Одна любовь на уме

Дотракийцы, Безупречные и северяне все вместе ставили шатры. Кто-то принес чистую ткань для Джона, чтобы он вытер кровь и грязь с лица, но ему нужно было искупаться почти так же сильно, как Призраку. Морда лютоволка была измазана кровью, белый мех даже на животе был в грязи и крови. Видимо, он тоже ринулся в битву. Джон не позволил Дэйенерис отойти от него до тех пор, пока они не оказались в безопасности замка, вместе с Миссандеей и Дари в их комнате. Дэйенерис осталась у окна, глядя, как вызванный Золотыми Мечами хаос понемногу рассеивается. Запах был ужасным и заставлял ее желудок сжиматься. Она надеялась, что большая часть тел будет убрана к утру. Призрак свернулся перед огнем, не обращая внимания на свой страшный вид, как и его человеческий компаньон. В их комнату внесли ванну и наполнили горячей водой. Джон уставился на Дэйенерис. — А теперь я хочу, чтобы мне кто-нибудь объяснил, что случилось в шатре, что не дало тебе забраться на Дрогона до того, как он поднялся в воздух. Дэйенерис повернулась к мужу, все еще сидящему в запачканной кровью и грязью одежде. Она улыбнулась ему. — Ничего плохого, — сказала она, глядя на него. Они молчали, пока не принесли еще больше воды. Когда служанка ушла, Дэйенерис продолжила говорить. — Я спросила Дари, не могла ли она определить, двое малышей или нет. После моего сна и нашего разговора, мне было интересно, может ли она сказать. Джон перевел взгляд на дотракийскую повитуху, распахнув темные от любопытства глаза. — А ты можешь? Она покачала головой. — Пока нет. Но если их двое, то скоро это будет видно, как раз после того, как вы проведете hrazef zhor, кхалиси. Дэйенерис увидела разочарование на его лице, но кивнула. Она решила пока не обсуждать с мужем ритуал поедания лошадиного сердца. Она знала, что должна это сделать скоро, но подойти к этой теме перед ее советом и мужем будет непросто. Она могла представить некоторое отвращение на их лицах, но она заставит их увидеть смысл. В конце концов, она делала это раньше. — Видимо, придется подождать, — сказал он, слегка улыбнувшись. — И я помогала королеве с одеждой как раз перед тем, как раздался шум. К тому моменту, как мы вышли на улицу, драконы уже были в воздухе. Она звала Дрогона, но… — протянула Миссандея, припомнив панику обеих, пока королева заявила, что Дрогон не спустится. — Он слишком разозлился. Они только начали поднимать слонов в воздух, и никто из них не возвращался ко мне. — Дэйенерис знала, что ее сыновей разозлило то, что кто-то осмелился напасть вот так. Привести огромных животных в их лагерь, подвергнуть опасности их мать и даже всадника Рэйегаля — Джона — это привело драконов в такую ярость, которая не утихла, пока все слоны до последнего не были мертвы. — Миссандея и я побежали к воде, там нас нашли Тирион и Джейме. — И он спас тебя, — сказал Джон, уставившись на свои руки, пока Дэйенерис не могла разгадать выражение его лица. Это была тревога? Злость? Страх? Может быть, даже стыд? Дэйенерис кивнула, надеясь, что это утихомирит его мятежные чувства. — Он храбро сражался. Они оба. Джон посмотрел на Миссандею и Дари и кивнул им на дверь. — Спасибо. Принесли еще воду, ванна была почти заполнена, и служанки пообещали, что осталось донести всего ничего. — Я вернулся к нашему шатру и нашел его в огне, а тебя не было… Я думал, что они забрали тебя… — печальное выражение на его лице заставило ее потянуться к нему, но он остановил ее. — Не хочу, чтоб ты испортила платье, — сказал он с легкой усмешкой. — Оно мне нравится. Кажется, снимать его куда проще, чем остальные. Дэйенерис улыбнулась и обхватила его лицо руками. — Когда они закончат таскать воду, я покажу, как просто оно снимается. Он подмигнул ей, но тут раздался стук в дверь. После разрешения на пороге показался Сэм, с легкой тревогой глядя на них. — Лорд Эдмур сказал, что ты хотел меня видеть? Джон кивнул, жестом приглашая его войти в комнату и закрыть за собой дверь. Она заметила, что Сэм не отошел от двери, может быть, он все еще испытывал к ней дурные чувства? Ей была ненавистна мысль о том, что друг Джона, и притом дорогой друг, все еще ненавидел ее за то, что ей пришлось сделать в прошлом году. — Да. Как Джилли и Маленький Сэм? — Хорошо. — Он слегка улыбнулся и оглянулся на Дэйенерис. — Один из дотракийцев помог снова поставить наш шатер. Я немного забеспокоился, когда он взъерошил волосы Маленького Сэма, но он спокойный ребенок. Дэйенерис слегка улыбнулась, надеясь успокоить его. — Дотракийцы ко всем относятся одинаково. — Кроме как к их кхалиси, — напомнил ей Джон с любящей улыбкой. Джон так на нее посмотрел, что она заерзала там, где сидела, за столиком. Затем он снова перевел свое внимание на Сэма. — Что ты знаешь о драконах и их яйцах? Она резко повернулась к Джону, словно эта мысль никогда не приходила ей в голову. — Думаешь, Рэйегаль из-за этого…? Джон кивнул. — Да. Опухоль была именно такой формы на ощупь. И только это имеет смысл… — Выпуклость на его животе, — сказала она, сев и пытаясь это осознать. Ее сыновья вышли из последних существующих яиц… — Ну, я знаю, что все драконы считаются самцами, пока не… То есть… — Пока не возникает необходимость в самке, чтобы продолжить род, — закончила Дэйенерис. Сэм кивнул, и она нахмурилась. — Как долго они откладывают яйца? — Вот этого я не знаю. В основном о драконах известно то, какими большими они вырастают и что вылупляются из яиц. Но не о том, как долго это занимает или как заставить яйца проклюнуться. Джон посмотрел на Дэйенерис. — Мне бы не хотелось, чтобы ты воспользовалась прошлым способом. — Не смешно, — нахмурилась она. — А я и не шучу. Их прервал Сэм. — Извините, а как вы заставили их проклюнуться в прошлый раз? Она глубоко вздохнула и уставилась на свои руки. — Я опустила их в погребальный костер моего мужа. — Да, давайте этого избегать, — сказал Сэм с усталостью в голосе. — Как это возможно? Я думала, что Дрогон, Рэйегаль и Визерион должны были быть последними драконами. Сэм склонил голову. — Жизнь… Находит путь, Ваша Светлость. Думаю, вы сами тому доказательство. Она заметила улыбку на лице Джона, и его любящий взгляд согрел ее сердце. — Видимо, так и есть, — прошептала она. — Спасибо, Сэм. Завтра я хотела бы сходить с тобой к Рэйегалю, чтобы ты посмотрел на него. Он кивнул. — Я с нетерпением жду этого ужасающего опыта, — сказал он с улыбкой, и Джон усмехнулся. Сэм встал и подошел к двери. — Передай добрые пожелания Джилли и Маленькому Сэму. — Передам. Добрых снов, — сказал он и ушел. Дэйенерис подошла к окну, гадая, когда же забеременел Рэйегаль. Как стражи пропустили это? Два дракона… Ей нужно будет спросить ее людей. Они все время были возле ее драконов, должны же были они хоть что-то заметить. Почему никто ничего ей не сказал? И Дрогон… Это многое объясняло в ее драконе, особенно, его ревность и смену настроений в последнее время. Она услышала звук, с которым упал на пол тяжелый хауберк Джона, за которым последовала безрукавка. Она повернулась к окну спиной, с улыбкой на лице глядя, как он раздевается, оставшись в сапогах и штанах. — Что? — спросил он, скидывая сапоги. — Почему ты так смотришь на меня? — Когда ты прошлой ночью шел через толпу ко мне, с твоего меча все еще капала кровь, ты был покрыт кровью и грязью, и меня вдруг ошеломило, насколько ты являешь собой воплощение нашего дома. И я должна признать, что большая часть меня еще никогда так тебя не желала, как когда ты встал там и сказал «Дракарис». Он поднял брови. — Думаю, нас должно беспокоить, что это тебя возбуждает. Она усмехнулась. — Мы не так уж отличаемся, ты и я. Тебе нравится, когда я становлюсь драконьей королевой. Он склонил голову, снял с себя штаны и белье и сдернул с волос ремешок, сдерживавший их. Но его кудри не упали на глаза, как это было обычно — настолько он был перемазан в крови и грязи, что его волосы слиплись. Она заперла дверь, пока он залез в ванну. Дэйенерис собиралась к нему присоединиться, но, видя, каким грязным он был, она не хотела даже приближаться к воде. Она сняла с себя платье, оставшись в нижней легкой рубашке, и он улыбнулся, наблюдая за ней. — Так легко? Одна ленточка и все? Она пожала плечами и передвинула свой стул к ванне, заметив синяк на его локте. Она ткнула в него пальцем, и Джон зашипел. — Больно? — Нет, приятно, — саркастически ответил он, отдернув от нее свою руку, и, прищурившись, улыбнулся. Он соскользнул под воду, и она видела, как он промывает волосы. Дэйенерис села в задней части ванны и, когда он вынырнул, взяла мыло и потянула его за плечи, чтобы он откинулся назад, и начала намыливать его кудри, нежно перебирая их пальцами. — Я был в ужасе, когда увидел Дрогона в воздухе без тебя на его спине. Мне показалось, что я все потерял… Она потянула его голову назад, и когда он бросил на нее взгляд через плечо, ее сердце заныло. — Меня не так просто убить, — прошептала Дэйенерис, поцеловав его в лоб. Она продолжила мыть его волосы и похлопала его по плечу, чтобы он снова нырнул. Когда он вновь вынырнул, она растрепала его волосы, чтобы убедиться, что с них больше не капает красное или коричневое. Но они были чистыми, и она вновь села возле ванны, протянув ему мыло, чтобы он вымыл всё остальное. — Я надеялся, что ты присоединишься ко мне в этой маленькой ванне, тебе пришлось бы сесть ко мне на колени… Она усмехнулась. — Я так и собиралась сделать до того, как я увидела, какой ты грязный. Я ни за что не полезу в эту воду. Быть может, когда ты закончишь, мы сможем искупать Призрака. — Волк поднял голову с пола, и она улыбнулась. — Да, тебя, — кивнула она на него, но он снова опустил морду, проигнорировав ее слова. Джон усмехнулся. — Ты когда-нибудь купала лютоволка? Она покачала головой. — Нет. Но я купала его хозяина, — сказала она, наклонившись и поцеловав Джона. Джон бросил на нее взгляд из-под ресниц с игривой усмешкой. — Ты вымыла мне волосы. — Это не единственный наш опыт с ванной, Джон. — Дэйенерис встала, отпрыгнув, когда он потянулся к ней. Она подошла к постели и стянула с себя рубашку, легла на бок, наблюдая, как ее любимый стирает с уха грязь. Когда он уставился на нее, то замер, заметив, что она обнажена и смотрит на него. — Чем скорее ты закончишь, тем быстрее мы сможем снять напряжение. Мне всегда не терпится трахнуться после битвы. Джон встал, и она бросила ему сухую ткань. Он вылез из ванны, быстро вытерся и присоединился к ней в постели. До отдыха дело дошло намного позже, и они оба, утомленные и в безопасности, заснули в руках друг друга. *** Дэйенерис была измотана. Она ждала вместе с Сэмом, пока Джон наблюдал за тем, как изменяется форма тела отдыхающего Рэйегаля. Она увидела выпуклость в тот же момент, как и Джон, который тут же схватил руку Сэма и положил ее на чешуйчатый живот. Сэму явно было неуютно, но он тихонько надавил, пытаясь прощупать выпуклость, пока она не исчезла вновь. Джон и Дэйенерис с ожиданием уставились на него. — Ну? — первым спросил Джон. Сэм вздохнул. — Я не могу быть уверен, но размер и даже форма… Думаю, это яйцо. Дэйенерис посмотрела на морду Рэйегаля и погладила дракона. — Вот что тебя беспокоит? Яйцо? — прошептала она. Джон поблагодарил Сэма и повернулся обратно к Дэйенерис. Он как раз собирался что-то сказать ей, когда к ней подошли два ее кой и одна из дотракийских жен. — Кхалиси, всадники подготовили место для hrazef zhor. Сегодня новолуние. Она обернулась к Джону, который не имел ни малейшего понятия, о чем идет речь, гадая, какой будет его реакция. — Тогда мы сделаем это сегодня. Это удовлетворило их всех, и Дэйенерис повернулась к Джону, который смотрел на нее с ожиданием. — Позови Тириона, Миссандею и Давоса. Нам нужно поговорить. *** — Ты не будешь это делать! — настоял Джон. — Я делала это прежде. К тому же, это дотракийский обычай. Это доказывает мою силу. Тирион нахмурился. — А вы не можете доказать свою силу иным способом? Дэйенерис подняла подбородок и скривилась. — Это обычай. Нам все еще нужна их преданность. — Она повернулась к Миссандее и вздохнула. — Ты поищешь в сундуках мои кожаные штаны? Давос склонил голову и спросил: — Ваша Светлость, вы уверены, что это не навредит вам или ребенку? — Вполне. Тогда, в прошлый раз, я почувствовала себя сильнее, если это имеет смысл, и их преданность мне стала только больше. — Она бросила взгляд на своего сомневающегося мужа. — Если они будут продолжать видеть во мне их кхалиси, это хорошо. — Ты не будешь этого делать, — с нажимом сказал Джон. Все отвели от нее взгляды, кроме Джона, потому что заметили, что она готова взорваться. Миссандея вошла в шатер и замерла, ошеломленная битвой силы воли короля и королевы. Она держала ее кожаные одежды. Дэйенерис приняла их от нее, бросила разозленный взгляд на мужа и подошла к нему, с вызовом впиваясь в него глазами. — Посмотрим! *** Дотракийцы поставили посреди поля обугленную телегу, криками вызывая свою кхалиси. Она практически протопала в центр и с ухмылкой смотрела, как несколько всадников провели Джона к приготовленному для него стулу. Она залезла на телегу, глядя, как Тирион, Миссандея, Давос и даже Джейме встали посреди ее всадников. Остальных зрителей привлекли крики, они желали знать, что происходит. У ее ног постелили меха, и Дэйенерис опустилась на колени, не отрывая взгляда от Джона. Он ни разу не говорил ей, что она что-то не может сделать. Она ненавидела саму мысль, что может быть под его каблуком. Она кивнула одной из женщин, и та протянула ей свежее сердце. Оно все еще было теплым в ее пальцах, по рукам стекала кровь. Она опустила взгляд на мгновение, чувствуя его вес, а дотракийские матери начали скандировать. Она упрямо посмотрела Джону в глаза и сделала первый укус, впиваясь в жилистое мясо. Кровь капала по ее подбородку, на ее одежду. Она капала с ее локтей, и все же, с каждым укусом она смотрела на Джона, показывая ему, на что готова ради ее людей, потому что, похоже, он об этом забыл. Варварство? Быть может, это действительно варварский обычай, но дотракийцы были ее народом не меньше остальных. Она должна была быть настолько же преданной им, какими они были преданными ей. Дэйенерис смотрела на Джона, готовая столкнуться с отвращением в его глазах, отвращением, отрицанием и высокомерием. Он не отвел взгляд, продолжая смотреть ей в глаза. Она вдруг осознала, что он наклонился вперед, завороженно наблюдая за ней без всякого отвращения. Она наполовину доела сердце, чувствуя, что оно становится все меньше и меньше с каждым укусом, наполняя ее уверенностью. Она сделает это. Она закончит с ним и удержит его в желудке. Она их кхалиси. Она завоевала их своим острым умом и внутренней силой. И этим же она их удержит. Она сосредоточилась на своем муже, на его темном взгляде, и с ошеломлением она осознала, что несмотря на его недавние протесты против ритуала, он был возбужден. Он больше Таргариен, чем хочет признавать. Пламя и кровь. Дэйенерис слышала крики, знала, сколько людей наблюдают, в основном дотракийцы и охрана из Безупречных. Зрителей было много, и она знала, что покажет всем им свою силу. Дэйенерис сражалась с тошнотой, которая подкатила на мгновение. Слушая толпу, сосредоточившись на муже и его обсидиановых глазах, на том, как он буквально и фигурально был околдован ритуалом. Она не думала об отвратительном вкусе или ужасном запахе. Она вся была устремлена на Джона. Ей оставался последний укус, куски мяса на ее зубах становились слишком отвратительными. Но решимость в венах доказать всем мужчинам в ее жизни, что ей не будут отдавать приказов, подтолкнула ее сделать последний укус. Она жевала как будто вечность, сражаясь с рвотными позывами. Дэйенерис проглотила в последний раз, прикрыв глаза, и глубоко вдохнула через нос. Когда она была уверена, что ее желудок удержит проглоченное, она встала в оглушающей после того, как скандирующие женщины умолкли, тишине. Она увидела, как слева к ней идет женщина, ее живот был раздут ребенком. Она вышла вперед и протянула руку, кивнув, чтобы Дэйенерис подошла ближе. Она медленно шагнула к ней и ощутила тепло ее руки через свою одежду. Та прикрыла глаза, затем с улыбкой посмотрела на Дэйенерис. — Кхалиси сильна. Дети сильны. Кхалиси для кхаласара. Дэйенерис накрыла ее руку своей. — Две? Девочки? Та кивнула. — Сильные. Это известно. — Это известно, — вслед за ней повторили остальные. Она оглянулась, и ее глаза нашли Джона, он встал, не понимая слов, отчего на его лице было недоумение. Миссандея потянулась к нему и зашептала, и он слегка улыбнулся. Как бы она не была счастлива услышать эти новости, ее страх перед сном едва не перекрыл ей дыхание. Два малыша, тающие в ее руках. Ненависть Джона к ней. И то, и другое все еще было возможно. Она коснулась своего живота, а Джон подошел к ней и протянул руки, чтобы помочь спуститься. Она приняла его руку и со смехом смотрела, как ее всадники хлопают его по спине с поздравлениями. Дэйенерис не стала вытирать кровь с лица или рук. Она несла ее, словно доспехи, пока шла к их с мужем шатру рядом с Рэйегалем и Дрогоном. Она бросила взгляд на нежащихся на солнце сыновей. Рядом с ними лежал кусок слоновьего мяса, но в основном остались только кости. По крайней мере, хоть кто-то был рад огромным мертвым тушам, усеивавшим землю вокруг. Они вошли в шатер, и она тут же отправилась к тазу и прополоскала рот. Джон молча предложил ей кусок хлеба, и Дэйенерис бросила на мужа благодарный взгляд. Она съела его, надеясь, что тот успокоит ее желудок. Она запила хлеб кубком разбавленного вина и замерла, ощутив, как пальцы Джона развязывают шнуровку ее топа. — Позволь помочь тебе так же, как ты помогла мне вчера, — прошептал он. Дэйенерис позволила ему снять с себя топ. Он положил руку на ее талию и развернул к себе лицом, и она была ошеломлена любовью в его глазах. Она ждала взгляд, полный странного, незнакомого и отвратительного, ждала, что он отвергнет только что произошедшее, но он принял. Он вытащил из таза тряпку и начал вытирать кровь с ее кожи. Его движения были мягкими, чувственными, и она дождалась, пока он не вытер ее руки, заключила его лицо в ладони и приподнялась, чтобы поцеловать его в подбородок, его щеки, его нос. Он уронил тряпку в таз и помог ей снять сапоги и штаны. Он остался на коленях перед ней, его руки лежали на ее талии, и он потерся губами о ее живот, слегка царапая кожу бородой. — Девочки, — прошептал он. — Две девочки. Она опустила голову и пробежалась пальцами по кудрям на затылке. — Ты разочарован? Джон поднял взгляд, его выражение было мягким и любящим. Так отличалось от того, что было на его лице, когда она стояла посреди их людей, того темного и поглощающего выражения. — Разочарован? С чего вдруг? — Потому что… Не сыновья. Он взял ее руки в свои и встал, скользнув пальцами по ее предплечьям к локтям. Он прижался лбом к ее, и она прикрыла глаза, вдыхая его запах. — Они наши. Наши дочери. Я уже люблю их, а ведь они еще даже не здесь, — прошептал он. Дэйенерис заключила его лицо в ладони и большим пальцем потерла морщинку между его бровей. — Я люблю тебя. Я люблю тебя так сильно, что это меня пугает, — прошептала она. — Жизнь раз за разом доказывала мне, что меня не ждет счастливый конец. Я всегда жду худшего, потому что… — Нам обоим пришлось нелегко, — вмешался он. Его голос был мягким, но его глубокое звучание успокоило ее разум и сердце. — Мы оба страдали. Но мы здесь, мы вместе. Я никогда по своей воле не расстанусь с тобой. Я буду сражаться до последней капли крови за тебя. — Джон отодвинулся и заключил ее лицо в свои руки. — Ты принесла мне покой, когда я думал, что никогда его не достигну. Ты была всем, что я хотел, но на что никогда не смел надеяться, потому что как ты вообще можешь быть настоящей? Она всхлипнула и сжала его запястья. — Если ты меня не поцелуешь, я заставлю тебя съесть лошадиное сердце. Он сморщил нос и покачал головой. — Предпочитаю конине дичь, — сказал он и, крепко обняв ее, поцеловал. *** Дэйенерис ждала, когда Тирион вернется и приведет с собой Джейме. Она не раскрыла причину, по которой хотела его увидеть, но сказала Деснице, что когда он придет, она хочет, чтобы они остались наедине. Джон уже поблагодарил Джейме, но не она. Она погладила свой живот. Две девочки. Ее мысли обратились к ее матери. Она знала, что Джейме охранял ее, и, кроме Вариса, он мог быть единственным человеком, который мог рассказать ей о женщине, которую она до боли хотела узнать. Пола шатра открылась, и вошел Джейме с мечом на поясе. Он бросил взгляд на брата, который тут же исчез. Дэйенерис слегка ему улыбнулась. — Должно быть, ты гадаешь, зачем я позвала тебя. — Честно сказать, Ваша Светлость, когда меня в последний раз вызывали на приватную аудиенцию, я боялся, что потеряю голову из-за моих… Отношений с Сансой. Но тогда это был ваш муж, не вы. Дэйенерис покачала головой и указала на стул напротив нее. — Я не собираюсь отнимать у тебя голову, как и король. Думаю, после прошлой ночи, он испытывает к тебе благодарность. Как и я. Он глубоко вдохнул. — Я не уверен, что вам стоит благодарить меня. Это Тирион… Она кивнула. — Я знаю, что случилось. Еще я знаю, что была бы мертва, если бы вы оба не пошли за мной и Миссандеей. — Она глубоко вздохнула и нахмурилась. — Думаю, ты слышал, что у меня будут девочки. Джейме медленно кивнул. — Откуда вы это знаете несколько странно. Она подняла бровь и вопросительно наклонила голову. — Что ты имеешь в виду? — Дотракийцы никого не пускали, но они сказали, что вы съели лошадиное сердце и затем кто-то объявил, что у вас будут девочки-близнецы. Она слегка усмехнулась. — Ты в этом сомневаешься? Он помолчал немного и откинулся на спинку стула. — После вашего тона я начинаю верить, что не должен. — Она слегка ему улыбнулась. — Так это правда? Дэйенерис встала и достала свой окровавленный с прошлой ночи топ и бросила его на стол перед ним. — У дотракийцев уникальные традиции. Они мои люди настолько же, насколько Безупречные, северяне, остальной Вестерос и даже ты. Я не хочу, чтобы одни чувствовали себя важнее других. Отсюда и берутся обиды. — Вы хотите, чтобы лучший мир был всеохватывающим. — Он кивнул. — Ваша армия определенно является тому примером. Она кивнула. — Смесь культур, мужчин и женщин. В том числе и ты. — Она глубоко вдохнула. — Ты видел и делал много того, чего не должен был. Самое важное, столкнул Брана Старка из окна… Джейме нахмурился. — Знаю. Знаю, что едва не убил ребенка, чтобы сохранить секрет… Она глубоко вдохнула. — Я знаю, что ты сделал. И могу догадаться, почему. Кроме интрижки с твоей сестрой, люди бы обратили внимание на Джоффри, Мирцеллу и Томмена. И если бы Роберт понял, что они твои, а не его… Джейме сглотнул комок в горле. — Да, но они все равно все умерли, так? Она кивнула. — Ты убил моего отца. — Ваша Светлость, сегодня мы вспоминаем все мои грехи? Она опустила руки на колени и покачала головой. — Нет. Я попросила тебя прийти потому что… Узнав, что у меня будут девочки… Я подумала о моей собственной матери. Кроме Вариса ты можешь быть единственным человеком, который может мне что-то о ней рассказать. Но Варис не проводил с ней много времени. — Она глубоко вдохнула и слегка ему улыбнулась. — Сир Барристан рассказывал мне о Рэйегаре. Но никто не говорил о моей матери. Тирион упоминал, что ты какое-то время охранял ее. Что ты можешь мне о ней рассказать? Джейме нахмурил брови и потер заднюю часть шеи. — Что вы знаете об ее отношениях с вашим отцом? — Достаточно, чтобы тебе не пришлось ничего объяснять. — Она осознала, что в ее тоне промелькнул гнев. — Я знаю о моем отце все. Поверь мне, очень стараюсь не быть похожей на него, но знаю, что некоторые считают меня безумной. Он нахмурился и медленно покачал головой. — Нет, Ваша Светлость, вы совершенно на него не похожи. — Джейме задумался на мгновение и переменил позу. — Убийство вашего отца преследует меня. Немногие знают об этом. Я ненавижу, когда меня зовут Цареубийцей, Клятвопреступником. Да, я и то, и другое, но мало кто знает истинные обстоятельства. Она прикрыла глаза на мгновение. — Я… Я не держу на тебя зла за это. Больше нет. Твой брат рассказал мне о событиях той ночи. — Она покачала головой. — Но, опять же, я не хочу говорить о моем отце. — Да. Королева Рэйелла, — сказал он тихо. — Вы похожи на нее. Прошлой ночью меня ошеломило, насколько. — Он потер подбородок и глубоко вдохнул. — Она была всем, чем не был ваш отец. Доброй и справедливой. Она любила своих детей. Всех своих детей. Она все еще говорила о тех детях, что потеряла… Она с трудом сглотнула. — Она тебе нравилась? Он улыбнулся и кивнул. — Очень. Она с каждым обращалась с уважением. Она обожала ваших братьев. Даже когда Рэйегар вырос, она все равно сияла каждый раз, когда он заходил в комнату. — Он издал смешок и уставился на стол. — Он это обожал. Она просияла. — А Визерис? Он кивнул. — Она ходила вокруг башни, качая его и воркуя с ним. Даже когда он начал ходить, она все равно носила его на руках. — Джейме склонил голову. — Она знала, что вы будете девочкой. Каждому, кто был готов слушать или спрашивал, она говорила, что ее дочь двигается. Иногда Визерис прижимался ухом к ее животу, чтобы вас послушать. — Он нахмурил брови. — Я почувствовал облегчение, когда ее отправили на Драконий Камень. — Облегчение? — Король уже однажды отсылал ее. Я помню, как сир Дэрри сказал, что едет с ней и Визерисом на Драконий Камень… Это было такое облегчение. Ей… Ей нужно было уехать от него подальше. Вам нужно было быть от него подальше. — В конце концов я оказалась в изгнании в Эссосе. Он помолчал мгновение, а затем, к ее удивлению, решил быть откровенным. — Думаете, в Вестеросе было бы легче? Роберт так никогда и не прекратил охоту за вами. Вы были за океаном, а он все равно охотился за вами. — Он нахмурился. — Прошли годы, а он все еще желал вашей смерти. И предпринимал попытки ее достигнуть. Она склонила голову и кивнула. — Знаю. Но это не значит, что я не могу желать, чтобы все было по-другому. Не то, чтобы мой отец был королем. Или Визерис. Они оба не подходили для трона. — Рэйегар был бы хорошим королем, — мягко сказал Джейме. — Хотя, думаю, вы будете еще лучшей королевой. Она с любопытством взглянула на него. — Почему ты так думаешь? Он пожал плечами. — Вы копия матери. Вы можете быть жестокой, но каждому монарху приходится быть жестоким иногда. Но вам не наплевать на народ. В последнее время королям и королевам очень не хватало этого качества. — Ты не думаешь, что твоя сестра хорошая королева? Он отвел взгляд и уставился на свою руку. — Когда она взорвала Септу, она убила тысячи людей. Томмен покончил с собой и… Она этого даже как будто не заметила. Ее единственной целью стала корона и уничтожение ее врагов. — Он умолк, и она видела по его лицу, что его разрывает на части. — Когда человек не может оплакать потерю собственного ребенка, тогда, наверно, для него нет пути назад. Вы оплакиваете смерть своего дракона. Не из-за власти или того, что он значит для вашего правления. Вы оплакиваете его, потому что драконы ваши дети, — сказал он тихо. — Ты даже слишком внимательный наблюдатель. Он покачал головой. — Нет, просто Тирион, когда выпьет, не затыкается. Она усмехнулась и кивнула. — Это точно. — Она глубоко вдохнула. — Тирион сказал, что ты хотел его убить. Это изменилось? Джейме выпрямился на стуле. — Я не хочу его смерти. Тирион может быть единственным из живых людей, кому не наплевать, что случится со мной. — Я знаю, что Винтерфелле есть еще один такой человек. Они посмотрели друг другу в глаза, и она с легким облегчением увидела в его взгляде надежду. — Она сказала мне прощай, и я думаю, что это было серьезно. Она пожала плечами. — Быть может, это было серьезно на тот момент. Но, как я часто говорю королю, женщина имеет право передумать. — Она упряма. Дэйенерис улыбнулась и кивнула. — Да. Это будет очень тяжелый спор. Который ее братья только сильнее разожгут. — В ответ на его молчание она усмехнулась и покачала головой с усмешкой. — Давай будем честны, их мнение о тебе не может стать хуже. Он усмехнулся. — Это… Правда. Полагаю, могло случиться и что-то более странное.