Одна любовь на уме

Джон снял с себя пояс и прислонил Длинный Коготь к прикроватному столику. Дэйенерис расплетала косы, мурлыча себе под нос. Он понаблюдал за ней немного, очарованный тем, как ее пальцы перебирали пряди, и мягким выражением на ее прекрасном лице. Иногда ему по-прежнему казалось, что это сон. Он так живо помнил чувство неприкаянности, уверенности, что он никогда ничего не будет стоить, что единственное, на что он годится, так это стать частью Дозора. Но время доказало ему иное. — Ты пялишься, Джон Сноу, — сказала она, обернувшись к нему через плечо с мягкой улыбкой на губах. — Задумался. Она расплела последнюю косу, затем повернулась к нему лицом. — И о чем? Джон снял свой дублет, сапоги, оставшись в штанах и рубашке. — В основном о тебе. Дэйенерис уже разделась. Ее служанка помогла ей снять сложное платье и штаны. Он знал, почему она продолжала носить их под платьями. Понимал ее причины. И ненавидел их. Неужели она не чувствовала себя в безопасности без них под одеждой? Она встала, прошла через комнату и остановилась перед ним. Она обняла его за талию, и его ладони легли на ее предплечья. — И что обо мне? — Я нигде не мог найти себе места. Даже в Ночном Дозоре. Я знал, как сражаться. Я оказался там не потому, что меня туда сослала семья, не потому, что ее у меня не было. Выбор сделал я, не понимая, к чему присоединяюсь, пока не было поздно. И единственным, кто сказал мне правду, был Тирион. — Он вздохнул, и она заглянула ему в глаза. Он не отрывал от нее взгляда и продолжил. — Как после этого я пришел… К этому? Она тяжело вздохнула. — Мне знакомо это чувство. Может быть, мы преодолели все это ради того, чтобы оказаться здесь и сейчас. У меня есть только эта теория, мой милый Джон Сноу. Он слегка прищурился. — Мне как-то не особенно нравится, что ты зовешь меня милым. Дэйенерис усмехнулась. — Неужели тебе кажется, что это угрожает твоей мужественности? Потому что уверяю, я совершенно точно знаю, что ты за мужчина. Джон наклонился и поцеловал ее, языком скользя по губам. Она открыла губы ему навстречу, ее руки скользнули под его рубашку, поглаживая гладкую кожу. Его пальцы перебирали ее волосы, и он прикусил ее нижнюю губу, когда ощутил, как ее большой палец прошелся по соску. — Давай избавимся от этого глупого халата, Дэни, — прошептал он, и его руки от ее груди направились к ее поясу. — Ну так помоги мне, — в рот ему сказала она. Он дернул за узел, и пояс развязался, позволив халату распахнуться. Он потянул за шелковую ткань, и та упала на пол. Его губы скользили по ее подбородку к уху и нежно прикусили мочку, его руки опустились на ее ягодицы, и Джон поднял ее, заставив обвить его талию ногами. Когда он подошел к кровати, она так и осталась висеть на нем, руками сдергивая с него рубашку. Он отпустил ее только чтобы помочь снять ее, затем снова принялся изучать ее тело, но Дэйенерис остановила его, когда его руки сжали ее грудь. Он нахмурился. — Как долго они будут ещё болеть? — Какое-то время, — сказала она, и его губы прижались к ее животу. Она схватила его за волосы и притянула обратно к ее лицу. — Снимай штаны, — приказала она, и он был счастлив подчиниться. Когда она толкнула его на спину, он ждал, что она оседлает его и возьмет внутрь, но она колебалась, видимо, раздумывая над своим следующим шагом, и повернулась к его ногам. Джон застонал, когда ее губы мазнули по головке его члена, и от жара ее рта по его коже побежали мурашки. Его злило, что он не мог видеть, как ее губы обхватывают его, в конце концов, это был его любимый вид. Затем она вновь перевернулась, закинув бедро через его плечо и оседлав его. Джон поднял руку к ее влажной щели, гладя скользкую плоть. Она задрожала, и когда он ощутил, как смыкаются на его члене ее губы, толкнулся вперед. Он притянул ее бедра к своему лицу и лизнул, и ощутил ее стон на своей плоти, и это вызвало в его теле шоковую волну. Он увлажнил пальцы ее соком и скользнул одним в нее. Ее пальцы гладили его твердый член, и он неглубоко толкался в ее горло, щелкая языком по ее клитору и накрыв его ртом. Дэйенерис дернулась навстречу его губам, выпустив его изо рта и выкрикнув его имя, но все ещё гладя его. Но едва он только нашел хороший ритм, она отпустила его и подползла к краю кровати. Он только и мог, что смотреть, как она, все ещё спиной к нему, опускается на его член. Он дотянулся до подушки и сунул ее себе под голову, глядя, как она качается вверх-вниз, опираясь о его бедра. Он рыкнул, когда она повела бедрами и с силой опустилась вниз. Его пальцы слегка царапали ее задницу, она задрожала, и ему пришлось на мгновение прикрыть глаза, слишком он был переполнен этим видом и тем, как сжалось ее лоно вокруг его члена. Джон не удержался от стона, когда она резко встала с него. Его глаза открылись, и он уставился на нее. Она смотрела на него со странным видом. — Что не так? — Наклонившись и поцеловав его, Дэйенерис легла на спину и притянула Джона на себя. Он опустился между ее бедер, его грудь прижалась к ее. — Дэйенерис? — прошептал он. — Плохое воспоминание, — тихо сказала она. Он ощутил порыв вины, гадая, что вызвало его, и как ему это исправить. Она приподнялась и поцеловала его. — Вот так. — Ты уверена? — Внутрь меня, Джон Сноу, — приказала она. Он все ещё был не уверен, но ее руки обняли его лицо, большой палец погладил губы. — Я хочу смотреть на тебя, — прошептала она и одарила его ещё несколькими долгими поцелуями. Он направил себя и скользнул внутрь, прижимаясь к ней. *** Ее дыхание выровнялось, и он знал, что это значило, что она на грани сна, но его любопытство не давало покоя. — Дэни, — прошептал он. Она слегка замычала, показывая, что еще не совсем заснула, но уже на грани. — Что за плохое воспоминание? Он опустил взгляд и увидел, как задрожали ее ресницы. Но вместо того, чтобы посмотреть ему в глаза, ее взгляд сфокусировался на изогнутом шраме над его сердцем, и ее пальцы погладили его. — Когда была с Дрого… До тебя, я не позволяла брать себя так. Почему-то я вспомнила об этом и запаниковала. Он поднялся на локте и поднял ее подбородок. — Почему ты не рассказала мне раньше? Она тяжело вздохнула. — Это не было проблемой. — Она снова толкнула его на спину и умостилась у него на груди. — Мне нравится то, что мы делаем друг с другом, Джон. Вместе. Мы стоим на доверии. Мы равны. Но это не значит, что я перестала сражаться с прошлым. Это не имеет отношения к тебе, — сказала она мягко. — Ты, мой милый Джон Сноу, то, чего я хотела уже очень давно. Ты не смотришь на меня как на цель, которую надо покорить. Тебе не нужна моя власть. Ты видишь меня как любимую женщину, и ты относишься ко мне не иначе, кроме как уважительно. Он обнял ее крепче и поцеловал в висок. Ее рука накрыла его грудь. — И я не хочу, чтобы ты когда-либо чувствовала что-то иное, Дэйенерис. И если это случится… — Поверь, ты узнаешь об это первым, — сказала она, поцеловав его в подбородок. — А теперь, я совсем без сил, муж мой. Дай поспать. Он улыбнулся ей в волосы. — Как пожелаешь, жена. *** Джон сидел возле карты, держа фигурку волка Старков в руках. Вскоре к нему присоединилась Дэйенерис. Утром он ушел из их комнаты еще до того, как она проснулась. Он объехал выжженную землю вокруг Винтерфелла, и хотя снег укрыл ее, черные рытвины все еще были видны. Он поднял взгляд на Дэйенерис, и она слабо улыбнулась ему, прежде чем закрыла за собой дверь, подошла и села на стул рядом. — Что за мрачные мысли мучают тебя этим утром? — спросила она. Он тяжело вздохнул, поставил волка на стол к остальным фигуркам. — Думаю о земле за воротами. Наш огонь уничтожил ее? Она когда-нибудь зазеленеет вновь? Она помолчала, а затем тяжело вздохнула. — Есть две темы, которые мне нужно с тобой обсудить. Мне совсем не хочется делиться этим с нашими Десницами, и я отказываюсь говорить об этом в нашей спальне. Но ты упомянул о земле и будущем, и я вновь об этом вспомнила. Я все пыталась придумать, как мне начать с тобой этот разговор. Он закрыл глаза. — Когда я слышал это в последний раз, Санса сказала, что завела отношения с Джейме Ланнистером. Такого рода новость? Дэйенерис нахмурилась. — Я не собираюсь презентовать тебе шкалу, по которой ты можешь мерить выданную тебе информацию, — она взяла его за руку, и он внимательно вгляделся в нее. — Я поговорила с Ярой о ребенке. Она не собирается оставлять ему жизнь. Она говорит, что его убьют после того, как он появится на свет. Он выпрямился. — Что? — Ты меня слышал. — Это варварство. — Мысль об этом была ему отвратительна, и его первой реакцией было остановить ее. — Это не слишком отличается от того, что люди делают с карликами или деформированными новорожденными. Она не хочет растить ребенка Эурона. Учитывая, через что она прошла, не думаю, что могу ее винить. — Она провела ладонью по собственному животу, и Джон немного сильнее сжал ее руку. — Я говорю тебе об этом, потому что ты должен знать. — Думаю, я предпочел бы остаться в неведении, — прошептал он. — Ее никак не переубедить? Дэйенерис тяжело вздохнула и покачала головой. — Не думаю. Есть еще кое-что. Она хочет прощение для Теона. Он помотал головой. — Нет. — Джон… — Нет. Я не прощу ему убийство. Я не прощу ему предательство Робба. Но когда все будет кончено, он может отправиться на Железные острова вместе с сестрой. Она вздохнула. — Она говорит, что Теон хочет жить на Севере. — Ему стоило подумать об этом прежде, чем брать Винтерфелл, — сквозь зубы ответил он. — Я больше не желаю ничего слышать об этом. Дэйенерис распахнула глаза, затем прищурилась. — Неужели? — Нет. Не об этом. — Разве я не твоя королева? — выплюнула она. — Разве я не равна тебе? — Равна, — ответил Джон, зная, что разозлил ее свои заявлением. Но он не собирался обсуждать свое решение. — Тогда разве я не имею права высказаться? — В большинстве случаев я бы согласился. Но не в этом. Многое из того, что сделали с моей семьей, меня попросили простить. Теон здесь только потому, что он сделал что-то достойное, спас сестру. Он спас Сансу. Только по этой причине я пощадил его жизнь, увидев его вновь. Но не забывай, что причиной, по которой Болтонам достался Винтерфелл и Санса в первую очередь был Теон. Брану и Рикону пришлось бежать из дома из-за Теона. Я не убью его, но и не прощу. Он встал и отошел от нее к окну и уставился во двор. Несколько мгновений спустя Дэйенерис присоединилась к нему, обвив его руку своей и тяжело вздохнув. Он чувствовал, что его гнев испарился, и наделся, что это значило, что она поняла его точку зрения, и спор окончен. Когда она наконец заговорила, ее голос был мягким и утешающим, и если бы не смысл ее слов, ему и правда стало бы легче. — Я просила тебя простить многое из того, что не знаю, смогла ли бы простить я сама. Думаю, частично из-за того, что я знаю свой характер. Я знаю, кто я. И я знаю, кто ты. Я просила тебя сделать то, что не могу сама, потому что знаю, что у тебя хватит на это сил. Я не стану настаивать. Это твое решение, и я так и сказала Яре. Я не стану принимать его за тебя и не стану просить о большем, чем ты готов дать. Он повесил голову. — Это трудно. Словно куда бы я не посмотрел, вижу врага моей семьи. Людей, которые заставили моих любимых страдать, убили их. Бран и Рикон оставили безопасность Винтерфелла из-за Теона. Когда я в последний раз видел Рикона, ему было шесть. И затем его убили прямо передо мной. Случилось бы все это, если бы Теон не предал Робба? Да какой из меня брат, если я прощу человека, который сотворил такое? Дэйенерис вздохнула. — Ты не обязан. — Ой ли? Она помотала головой. — Договор с Ярой заключала я. Сейчас она пытается спасти брата, который спас ее. Ты не можешь винить ее за это. Джон повернулся к ней, но не поднял взгляд, уставившись на ее сжимающие его руку пальцы. Он был уверен в своем решении, но он знал Дэйенерис, и знал, что даже если он не станет это обсуждать, он все равно не сможет примириться с этим. — Как я могу простить его и не ждать восстания лордов Севера? Они и так будут в ярости, когда узнают о Джейме и Сансе. — Да, но разве это не те же самые лорды, что отказали тебе в помощи, когда ты взялся отвоевывать Винтерфелл? Разве тебе не пришлось рассчитывать на помощь Долины и Мизинца? Похоже, их верность не надежней ветра. — Возможно. Но нам понадобится их поддержка когда мы отправимся на юг. Дэйенерис подошла к карте и уставилась на нее. — Но так ли она нам понадобится? — спросила она, подняв на него взгляд. — У нас есть Безупречные, дотракийцы, Долина, два дракона, Железный Флот и Цареубийца, который говорит, что может пробраться в замок и убить свою сестру, так что наши армии даже не понадобятся. Плечи Джона упали. — Мы так долго пытались привлечь их на нашу сторону. А теперь ты решила, что они нам не нужны. — Нет. Я спрашиваю, нужны ли они. Подумай об этом отстраненно и не как северянин. Не как Старк. А как король всего континента. Нам нужны силы Севера? Джон уставился на карту и нахмурился. В смысле военной мощи они наверно и не были нужны. Но как символ для остальных королевств — северян было труднее всего убедить, их упрямство было знаменито во всем Вестеросе, и если бы ему и Дэйенерис удалось переманить их на свою сторону, это было бы сильным посланием. — Как военная сила? — сказал он, покачав головой. — Нет. Но как символ для остальных королевств — да. Север — самый большой из семи королевств. Дом людей, которые ценят честь и верность. Может, даже слишком. И все остальные поймут, что это значит, если они присоединятся к нам. Она помолчала мгновение, затем улыбнулась. — Согласна. Он нахмурил брови и вопросительно склонил голову. — Тогда зачем ты спрашивала? Дэйенерис подошла к нему ближе. — Потому что тебе нужно привыкать думать как король Семи Королевств, вместо короля Севера. Людей, о которых тебе надо думать, куда больше. Ты доказал, что владеешь стратегией в битве. Политика другая. Ты ее ненавидишь, я знаю. Но иногда без нее никак. Он помотал головой. — Все равно кажется, что это игра. — Так и есть. Даже не сомневайся, всегда будут те, кто процветает в политике и обмане. Тебе и мне больше пришлось бы на душе, если бы люди были прямолинейны, даже когда нам не нравится то, что они говорят нам. — Тогда говори напрямую, Дэйенерис. Мне кажется, что мы все кружим вокруг чего-то. Она улыбнулась, но улыбка быстро погасла. — Джейме Ланнистер. Джон закатил глаза. — Неужели мы недостаточно говорили о нем последние два дня? — Ты сказал, что он хочет жениться на Сансе. Ты думал, где они будут жить? Он нахмурился. — В Винтерфелле. Она склонила голову набок и покачала ей. — И ты думаешь, что твои люди позволят твоей сестре стать женой Ланнистера? — А какой выбор у них есть? — Они могут… Как ты говоришь, восстать. Но если говорить об остальных королевствах, это выгодный брак. Старки и Ланнистеры, решившие отложить годы неприязни и соединить дома. Но тот вред, что нанесли Ланнистеры Северу и, особенно, твоей семье, может стать проблемой. Север помнит. Они не простят Теона. Но, может быть, тебе стоит простить Джейме. — Нет. — Джон, нужно найти компромисс… — Не когда это касается моей семьи. Если Санса хочет выйти за Джейме Ланнистера, это ее дело. Мне не нужно ее благословлять. Дэйенерис тяжело вздохнула. — По-моему, нужно. Я не говорю, что решать надо сегодня. Вообще, мне кажется, что до тех пор, пока мы не завоюем Железный Трон, нам стоит попросить Джейме ограничить разговоры о предложениях. Пусть докажет, что его слово чего-то стоит, что он больше, чем Клятвопреступник. Позволь ему стать человеком чести. Но и этого может быть недостаточно, — предупредила она. — А что касается Теона, ты не должен решать сегодня. Она села на стул, с которого он встал, и он нахмурился, посмотрев на нее через плечо. — Ты простишь его, если не прощу я? Дэйенерис опустила руки на колени и вздохнула. — Я не хочу спорить об этом. Ты бы простил меня, если бы я это сделала? — Он повесил голову и уставился на карту. — Я не стала бы делать подобное за твоей спиной. Подобные объявления годятся, только когда мы с тобой договоримся. Ты мой король, а я твоя королева. Но кроме того мы еще и муж и жена, и я не хочу, чтобы тебе казалось, что ты не можешь мне доверять, так как доверяю тебе я. Он сел рядом с ней и потер подбородок. — Я доверяю тебе, — прошептал он. Дэйенерис развернула его лицо к себе и кивнула. — Я знаю. Но перестанешь, если я сделаю подобное. И если мы собираемся восстановить то, что было уничтожено в этом мире, мы не можем делать это без согласия друг с другом. — Я не знаю, смогу ли когда-нибудь согласиться на прощение для Теона или Джейме, — ответил Джон. — Это кажется предательством по отношению к людям, которые меня вырастили. Моей семье. Она взяла его руку в свою. — Мы поговорим об этом позже. Никаких решений сегодня. — Сказала она, дверь открылась и вошел Тирион. Он замер, увидев их. — Я помешал? Дэйенерис усмехнулась Джону и повернулась к Тириону: — А тебе не все равно, помешал ты или нет? Он пожал плечами. — Не особенно. Остальные уже в зале, завтракают. Скоро закончат. Дэйенерис встала у карты на столе и поставила волка Старков рядом с остальными, направляющимся к Штормовому Пределу. Джон перестал слушать Тириона, когда он начал обсуждать с Дэйенерис небольшую ссору, возникшую у дотракийцев. Вместо этого его разум кружил вокруг идеи о прощении Теона. И хотя он спас Сансу, и это был героический поступок, сколько ужасных вещей он совершил в Винтерфелле под руководством Рамси? Как не думать об этом, как о предательстве Робба, человека, которым он глубоко восхищался, брата во всех важных смыслах этого слова, если он простит Теона? Теон провел в Винтерфелле времени больше, чем в замке своей семьи. Он вырос вместе с ними, учился сражаться, ездил верхом, играл и смеялся с ними. И он предал того, кто был готов умереть ради него. Джон простил Теона за все, что мог. Большего он не мог. Что касается Джейме, он позволит Цареубийце доказать, что он верен данному слову. Это никогда не заставит его поверить, что он достоин Сансы, но это хотя бы приглушит желание вырвать ему глотку.