В одном шаге от счастья

— Елена? Надо же, я думала, что заперла дверь от греха подальше. Впрочем, посреди моей комнаты стоял Кас, а не Дин, так что об инквизиции с целью покарать наглую Лену за использование магии вне Хогвартса можно на время забыть. — Ты ко всем в комнаты так телепортируешься? А если бы я была в лифаке? — В чём? Я демонстративно взяла с тумбочки один из лифчиков и покрутила его на пальце. Кастиэль густо покраснел, и я едва сдержала смешок. Покажи Дин ему свои трусы, Ангел бы растёкся лавой. Да, на этом отрезке времени Кас ещё слишком наивен, трудно будет Винчестеру растолковать этому дитё, что означает настоящий, страстный, мужской винчестеровский секс. — Ты чего хотел-то? Кас вздохнул и снова залился краской. Очевидно, что он давно уже хотел поговорить, но теперь, когда возможность представилась, встретить правду-матку в моём лице оказалось затруднительно. Ангел потоптался на месте, явно рассчитывая на поддержку с моей стороны, но я продолжала энергично и с громадным интересом рассматривать стену, оставляя Серафима вариться в собственном соку. Догнав, наконец, что я не собираюсь ему помогать, Кас нерешительно приблизился и уселся рядом со мной, затеребив подол своего плаща. — Я хотел сказать спасибо. — За что? — меланхолично спросила я, продолжая исследовать стену. — Ну… — Кастиэль вновь заалел, как маков цвет, и мне даже показалось, что от него идёт жар. Ути ж мой сладенький, какой же ты всё-таки милый. — За то… За то, что открыла мне глаза. — О, как. — Я имею в виду… — Ангел глубоко вздохнул и прочистил горло. — Я раньше не понимал, что у нас с Дином за связь. Но когда ты там, в клубе… Я резко развернулась и, раскрыв рот, уставилась на Ангела. — Э? Откуда ты знаешь? — Я понял тогда, когда ты исчезла, — пояснил Кас более уверенно, явно входя в свою стихию. О сверхъестественном ему говорить было намного легче, чем о делах любовных. — Почувствовал твою душу. — Ангел пожал плечами. — И окончательно убедился, когда ты сказала, что подружилась с Габриэлем. Кто ж ещё мог обратить тебя в мужчину. Он слабо улыбнулся, и я не смогла не улыбнуться в ответ. Основной мой инстинкт, заключающийся в том, чтобы подкалывать всех, кто рядом стоит/лежит/сидит/висит/летает рвался наружу, но я смогла его перебороть — возможно сейчас я услышу то, что ждала уже шесть лет. Ну давай же, Касатик, не будь обломщиком чужих мечт! — И… — снова покраснел Кас. — Я понял, что я… А-а-а-а-а-а-а, давай, давай, давай! — Не знаю, как это принято у людей, и, вообще, это не положено… Если не перейдёшь к сути, я ударю тебя ботинком. Ботинком Бобби. Ровно двести шестьдесят пять раз. — И можно ли так… Я тебя не загружаю? — Нет, — почти прорычала я. Да твою-то направо, Кас, я себя этим загружаю уже шестой сезон, сволочь! В груди наросло волнение, будто я собралась прыгать с парашютом. — Я боюсь, что Дин… Он не поймёт… — Да не тяни уже! — не удержалась я, едва подавив порыв схватить непутёвого Ангела за грудки. — Я тебя чем-то обидел? — пролепетал Кастиэль, взволнованно хмурясь. — Нет! — взвыла, скатываясь с кровати и ударяя кулаками в пол. — Просто скажи уже это, ёперный театр! Кас удручённо уставился в противоположную стену, кажется, совсем не замечая, как я в волнении качаюсь на заднице, поджав ноги под себя, вцепившись в них вспотевшими ладонями и отчаянно давя желание всё же уподобиться змее под наркотой. Эта хрень пернатая заставляет меня волноваться сильнее, чем что-либо за последние лет десять! Крылатой братии в лице Люцифера и Каса уже пора памятник ставить — выбить Великую Меня из колеи не каждому дано ведь! Ангел посверлил взглядом стену ещё минуту и, наконец, открыл рот: — Я люблю его. Я люблю Дина. Я люблю его с тех пор, как вытащил из Ада. Я никогда такого не испытывал. И я просто не знаю, что мне делать. Я выпрыгнула из самолёта, парашют раскрылся, и всякое волнение исчезло — остался лишь восторг и свобода. Я перестала дышать. Это же лучше, чем если бы мне признались в любви. Это лучше, чем если бы передо мной лежали все мужики «Сверхъестественного» голышом! Это, чёрт подери, самое прекрасное, что случалось со мной в моей грёбанной жизни! Кастиэль недоумённо наблюдал, как я принимаю цвет насыщенного бордо. — Да! — голос сорвался, но счастье, аки русский мужик, увидевший рассол утром первого января, пёрло наружу. — Да! Да! Да! Я вскочила, налетела на побледневшего Каса и сжала его в объятиях так, что он ойкнул. Посчитав, что неживого убить невозможно, я с радостным визгом закачалась из стороны в сторону, вкладывая в объятия столько сил, сколько у меня вообще имелось. — Еле…на, — выдохнул Кас, но я только замахала ногами, вмазав ступнёй Ангелу в колено. — О-о-о-ой! — взвыла я, скатываясь с Кастиэля. Ну что за каменное колено! Тут же забыв об ушибленных пальцах, где, возможно, и перелом мог востребовать свои права, я снова бросилась на охреневшего Серафима. — Кас, это та-а-а-ак! Та-а-а-а-ак!!!.. — Почему для тебя это так важно? — сумел пробиться в эфир Кастиэль. — Почему тебе так важно, чтобы мы были счастливы? Чтобы я был с Дином? — Шутишь?! — от восторга мысли разбредались в неизвестном направлении, помахав на прощание белым флагом. — Я этих слов ждала шесть грёбаных лет! Чёрт подери, я этой темой довела до истерики пару десятков человек! У нас добрая половина фэндома Сверхов только и ждала, что вы с Дином, наконец, образумитесь! Возможно, Кас и поинтересовался бы, что за фэндомы и почему «Сверхи», но я вихрем слетела с него, бросилась к выходу из комнаты, всем телом впечаталась в запертую дверь и, дрожащими руками отперев её, сбила с ног недоумённого Дина, который пытался вскрыть замок с другой стороны. — Ути, Ди-и-инчик! — заголосила я и схватила Винчестера за щёки, растягивая их в разные стороны. Охотник, кажется, потерял дар речи, расширенными от шока глазами глядя на меня снизу вверх. — Ты даже не представляешь, как тебе повезло! Не разочаруй теперь меня, ладно? Весело щебеча, я спрыгнула с познавшего смысл бытия Винчестера и убежала в закат. Точнее, на свалку за домом, но всё вокруг внезапно окрасилось в светлые цвета, которые я вообще в свою жизнь не пускала. Даже юмор, и тот обычно имел чёрный цвет. Но ничего, теперь могу даже розовых единорожков под крыло взять, да что там, даже розовую маечку надеть от счастья, чего обходила стороной за километры лет с семи! Из дома высунулась заспанная мордашка Сэма с растрёпанными волосами, и я кинулась его тискать, после чего, когда младший Винчестер тоже начал приближаться к познанию вечности, вытащила на луг и принялась таскать за собой, рассказывая о том, какое небо голубое. И пофиг, что сейчас ночь.