И в этот момент, клянусь, мы были бесконечны.
— Сдристни, дятел! А ну свалил! Я устало скатилась со своей кровати и снова пнула Сэма, развалившегося на ней. Нет, я, конечно, люблю настойчивых парней, да и сама дала повод, чтобы младший Винчестер знал, что я там что-то чувствую, но это уже ни в какие ворота! Не успела я решить, что пора идти на кухню пожрать, как меня скомкали гигантскими ручищами, заволокли обратно на кровать и прижали к могучей груди так, что я сдавленно запищала. Да что за!.. Додумать мне тоже не дали — уткнулись носом в макушку и громко засопели, из-за чего у меня по шее прошлась волна мурашек. Блять, отмотайте время назад, пожалуйста. Кстати, о прошедшем времени. Выражение, которое появилось на лице Сэма, когда я прекратила его целовать, можно зарисовывать и зарисовывать. Такого искреннего и чистого счастья я ещё ни разу ни на чьём лице не видела, и это даже заставило меня забить на ужас, вызванный собственными действиями. Так уж устроено моё отсутствие логики: даже если человек мне по-настоящему нравился, а не просто был выбран для веселья, я ни за что не покажу ему свою симпатию. Устроено-то устроено, только вот не всегда срабатывало — например, я тащилась с Саши, и она прекрасно об этом знала. И вот теперь чёрт меня дёрнул поцеловать Сэма, ибо охотник убедился, что я действительно что-то чувствую. — Сюрпрайз, мазафака! — заорала я во всю глотку, скатившись с Сэма обратно на землю. Но калейдоскоп уже было не остановить — Бобби что-то сдавленно бормотал, Сэм обнимал, Дин нервно ржал, и все как-то успели забыть о демоне, вывалившемся из портала до меня. Впрочем, как и о картонном Дине. — Ты меня так до смерти заобнимаешь, — буркнула я, ощущая себя до крайности выбитой из колеи. — И что ты предлагаешь? — неразборчиво пробубнил Сэм. В его голосе слышалась улыбка. Я прищурилась. Прошла минута, за которую Сэмми немного ослабил хватку, и я резко дёрнулась, вываливаясь из его рук. Но вместо того чтобы вскочить и усвистеть в дальние безлюбовные края, я забралась на Винчестера сверху. Охотник сдавленно охнул и по инерции схватил меня за бёдра. — У-у-у, кому-то давно не перепадало, — свесившись над Сэмом, протянула я. Поёрзав и оценив достоинство младшего Винчестера, я аккуратно запустила руки под его рубашку и чуть не впала в экстаз, забыв о своих намерениях; он просто до безобразия потрясающ! Охотнику реально давно не перепадало — на возбуждающие действия ушло куда меньше времени, чем я предполагала. Он провёл ладонями по моим ногам и прикрыл глаза, закусив губу. Маловато-маловато. Коварно улыбнувшись, я с удвоенной силой принялась ёрзать на бёдрах мужчины и, наклонившись, дотронулась губами до его шеи. Сэм снова охнул, а я только энергичней начала целовать его кожу, руками продолжая массаж торса под рубашкой. Когда я почувствовала, что возбуждение Винчестера сейчас разорвёт нахер штаны, а сам охотник, что-то коротко рыкнув, вцепился в мою талию пальцами, я, тонко взвизгнув, слетела с ахуевшего парня и вприпрыжку поскакала к двери. — Наш девиз непобедим — возбудим и не дадим! — взвыла я, вылетая из комнаты. — Ненавижу тебя! — отчаянно донеслось сзади. — Нет, не ненавидишь! В восторге от своей идеи и в полнейшем отчаянии, ибо сама сто раз успела возбудиться, я приземлилась на первом этаже. — Ты посмотри на эти пафосные морды, — расхаживая туда-сюда, причитал Дин. — И это висит в комнатах подростков! На это они смотрят каждый день! Подумать только… — Ты слишком строг, — поучительно заметил Кас, разглядывая принесённые мной плакаты. — Эта фотография не так уж и плоха. — Ну правильно, потому что на ней Дженсен Эклз играет на гитаре, а рядом сидишь ты! То есть, Миша Коллинз! — всплеснул руками Винчестер. — Почему они делают такие придурошные рожи, когда изображают нас? Это ж издевательство какое-то! — Это их работа, — пожал плечами Ангел и дёрнул охотника за руку. — Иди сюда. Дин покачнулся и свалился прямо в руки Кастиэля. — Не делай из меня барышню на киселе, — буркнул Винчестер. — Я мужик, а не исходящая соплями девка. — Ага. Я на цыпочках прокралась к дивану и со всего размаху опустила ладони на спинку, громко хохотнув. Дин подпрыгнул и попытался смыться, но Кас, загадочно сверкая глазами, сжал его в объятиях так, что охотник не мог пошевелить ни рукой, ни ногой. — А можно я буду подружкой невесты? — поинтересовалась я, взъерошив Дину волосы. — Кто из вас, кстати, женой будет? — Иди нахер и не сворачивай, — посоветовал старший Винчестер, оставив попытки освободиться из кандалов, именуемых руками Кастиэля. — Ты всегда был таким милым, Динчик, — заворковала я. — Усохни! — рявкнул охотник, но тут же, впрочем, невольно улыбнулся. — Ты так и не рассказала, что приключилось в том мире и как ты отменила своё решение за полчаса. Я помрачнела и, двинув Дина по колену, уселась рядом. — Там прошёл целый день, — я глянула вправо и заметила Бобби, прислонившегося к косяку двери. — И там меня не было не несколько месяцев, а два года, — Винчестер открыл рот, но Кас несильно стукнул его по макушке. — И там многое изменилось. У мамы всегда было плохо с нервами, а когда я исчезла, она не выдержала. Хотела покончить с собой, в результате чего её заперли в больнице. Не думаю, что она когда-нибудь придёт в себя… Папа спился. Квартира больше похожа на наркопритон. Друзья… Не знаю, были ли они друзьями хоть когда-то. — Ох, мне так жаль, — скис Дин. — Мне действительно очень… — Не надо меня жалеть, — буркнула я. — Единственное, из-за чего я могла там остаться — мои лучшие подруги. Они искали меня. Но дело в том, что мой мир — этот. Поняла в полной мере, когда там появился демон, — я невольно посмотрела на отца, и губы дрогнули в улыбке. — Так что готовьтесь к нелёгкой жизни, дорогуши! — Будто у нас и раньше лёгкая жизнь была… — пробормотал Дин, уворачиваясь от губ Кастиэля. — Но с тобой, без сомнения, она будет ещё труднее, заноза. — Кстати, о нелёгкой жизни… — я прикусила губу, засовывая ноги в тёплых носках в пространство между спиной Каса и спинкой дивана. — Вы случайно не отказались от идеи с кольцами? Три пары глаз удивлённо уставились на меня, но я и не подумала смущаться и робеть. Почти полностью закреплённый в мозгу финал пятого сезона не давал мне покоя; эти события на носу, буквально дышат в затылок, а я, блять, Сэма поцеловала. Что целовано мной — моё, и неважно, чувствую я какие-то давно забытые мной чувства, нет ли. Моё, точка. — Мне стопроцентно не нравится этот план, но разве у нас есть выбор? — поинтересовался Дин. — Сэм решил, что выдержит Люцифера, сами мы его в Клетку пнуть не сможем. Разве нет? — Нет, — я потёрла виски и вздохнула. — Сэма вытащат из Клетки почти сразу. — Да? — вскрикнул Дин и вывалился-таки из объятий своего Ангела. — Что ж ты молчала?! Почему тебе тогда не нравится этот план, он же почти гениален! Я закатила глаза. — Я нелогична, но не настолько, — сварливо пояснила я. — Если б всё было так просто, я бы всеми руками и ногами… Но у нас уже по-другому события пошли, так что я не уверена, что… Кто-то, — я опять затёрла виски. — Сумеет его достать. Тем более, Сэм изменится. Я не помню, почему… — скрипнув зубами, я опрокинула голову назад. — Но после того, как он вернулся, Сэм охотился с другими охотниками, и… Ты жил у Лизы… Но вы с Касом теперь… Почему у меня болит голова от того, что я пытаюсь вспомнить? Ненавижу многоточия, а в этом рассказе их слишком много. Короче, Сэм будет другим. Не помню, из-за чего. Он будет превосходным охотником, но он холодный и… И безжалостный. И… Убивал людей, не раздумывая. Он… — Потеряет душу, — тихо произнёс Кастиэль. — Думаю, он потеряет душу. Повисло гробовое молчание. Хотелось сказать что-нибудь ещё, но едва я вернулась в этот мир, начавшая восстанавливаться память о сериале помахала ручкой и осталась в моей захламленной ванне по ту сторону. Была в этом и положительная сторона: с перелётом вернулось и здоровье с не успевшими бесследно исчезнуть языками. Но, думаю, всем этим можно спокойно пожертвовать ради того, чтобы Сэм и Люцифер не оказались в Клетке. Хоть я почти и не помнила будущее, вряд ли оно будет радужным с такими перспективами. Плюс — всегда, всегда с этими придурками что-то случается, а история младшего Винчестера и Сатаны с Михаилом наверняка повлечёт за собой цепь событий. — Но я всё равно должен это сделать, — послышался голос Сэма. — Нет, не должен! — рявкнула я, не дав Дину и слова молвить. — Если ты не впустишь Люцифера, никакая битва и не произойдёт! — Он продолжит истреблять планету даже без меня, Елена! — повысил голос младший охотник, перекрывая захотевшего высказаться Бобби. — Откуда ты знаешь! — я вскочила и обвиняюще ткнула пальцем в сторону лохматого. — Он изменился! — Люцифер?! — казалось ещё чуть-чуть, и Сэм зальётся истеричным хохотом. — Я знал, что ты дура, но не настолько! Внутри всё заклокотало от возмущения. Дурой меня обзывали столько раз, что не перечесть, но из уст Сэма это звучало как-то по-иному. Захотелось выкрикнуть ему в лицо, что я не умею любить, и что он только зря тратит время, а поцелуй — так он вообще от балды, я просто была на адреналине. Дин, Кас и Бобби замерли, ощущая приближающуюся бурю и море издёвок. В голове что-то щёлкнуло, являя расплывчатые картины, тонущие в море гнева. Почему я так взбесилась? Не знаю, честно. — Ты думаешь, что это касается только тебя? — ледяным голосом осведомилась я. — Что ты будешь страдать один, а все остальные счастливо ускачут по радуге на Небо, не приведи тропа? Вот ваш бич, два эгоистичных куска дерьма с гордой фамилией «Винчестер»! Так вот, открою тебе тайну — ты не один будешь мучиться! Даже если выкинуть из уравнения меня, Дина, Каса и Бобби, останутся люди, которые пострадают от последствий всего этого! Ты целый год убивал людей, чуть не убьёшь Бобби без своей чёртовой души! И я вообще молчу о том, что будет, когда ты вернёшь душу! То есть, когда Дин её тебе вернёт! Миру ещё столько говна надо пережить, круто было бы хоть малую частицу из общей картины убрать! — ор перерос в ультразвук, и я выдохнула, давя желание запустить в Сэма рядом лежащей гитарой. Вместо этого я резко повернулась к охреневшему Дину и громогласно заявила: — Будь любезен, запиши в свой хренов список, что Сэм лишается всяческих удовольствий до тридцатого дня рождения! С этими словами я подхватила камуфляжный пиджак, захваченный из другого мира, надела на себя и гордо уфорестгампила в поля. В поля — это я серьёзно. Едва я выскочила на улицу, так сразу решила, что самое время объездить подаренный Габриэлем байк. Наверное, все уже сто раз успели забыть про этот подарок, ибо как только я нажала на газ, из дома вывалилась вся компашка, удивлённо раззявив рты. В моём мозгу окрестности дома отца как-то сжались до дороги от города до свалки, поэтому я понятия не имела, куда еду. Обычно эти местности мы проезжали в Импале, и я не запоминала дорогу, так что сейчас моей путеводной звездой служила злость на грёбаных Винчестеров. Обоих. Ибо оба мудаки. Если я ошибаюсь по поводу Люцифера, хоть я безумно хотела верить в него, то у нас реально нет других выходов. Но, Дьявол, как я хотела верить в Светоносного! К чёрту законы природы, к чёрту вселенское равновесие, предполагающее наличие не менее вселенского Зла, Люцифер может измениться, ему просто нужен кто-то, кто в состоянии понять и объяснить. Моя пламенная речь Сэму подтверждала то, что я не «хочу», а уже верю в Дьявола. И я не хотела думать, что это самая гигантская ошибка в моей жизни. Возможно, я и правда дура, каких свет не видывал. Байк Габриэля был откровенно шикарным. Езда на нём превзошла все ожидания, и мне казалось, что я лечу. Не так высоко, как раньше, когда у меня были подаренные всё тем же Архидебилом крылья, но всё же. Начала б перечислять особенности и возможности, но в голову тут же пришла надоедливая девушка, дотошно рекламирующая все достоинства новой зубной пасты, так что лучше воздержусь. Не знаю, каким макаром, но через минут сорок я оказалась на залитом солнцем поле. Я удивлённо сняла шлем и огляделась; если даже положить болт на то, что сейчас Апокалипсис пыжится вовсю, в начале декабря вряд ли хоть где-то можно найти настолько бабье лето. Что-то здесь было до покалывания в заднице неправильным, но я бы не была собой, если б не выбрала для раздумий именно этот клочок земли. Заметив вдалеке поблёскивающую гладь озера, я прицепила шлем у кресла и медленно поехала к воде, осматриваясь по сторонам. Чем-то это поле напоминало по описаниям Габриэля место, где Люцифер любил проводить время на Небесах, разве что небо было не настолько умопомрачительным, как рассказывал Архангел. Но всё равно потрясающим. Я засмотрелась на лазурную гладь небес, в которых плыли клочки белоснежных облаков, и чуть не ухнула вместе с байком по небольшому обрыву вниз, в озеро. — Бл… О. Озеро выделялось необыкновенными красками и будто гипнотизировало, заставляя не отводить глаз. Всё внутри орало «Лена, по съёбам, по съёбам! Рули отсюдова!», но я не могла оторваться от этой мечты каждого художника. Сколько оттенков синего! Чем-то похоже на кино — когда весь фильм картинка сопровождается одинаковыми тёмными оттенками, чтобы придать мрачности, а в какой-то момент сцена взрывается красками, показывая эмоциональное состояние героя или резкую смену привычного ритма. Так же и озеро; остальной мир вдруг показался серым по сравнению с этим местом. Большое, широкое, синее-синее, оно простиралось довольно далеко, будто море. Я прислонила байк к дереву и принялась корить себя за то, что не взяла краски или хотя бы карандаши. Впрочем, я сильно сомневаюсь, что хоть какой-то цвет сумеет передать эту потрясающую гамму. Боковым зрением я уловила движение и автоматически потянулась к мечу Люцифера, но тут же снова застыла, чуть склонив голову набок. Лошади. Всегда любила этих животных, а эти три, пасущиеся совсем недалеко от меня, могли бы послужить образцом грации и красоты всем четвероногим. В какой же кусочек Рая я попала? Белоснежные, будто светящиеся, с глазами, напоминающими глаза Кастиэля, в каждом взмахе гривой чувствуется изящество. — Ну всё, меня не остановить, — пробормотала я и сделала осторожный шаг в сторону копытоносцев. — Белые лошади и Лена. Простите, лошади. Белые лошади, лазурное небо, потрясающее озеро и Лена, если быть точнее. Короче, у меня снесло крышу, а все внутренние сигнальные знаки благополучно затухли. Одна из лошадей, к которой я медленно подтягивала свои телеса, вскинула голову и, клянусь, совершенно осмысленным и твёрдым взглядом уставилась в мои глаза. — Я тебя не трону, — заверила я, не втыкая, зачем вообще это говорю. Вряд ли они меня понимают, но у меня почему-то было ощущение, что очень даже понимают. — Красавица… Ну, или красавец. Пардон, — я наклонилась и бегло изучила нижнюю часть лошади. — Не смущайтесь, я тоже баба. Я подошла почти вплотную и протянула руку, поглаживая ближнюю лошадь по морде. Она продолжала смотреть в мои глаза — долго, настойчиво, будто изучая. На ощупь её шерсть была мягкой и приятной, и я окончательно растаяла. — Се-елфи, — провозгласила я, достала телефон, состроила тп и, не поглядев на получившуюся фотографию, сунула аппарат обратно в карман. — Современное поколение, — со знанием дела сообщила я и пожала плечами. — Но вы настолько красивые, что грех не запечатлеть. Лошадь, которую я гладила, внезапно оторвала от меня взгляд синих глаз и фыркнула в сторону остальных. Две другие подошли и внезапно ткнулись мордами мне в куртку, будто изучая запах. — Я пропахла сексуальными мужиками, знаю, — гордо сообщила я и невольно попятилась. — Вам тоже нравится, да? Все три одновременно фыркнули, что я расценила, как согласие. Странные лошади. Едва они снова уставились мне в глаза, в ушах раздался тревожный сигнал, но я не могла оторваться. Это необычные лошади. Необычные. И как только эта мысль промелькнула на задворках сознания, лошади резко развернулись и направились к озеру. Я, глупо хлопая ресницами, наблюдала, как они, одна за другой… исчезли в воде. Просто взяли и ушли под воду! И только рябь на гладкой поверхности обозначала, что тут только что произошло нечто странное. Я приоткрыла рот. — Ма-а-ать, и почему я не могу просто прогуляться, как любой нормальный человек? Ах, да, я же ненормальный человек. Поразмышляв на эту тему пару минут, я двинулась следом. Не могут же они!.. Как?.. Налево, блин, направо! Я осторожно подошла к краю маленького обрыва в воду. «Обрывом» это можно назвать только уж очень сильно поднапрягшись, но в данную минуту я не могла думать ни о чём, кроме странных лошадей. Хоть этот «обрыв» и был крошечным, разглядеть, что находилось прямо под ним, сверху было невозможно. Я наклонилась, стараясь не соскользнуть вниз, и принялась изучать следы ушедших под воду лошадей. — Твою ж… Я вскрикнула и провалилась-таки вниз, скользя кедами по влажной земле, перемешанной с чем-то отвратительным. Тоненько завизжав, я вдруг оказалась нос к носу с мёртвым и почерневшим лицом маленькой девочки, почти вросшим в землю вокруг. Её глаза покрывала молочная пелена, с разложившихся губ спадали кучками белые черви, сгнившие веки, словно клочки ткани, покоились на серых щеках, а ужасный запах ударил мне в ноздри, вызывая тошноту. Я закашлялась и отчаянно замахала руками, пытаясь снова вскарабкаться на поверхность. Задев что-то мягкое, я повернулась и обнаружила человеческие внутренности, сплошь усеянные белыми червями. Почти всё пространство под порогом над водой было утрамбовано распухшими, прогнившими насквозь трупами — в основном детьми, наполовину окунувшимися в озеро. — Блять, блять, блять, блять! Руки дико тряслись, и я б дальше уповала на свой непробиваемый характер, только вот, кажется, у меня начиналась истерика — я громко захохотала и ещё отчаянней забила ногами, пытаясь не окунуться в воду. Почему-то это казалось самым страшным, я обязана не дотронуться до воды! Кстати, о воде. Гладь озера снова подёрнулась рябью, и на поверхности появилась голова одной из лошадей. Только теперь она уже не была прекрасно-белоснежной — с её морды будто слезло мясо, превратившись в сгнивший вытянутый череп с пустыми глазницами и клыками. Мне показалось, что она улыбается. Но тут голова подплыла ко мне и… Подтолкнула, пытаясь помочь выбраться? Я снова захохотала и одновременно вскрикнула. — Уйди от меня! Ой, блять… Уйди, уйди, уйди! Помогите!!! Вот оно, позорное слово слетело с моих губ, но мне было абсолютно параллельно. Серьёзно — я окружена детскими разлагающимися трупами, меня толкает в ногу водяная лошадь, а я просто разозлилась на Винчестеров! Сука, в следующий раз, видимо, надо злиться поменьше, а то мало ли кого ещё встречу. — Твою ж мать!.. — Тихо, уймись, я сейчас тебя вытащу. Чьи-то руки обхватили меня за плечи и с силой дёрнули вверх. Следующее, что я ощутила — меня прижимают к груди так сильно, что дрожь, сотрясающая меня, сотрясает и моего спасителя, а над ухом слышится тихое шипение. Обернувшись, я увидела как лошадь, вынырнувшая из воды, испугавшись шипения, исчезает в недрах озера. — Грёбаные лошади! — Знаю. — Они!.. Они!.. Там куча трупов. — Я знаю. — Детских трупов! Сгнивших! И в червях! Белых! — Да, я знаю. — Белые черви в детских глазницах! Мне надо это нарисовать. Совершенно точно! — я захохотала, не обращая внимания, что нервно измазываю Люцифера в зловонной грязи. Падший почему-то этого не замечал, хотя мои руки, которые, по-видимому, решили отделиться от общего организма, в ужасе хватались за всё, что было поблизости — то есть, за пальцы, шею, плечи, уши и предплечья Сатаны. Когда они достигли колен Люцифера, то мелко вздрогнули и вернулись на подобающее место в цельной нервной системе, которая вдруг осознала, что находится в объятьях Дьявола, плотно прижатая к его телу. — Ты не могла бы, пожалуйста, прекратить вибрировать? — вкрадчиво поинтересовался Падший. Его заметно потряхивало, и я не сразу догнала, что потряхивает его из-за того, что я трясусь, аки трактор в поле. Я честно попыталась остановить нехилую вибрацию, но только разволновалась ещё больше, кляня себя и свой организм за неподобающую реакцию. Люцифер вздохнул и с видом «хочу выйти в окно» приложил два пальца к моему лбу. Трясучка тут же прекратилась, а от того места, где меня коснулись пальцы Падшего, разлилось потрясающее спокойствие. Я заулыбалась, забыв, что продолжаю спокойно лежать в руках Сатаны, а он и не думает меня отталкивать. Как-то это… Правильно, что ли? Так же правильно, как и улыбающийся Сэм, когда он смотрит на меня? Фу, Лен, ну у тебя и эго. — Что это было? — наконец удосужилась я прекратить балдёж. — Они называются «Келпи», — спокойно отозвался Люцифер, глянув на озеро. — О, можешь не продолжать, — я посмотрела туда же и судорожно вздохнула. — Пару лет назад читала о них всё. Всё вокруг так померкло из-за тебя, или из-за них? — Из-за них, — Падший недовольно фыркнул и слегка ослабил хватку. — Они абсолютно всем привлекают к себе путников; невероятной красотой и живностью этого места в том числе. Я думал, что не ассоциируюсь у тебя с бесконечной Тьмой? — Не надейся, не ассоциируешься, — фыркнула я. — Для меня ты теперь во веки веков Светоносный, а здесь просто твой Апокалипсис бомбит, вот я и подумала, что ты захотел мрачности навести. Повисла тишина, в которой посеревшее озеро тихо плескалось, а Люцифер снова сжал меня в почти болезненных объятиях. Кажется, не только у меня тут особые представления насчёт частной собственности: я едва ли не видела над собой табличку, на которой рукой Падшего было выведено «моё». Обычно я жестоко пресекала всяческие заявления на права в мою сторону, но здесь почему-то было даже приятно. Табличка над головой сверкнула, будто только что вымытая, и в голову прокрались едкие сомнения. — Люцифер, — голосу надлежало быть твёрдым, но получилось нечто среднее между «увози за сто морей и целуй меня везде, восемнадцать мне уже» и «я сейчас серьёзно, а, впрочем, продолжай». — Почему это походит на прощальные посиделки? — С чего ты так решила? — поинтересовался Архангел, прикрыв глаза. — С того, что ты страшный Сатана, а тут даже не пинаешь меня. Дьявол, по-видимому, серьёзно подошёл к решению этого вопроса, и в следующую секунду я шлёпнулась на землю. Вот же ж сука. Я, кряхтя, поднялась и обнаружила Люцифера на только что сотворённых верёвочных качелях, прикреплённых к дереву, рядом с которым стоял мой байк. Подавив желание надавать плохо реагирующему на вопросы Сатане по затылку, я подкралась сзади и нагло ткнулась Падшему носом в шею. Ладно, подойдём к вопросу с другой стороны, раз он не желает слышать о проявлениях человечности, пусть эта человечность совершенно неожиданно проявляется с его стороны. — Насколько я знаю, Келпи затаскивают свою жертву под воду, когда она к ним приклеивается, — прокурорским тоном начала я. — Очень красивые лошади, которые подставляют спину восторженному страннику, а потом выделяют клейкую смесь, из-за которой этот странник не имеет никакой возможности освободиться. А потом обращаются в чудовищ и, вроде, пожирают людей. Так почему эти сначала пялились на меня втроём, а потом просто ускакали в озеро? — Должно быть, нашли в тебе родственную душу. — Чё? — Они… Ты что творишь? Давно я не занималась гимнастикой. «Родственная душа», блин? Не дав Люциферу опомниться, я скинула кеды, взялась за верёвку от качелей и, опёршись пяткой о колено падшего Архангела, быстренько полезла вверх, чуть не заехав ступнёй по светловолосой макушке. А чё? Вверх ногами лучше думается, кровь, понимаете ли, к голове приливает. Я забралась на ветку, к которой были прикреплены качели, перевернулась и, зацепившись ногами, повисла вниз головой, выжидающе уставившись на Люца. — В тебе осталась Тьма, — закатив глаза, сообщил он. — Немного, но она всегда оставляет отпечаток. Если подумать, то на тебе столько отпечатков… — Я белая в разноцветную крапинку, — кивнула я. — Как макушка пасхального куличика. — Хорошая ассоциация, — усмехнулся Люцифер. Я сделала улыбку-наоборот. — Ты — ложь с печальными глазами. — Как поэтично, — фыркнула я. — Я серьёзно, — не знаю, серьёзно ли он серьёзно, но лицо у Падшего было самое что ни на есть серьёзное. — Ты постоянно остришь, даже если тебе нестерпимо грустно, но в глазах видно всё. А сейчас в тебе остался острый след Пустоты с вкраплениями Тьмы. Невооружённым глазом это трудно заметить, но я не удивлён, что Келпи заинтересовались тобой. Ты пуста и полна, светлая и тёмная; вряд ли такие существа, как Келпи, этого не заметили бы. Но в данный момент ты бордовая, так что прекрати висеть вот так, это странно. Люцифер щёлкнул пальцами, и я почувствовала кувырок и полёт, а в следующий момент чебурахнулась у ног Дьявола. — Знаешь, — я с трудом села и приложила ладонь к лицу. — Когда-нибудь меня стошнит от таких вот внезапных телепортаций. Падший внезапно наклонился, дотронулся до моего подбородка и приподнял мою голову вверх так, чтобы мы смотрели глаза в глаза. Странный колючий холодок пробежался от лица по всему телу, пока я вглядывалась в льдистые глаза Дьявола. Он молчал, но мне казалось, что мы разговариваем: я видела каждую эмоцию, проскальзывающую во взгляде Люцифера, и даже не задумывалась, что это странно — видеть столько всего в самом Сатане. Наверняка и он сейчас меня «читает», впрочем, думаю, он всегда меня «читал». Люцифер вздохнул и провёл ладонью свободной руки по моим волосам, слегка склонив голову. Мне не казалось это неправильным. — Ты понимаешь, что Бог знает, как всё должно произойти? — тихо спросил Падший, проводя большим пальцем по моей щеке. — Плевать мне на бога, — огрызнулась я, на всякий случай посылая в небо злой взгляд. Люцифер усмехнулся. — Ты умеешь забираться под кожу, Лена. Я сузила глаза. — Я паразит, которого очень трудно вывести. Начало моего паразитского пути обычно начинается в ушах жертвы, — поучительным тоном сообщила я. Но потом голос почему-то сорвался. — Я верю в тебя, Люцифер. Он засмеялся и уронил голову. — Напрасно, Лена, — пробормотал он. — Напрасно. Падший наклонился и поцеловал меня в лоб. Я прикрыла глаза и не сразу заметила, что осталась одна. Так целуют, благословляя. Так целуют, прощаясь. Когда я открыла глаза, пустые качели сиротливо поскрипывали на ветерке, а вода в озере подозрительно булькала, но я не хотела смотреть на Келпи, которые наверняка вынырнули на поверхность, как только опасность в лице Дьявола исчезла. Странная тоска морской волной поднялась в груди. — Люцифер! — рявкнула я, вскакивая. — Подкопчённый кусок вселенского зла, а ну вернись! Я не закончила! Молчание было мне ответом. Ну ничего, я ещё доберусь до тебя, упырина. Не получится у тебя заставить меня думать, что всё тленчик. Я тебе своей верностью ещё мозг сплющу. — Понял, придурок? — крикнула я в небо и достала телефон. — Ну, а пока… Алло, батя? Не поищешь для дочуры информацию про Келпи? Нет, это не собаки. Блин, Бобби, думаешь, я буду просить великого гида по сверхъестественному найти мне собаку? Серьёзно? Очень смешно. Нет, они меня не сожрали. Нет, я не на собачьих бегах! Просто найди чёртовы легенды!***
В комнате было очень холодно. Стёкла окон украшали ледяные узоры; пол под ногами хрустел, словно идёшь по покрову снега, и казалось, будто в воздухе вот-вот закружатся снежинки. Атмосфера давила на мозг, хотя не было понятно, какая именно. Грусть? Ярость? Равнодушие? Печаль? Он стоял у окна, пальцем вырисовывая какие-то картинки на стекле, и гость неуверенно застыл на пороге, отчаянно не зная, как себя вести. Неправильно это как-то, неверно. И хоть он сам выбрал этот путь, казалось, что всё должно было идти по-другому. — Проходи, гостем будешь, — растягивая слова, протянул тот, что пониже. Но тут он внезапно тяжело вздохнул и усмехнулся. — Не хочу идти по сценарию. Ты один, я один — восхитительно. Мы оба прекрасно знаем, что твой план сразу провалился. Так зачем ты явился? — Я хочу покончить с этим. Гость подошёл ближе и гордо поднял голову. Он снова усмехнулся и шагнул вперёд, давя неправильные и непозволительные мысли — это его цель, его многовековая задача. Взгляд льдисто-голубых глаз остановился на лице высокого парня, в одиночестве пришедшего в логово Зверя. — У меня есть одно условие, — голос парня дрогнул. — Ты должен защитить её. Что-то вспыхнуло в глубинах ледяных омутов. Их обладатель слегка склонил голову, и губы его тронула едва различимая ухмылка. — Естественно. — Ты обещаешь? В комнате стало ещё холоднее, и на какой-то момент, на один краткий миг, эти двое были просто мужчинами, просто уставшими и одинокими мужчинами, не желающими быть теми, кем им предначертано быть. Но этот момент, как и множество других, бесследно исчез. — Разве я когда-нибудь обманывал тебя? — мягко спросил голубоглазый. — Я обещаю, что защищу её. — И её отца. — Это уже два условия. — Ты не позволишь ей страдать. Повисло долгое молчание, в котором слышался тихий треск ещё сильнее замерзающих окон. — Ты прав, — наконец, произнёс он. — Я не позволю ей страдать. — Тогда — да.