Одна любовь на уме

Дэйенерис была истощена. Ее бедра и зад болели от бесконечных поездок. С каждым днем ей становилось все труднее и труднее садиться в седло. Все чувствовали предвкушение от того, как близки они были к Королевской Гавани. С такой скоростью осталось меньше одного дня. Они начнут осаду, используя собственную армию Серсеи против нее. Джон был на своей лошади рядом с ней, наблюдая за тем, как дотракийцы, Безупречные, северяне и солдаты Ланнистеров начали ставить лагерь. После уговоров мужа, она поехала к гостинице, закатывая глаза от его чрезмерной заботы. Когда она доехала до стражи из Безупречных, то без чужой помощи спешилась, намереваясь делать все сама, и ее лошадь увел мальчик-конюший. Безупречные проводили ее к двери. Дэйенерис остановилась, увидев маленького мальчика, протягивающего ей цветок. Она узнала в нем одну из ромашек, которые, Тирион показал ей, росли у дороги. Улыбаясь, она приняла цветы, и мальчик улыбнулся в ответ — у него не хватало нижнего зуба. Она взяла его за руку, и он проводил ее внутрь вместе со стражей. Оказавшись внутри, мальчик отпустил ее руку, закрывая за ней дверь. Она остановилась, оглядывая посетителей гостиницы. Все они, казалось, пребывали в ужасе. Она забеспокоилась, что это из-за ее армий и драконов. Но увидев слезы на глазах старика, обнимавшего по виду его дочь — они оба крепко сжимали друг друга, старушку, тихо молящуюся Безымянному, и мужчину, который с ненавистью взглянул на нее, она осознала, что это не из-за нее или ее армий. Она сделала шаг вперед, и пол под ее ногами пошел волной. Безупречные начали оттеснять ее к двери. Она подергала ручку, но осознала, что та заперта. Дэни в панике оглянулась на ближайшего стража, они тут же начали искать другой выход, но все окна были забиты. Не найдя выхода, они прижали ее к внешней стене, окружив своими телами. И всех их поглотило зеленое пламя. Огонь лизал ее кожу, боль жалила и кусала со всех сторон, заставив ее зрение побелеть, обжигая нервы и рикошетя по всем телу. Она закричала, когда камень и все остальное растаяло, махая руками в попытке найти опору и не дать себе упасть. Ее уши звенели от взрыва. Затем что-то врезалось в ее затылок, заставив и без того затуманенный разум опасно закружиться. Ее утянуло на дно кратера и, падая, она обвивала руками живот, поворачиваясь на спину. Камни и осколки дерева царапали ее, утягивая все ниже. Она не развернулась из клубка, пока движение не прекратилось. Зеленое пламя продолжало бушевать, и она поползла к дыре, которую заметила. Должно быть, это был подвал. Начали падать ошметки, и она была недостаточно быстрой, один из них разрезал ей плечо. Ее тело дрожало, она села на колени, чувствуя стекающую по лицу влагу. Неверной рукой она коснулась лица и ощутила облегчение, увидев, что это слезы, а не кровь, застонала от облегчения. Она заревела, ощутив, как болезненная судорога свела ее живот, но, проверив между бедер, не нашла крови. Ей только оставалось надеяться, что ее малышки выживут. Все ее тело горело, и об этой новой боли она прежде лишь слышала от остальных. По ее лицу и руке потекла кровь. Еще один приступ скрутил ее живот, она согнулась и вскрикнула. — Нет. Нет. Нет. Нельзя сейчас. — Она пережила взрыв, и она собиралась пережить все остальное. Дэни подождала, пока камни перестали падать, прежде чем оглянулась на разрушения вокруг. Она отложила мысли обо всех погибших на потом. Она должна выбраться. Она должна защитить своих дочерей. И, дрожа, она начала медленно выбираться из оставшегося в земле кратера. Она впивалась пальцами в грязь, задыхаясь от боли, потому что огонь продолжал лизать ее кожу. Вновь резкая боль сжала ее живот, остановив восхождение. Она глубоко вдыхала, пытаясь дыханием укротить боль, и силой воли остановить схватки. Не сейчас. Она не может их потерять. Не может. Дрогон и Рэйегаль были в воздухе, Дрогон звал ее, желая приземлиться и добраться до нее, но противоестественный огонь смущал его. Она впилась в землю руками, та утекала вниз, пытаясь забрать ее с собой, пока она сопротивлялась боли в плече, схваткам ее матки и туману в голове. Она всхлипывала к тому моменту, как доползла до верха, и качаясь, встала на ноги. Джон был на земле, его голова зарывалась в траву, Тирион на коленях стоял рядом с ним, и Давос держал его за плечо. Она даже увидела Джейме на коленях за ними. Но едва она спотыкаясь шагнула к ним, Джон поднял голову, и их взгляды скрестились. Она снова схватила свой живот, когда очередная болезненная схватка лишила ее дыхания. Джон вскочил на ноги и побежал к ней, но она все еще видела прильнувшие к ее коже огоньки пламени и в ужасе отступила от мужчины, которого любила. Понадобился Джейме, Давос и даже несколько северян, чтобы остановить Джона и не дать ему кинуться к ней. Она упала на колени, когда ее охватила новая схватка. — Вода, — взмолилась она. Джейме первым обернулся и крикнул, чтобы принесли воду, Тирион стоял рядом с ним, беспомощно наблюдая. По его лицу текли слезы. Джон перестал вырываться из бесчисленных рук, спеленавших его. — Река! — крикнул он. — Ты сможешь дойти до реки? Она подняла взгляд. Деревья были не так уж далеко. Она может туда добраться, она должна. Поднявшись на ноги вновь, она медленно двинулась туда. Успокаивающее присутствие Джона следовало за ней. — Приведите Дари, Сэма и Миссандею, сейчас же! — взревел он. — Я здесь, Джон, — ответил Сэм из-за спин, следуя за ними. Трава под ее ногами обращалась в пепел с каждым ее шагом. Она сконцентрировалась на ее запахе вместо той преисподней, из которой она только что вышла. Она вышла на влажный берег и остановилась, вцепившись в дерево, когда ее охватила еще одна схватка, заставив низко застонать. Когда она прошла, Дэни разлепила пальцы, отпустив дерево, и увидела, что оставила на нем выжженный отпечаток ладони. — Дэни? — позвал Джон сзади, и она повернулась к нему, не желая ничего, кроме как подбежать к нему и быть в его объятиях, и ощутить его сердцебиение под ее пальцами. Ее собственное сердце болело от выражения его лица, и зная его, как знала она, она хотела обнять его и убедить, что она все еще жива. Он начал срывать с себя доспехи, пока она шагнула в воду. Она вскрикнула от облегчения. Ее ноги больше не горели, но вода вокруг нее вскипела. Она рванулась вперед и опустилась под воду. Ее кожу кололо от прохлады воды, но ее тут же охватило облегчение от избавления от зеленого пламени. Она осталась под водой еще на некоторое время, насколько хватило дыхания, чувствуя, что река должна смыть остатки дикого огня. Когда она вынырнула, ее охватили руки Джона, и она разрыдалась, задыхаясь от всхлипов. — Джон, нам нужно вывести ее из воды, чтобы осмотреть, — сквозь ее ужас прорвался голос Сэма, и она повернулась, увидев Миссандею и Дари, обе с заплаканными лицами держали ее халат. Она застонала от боли, когда ее тело сотрясла схватка, но ее заполнило облегчение, когда она ощутила, что одна из девочек пошевелилась внутри нее. Джон вынес ее из воды, и Дрогон вынырнул из-за деревьев, больше не желая ждать и успокаивая себя, что она жива. Джон опустил ее, только чтобы накинуть штаны и позволить Миссандее обернуть ее в халат, прежде чем снова ее поднял и отнес к их шатру. Дрогон последовал за ними. Она протянула руку и погладила его нос, ныряя в их связь. Рэйегаль позвал ее, кружа неподалеку. Когда они вошли в шатер, Дари приказала вскипятить воды, чтобы обработать ее порезы и на случай, если начнутся роды. Сердце Дэни пронзил страх. Слишком рано. Они не выживут, если появятся на свет сейчас. Она прижалась к Джону, не желая выпускать его даже из поля видимости. Как и он не хотел ее отпускать, бормоча слова любви и обожания, уверяя, что с ними все будет хорошо. Дэни не знала, говорил ли он это, чтобы успокоить ее или себя, но она держалась за них, пока ждала решения, будет ли судьба такой жестокой, позволив так близко подойти к исполнению ее желания, только чтобы вновь забрать у нее детей. Она ощутила новую схватку и сжала руку Джона, когда ее живот скрутило, ее разум опустел, пока ее пронзала боль. Дари прижала руку к ее животу, пока пальцы другой руки ощупали ее вход. Она выдохнула. — Воды еще на месте, кхалиси, — сказала она, встала и быстрым шагом вышла из шатра. Сэм изучал рану на ее голове, когда ее живот пронзила новая схватка. Она пыталась вдохнуть, когда Дари вернулась в шатер и уронила в ступку какую-то траву и начала ее растирать пестиком. — Мне нужно зашить рану на вашей голове, — сказал Сэм, заставив ее отвлечься от тревоги за малышей. Только после этого она заметила теплый, липкий поток, стекающий по ее голове и плечу. Но прежде чем она успела на это ответить, Дари протянула ей маленькую чашечку с жидкостью, в которой была заварена трава. — Выпей это, кхалиси. Полностью. Она подняла чашку к губам и опрокинула жидкость в себя. Дари положила руку на ее живот, затем прижалась ухом. Джон следил за ней, его тело поддерживало ее. Ей хотелось спать. Миссандея взяла ее за левую руку и сжала, пытаясь успокоить, пока они сидели в неуверенности. Дыхание Джона на ее шее не давало ей оторваться от реальности, его рука держала ее, другая прижала ткань к ее плечу. Прошло словно несколько часов, прежде чем Дари подняла голову и посмотрела на Дэйенерис. — Больно? Она покачала головой, сражаясь со слезами. Вопрос, что был у нее на уме, задал Джон. — Что ты ей дала? — Чай. Чтобы остановить малышей от рождения слишком рано. Кхалиси нужно провести три солнца в постели. Она глубоко вдохнула, вновь чувствуя, как одна из девочек толкается изнутри. Дари внезапно схватила Джона за руку и прижала к ее животу. Он прерывисто выдохнул, прижавшись лбом к ее виску. — Дари, нам нужно зашить ее голову и плечо, — мягко сказал Сэм. — Миссандея, ты не могла бы нарезать для меня бинтов, пожалуйста? Джон поднял голову и посмотрел на Сэма. — Что делать мне? — Сядь рядом с ней и отвлеки ее, но не давай засыпать, — сказал он. Джон помог ей опуститься на меха, и она была благодарна, что обе ее раны были слева. Сэм подоткнул подушку под ее голову и проинструктировал Дари держать ее неподвижной. Джон взял ее за руку, стоя на коленях рядом с ней. — Я должен тебя отвлечь. Она глубоко вдохнула, выдохнув с дрожью. — Ты хорошо отвлекаешь, — прошептала она. — Мой любимый предмет для отвлечения. Она поморщилась, когда ее кожу пронзила игла, и по ее лицу потекли слезы. — Она использовала ребенка, Джон. Маленького мальчика с цветами, он отвел подозрения… — Дэни… Если ты будешь винить себя, то я выйду отсюда, сяду на Рэйегаля и сожгу Красный замок дотла… — Не оставляй меня, — взмолилась она, уставившись в его темные глаза, в которых не было ничего, кроме любви и обожания, вместо боли от швов, которые распространялись от ее затылка к уху. Она мягко всхлипнула и прижала руку Джона к своим губам. — Мои волосы пропали. — Но ты здесь, — прошептал он. — Меня такой обмен устроит, — сказал он, погладив пальцем ее губы. Она снова поморщилась, и Джон тяжело вздохнул. — Ты думала об именах? Две девочки. Наверняка ты уже что-то придумала. Она облизнула губы, чувствуя, как пересохло в горле. Вторая рука Джона погладила ее живот, она не могла представить, через что прошел ее дорогой муж, увидев, как гостиница взорвалась. Какой ужас он должно быть ощущал. Она вспомнила, как он лежал на земле, безвольный. Он говорил ей, что она была его причиной для всего этого, его стержнем. От сочувствия к нему ее сердце болело. Ее величайшая любовь, единственный мужчина, которого она вообще могла любить. Чтобы сдержать всхлипы, она сконцентрировалась на его вопросе. — Две девочки. Матери нас обоих отдали свои жизни, чтобы дать нам жизнь. Он кивнул. — Рэйелла и Лианна. Я не позволю тебе последовать по их стопам, — добавил он, и его голос дрогнул. Вокруг ее головы обернули повязку, и ее снова уложили на бок, после того, как закончили. Порез на ее плече занял еще меньше времени. Они молчали, и она знала, что между ними осталось столько всего несказанного, но она хотела разделить эти слова лишь с одним ее мужем. Дэни погладила пальцами его подбородок, отвлекаясь на жесткость бороды. Его большой палец лениво рисовал круги на ее животе, их дочери отвечали толчками на его руку. Она гадала, чувствовали ли они его, могли ли слышать и ощущать. Она надеялась, что у них будет целая жизнь, чтобы узнать мужчину, который сидел перед ней. Мужчину, который все еще был без рубашки и покрыт ее кровью. Сэм оттянул Джона от Дэйенерис, чтобы поговорить с ним, пока Дари и Миссандея помогли ей смыть кровь с ее собственного тела. Ее дорогая подруга забрала у нее халат, когда Сэм ушел, а Джон вернулся к ней. — Сэм пошел за чем-то от боли, что не навредит малышкам, — сказал он. Миссандея уставилась на покрытый кровью халат и уронила его в жаровню. Она помогла Дэйенерис переодеться в одну из рубашек Джона. Дари и Миссандея проинструктировали Джона, как поднять ее, и вытащили из-под нее пропитанные кровью меха и подушки. Он уложил ее на чистые простыни и прикрыл легким одеялом. — Помни, кхалиси, три солнца и две луны, — проинструктировала Дари, окинув их взглядом. — Отдыхать. Как сейчас, — сказала она. Джон кивнул, прежде чем она ушла и шатра. Миссандея поцеловала ее в лоб и взяла за руку. — Неопалимая теперь значит намного больше, теперь, когда я видела, как ты идешь сквозь пламя. — Я бы лишила вас этого зрелища, если бы это было в моих силах. Всех вас. Ее подруга сжала ее руку крепче. — Королева, которую я выбрала. И выбираю каждый день, Ваша Светлость. Глаза Дэйенерис наполнились слезами. — Моя лучшая подруга, — сказала она мягко. — Я не знаю, где была бы, если бы не ты. — Она шмыгнула носом и глубоко вдохнула, чтобы успокоиться, вернувшись к царственной маске. — Хочу поговорить с нашим советом и скоро, но сначала мне нужно остаться с моим королем. — Я прикажу принести для него ванну, — с дрожащей улыбкой сказала Миссандея, повернулась к Джону и положила руку на его обнаженное плечо, прежде чем ушла. — Миссандея, придержи ванну, пока я не побуду с ней наедине. Она кивнула и ушла. Джон сел рядом с ней, прижавшись лицом к ее животу. Ее пальцы скользнули в его кудри, и, когда он поднял взгляд, она сглотнула всхлип, больше всего на свете желая его утешить. — Я едва тебя не потерял, — прошептал он наконец. — С того момента, как я встретил тебя, ты была той непобедимой силой подле меня… Я никогда не думал, что могу тебя потерять. Даже после нападения Золотых Мечей. Я боялся, но… Мне казалось, что ты бы выжила, — его голос был таким слабым, что она едва его слышала. — Одним жестоким действием Серсея едва не уничтожила все, что я люблю больше всего на свете. Она не могла найти в себе силы ответить. Ее голос застрял где-то в ее груди, сердце тяжело колотилось, пока его темные глаза вглядывались в ее. — Ты не можешь оставить меня, Дэни. Ты не можешь. Я сожгу весь мир дотла, если потеряю тебя, потому что жить в нем без тебя не будет иметь смысла. Она потянулась и дернула его к себе, чтобы он лег рядом. Едва он лег, она закинула ногу на его, ее рука накрыла его щеку. — Я люблю тебя, — прошептала она, большим пальцем гладя его щеку. — Я так рада, что ты не пошел со мной в гостиницу. — Что мне делать? Скажи что-нибудь, что угодно. — Просто обними меня. Ты так хорошо это делаешь. *** Джон передал ей, что по приказу Сэма ей нельзя было спать. После того, как он быстро вымылся, и только потому, что она настаивала, ведь он все еще был в крови, она попросила, чтобы к ней пропустили тех, кто хотел ее видеть, из самых близких союзников, конечно. Первым пришел Тирион. Он был больше, чем ее советником, он был ей как брат. Джон даже говорил ей об этом несколько недель назад. Вот почему Тирион был способен так глубоко ее зацепить. Джон уселся на пол возле кровати, а он подошел к ней ближе. — Ваша Светлость, я никогда не был так счастлив никого видеть, как я рад сейчас видеть вас. Она улыбнулась ему, чувствуя, как в груди расцветает привязанность. — Так ты не потерял веры в меня? — Никогда. Я никогда не терял веры в вас. — Он едва не улыбнулся ей, но улыбка была утоплена волной печали. — Вы знаете, как трудно мне верить во что бы то ни было… Она протянула ему руку, и он с колебанием принял ее и сжал ее пальцы. — Я только перестала плакать. Не говори мне, что так веришь в меня или, обещаю, я снова расплачусь. Тут он улыбнулся, но отпустил ее руку. — Такого нельзя допустить. — Мне нужно отвлечься, Тирион, ведь Сэм запрещает мне спать. Я хочу устроить здесь военный совет, едва ты соберешь всех… — Дэйенерис, — раздался усталый голос Джона, и она повернулась к нему, увидев, что он сложил руки на груди. — Визитеры. Не вся проклятая армия. Тирион глубоко вздохнул и повернулся к ней. — Кстати об армии… Они зовут вас Дэйенерис Бурерожденной, Укротительницей Дикого Огня. Она резко замотала головой. — Это был единственный огонь, который при прикосновении причинил мне боль. Я не знаю, хочется ли мне, чтобы люди говорили, что я его укротила. — Я видел, как вы вышли из пламени вся в огне, Ваша Светлость. Эта картина едва ли оставит наши умы в ближайшее время. И она определенно внушила людям желание сражаться за вас. — О чем ты? — спросил Джон. Тирион посмотрел на его, затем обратил взгляд обратно к ней, видимо, надеясь, что она поймет. — Дотракийцы, Безупречные и северяне уже были верны. Но те новые ланнистерские солдаты, что вы привлекли на свою сторону, теперь не могут идти против вас, видя, что вы сражаетесь за своих людей и прошли сквозь дикий огонь. — Я не хочу использовать случившееся как политическое преимущество, мне это не нравится, — сказал Джон с ноткой тревоги в голосе. Тирион покачал головой. — Я даже не упоминал об этом, Ваша Светлость. Единственными, с кем я разговаривал, были Джейме, Давос и Варис, который получил сообщение и торопливо ушел. — Он глубоко вдохнул. — А об этом я услышал из разговоров солдат. Дэйенерис глубоко вздохнула и бросила взгляд на Джона. — Я хочу устроить встречу совета. После того, как мы решим, что делать дальше, нам нужно будет связаться с Теоном и Ярой. — Ваша Светлость, — начал Тирион, и она видела, что он собирается с ней спорить. Но она должна была это сделать. Она должна избавить мир от Серсеи прежде, чем она лишит ее кого-то, кого она любит. — Вы оба, не смейте со мной спорить. Мне это нужно. Мне нужно сконцентрироваться на чем-то, кроме того, что я сегодня едва не потеряла. Если я собираюсь пролежать три дня в постели, вы не можете лишить меня работы над планом действий с нашим советом. И я хочу видеть всех командиров. И Клигана тоже. Тирион встревоженно посмотрел на нее, прежде чем заговорил. — Ваша Светлость, он сказал, что останавливался в гостинице. Думаете, мы сможем поговорить с ним до встречи совета? Как он мог не знать, куда она перевезла дикий огонь? — Ты подозреваешь его в измене? — спросил Джон, скривившись. Ее Десница тяжело вздохнул. — Клиган ни за что бы не встал на сторону его брата. Как и я никогда бы не стал союзничать с Серсеей. Но мне все равно не понятно, как он мог не знать. — Тогда давай его спросим, — приказал Джон. *** Они ждали, пока Клигана не приведут в шатер, а пока к ним пришла Дари с тарелкой еды для Дэйенерис и осталась у ее кровати, пока она все не съела. Дэни обнаружила, что есть, лежа на боку, необычайно трудно. Джон ничего не ел, вместо этого он ходил по шатру, Тирион пил вино. Вошел Давос, Джон послал своего самого доверенного советника за Клиганом. Вместе с ним несколько дотракийцев и Безупречных. Клиган встретился с ней глазами, и она увидела в них печаль. Но в них было и кое-что еще: уважение. Она не верила, что он имел какое-то отношение к тому, что с ней случилось. — Клиган, — сказал Джон жестким голосом, в котором был гнев. Она опасалась, что ее муж потеряет терпение и нападет на него, не важно, было это заслужено или нет. — Ваша Светлость, — сказал он хрипло. Его глаза метнулись к ее мужу, над которым он нависал. — Ты сказал нам, что оставался в этой гостинице всю неделю, разве не так? — Ближе к делу, — сказал Пес, в его голосе появилось напряжение. Джон кивнул. — Ты не знал, что там был дикий огонь? — Откуда я блять мог знать об этом? Тирион тут встал и встал между Джоном и Клиганом. — Ты должен признать, что это выглядит подозрительно, ты упомянул о том, что в гостинице можно остановиться, только чтобы минуту спустя королева, войдя в нее, оказалась окутана диким огнем. Глаза Сандора ожесточились, глядя на Тириона. — Подозрительно? Думаешь, я имею к этому какое-то отношение? Я мог сотворить всевозможное зло с вашей семьей снова и снова. — Он посмотрел на Джона. — Ваша сестра, например, Санса. Я мог забрать ее из Королевской Гавани против ее воли, но я не стал. Арья была со мной неделями, но я защищал ее, поехал на юг вместе с ней и уговорил ее уехать в Штормовой Предел с мальчишкой Баратеоном. — Он не поднял голос, но отвращение в его голосе было хорошо заметно. — Вы и я даже вместе отправились за Стену, а она, — он указал на Дэйенерис, — спасла наши глупые жизни. Так зачем мне идти против вас сейчас? Я так близко к тому, чтобы убить моего брата. Я не стал бы рисковать этим шансом ни за что на свете. Джон, Тирион и Давос обменялись взглядами, но заговорила Дэйенерис. — Я верю ему. Он бы не стал вредить никому из нас. — Глаза ее мужа обратились к ней, смягчившись, когда он оглядел ее, лежавшую на мехах. — Ты был верен Старкам, когда у тебя не было для этого причины, и ты защищал их несчетное количество раз. И ты всегда был добр ко мне. — Она перевела взгляд к остальным в шатре. — Теперь, когда с этим разобрались, пусть совет заходит. Я хочу решить наш план действий и скорее. Тирион кивнул ей. — Разумеется. Давайте соберем совет, раз королева настаивает, и передвинем этот стол ближе к кровати, чтобы ей было видно. Клиган собрался уйти, но голос Дэйенерис остановил его: — Сандор. Пожалуйста, останься. Твое знание замка и твоего брата имеет критическое значение, и ты часть плана по проникновению, ты должен решать свою судьбу. Он оглянулся, Давос знаком пригласил остальных людей зайти в шатер. Клиган кивнул. — Ради вас, Ваша Светлость, я останусь. Она слегка ему улыбнулась. Миссандея последовала в шатер, когда все вошли, и Дэйенерис пригласила ее сесть рядом с ней. — Ты можешь приподнять меня немного? — попросила она подругу. Миссандея взяла одну из подушек, лежавших в изножье кровати и подложила ее под те, на которых она уже лежала. Затем она вышла из шатра на мгновение и вернулась еще с двумя. Мужчины заняли себя передвижением стола, пока Миссандея положила подушку под ее живот и между колен. Она тут же ощутила облегчение от боли в бедрах, и взяла Миссандею за руку, благодаря за ее постоянную заботу и внимание. Слабая улыбка, которую она получила от подруги, дала понять, что, когда все будет закончено, ей нужна будет минутка с ней наедине. Джон повернулся спиной к столу. — Тебе видно? — спросил он мягко, и она кивнула, он коротко сжал ее руку. Варис вернулся и прошептал что-то Тириону, он выступил вперед. — Ваша Светлость, слонов держат в Драконьей Яме. Те, кто остались от Золотых Мечей, стоят в туннелях. Серсея завела оставшиеся войска Ланнистеров в Красный замок и дала приказ, если над городом увидят драконов, то дикий огонь будет подожжен. Дэйенерис глубоко вдохнула через нос, пытаясь успокоить себя. Ощущение дикого огня на ее коже было слишком свежим для нее. Она никому не желала подобного и не хотела быть причиной этому. — А остальные? — Как сказал Клиган днем, они ждут, пока мы не начнем осаду замка, чтобы напасть с тыла, — подтвердил Варис. — Они за Королевским трактом, их разведчики скрываются среди путешественников. Им доложат о нашем движении к городу еще до того, как мы его начнем. Джон оперся о стол и посмотрел на Вариса. — Сколько людей? — Шесть тысяч за Королевским трактом. Тысяча в стенах Королевской Гавани и еще две тысячи войск Ланнистеров в Красном замке. У тех, кто скрывается за трактом, еще и есть баллиста. Джон изучил стол и вздохнул. — Итак, мы не можем пролететь на драконах над трактом или Королевской Гаванью. Но мы можем послать десять тысяч дотракийцев за тракт и позаботиться об их армии сегодня вечером или завтра утром. А пока мы сможем передвинуть Безупречных и остальные войска ближе к городу. Дэни кивнула и посмотрела на Джейме, стоявшего рядом с Тирионом. — Джейме и Сандор, вы проберетесь в город и, надеюсь, сможете создать отвлечение достаточно большое, чтобы ее войска внутри отвлеклись. — Что насчет дикого огня под городом? — спросил Джейме. Дэйенерис посмотрела на Тириона с кивком. — Карта. Если мы сможем провести немного Безупречных, они позаботятся о пиромантах. Джон перевел взгляд на нее. — Подожди, у нас уже есть союзник внутри. Посмотрим, не сможем ли доставить ему сообщение, чтобы он помог Безупречным пробраться в замок и избавиться от тех, кто должен поджечь его. Дэйенерис глубоко вдохнула. — Мы пошлем дотракийцев. Тирион, ты отправишься с ними и не отходи от них. Мне нужно, чтобы ты там командовал. Они тебя послушают. Тирион кивнул и посмотрел на Джейме. Он видел конфликт на его лице, тревога за брата главенствовала, но он был уверен. — Джон, проследи за оставшимися здесь войсками, чтобы они встали на место. Я не хочу, чтобы драконы появлялись над городом или даже над стенами, но я хочу, чтобы она все же ощущала их присутствие. Мы пошлем ворона Яре и Теону, чтобы они поняли, что пора двигаться в порт. — Она оперлась на локоть и начала разглядывать огромную карту, расстеленную по столу. — Распределите войска вокруг города. Пусть хорошенько разглядят, что их ждет. Когда с остальными разберемся, я хочу, чтобы дотракийцы помчались к стенам. Когда мы увидим их, мы будем знать, что победили. — Она посмотрела на Сандора и на Джейме. — У вас есть три дня, чтобы достигнуть цели и избавить мир от Серсеи и от Горы. Когда разберетесь, вывесьте на балконе знамя Таргариенов. Давос тяжело вздохнул. — Это хороший план. Джон нахмурился. — Давайте надеяться, что все пройдет так, как мы планируем. Дэйенерис прочистила горло. — Так и будет. Мы победили мертвых. Мы можем завоевать город без смертей невинных. И мы его завоюем. Джон посмотрел на нее с мягким взглядом и его губы растянулись в нежной улыбке. — Да. Так и будет. *** Рука Дари снова лежала на животе Дэйенерис, желая вновь ее проверить. Сэм тоже пришел и проверил рану на ее голове. Она уже устала от его «следуйте за моим пальцем» заданий. Еще он задавал ей какие-то глупые вопросы, но Джон объяснил, что их беспокоила травма ее головы, и она на них все-таки отвечала. Осмотр Дари встревожил ее больше. Она чувствовала, что девочки двигаются внутри нее, что утешало ее куда больше, чем спотыкающиеся слова Дари на всеобщем, вызванные успокоить Джона. Он стоял возле нее, сжимая ее руку. — Кхалиси сильная. Малыши такие же. Еще отдыхать. Лежать в кровати, — твердо сказала ей Дари. Она ненавидела чувствовать себя беспомощной. Именно из-за этого она спорила с Джоном накануне, что она была не из тех, кого можно усадить в стороне, но сейчас у нее не было выбора. Она хотела сражаться с ее армиями, помочь им. Но она не собиралась подвергать опасности детей. Дари ушла, и Джон сел рядом с ней, ее рука все еще была зажата между его. — Тебе стоит поспать. Ты, должно быть, истощена, — сказал он, укрывая ее мехами, но не отпуская ее руку. — А ты? — спросила она. Он тяжело вздохнул. — Я пойду провожу дотракийцев и прослежу за тем, чтобы Безупречные начали идти. Думаю, пара тысячей факелов у стен замка сможет помочь ей понять, что ее ситуация куда серьезней, чем она думала. — Он прижался губами к ее пальцам. — И что мы идем за ней, с пламенем и кровью. Дэйенерис сжала его руку. — С пламенем и кровью. — Она прикрыла глаза на мгновение, затем открыла и обнаружила, что он все еще смотрит на нее. — Иди, — прошептала она. Он ласково положил руку на ее живот. — Я останусь, пока ты не заснешь. — Джон… — Не спорь со мной об этом. Позволь мне посидеть здесь и присмотреть за тобой. Мой долг, сейчас, перед тобой и нашими феями. Она сглотнула комок в горле, потеряв дар речи и не в состоянии объяснить, что значат его слова для ее измученной души. Свободной рукой она накрыла его щеки и притянула его к себе, прижавшись к его губам. Он задержался на мгновение, оставив поцелуй на кончике ее носа и подбородке. Затем вернулся к губам. — Ты должна отдохнуть. Она прикрыла глаза и позволила его запаху наполнить воздух вокруг. Вес его руки, державший ее руку, вторая его рука, гладящая ее живот, и движение малышей внутри нее заверили, что в этот момент они вместе и живы. Сейчас эта война принадлежала им всем. Слова, которые она так легко сказала месяцы назад, теперь значили для нее целый мир. Они были вместе, и ничто, даже злоба Серсеи и ее дикий огонь, не смогут остановить их и не дать освободить страну.