В одном шаге от счастья

Винчестеры с Касом вошли в дом как раз тогда, когда я, обхватив руками Бобби за шею, покачивалась на его плечах и радостно верещала. — У нас счастье, — добродушно выдавил Сингер, похлопывая меня по руке, которая перекрывала ему доступ к кислороду. — Мы заметили, — выражение замешательства, которое я наблюдала у Дина несколько минут назад, сменилось суровым сосредоточением. — А она тебе сообщила, кто это счастье ей подарил? — Не слушай его, Бобби, — громко пропела я, отнимая руку и давая старому охотнику нормально дышать, но вместо этого зажимая ему уши. — Все мы знаем, что Динчик меня не уважает, так что и слушать его не стоит! — Это не смешно, Елена, — прорычал старший Винчестер. — Сэм, возьми её. — Взять? — закудахтала я, когда младший охотник начал отдирать меня от Сингера. — Взя-я-ять? А самому? Или боишься токсичности? Или, может, не хочешь изменять Касатику? Дин дёрнулся, но, заметив мой многообещающий по запасу подколов взгляд, сделался злым и чрезвычайно раздражённым. Сэм легко взял меня на руки, и, аккуратно, но без надобности положив пальцы на мои оголённые плечи, усадил на кресло рядом с Бобби. От этого прикосновения по коже побежали мурашки, и я в недоумении уставилась на свою руку, на полном серьёзе собираясь спросить, какого хрена только что произошло. Но потом, посчитав, что моя обличённая привычка разговаривать с собственным организмом не добавит диалогу с Винчестерами логичности, бросила подозрительный взгляд на Сэма и снова повернулась к Бобби. — В общем, от диабета её избавил Люцифер, — напрямик сообщил Дин, а я почему-то сжалась, будто ожидая нагоняй от родителя за то, что курила. — Что? — сразу взорвался Сингер, и ощущение родительского нагоняя только усилилось. Немыслимо, вообще-то, я взрослая, совершеннолетняя и самостоятельная, хочу — хоть с боженькой на свиданку пойду, а старому охотнику я никто и звать меня никак! — Ты встречалась с Люцифером?! — Уже не первый раз, — встрял Кас, глядя на меня с беспокойством и укором. Ишь, ябеда пернатая выискалась. — Ты чем думала?! — рявкнул Бобби, поворачиваясь ко мне всем корпусом. — Он же мог убить тебя! Я собралась яростно отстаивать свои права на прогулки к чёрту, но тут увидела довольную рожу старшего Винчестера. Он стоял, сложив руки, прямо рядом с Касом, который кидал на него полный надежд взгляд. В миг всё забылось, и мозг разделился на два фронта: первый был за то, чтобы навалять Дину по роже, второй срать хотел на первый и перебирал самую откровенную порнушку, какую я только сочиняла по Дестиэлю и какую можно было найти на Фикбуке в принципе. — Это тебе не ваш фан-клуб, а настоящая жизнь! — закончил Бобби, видимо, монолог, который я благополучно проворонила. Три пары глаз удивлённо уставились на разошедшегося Сингера. Бобби заметно стушевался, но продолжал злобно сверлить меня взглядом, который в другом мире предвещал бы знатный поход ремня по моей заднице; в этом же мог обещать скармливание моей теперь здоровой поджелудочной гулям. — Я бы позлорадствовал, — протянул Дин, удивлённо переглядываясь с Касом. — И ещё несколько секунд назад намеревался пошутить про папу и дочку, но… Что за фан-клуб? Я что-то пропустил? Я предостерегающе вперилась в Бобби взглядом, и мы молча пришли к соглашению насчёт перемирия. — Вурдалакам скормлю, — предупредил старый охотник, погрозив мне пальцем. — Не убил Люцифер, значит, задействуем вурдалаков? — парировала я. — И вообще, он же меня не прикончил! А избавил от диабета! В чём конфликт-то? — В том, что он Дьявол! — Вы всё-таки как папа с непутёвой дочерью, — не удержался старший Винчестер. — Тебя не спрашивали, — огрызнулся Бобби, садясь обратно в кресло. — Связываться с Сатаной — себе дороже. Повисла тишина. За пять минут неуравновешенного молчания каждый успел раз по пятнадцать переглянуться с соседом и прийти к какому-то своему умозаключению. Интересно, почему Бобби так забрыкался? Я ж всё же ему никто, он и к своим «приёмным сыновьям» так открыто чувства только в крайних ситуациях демонстрирует. — Ладно, ты там что-то про грядущий пипец говорила… — первым решился прервать молчание Сэм. — Я говорила про грядущий пиздец, — поправила я. — Это две огромные разницы, состоящие в том, что вторая — намного масштабнее. Я поднялась и сцепила руки, чувствуя себя царём, несущим весть об отмене крепостного права. Ну, или принятии. Опустив подробности насчёт того, как я выманила у Дьявола такой рассказ, я поведала о вирусе. Поразмышляв с пять секунд на тему моего участия в демоническом проекте, я рассказала и об этом, пусть поволнуются. Ожидаемое волнение тут же отразилось на лицах Сэма и Бобби, причём в приумноженном варианте. Я запнулась, осознав, что и эти субъекты сумели-таки поставить меня в тупик. Что ж они так психуют насчёт моей скромной персоны? Кто я им, родная, что ли? Вот реакция Дина вполне оправдана — удивление и лёгкая обеспокоенность. Кас в последнее время постоянно волнуется, а вот Бобби с Сэмом выглядят так, будто им сообщили, что Дин умирает. Ну или как-то так. — В общем, нам нужно, видимо, искать этот амулет и побыстрее, — закончила я. — Иначе к Апокалипсису будет такая армия демонов, что людей, собственно, и не останется, если учесть масштаб разрушений… Хм, а ведь если битва состоится и пойдёт не по тому сценарию, что я знаю, полпланеты действительно снесёт к чертям… Что, если Люцифер сразу убьёт Дина, когда он приедет на кладбище? Что, если и Каса убьёт прежде, чем тот кинет в Михаила коктейлем Молотова? Ведь во всём этом буду виновата именно я! Я, никто другой, попав в любимый мир, попёрлась к Дьяволу и буквально выложила будущее как на духу. Едва эти мысли засветились неоном у меня в мозгу, как я ощутила, что картина финала пятого сезона медленно, но верно, выползает у меня из памяти через ухо. Подорвавшись, я сбила Бобби с кресла, выхватила лежащий под ним альбом и принялась усердно зарисовывать всё, что осталось у меня в голове от последних серий пятого сезона. Желающий набухаться Кас, Люцифер вселяется в Сэма в Детройте, Смерть на белом Мустанге, сцена битвы… Мысль о том, чтобы записать это всё, ибо так было бы проще, мелькнула где-то на краю сознания и исчезла. Почему? Да потому что Лена Гиллерт, вот почему. — Эм… Елена? — попробовал Дин, и я ощутила, как он подошёл ко мне ближе. — Что ты… Хм, так усердно калякаешь? Я проигнорировала вопрос и с ожесточением закарябала на листе голову Каса. Дин с любопытством заглянул ко мне через плечо, и я не преминула прописать ему ногой по яйцам. Не сильно, но Винчестер взвыл так, будто я ему руку отгрызла. — Сукина дочь! Вот ведь засранец. Надо было бить посильнее. — Елена, что ты там рисуешь? — вторым выступил Сэм, и я почему-то не почувствовала желания отбивать и ему винчестеровское достоинство. — Спойлеры, — вместо положенного пинка выпалила я и закрыла рукой нарисованное, когда младший Винчестер полез смотреть. Что ж им так неймётся, сказано же, нельзя! В детском саду на уроке рисования что ли сидим? — Дай посмотреть! — взревел красный Дин, отодвигая с дороги Каса, который то ли захотел излечить его от несуществующей боли, то ли попытался преградить охотнику дорогу, ибо он как раз таки мог догадываться, почему я опять веду себя как псих и скрываю причину психоза от братьев. Я, с выражением, появляющимся у меня, когда я устраивала в своём фанфике какую-нибудь подлянку Дину, пририсовала ему усы на последнем фрейме, захлопнула альбом и попыталась впихнуть его за пазуху. — Руки прочь, безбожник! — возопила я, прыгая в сторону. Дальше всё произошло довольно скомкано: Дин попытался отобрать у меня альбом, который я запихала себе в трусы, Сэм повторял, что благоразумнее будет предоставить мне возможность самой объяснить, а Бобби почему-то ржал, забыв о плохих новостях. В результате всего этого Винчестеры с Касом и Бобби отправились на свалку что-то обсуждать, а я, сварганив по-быстрому себе сосисок с макаронами, пошла уплетать их на второй этаж. Верю в благоразумие Бобби и надеюсь, что он не решил на их внеплановом собрании деликатно сообщить охотничкам, кто я и с чем меня едят. От привычек отвыкать очень сложно, особенно, если эти привычки пребывали с тобой на протяжении пятнадцати лет. Поэтому перед едой я, как всегда, измерила сахар, удивилась нормальному результату, потянулась за инсулином и только тогда вспомнила, что больше у меня нет проблем со здоровьем. Ещё раз восславив в мыслях Люцифера, я принялась за сосиски. Интересно вот, как поступили бы на моём месте другие суперамипришибленные? Мучил бы их вопрос о перемещении в мирах, о необходимости свести всеми желаемого Дина Винчестера с не менее желаемым Касом? Попытались бы они завалить Винчестеров в постель сразу же, или сначала отвели бы место для разгула их внутренних тараканов? Как бы поступили на первой охоте, о которой все так мечтают? Нежданно всплывающие мысли так и продолжили бы всплывать, если б сосиска в моих пальцах (да, я пещерный человек, который любит есть сосиски руками) …вдруг не зашевелилась. Всё внутри зашлось от отвращения, но я прикрыла глаза, успокоила сознание и только тогда взглянула на «живую еду». Гигантский, извивающийся, слегка влажный червь крутился у меня в руке, пытаясь высвободиться. Подавив рвотный позыв, червяк-то был надкусанный, я со скучающим видом смерила «еду» взглядом и сообщила пустой комнате: — Зря стараешься, два года назад я съела червяка на спор. Не снимая с лица маску безразличия, я укусила червяка за переднюю часть и принялась жевать. Спокуха, Лена, это просто сосиска, которая не хочет быть скушанной. Вон, даже вкус сосисочный, не блевать, Лена, ты ведь должна показать всю серьёзность своих намерений быть крутой. — Фу, меня сейчас стошнит. Сосиска снова приобрела свой естественный вид, а на стуле рядом появился Люцифер, без интереса созерцающий тарелку с завтраком. Я не выказала никаких эмоций, и Дьявол удивлённо покосился на меня. — Что, никакой реакции? — расстроено спросил он. — А так? Сатана прищурился, и вместо макарон закопошились опарыши, мерзко ворочая своими мелкими тельцами. Я вообразила зелёные луга с милым солнышком и зачерпнула «опарышей», закинув содержимое вилки в рот. Вкус тоже остался макаронный, не выйдет, милый мой. Люцифер сделал вид, что его вырвало. — Ну, так скучно. — А ты хотел, чтобы я вопила и разбрасывала содержимое тарелки в разные стороны? Внезапно я вскочила, подбросила в воздух тарелку с сосисками и макаронами, с которых уже спала иллюзия, и заорала, как резанная. Люцифер вздрогнул всем телом, а я упала со стула и заколотила руками и ногами в пол, «рыдая». — Ты точно придурошная, — покачал головой Сатана, когда я вцепилась в его ногу, возопив «пощади!» Пару минут он наблюдал, как я поливаю его штанину несуществующими слезами, а потом материализовал кляп и сунул его мне в рот. Я подавилась, смерила Люцифера уничтожающим взглядом, встала и со скорбью оглядела остатки моего завтрака, разбрызганного по стенам. Я серьёзно только что разыграла выпуск Камеди Клаб в двух лицах с Сатаной? — Почему ты не боишься меня? Я повернулась и пожала плечами. Мне, наверное, стоило бы всерьёз задуматься, почему же я его не боюсь. Никакой логики? Всё то же пресловутое самосохранение, вернее, его отсутствие? Люцифер задумчиво вглядывался в моё лицо, будто хотел на нём что-то прочитать. Выискивает остатки ума в бесконечных просторах тупизма? — Ты не боишься меня, потому что не ценишь свою жизнь. Вот те на. — Не боишься умереть, потому что не видишь смысла в своём существовании. Погоди-погоди! Попридержи коней, красавчик! — Считаешь, что страх неуместен, потому что в любой смертельной угрозе есть только два выхода — смерть или жизнь. Так зачем бояться в процессе, если на конечный результат тебе всё равно плевать? Я вдруг увидела себя со стороны как гигантский кроссворд сто шестидесяти восьми сантиметров в длину, который Дьяволу почему-то очень хочется разгадать. Тоже мне, нашёл тайну за семью печатями. Всё, на что меня хватило, так это на то, чтобы скептически поднять брови. — Я не нанимала психолога. Да и вообще, я не хочу умирать, с чего ты взял, что я не боюсь смерти? — Не хотеть умереть и бояться смерти — две разные вещи. Хоть я и много (кустарно, правда) занималась психологией в своём мире, помогая друзьям и знакомым, понять, чем руководствуется Люцифер, я не смогла. Хотя, скорее всего, он ждёт, что я восприму его слова как должное, ведь Ангелы телепаты и видят душу человека. На самом деле, мне вновь захотелось его обнять, ведь никто раньше не интересовался мной так глубоко. Пусть он и Дьявол, меня вдруг пробила такая нежность, а, прошу заметить, нежность во мне найти сложнее, чем логику, что я плюнула на предрассудки и осторожно обняла Люцифера за шею, уткнувшись лбом в его грудь. К моему величайшему удивлению я почувствовала, как руки Падшего так же осторожно легли на мою спину, поглаживая слегка нерешительно. — О да, детка, да! Мы с Люцифером отлетели друг от друга с такой скоростью, будто каждому в задницу реактивный двигатель вживили. Каким-то образом я сиганула аж к противоположной стене, сшибая по дороге стол с книгами и, выкопавшись из-под горы старинных фолиантов, по-совиному глянула на источник звука. С другого конца комнаты зыркнул Люцифер, которому явно было стыдно за проявленные чувства, и мы оба воззрились на Габриэля, гордо восседающего на столе посреди разгрома. — Устроим групповушку? — радостно спросил он, силой мысли соскребая со стен макароны. — А то что это, обнимашки затеяли, а дядю Габи не позвали! — Братец, — голос Сатаны был похож на утробный рык. — Ты что тут забыл? — И я тоже рад тебя видеть, Люси! — защебетал младший Архангел. — Еленка-то у нас ишь, сердцеедка! Я выбралась из завала, вскочила и встала между Габриэлем и Люцифером, ибо взгляд последнего был настолько убийственен, что смерть Габриэля, которую я очень-очень надеялась исключить из событий, могла произойти прямо сейчас. — Ну народ, ну давайте будем нежнее друг с другом, — примирительно заявила я. — Хотите чай с ромашкой? Люцифер зло глянул на меня, а Габриэль обиженно надул губы. Вот интересно, встреться они в нормальной обстановке, поговорили бы по душам? Во всяком случае, Дьявол, видимо, остыл и поманил младшего брата пальцем. Может, сейчас поболтают? Я, конечно, не настолько хороша, чтобы служить психологом небесной братии, но помирить Ангелов между собой было бы здорово… Габриэль подмигнул, указал на стол, и оба тут же исчезли, оставив меня в недоумении. Повернувшись лицом к комнате, я очешуела, увидев идеальный порядок. Ну, Габриэль! Мало того, на столе стояла полная тарелка еды, а рядом бутылка с пивом. Постойте-ка… Он что, наблюдал за нами? Отогнав назойливую мысль насчёт того, не наблюдал ли Габриэль за мной чаще, чем следовало бы, я уселась за стол и взяла вилку. В этот же момент дом вздрогнул, и тарелка подскочила, рассыпав новую порцию макарон. Закатив глаза, я приподняла тарелку и воскликнула: — Нежнее, блять, народ! Видимо, меня проигнорировали, потому что от следующего толчка я слетела со стула. Срань господня! Где же все обитатели, не могли ж они отойти на такое расстояние, чтобы не почувствовать, как развлекаются два Архангела? Легки на помине — через секунду в комнату ворвались Бобби, Винчестеры и Кас, у которых на лице был нарисован ужас. — Что происходит? — закричал Сэм, когда стены вновь заходили ходуном. — Да тут, понимаешь ли!.. — отозвалась я, спасая многострадальную тарелку от очередной кончины. — …Я с Габриэлем подружилась! — пожрать мне дадут сегодня, нет?! Все четверо молча уставились на меня. — Да за что мне эта срань! — взорвался Дин и, схватившись за голову, выбежал из комнаты как раз в тот момент, когда сосиска, весело помахивая зажаренными концами, полетела в его сторону. Успокоилось всё ближе к утру. Я доедала остывшие макароны на свалке Бобби, когда послышалось хлопанье крыльев, и мне в тарелку опустилось золотое перо, обозначающее передышку. Солнце встать ещё не успело, и вокруг было так тихо и приятно, что мысль о том, что сейчас идёт Апокалипсис, казалась абсолютно нелепой. Запихнув перо в карман, я направилась к дому. На завтрашний вечер планировался поход в морг, к мужчине, который напал на меня в клубе. Винчестеры, конечно, не догадывались, что я там была, поэтому, отругав меня за дружбу с Архангелами, рассказали о мужчине без упоминаний, где это произошло. Хотя, как я сильно подозреваю, Сэм об этом ничего не знает. Вряд ли Дин когда-нибудь обмолвится об этом хоть одной душе, живой или мёртвой. Младший Винчестер спал на диване в гостиной. Когда я проходила мимо, он засопел во сне, и я, слегка улыбнувшись, накрыла его пледом. Бобби, видимо, тоже спал — храп разносился по всему дому. Пробираясь на второй этаж, я услышала тихие голоса в библиотеке. Подкравшись к комнате, из которой лился мягкий свет, я заглянула в щёлку. Дин и Кастиэль сидели почти вплотную друг к другу и о чём-то перешёптывались. Подавив визг умиления, я попыталась сунуть в щёлку ухо, но попытки закончились провалом — дверь чуть скрипнула. Приготовившись к самому худшему, я застыла, но шёпот не прекратился. Их ничего не может отвлечь друг от друга, или они привыкли, что здесь всё постоянно скрипит? Отбросив ненужные мысли, я снова прилипла к дверному косяку в отчаянной надежде услышать хоть что-то. Чёрт подери, вершится судьба человечества, а я беспомощна, как Кас в борделе! — Дин, я… Пресвятые Люциферы, ну же! Умоляю, давай же! Давай, мать твою за левую лопатку ботинком Бобби! Дин начал что-то неразборчиво бормотать, и я с тихим стоном стекла на пол. Чтоб. Их. Там. Всех. Распидорасило нахрен! Повисла тишина, и я снова подползла к двери, снизу вверх наблюдая за голубками. Дин смотрел прямо в глаза Каса. Ощущая себя болельщиком на стадионе, я сцепила руки, готовая начать молиться о том, чтобы это уже произошло. Не молилась я никогда, а в церкви мне становится хреново, это что-то, да значит. — Ну-у-у-у же! — сквозь зубы прошипела я, вычерчивая ногтями на полу узоры и ставя себе многочисленные занозы. Хотелось ужом заползти к этим тугодумам и виться в истерике по полу, пока до них не дойдёт. — Дава-а-а-айте, кретины! Кас внезапно вскинул голову, и Дин дёрнулся, будто сбрасывая наваждение. — Дин, — осторожно сказал Ангел. — Тут кто-то есть, я чувствую. Оба напряжённо оглянулись, и тут их взгляд упал на меня, пластом валяющуюся у входа в библиотеку. — Чтоб тебя салатом Сэма в зад имели с твоим ангельским чутьём, Кастиэль! — благим матом заорала я, когда осознала, что меня вычислили. — Два куска дерьма саранчи вы, не могущие догнать отсутствующими извилинами, что созданы друг для друга! Дебилы! Я вскочила, подбежала к охреневшим парням, сгребла обоих за шиворот и толкнула друг к другу так, что они стукнулись носами и зубами. Прежде, чем Дин успел понять, что произошло, и взять объёмистый фолиант с целью метнуть его в меня, я бросилась из комнаты вон, матеря всех, начиная со сценаристов и заканчивая богом, который вообще додумался создать такое недоразумение, как Кастиэль с Дином Винчестером.