Одна любовь на уме

Богороща ошеломляла. Она ощутила, как Миссандея поправила шлейф ее платья, пока Дэйенерис шла по освещенному пути к будущему мужу. В ее желудке запорхали бабочки, и она не понимала, почему. Она никогда еще не была так уверена, как в том, что хочет стать женой своего любимого. Это был не просто политически выгодный союз. Он был по любви и по всем правильным причинам. Даже немного эгоистичный с ее стороны, но она решила, что имеет право побыть эгоистичной хотя бы раз. Когда перед ней предстали все собравшиеся, ее глаза немедленно нашли его, и Джон улыбнулся. Она знала, что он не заметил, как открыл рот, оглядывая ее и восхитительное платье, сшитое Сансой. Корона сидела на ее голове, как влитая, а распущенные волосы каскадом спускались по спине, кроме трех кос, сплетенных в виде венца. Тирион и Давос заказали прекрасные короны. Она любила их контраст, ее была тоньше, но воплотившая в себе драконов, которые так много значили для нее. Волк и дракон, вплетенные в одно, в его короне. Она шагала вперед и чувствовала себя спокойной и счастливой. И только с Джоном она чувствовала сразу обе эти эмоции. Давос прочистил горло, и она улыбнулась тому, как ее будущий муж казался так поглощен ею, что не обращал внимания на происходящее. Только после тычка Джон снова обратил внимание на Давоса, и Дэйенерис едва удержалась от смеха. — Кто предстал перед Старыми богами этой ночью? За нее заговорил Тирион. Больше просто никого не было. Он был не только ее Десницей, но и одним из самых близких друзей. Так как Миссандея не понимала концепции брака и из-за присутствия некоторых северных лордов и леди Дэйенерис остановилась на Тирионе. В конце концов, он первый заговорил, что Джон Сноу влюблен в нее. Глядя на него сейчас, она не понимала, как сомневалась в этом. Его чувства так ясно отражались в его глазах. — Дэйенерис из дома Таргариен, женщина взрослая, законнорожденная и благородная. Она пришла, чтобы молить о благословении богов. Кто возьмет ее? Джон шагнул вперед. — Джон из дома Старк и Таргариен, наследник Железного Трона и Семи королевств. Она не стала закатывать глаза, хотя хотелось, от упрямства ее волка. Джона пришлось уговаривать, потому что имя Эйгона Таргариена вызывало у него отторжение, но он понимал, что это было важно, тем более, когда они завоюют трон. Но он настоял, что она выйдет замуж за Джона. Она была не против. Её волновало, что он мог стыдиться быть Таргариеном, но он ответил, что никогда не сможет стыдиться того, что делало их ближе. Когда они наконец определились с именем, она вспомнила, как скользнули его пальцы по ее руке, и вздрогнула. — Кто отдает ее? Тирион улыбнулся Джону. — Тирион из дома Ланнистер. Десница королевы. Давос спросил: — Королева Дэйенерис, вы берете этого мужчину в мужья? Она просияла. — Беру, — твердо сказала она. Его ответная улыбка была такой же яркой. Джон встал рядом с ней, взяв ее руку в свою, и поднес ее к губам. Его глаза не отрывались от ее, когда Дэйенерис привстала на цыпочки, и он мягко поцеловал ее в губы. Она была не уверена, но ей показалось, что Тирион вздохнул от облегчения. *** Несколько часов спустя они все сидели в чертоге, она держала Джона за руку, пока на противоположном конце зала играл собранный Сансой оркестр. Все сидели за столом, ели, смеялись и пили. Она знала, что это одна из последних возможностей так расслабиться. Джон наклонился к ней и зашептал, щекоча губами ушную раковину. — Санса попросила меня не рвать твое платье, но я ничего не обещал. Она сжала его руку и зашептала в ответ: — А я бы предпочла, чтобы ты медленно развязал шнуровку, как мне нравится. Это заставляет меня гореть. И тебе так легко скользнуть в меня. Она триумфально улыбнулась, услышав от ее мужа скорее рык, чем стон. Джон Сноу был ее мужем. Ее прекрасный, благородный, любящий Джон Сноу навсегда был ее. От этого она одновременно чувствовала и желание защищать, и чувствовала себя защищенной. Он повернулся к ней лицом, и Дэйенерис поцеловала его, хоть и целомудренно, но ее губы все равно загорелись. Сегодня она хотела заклеймить его. Они давно делили одну постель, но после битвы они оба колебались, и ни разу не занимались любовью. Особенно, она, помня о его ранении — потому что боялась причинить ему боль. Это не значило, что они не наслаждались друг другом, она была очень счастливой женщиной, но она отчаянно хотела его и не позволила бы их брачной ночи пройти, не ощутив его плоть внутри. Дэйенерис бросила взгляд на их гостей за столом. Тирион, Подрик и Тормунд были пьяны, Бриенна казалась одновременно и веселой, и раздраженной. Королева расплывчато слышала, как Тирион рассказывает историю об осле, медовых сотах и борделе, но перестала слушать, прежде чем та начала быть неприличной. Лианна Мормонт и один из ее советников сидели рядом с лордом Гловером и Давосом. Она не могла дождаться, чтобы увидеть, какой станет маленькая медведица, когда вырастет. Такая никогда не позволит мужчине взять все в свои руки. Джендри обнимал Арью за плечи, пока она шептала ему на ухо что-то, отчего он широко улыбался. Его ответ ей в ухо заставил Арью облизнуть губы и отпить вина. Сэм и Джилли сидели рядом с Теоном, Ярой и Варисом. Бран, Санса и Джейме обсуждали что-то между собой. Она не знала, изменилось ли что-то между сестрой Джона и Цареубийцей, но решила, что это так, когда глаза Сансы то и дело обращались к нему, а его к ней. Они пытались это скрыть, это было понятно, но любой, кто смотрел по-настоящему, видел, что им это не удавалось. И, наконец, ее муж присоединился к разговору Давоса с Лианной и Гловером. Джон настоял на том, чтобы пригласить их двоих на свадьбу. Гловер храбро сражался в битве, и у него осталось еще достаточно войск, чтобы помочь им, когда они поедут на юг. Она знала от Сансы, что верность Гловера не всегда была твердой, но его обвел вокруг пальца Мизинец, как и многих других. Леди Лианна была верна Джону и Старкам. Она не хотела, чтобы он ехал на юг, но, когда возникал вопрос и требовалась помощь Севера, она была первой, кто предлагал поддержку и своих людей. Дэйенерис действительно хотела видеть, в какую женщину она вырастет. Джон внимательно слушал старшего лорда, тот рассказывал, как в молодости сражался рядом с Недом Старком. Она знала, что правда о его родителях все еще тревожила Джона, но он перестал вздрагивать, когда об этом заходила речь в разговоре. Дэни осознала, что, уставившись на него вот так, должно быть, выглядит как влюбленная девчонка. Но ей было все равно. Это была ее свадьба, свадьба с мужчиной, которого она любила. Она была готова смотреть на него день и ночь и еще немного. Она подождала, когда он перестал говорить, и наклонилась к нему. — Нам не пора удалиться? — прошептала она ему на ухо, и его ответный взгляд сказал все за него. Он так на нее смотрел, Дэйенерис бы удивилась, если бы они и вправду добрались до спальни. Но Джона задержал Тормунд. — Не забудь, Джон Сноу. Тюленята, — объявил рыжий одичалый, и она уставилась на покрасневшего Джона, сверлившего взглядом Тормунда. Но тот расхохотался, за ним Подрик и Тирион. Джон встал и предложил руку Дэйенерис. Ей было все равно, о чем они говорили, значение имело только то, как сильно она хотела его. — Хорошенько потряси ее кровать, парень! — крикнул Тормунд, в воздух, салютуя его словам, поднялись несколько кубков. *** Джон закрыл за ними дверь, и она тут же оказалась в его объятиях, его губы накрыли ее. Она знала, что должна снять платье, прежде чем он порвет его, и оно было слишком красивым, чтобы превратиться в груду ткани на полу. Дэйенерис толкнула его к двери, развязав свой плащ и бросив его на ближайший стул. Она разорвала поцелуй, повернувшись к нему спиной и перекинув волосы через плечо. Их короны сняли и убрали в шкатулки едва начался пир. — Развяжи, — пробормотала она, заводя руку назад, чтобы расстегнуть пряжку его пояса с мечом, и он упал на пол. Джон покрывал ее шею поцелуями, пока пальцы дергали за ленты шнуровки, медленно ослабляя петлю за петлей, большим пальцем проводя по ее позвоночнику. Джон наконец ослабил корсет настолько, чтобы она наконец смогла выскользнуть из него. Она сбросила свои туфли около стула, куда повесила и платье. Она развернулась в его объятиях и помогла ему снять плащ, затем безрукавку и рубашку. От него восхитительно пахло, кожей, снегом и чем-то лесным — самой его сутью, и Дэйенерис наслаждалась этим. Дэйенерис дернула за шнур в его волосах, выпуская на свободу его кудри, тут же ныряя в них пальцами и не давая ему отстраниться от ее рта. Она чувствовала на его губах вино, надеясь вскоре ощутить собственный вкус. Одна эта мысль заставила ее руки опуститься к завязкам его штанов. Он быстро скинул сапоги. Джон наклонился, гладя заднюю часть ее бедер и поднял ее в воздух, едва не обернув вокруг себя. Его член задел ее, и она застонала ему в рот. Он уложил ее на кровать, и она вцепилась в него, желая ощутить, как он всем телом накроет ее. Одна ее рука обняла его за шею, вторая скользнула между ними и погладила его член. Теперь, словно музыка для ее ушей, застонал он. — Внутрь, Джон Сноу. Она подняла бедра, направляя его к влажному лону. Они оба задохнулись, когда он закинул ее ногу на свое бедро, толкнувшись в нее. Она оттолкнулась второй, подаваясь ему навстречу. Он покрывал поцелуями ее горло, зубами царапая бьющуюся жилку пульса. Она комкала его волосы, его губы, зубы и язык только дразнили ее. Дэйенерис охватывал восторг от каждого его движения, особенно, когда его губы сомкнулись на соске, и легкая боль от царапнувших зубов сменилась лаской языка. Ее соски горели от касаний, но она отказывалась останавливать его. Она не могла ни о чем думать, только стонать его имя, когда его пальцы достигли ее клитора. — Так близко, — пробормотал Джон. Ее пальцы двигались вместе с его на ее набухшей жемчужине, и вскоре она летела, сжимая его плоть своей. Она ощутила, как он задрожал, проливая семя внутри нее. — Дэни, — прорычал он, толкаясь бедрами еще несколько раз, прежде чем рухнул на нее, только опираясь о кровать локтями возле ее головы. Она чувствовала его дыхание на своей шее, и на мгновение все в мире было правильно и идеально. Ее руки бродили по его спине, пока она беспорядочно целовала его шею и ухо. Когда он поднял голову, она не удержалась от улыбки. — Я люблю тебя. Наверно, больше, чем это разумно, — сказала она мягко. — Ты сделал невозможным чувствовать что-то еще. Мой король. Мой муж… — Да, и ты моя королева. Моя жена. — В дверь заскреблись, и они оба повернули к ней голову. Джон застонал. — Не уверен, что помню, как ходить. Она закатила глаза и игриво толкнула его на спину, встала и впустила Призрака в комнату, он тут же улегся у очага. Дэйенерис забралась обратно в кровать к Джону, и он уложил ее на себя и обнял. — Я так счастлива, что ты попросил моей руки. Он смахнул волосы с ее лица и нежно коснулся щеки. — Я тебя достоин? Она широко улыбнулась. — Нет никого, кроме тебя, кто был бы меня достоин. Достойна ли я тебя? — Только ты, любовь моя. Она опустила голову на его плечо и тихонько улыбнулась. — Ты же понимаешь, что это только маленький перерыв? До рассвета я планирую взять тебя еще не раз и не два. Он усмехнулся. — Хорошо. Я надеялся именно на такой вечер. Ее пальцы гуляли по его животу, следуя к мускулам, ведущим к его члену, который начал наливаться под ее прикосновениями. Дэйенерис поцеловала его в горло, и его руки обвились вокруг нее. Он перевернулся на бок, лицом к ней, и в его глазах сияла любовь. Джон поцеловал ее, и она осознала, что они впали в привычный ритм движения губ. Это напомнило ей о их первом разе, как они проводили время, изучая друг друга, пробуя на вкус, касаясь, знакомясь друг с другом. Тогда ее обеспокоило то, как легко Дэйенерис заинтересовалась им. Но она влюбилась в него еще до того, как поняла, что может влюбиться. Его пальцы принялись перебирать ее волосы, схватив кончик ее косы и сняв удерживающую ее ленту. Он остановил поцелуй, расплетая косы в ее волосах. Она толкнула его на спину, губами изучая мышцы его горла. Она опустилась ниже, мазнув языком по его соску, и Джон накрыл ее щеку рукой, откинувшись на подушки и наблюдая за ней. Она любила чувствовать на себе его взгляд. От этого ее кожа горела, а сердце ускоряло стук. Она не думала, что когда-нибудь будет способна ощутить это, оставив это чувство книжкам по истории. Но сейчас она вела по его животу своим ртом, языком, иногда зубами, делая все, чтобы он не отрывал от нее глаз. Ее руки погладили его бедра, и Джон застонал. Его член был прямо перед ней, и она облизнула губы. Он закинул руки за голову, и Дэйенерис просто не могла хотеть его больше. Она медленно погладила его плоть, получив в ответ стон. Её язык лизнул кончик, затем медленно прошелся по вене по нижней стороне его члена к корню и обратно. Но она не взяла его в рот. Она поползла к нему, оседлала его бедра и прижалась к губам. У нее было чувство, что его руки были повсюду, сжимая ее грудь, её бедра, скользя между её складок, обхватывая ее лицо. Дэйенерис потерлась о него влажным лоном и застонала, откинувшись назад и насадившись на него. Она повела бедрами, чувствуя, как Джон движется внутри. Она брала своего короля медленными, мелкими толчками, пока его руки бродили по груди и бедрам. Это было идеально. Каждое мгновение было идеально. *** Дэйенерис опустила голову на его плечо, сцепив свои пальцы с его. — Тюленята, что Тормунд имел в виду? Он засмеялся на выдохе и поцеловал ее в макушку. — Тебе лучше не знать. Она повернулась к нему лицом, игриво улыбаясь. — Теперь я просто обязана знать. Джон усмехнулся и покачал головой. — Когда я был с одичалыми за Стеной, Тормунд начал давать мне советы, как заниматься любовью с женщиной. Говорил что-то о том, что мужчины трахаются, как собаки, не дав женщине время подготовиться. «Твой член даже близко к ней не должен быть, пока она не будет мокрой, как маленький тюлененок». Она склонила голову на бок. — Так вот кому мне нужно сказать спасибо за твои значительные усилия, чтобы я была готова для тебя. И разве ты не трахаешься, как собака? Он сел и улыбнулся. — Скажи это еще раз. — Сказать что? — Ты знаешь, что, — прошептал он. Она наклонилась вперед и лизнула его губы. Джон потянул ее бедро, пока она вновь не оседлала его. — Зачем? — Мне нравится, как ты это говоришь, — сказал он, покусывая ее шею. Она улыбнулась и специально сказала не то слово: — Собака. Он засмеялся, и вскоре она засмеялась вслед за ним, когда он начал ее щекотать. *** — Зачем мне тренироваться с мечом? — спросила она, когда он завел об этом речь. Джон встал с кровати и принес Длинный Коготь. Теперь меч стоял, прислоненный к прикроватному столику. — Я просто считаю это необходимой предосторожностью. Санса учится. Тебе тоже стоит. Он вернулся к ней, поцеловав ее бедро и затем живот, его пальцы мягко гладили ее кожу. — Только если учить меня будешь ты. — Да, я научу тебя, — пробормотал он, начиная покрывать поцелуями ее живот. *** Она охнула, ощутив вспыхнувшее между своих бедер самое изумительное ощущение. Ее веки казались тяжелыми, а сон таким реальным. Заднюю часть колена пощекотали пальцы и скользнули вверх по ее бедру. Она ощутила щелкнувший по клитору язык и уставилась вниз, заметив под мехами большой холм. Его руки гладили ее тело, обхватив грудь. Она сбросила меха, найдя под ними растрепанные волосы Джона, его рот и язык, все ближе и ближе ведущие ее к оргазму. — Джон, — застонала она протяжно, едва не скуля и умоляя о большем. Но едва на нее накатывало обещание пика, он оставлял ее клитор и начинал целовать ее бедра или лизать влажный вход. Он держал ее на краю, не позволяя упасть. Ее хитрый муж сводил ее с ума. Она хваталась за его волосы, пытаясь направить его туда, где ей был нужен его рот, но он не подчинялся. Вместо этого он отпустил ее грудь и схватил ее руки, прижав их к постели возле ее бедер. Его взгляд столкнулся с ее, и это едва не прикончило ее, когда Джон длинно лизнул от входа к ее клитору. Когда он всосал его и огладил языком, она, наконец, не выдержала. Она задрожала под ним, зная, что на всю жизнь запомнит картину перед собой. Он скользнул по ее телу, на мгновение остановившись, чтобы потереться лицом о ее живот. Оставив на нем несколько поцелуев, он двинулся выше, лизнув грудь. Это было слишком, Дэйенерис была слишком чувствительной, и она слегка его оттолкнула. — Это слишком, — прошептала она. Он поцеловал ее, и она обвила его руками и ногами. Он был словно создан для ее объятий. Они так идеально совпадали друг с другом, что эта мысль заставила слезы навернуться на ее глаза. Джон внезапно перестал целовать и с ужасом уставился на нее сверху вниз, резко сев. — Ты в порядке? Я сделал тебе больно? Она с улыбкой помотала головой и вновь обняла его, сев к нему на колени. — Нет, ты не сделал мне больно. Он смахнул слезы с ее щек. — Ты не из тех, кто плачет просто так, Дэйенерис, — прошептал он. Она прижалась лбом к его и обняла его за шею. — Я просто подумала о том, как замечательно мы подходим друг другу, — прошептала она в ответ. Он все еще казался неубежденным, но она взяла его руки и положила их на свои ягодицы. — И это не значило, что тебе можно остановиться. Ее губы прижались к его, и хотя Джон все еще казался скептичным, она обвила его ногами. Чувствуя ее собственный вкус, ее язык затеял игру с его. Она его убедит. *** Джон выпустил Призрака и приказал принести в комнату еды. Солнце встало, и Призрак хотел сделать что-то, что делал, когда его обычно выпускали. Джон нашел штаны и начал ходить по комнате, подкинув в очаг еще поленьев, и зажег еще несколько свечей взамен тех, что погасли, пока они спали. Она пыталась не пялиться, но все же перевернулась на бок, и, закутанная в меха, не отрывала глаз от ее восхитительного, прекрасного мужа. Ей не было холодно, но меха пахли им, и если Дэйенерис собиралась позволить ему ходить по комнате, она хотела чтобы рядом с ней был хотя бы его запах. Он открыл дверь после стука, забрал поднос у слуги и вновь запер дверь. Вместо того, чтобы поставить его на стол, он принес его на кровать и поставил между ними. На подносе не было мяса, и она была благодарна за это. Но был хлеб, фрукты и чай. Джон налил ей чашку и передал. Она села, сбросив меха с плеч, принимая чашку, и не смогла удержаться от улыбки, заметив, как потемнели его глаза. Он намазал джемом кусочек хлеба и протянул ей. Дэйенерис приняла его и укусила. — Ты собираешься вот так сидеть и смотреть на меня, пока я ем? — спросила она. Джон улыбнулся. — Ты разгадала мой план, — сказал он, откусывая от своего куска. Она улыбнулась, дотянувшись и смахивая хлебные крошки с его бороды. — Так будет только честно, учитывая, что ты не отрывала от меня глаз, пока я зажигал свечи. Она пожала плечами. — Опять же, это моя привилегия, как королевы. — Она тяжело вздохнула. — Думаю, теперь нам придется заключить договор. Политика и разговоры о войне не войдут в эту комнату до завтра. Он кивнул. — Согласен. Мы оба счастливы. Зачем это портить? Она снова сделала укус. — Часть меня хочет, чтобы мы снова оказались на Драконьем Камне. — Тебе не нравится Винтерфелл? — спросил он. Она вздохнула. — Дело не в этом. Просто там есть места, в которых мне бы хотелось заняться с тобой любовью, — улыбнулась она, закидывая в рот последний кусочек хлеба. Его взгляд упал на ее губы, и Джон улыбнулся. — Пещера, — сказал он, протягивая ей ягодку, и вместо того, чтобы взять ее рукой, она наклонилась и взяла ее губами. — Женщина, я пытаюсь тебя накормить, — проворчал он, когда она мягко всосала его палец. Она отпустила его и улыбнулась. — Я ем, Джон. И наслаждаюсь своим блюдом, — прошептала она. Он усмехнулся, но вернулся к теме. — О каком месте думаешь ты? Она глубоко вздохнула. — Стол совета. Мой трон, — сказала она с ухмылкой. — Тот склон, где ты впервые коснулся Дрогона. Он нахмурил брови. — Мне было интересно: что ты подумала, когда это увидела? Я был просто ошеломлен, что он позволил мне его коснуться. Но что думала ты? Она положила свой хлеб на поднос и слизнула джем с пальца. — Я подумала «Кто этот человек?». Никто прежде не смел касаться их. Каждый был бы охвачен ужасом, подберись так близко, кроме Тириона, однажды — и то, я слышала, он был пьян. Но Дрогон позволил тебе коснуться его, и ты хотел этого, и я… Была потрясена. И чрезвычайно возбуждена. Джон фыркнул. — Почему? — Во-первых, мой дорогой муж, ты невероятно красивый мужчина. И я нахожу просто очаровательным то, что ты и слышать об этом не желаешь. Но это факт. Во-вторых, ты стоял на том холме, во всей своей северной славе, с развевающимся на ветру плащом, лицом к лицу с гневом Дрогона, и ты не дрогнул. Меня привлекает уверенность, и ты был уверен. Даже когда мы обменивались колкостями. Тебе не понравилось, то, что я сказала, мне не нравилось, что говорил ты, но мы уважали друг друга. Ты продолжал удивлять меня. Она отпила свой чай, заговорил Джон. — Давос знал, что меня влечет к тебе еще до этого. Заметил, что я не могу оторвать глаз. Дэйенерис ярко улыбнулась. — Я тоже. Тирион проинформировал меня, что ты влюблен в меня. — И как это стало темой вашего разговора? Она вздохнула. — Я жаловалась на храбрецов, которые спешат совершить самый глупый, самый смелый поступок. Дрого, Джорах, Даарио… Ты. Все мужчины, которые любили меня. Он нахмурился. — И скольких из них любила ты? — Никого так же, как тебя, — прошептала она. — С Дрого мне понадобилось время, понимание и много усилий. Джорах… Предал меня. Но его упрямство и нацеленность на возвращение моего доброго расположения спасло мою жизнь. Даарио… Не знаю, любила его или он просто был рядом в тот момент, когда я не могла быть одна. Он вздохнул. — Выдающаяся компания. — А что насчет тебя, Джон Сноу. Расскажи о той одичалой, которую ты любил. Он нахмурил брови: — Игритт. Ее было нелегко любить. Жестокая, упрямая, потрясающий воин. Я влюбился в нее по воле случая. Мы вместе поднимались по Стене. Она была первой девушкой… Она улыбнулась. — Так это ее мне нужно поблагодарить за твое мастерство в постели? Он усмехнулся. — Полагаю. Ее и Тормунда, — ухмыльнулся он. Внезапно все веселье на его лице пропало. — Ее убили, когда одичалые напали на Черный замок. Она умерла у меня на руках. Ее улыбка тоже угасла. — Наши истории во многом похожи. Не в хорошем смысле. Преданные, позабытые, потерянные. Он уставился на поднос и переставил его прикроватный столик, забрался обратно в кровать и повернулся к ней лицом, гладя ее лодыжку и поднимаясь к колену. — Но мы здесь. Женаты, влюблены, — сказал он, подушечками пальцев скользя по ее животу, — и часть нас обоих растет в тебе. Каким-то образом, кажется, что все, через что мы прошли, стоило того, если это то, что мы получили в конце. Она улыбнулась, накрыв его щеку ладонью и поцеловав его, чувствуя вкус джема на языке. — Сними их, — сказала она, дергая за шнуровку его штанов. Джон быстро стянул их, бросив их на пол, и лег на нее, покусывая ее подбородок и шею. — Возьми меня, муж, — пробормотала она, всхлипнув, когда он отодвинулся. Он схватил ее за талию, поднимая ее бедра ему навстречу, закинув их на свои предплечья, и вонзился в нее. Она охнула, чувствуя себя открытой и обнаженной, пока Джон с силой входил в нее, оставив на постели только ее плечи и голову. Она схватила его запястье, второй рукой вцепившись в меха. Дэйенерис прикусила губу, потерявшись в его голодном взгляде. Она была так близко, балансируя на краю, когда он вышел из нее, и она застонала от разочарования. — Джон, — прорычала она сквозь зубы. Он перевернул ее на живот, и на секунду она окаменела. После Дрого она не позволяла мужчинам брать себя так, и запаниковала, пока не ощутила его язык меж своих складок. Его язык ласкал влажное лоно, заставив ее неконтролируемо дрожать. Его рот исчез, сменившись пальцами, и Дэйенерис закрыла глаза, потерявшись в накатывающих волнах удовольствия, пока он вновь не остановился. Его член толкнулся в нее, и перед ее глазами мелькнул тот первый раз, когда ее взяли в этой манере — воспоминание было слишком ярким, и она едва не заставила Джона остановиться, пока не ощутила обвивающие руки — он дернул ее назад, прижавшись грудью к ее спине. Она вжималась в его руки, раскрывая ему навстречу бедра. Губы Джона нашли ее, его рука скользнула к ее складкам и обвела ее жемчужину. Его толчки были мучительно-медленными, его губы на ее горле сводили с ума. — Джон, — задергалась она в его руках, когда его безжалостные пальцы и их ласка принесли накрывший ее волной оргазм. Он любил ее. Она это знала. Его чувства к ней, его забота и подаренное им наслаждение помогли ей понять, что она доверяла ему настолько, чтобы преодолеть свой страх. Он укусил ее плечо, дрогнув во время своего оргазма, и Дэйенерис застонала, ощутив его зубы на своей коже. Он не отпустил ее, даже когда они упали на кровать. Она развернулась в его руках к его улыбающемуся лицу и поцеловала его. — Я люблю тебя. Он низко заворчал, пальцем ведя по следам зубов на ее плече. — Я тоже тебя люблю. Извини за это. Больно? Она вздохнула и закатила глаза. — Я не сломаюсь, Джон. Мне нравится, когда ты выпускаешь волка поиграть, — она игриво прикусила его нижнюю губу. Он усмехнулся. — Сейчас этому волку нужно поспать. Дэйенерис подняла голову, услышав за дверью знакомый скрежет. — Надо придумать какой-то способ впускать и выпускать его из комнаты, чтобы нам не приходилось каждый раз вставать с кровати, — сказала она, сползла с кровати и открыла дверь, впустив Призрака. Вместо того, чтобы привычно устроиться у очага, он забрался на кровать и лег в изножье. — Кстати о волке, — пробормотал Джон, поднимая меха, чтобы она нырнула под них. — Я могу отправить его на пол, — предложил он. Она устроилась в руках Джона, Призрак повозился и затих. — Не надо. Он греет мои ноги, — сказала она, опустив голову на его плечо. — Как пожелаешь, моя королева. — Тише, мой король, я устала и хочу спать. Он поцеловал ее в бровь, и она закрыла глаза, проваливаясь в глубокий сон, теплая и счастливая.