей груди. Я не понравился Харуо, и я все испортил. Мои руки дрожали и были потными, поэтому я вымыл их. Я случайно увидел себя в зеркале. Увидел свое слишком тонкое лицо и слишком большие глаза, слишком мягкие губы. Кожа слишком нежная, волосы слишком шелковистые, пальцы слишком тонкие, а руки – маленькие. Слишком много "слишком" для одного меня. Мужчина не должен так выглядеть, даже если он ещё подросток. Дверь туалета резко распахнулась, и я, испуганно вздрогнув, обернулся. В просторную светлую комнатку вошел Харуо, и все пространство вокруг меня в мгновение ока будто сжалось и стало слишком тесным для нас двоих. Он был чем-то очень недоволен, настолько, что я мог чувствовать злую ауру вокруг него, и когда он посмотрел на меня, встретился со мной взглядом, на его губах появилась презрительная ухмылка. — Пудришь носик? – холодно спросил он. Я ничего не ответил и отвернулся, позабыв всю свою решительность и боевой настрой. Все-таки, у меня кишка тонка с ним тягаться… Мне надо набраться сил, чтобы с ним заговорить. Он отошел к стене и зашуршал, а я стал вытирать руки. Снова и снова, неуклюже и неумело, с бешено колотящимся сердцем. Почему оно так сильно бьется? Я действительно так сильно его боюсь? — Ты все еще здесь? – поворачивается Харуо, не отвлекаясь от главного занятия. Я смотрю на свои руки и полотенце, что держу, чтобы не видеть ни его самого, ни его отражения в зеркале. Беседы в туалете всегда смущали меня. — Я… Я хотел… — Ну, чего тебе надо? — Я… — Что ты мямлишь там? – оборвал Харуо. Он закончил и подошел, чтобы вымыть руки, а я почему-то отступил в сторону. — Я не нравлюсь тебе? – ни с того ни с сего, сам того не ожидая, выпалил я. Харуо улыбнулся своему отражению в зеркале. — Надо же, а с виду ты совсем тупой. Подай полотенце. Я замешкался, услышав такое, и протянул ему свое, потом вспомнил, что уже использовал его и потянулся за новым, но он грубо оттолкнул меня в сторону, шагнул к пластиковой коробке на стене и взял его сам. — Нет, я ошибся. - Отчеканил он. - Ты тормоз, каких поискать. И как мы будем жить вместе? — Послушай, я… — Думаю, это бредовая идея, ты все время будешь путаться под ногами и всем мешать. Вечно запуганный коротышка. Харуо, мой новый брат, стоял напротив, на голову выше и в два раза шире в плечах, и я боялся посмотреть ему в лицо. Тугой комок застрял у меня в горле, и я замер, стараясь справиться со своими эмоциями. Не хватало еще расплакаться прямо перед ним. — Я буду вести себя тихо! - сквозь зубы, глядя в пол заверил я. - Я не буду тебе мешать. Ты меня даже не заметишь. Обещаю. — Хм. Ты так сильно хочешь к нам переехать? Или переживаешь за отца? Ну, он такой же бесполезный парень… Правильно говорят, яблоко от яблоньки недалеко падает. — Эй, послушай! – разозлился я и поднял голову. Я мог стерпеть, когда обижают меня, но оскорблять отца я никому не позволю – даже если буду избитым за свои слова. – Ни я, ни мой отец ничего тебе не сделали! Как ты можешь говорить о нас так? — Сделали, не сделали. Мне все равно. Просто терпеть не могу никчемных людишек. — Да ты сам такой! – выкрикнул я и замолчал, испугавшись. Я подумал, что Харуо сейчас ударит меня, но он только засмеялся. Громко, от всей души. — А-ха-ха, а ты, оказывается, умеешь подавать голос… Ты не так уж и бесполезен, знаешь ли, иногда можешь меня развлечь… Это так забавно, когда котеночек пикает. – Он протянул руку и потрепал меня по голове. Его пальцы сначала прошлись по волосам, а потом вдруг стянули в кулак пряди. Я зажмурился, но одним глазом увидел, как улыбка исчезла с его лица, и оно стало очень жестким, как будто он разговаривал со своим врагом, а не младшим братом. – Расслабься, красавчик. Мне на это абсолютно наплевать – на тебя, на твоего отца и на то, что мать выходит замуж. Просто не путайся у меня под ногами и не отсвечивай, если тебя не зовут, и все будет в порядке. Это понятно? — Ммм, пусти, больно… — Я спрашиваю – понял? — Да, да! – и его пальцы разжались. Он повернулся к зеркалу, поправил волосы и глянул на меня. — В следующий раз иди в соседнюю дверь. – Сказал он. Я сначала не понял, глянув на распахнутые дверцы кабинок, но потом до меня дошло. — Я парень! – недовольно возразил я. — Боже, ну ты и тормоз... До тебя всегда шутки с запозданием доходят? В любом случае, тебя там примут, как родного. А тут могут возникнуть… недопонимания. Сказав это, он почесал подбородок, засунул руку в карман и вышел. Я остался в туалете, застыв возле стойки с полотенцами, держа в руках одно, и чувствовал себя полностью опустошенным, как будто только что пережил тайфун.