Замена Неба

*** Тсунаеши сидит на коленях в каком-то бесконечном белом пространстве. Уперев руки в пол или землю, ощущений нет никаких, равнодушно осматривается по сторонам. Белое марево становится похожим на туман и медленно отступает. Теперь все вокруг заполняет бесконечное голубое небо. Сначала Савада было подумал, что это просто голубой купол, но медленно плывущие над головой перистые облака развеяли его сомнения. Он сидит на зеркально-гладкой поверхности, где отражается небо и он сам. Юноша чуть сдвигает руки и от ладоней расходятся волны, как круги по воде. Странное место. Но тут так спокойно. Внутри все мурчит от растекающейся по телу и сознанию гармонии. Так правильно. Так и должно быть. - Красиво, - говорит позади чей-то голос, словно искаженный механическими помехами и отдающийся в окружающем пространстве эхом. - Красиво, - подтверждающе кивает Тсунаеши и не спеша оборачивается, будто зная, что собеседник не исчезнет. Странно, но его собственный голос звучит нормально и нет никакого эха. Перед ним стоит его копия. Только глаза у копии ярко-янтарные, словно полыхающие огнём. И роскошная шевелюра парня шевелится, словно от сильного ветра. И только спустя несколько минут Савада понимает, что это не волосы, а живое пламя мягкого коричнево-рыжего цвета. - Ты кто? - находит в себе силы спросить Тсунаеши. - Я? - отвечает двойник. - Я - это я. Я - это ты. Часть тебя. Твоё Пламя. - Пламя? - Сила, что дремала в тебе все это время, - голос двойника все такой же механический, скрежещущий, вибрирующий по нервам и все также отдающийся эхом. - Сила? Моя сила? - недоуменно переспрашивает Тсуна. - Наша, - терпеливо соглашается двойник. Подумав, добавил насмешливо: - Моя. Минуты две помолчали. Тсунаеши пытался прийти в себя, осознать всю поступившую к нему информацию, двойнику было все равно, время для него было пустым звуком. Он не был человеком, не был живым существом, он был стихией. Грозной, бескомпромисной, ужасающей и почему-то запертой в слабом человеческом теле. А людям всегда свойственны душевные метания, да только какая разница высшей сущности до этого. - И что мне с этим делать? - раздраженно спрашивает Савада. Двойник чему-то довольно улыбается. Ему нравится, что его носитель так быстро взял себя в руки и перестал слезливо себя жалеть. Или что он там делал?! - Жить? - полувопросительной интонацией предлагает двойник. Смешные они люди, странные и жалкие. Чего он хочет узнать у стихии? Разве это резонно? - Как жить? - вкрадчиво спрашивает Тсунаеши, отчаянно заглядывая в глаза напротив, словно его собеседник знает ответы на все вопросы во вселенной. Двойник насмешливо скалится, с презрением рассматривая оппонента. Равнодушно ждет на что же решится его человек. - И что мне делать? - немного расстроено, задумчиво спрашивает Тсунаеши. Ответа на мучающие его вопросы никто не дает. - Для начала, встать, - твердо-поучительно произносит двойник, протягивая руку. Савада растерянно смотрит на протянутую ладонь. Ему мало кто в жизни протягивал руку помощи. В основном, только родители и Хару. Двойник терпеливо ждет. Тсуна счастливо улыбается, хватается за протянутую ладонь и уверенно встает. Ладонь собеседника полыхает огнем, но от этого не больно. Нисколько. Зато огонь перекидывается на его собственные руки. Юноша удивленно рассматривает их скрепленные вместе руки. Живой огонь не обжигает, но согревает. От него где-то в груди разливается ощущение тепла и покоя. - Ты встал на ноги. Уже хорошо, - отчужденно сказал двойник. Тсунаеши растерянно замер. В этих простых на первый взгляд словах скрывался такой глубокий смысл и такая многогранность оттенков, что юноша вдруг увидел перед своим внутренним взором огромное количество тропинок, расходящихся от его ног. - Ты это видишь? - оглядываясь по сторонам, спросил парень. Обе картины накладывались друг на друга, но каждая виделась по отдельности. - Небо не знает границ. У него нет ограничений. Его нельзя заковать в рамки, запереть в ограниченном пространстве. Небо - это само по себе пространство, - холодно вещал двойник, а его механический голос эхом отдавался в груди. Тсуна отметил для себя, что собеседник два раза использовал слово "ограничен". - Это не мои слова, это твои мысли. Ты всегда себя ограничиваешь. Во всем. Ты боишься выйти за рамки. Переступить черту. Оказаться на ТОЙ стороне. Савада растерянно моргнул. Его озадачили слова оппонента. Двойник, продолжая держать их руки сцепленными, поднял сжатые ладони на уровень глаз. На руках все сильнее разгорался огонь. Тсунаеши, как зачарованный смотрел на пламя. - Я твоя Сила! Я твое Пламя! - вкрадчивым голосом вещал двойник и каждое его слово клейменным отпечатком выжигалось в мозге. - Прими меня! Савада чувствовал, как огонь поглощает уже не только руки, но перекидывается на плечи, шею, грудь, живот, ноги. Юноша ощущал, что от жара словно плавится каждая клетка в его организме, но не мог отвести взгляда. Эта картина была настолько волшебно-завораживающей, что незаметно затягивала в свои путы, без возможности и желания выбраться Когда весь мир заслонило собой всепожирающее пламя, Савада ощутил, что падает. Падает, падает, падает... Так легко. А через мгновение парень понимает, что приземлился на что-то твердое. И посадка отнюдь не была удачной. Нос болит, грудная клетка ноет, живот, коленки, пальцы на ногах. Распахнув глаза, Тсунаеши видит перед собой керамическую гладкую плитку мягко-розового цвета. Было светло, с потолка бил яркий свет дневных ламп, пахло медикаментами. Юноша захотел подняться. Хоть как-нибудь. Неуверенно протянул руку, случайно сжал и потянул на себя свисающий кусок бледно-салатовой больничной простыни. Тут вся постель была такого цвета. Что-то проскрежетало и на голову парню свалилась подставка для капельницы. С громким звоном разбилось четыре флакона, разбрызгивая вокруг острые осколки и брызги прозрачной жидкости. Савада нервно дернулся. Металлическая подставка с силой зашаталась и задела тумбочку, с которой с веселым лязганьем посыпались всевозможные мензурки, бутылки, разные ёмкости. Все это падало с феерическим грохотом, разлетаясь миллионом сверкающих осколков, брызгая чем-то. Тсунаеши зажмурился и прикрыл ладонями глаза. С его-то удачливостью, можно себя так ненароком без глаз оставить. Минуты через две или целую вечность, юноша бы не стал утверждать столь категорично сколько этот кошмар длился, Савада рискнул приоткрыть глаза, а затем и вовсе убрать руки, приоткрыв от удивления рот. За пару кратких мгновений он умудрился разбить в палате все что только можно. Благо хоть кровать была металлическая. - Тсуна-неудачник, - беззвучно прошептал себе под нос парень, вспоминая свое школьное прозвище. - Что тут случилось? - раздалось из открывающейся двери. Савада осмотрелся кругом и стал дико ржать, почти истерически.