В одном шаге от счастья

А знаете, кто я? Я дура. Серьёзно. Вы могли думать, что это уже давно известный факт, но, я вас уверяю, пересмотрите свои взгляды на жизнь. Просто переверните к чертям все свои представления и познакомьтесь с особой по имени Лена Гиллерт. Этот индивидуум перевернул все известные толкования Даля на счёт обозначения «дура», как таковое. Родившись, она сломала пространственно-временной континуум нахер. На четвёртой минуте хохота Люцифера я рассудительно думала о том, что вряд ли у Падшего было много поводов для искреннего смеха, а над Леной грех не посмеяться, в конце концов, я, можно сказать, существую для того, чтобы окружавшие меня прямоходящие ржали, не переставая. Наступали, конечно, времена, когда возникало желание убить Лену на месте, но в основном люди начинали тупо с Лены угорать. Но на шестой минуте логические рассуждения по обычаю рассеялись, и я рассудила о возможностях истерик у пернатых. — Ну хватит, — предприняла попытку я, когда ситуация начала доходить до отметки «абсурд». Впрочем, самый абсурд обозначился в следующем: я подскочила к Сатане и повисла у него на шее, обхватив её руками так, что, кажется, перекрыла доступ к кислороду, который, впрочем, вряд ли ему был особо нужен. Люцифер попытался силой мысли откинуть меня от себя, но силушки не рассчитал — шею я не отпустила, и бедняжка Дьявол полетел вперёд лицом вместе со мной. Но тогда как я отлепилась от него в полёте и благополучно взмыла в воздух, Люцифер, видимо, в который раз охренел от факта моего существования и грохнулся носом в землю. — Прости-и-и-и, — пропищала я, кружа над запутавшимся в чувствах Падшим. Хотя, как я сильно подозреваю, в чувствах своих Сатана вовсе не запутался. На его лице виднелось чёткое желание немедленного убийства, и кто знает, что его останавливало от немедленной расправы. Я подлетела повыше на случай, если Люцу приспичит метнуть в меня огненным шаром или чем похуже. Наверное, мне надо вручить Нобелевскую премию, или уж не знаю, что в таких случаях даётся, но Падший, кажется, пересилил себя, перевернулся и уставился на меня снизу вверх, наблюдая за трепещущими крыльями. Срань господня! Сра-а-а-а-ань святая! Я должна была уже тридцать раз прогуляться по Аду, Чистилищу и снова по Аду, ибо на Небеса Люцифер не пустил бы меня из принципа. Вместо этого это чудо голубоглазое пялится на меня, лёжа в траве, и вовсе не собирается пустить меня на маленькие кровавые Ленки! Вот честно, нарисовала бы картину, если б кидающие вверх-вниз крылья позволяли. По-видимому, моё выражение лица позабавило Сатану, и он злорадно захихикал, приводя меня в ещё большее недоумение. — Ещё раз назовёшь меня чудом голубоглазым — лишишься половины перьев. Это больно, можешь мне поверить. — Ты не собираешься меня убивать? — ну етить твои ботинки, когда он перестанет меня удивлять? Мне вдруг пришло в голову, что Люцифер единственный в этом мире, кто называет меня Леной, а не Еленой. — Мы, кажется, этот вопрос уже решили. Если ты умрёшь, мне будет очень скучно. Придворным шутом я была везде, а вот то, что сам Сатана не хочет меня убивать, потому что «ему будет скучно», меня позабавило. Не только позабавило, но и, будто наркотик, впрыснуло в вены такую радость и удовольствие, что я разулыбалась, слишком поздно сообразив, что улыбка вышла ехидной. Не успела я и глазом моргнуть, как крылья ощутимо скрутило, и я шлёпнулась рядом с Падшим на землю, сдавленно охнув. Под возобновившиеся смешки Дьявола я думала о том, что, даже расчувствовавшись, показывать эмоции рядом с Сатаной нельзя, пока он сам не разрешит. А вот хер. Когда это я текла по общему течению? Никогда, так что я скатилась под бок Люцифера и обняла его руками и ногами, доказывая самой себе, насколько тупой могу быть. Тут же я оказалась между небом и землёй, болтаясь в крепкой хватке Сатаны. Крылья неистово забили, создавая нехилые волны воздуха, но Дьявол даже глазом не моргнул. Он ничего не сказал, только взглядом дал понять, чтобы я не наглела. Но это же я, правда? Думаю, Люцифер не сильно удивился, когда я только мило улыбнулась, царапая ногтями его руку, сжимающую моё горло. Падший вздохнул, отпустил меня, и я тут же захватала ртом воздух; хватка-таки была очень даже сильной. — Поможешь убрать крылья? — невинно поинтересовалась я, когда набрала достаточно кислорода, чтобы говорить. Люцифер заморгал, и ответ стал ясен. — Нет, конечно, — почти обиженно ответил Сатана, утыкаясь взглядом в очередной бесконечный закат над морем. Вот интересно, Люц прилетает сюда каждый раз, когда солнце садится, или как-то умудряется растянуть красивый пейзаж? Вряд ли у него получится удерживать целую звезду. — Даже если бы мог — они красивые, тебе идёт. — Ты не можешь убрать крылья? — задохнулась я, не обратив внимания на своеобразный комплимент. — Ты? — Их сможет убрать только тот, кто создал, — монотонно сообщил Люцифер. — Судя по твоему тону, ты достаточно большого мнения о моих силах, — он что, самодовольно улыбается?! — Разбежался! — со всем доступным мне превосходством фыркнула я. — Я подумал, мне нравится, что ты не боишься меня, — пропустив мимо ушей мою реплику, продолжил Падший. Я раскрыла рот. — Знаешь, что я в любую минуту могу обречь тебя на вечные муки, но не боишься. И ведёшь себя, как Габриэль, когда мы вместе жили на Небесах. Мне этого не хватало. Я полагаю, именно он «одарил» тебя крыльями? Голос куда-то делся, поэтому я только кивнула. Ахуеть. Просто… очешуеть. Пинта наглости, пятьдесят два килограмма самоубийственной веры в собственные несколько мешков дебилизма, и сам Дьявол не хочет тебя убивать, да ещё и вспоминает из-за тебя времена Дома? Мысли кончились. — И он не отзывается на твои… ругательства? — ехидно спросил Сатана, когда молчание затянулось. Я снова кивнула. Он встал рядом со мной, вновь бросив взгляд на закат. Что будет дальше? Неужели этот… Архангел, который сейчас был похож на простого весёлого парня, устроит Ад на Земле? Или встретится со своим братом в последней битве? Неужели он, такой весёлый и беззаботный — страшный Дьявол, которого бог изгнал в Преисподнюю? Даже странно. Не знай я сериал, ни за что бы не поверила. …А я должна буду вернуться домой, как только Винчестеры с Бобби разберутся как. А что самое страшное — я внезапно поняла, что не хочу, чтобы Люцифер шёл по своей проторенной тропе. Не хочу, чтобы он снова оказался в Клетке или погиб. Не хочу, чтобы всё оставалось на своих местах. Но я не та, которая могла бы всё исправить. Потому что этот мир — настоящий, а не хорошо поставленная интерпретация сериала, он настоящий, самый настоящий, а я простая сумасшедшая девчонка. А ещё я не хочу возвращаться. Неважно, что надо, неважно, что я всё ещё не до конца чувствую себя здесь, как дома. Я не хочу. Я всё это так отчаянно не хочу, что внутри заныло, будто открылась старая рана, и я сжала кулаки, едва не пропоров ладони ногтями. И то, что произошло дальше, только заставило почувствовать большее смятение. Люцифер, видимо почувствовав мои переживания, осторожно дотронулся пальцами до моей холодной руки и сжал. Думаю, Дьявол очешуел со своего порыва даже больше, чем я. — Ангел. Я бы проявила поэтичность и сказала, что мы с Люцифером разлетелись, аки осенние листья, но на самом деле мы отшатнулись друг от друга так, будто нас ударила молния, а я неграциозно полетела на землю, и только крылья помешали мне окончательно стукнуться головой. Не то, чтобы это как-то сказалось на и так стукнутом в ничто мозге. Мы воззрились на маленького мальчика, зачарованно наблюдающего за моими крыльями. — Нет, я не Ангел, — мягко возразила я, стараясь придать своему виду хоть какую-нибудь осмысленность. — Ангел, — упрямо повторил мальчик, указывая на меня. — Не-ет, — протянула я. — Я не Ангел, уверяю тебя. А ты как здесь очутился? — У тебя есть крылья! — воскликнул ребёнок. Вот ведь упрямый малец, не мой родственник, часом? Что он вообще тут забыл, на утёсе раньше ни единого человека не наблюдалось. Мальчик сложил ручки на груди и продолжил зачарованно пялиться на крылья. Люцифер с насмешкой наблюдал, а я, и без того заведённая тяжкими думами, начала вскипать. Тихо, Лена, мы вроде пытались убедить себя, что любим детей. — Слушай, где твоя мама? Тут опасно, тебе стоит вернуться к ней, — уточнять, что опаснее — Дьявол или высокая скала с обрывом в море, — я не стала. — Но у тебя крылья, ты Ангел! — возразил мальчик. И почему он меня так бесит? — Он Ангел, — ткнула я пальцем в Люцифера. — Да не просто Ангел, он — Архангел, а я мутант. Ясно тебе, я мутант! От переизбытка чувств я взлетела и забыла, как управлять крыльями. Люцифер с чрезвычайно скучающим выражением лица схватил меня за ногу, не дав подняться выше. — Мальчик, тебе пора домой, — не знаю, может, Падший умеет управлять своим голосом так, что на определённых тонах все начинают пересираться, но ребёнок с громким «мама!» бросился бежать, сверкая пятками. — Спускайся, — приказным тоном велел Сатана, посмотрев вверх. — Как? — развела я руками. — Я Габриэля позову. Что-то мне подсказывает, что не для уничтожения крыльев он своего братца позовёт. Тем не менее, я буквально ощутила, как по костям и мышцам прошлось странное чувство, заставив крылья послушно опустить хозяйку на землю. Люцифер выпустил мою конечность и с выражением, подозрительно напоминающим предвкушение и злорадство, щёлкнул пальцами. Раздался шорох крыльев, и перед нами появился жизнерадостный Гейб с пломбиром в руке. Люцифер тут же отступил на шаг в сторону, ожидая забавное шоу, а меня будто потянуло к Архангелу — крылья явно благоволили своему создателю. — О, Люси, уже успел соскучиться?.. — Габриэль узрел меня, и его губы расплылись в ещё более широкой ухмылке. — Кого я вижу! Я шагнула вперёд и крылом выбила мороженое из рук Трикстера. Сзади послышался смешок. Я попыталась соорудить из перьев подобие среднего пальца и ткнула конструкцией в сторону Люцифера. Ещё смешок. Это только подогревало моё желание растерзать Габриэля на месте. Меня даже не заботило, что выгляжу я довольно глупо, стоя между двумя Архангелами и пытаясь что-то доказать. Плюнув на рациональные действия, я ткнула пальцем в младшего Архангела, который уже успел соорудить себе стул и вытащить из воздуха новый рожок мороженого. — Ты! — рявкнула я, расправив крылья во всю ширь. Наверное, со стороны это выглядело довольно красиво, но сейчас меня заботило лишь то, что я обязана теперь сидеть дома, опасаясь всемирного заговора и забальзамирования в гигантской банке с целью исследовать мутанта. — Грязная, извращённая сволочь! — полное спокойствие на лице Фокусника только раззадоривало моё несгибаемое эго, хотя я знала, что Люцифер бесшумно помирает от смеха, а мне стоило бы вести себя более профессионально. — Как ты вообще додумался приклеить мне крылья?! Мне! Крылья! — ноль внимания, фунт презрения. — Я знала, что ты что-то задумал! И была готова даже на рога с хвостом! — прости, Люц, за авторские права. — Почему такого цвета?! — никакой реакции. — Почему не золотые, как у тебя, не чёрные? — Габриэль поджал губы. — Почему серые?! — кажется, он сжал челюсти. — Я как голубь! Чёртов голубь, Габриэль! — Архангел издал тонкий свист сквозь зубы. — Сизый голубь, Карл! Земля затряслась от громового хохота двух Архангелов. Оба не обращали внимания на моё «это баян, глупцы!» и продолжали ржать так, что от скалы начали откалываться мелкие куски камня и падать в море. Одна часть меня была рада тому, что Падший и Фокусник, хватаясь друг за друга, как настоящие братья, позабыв о том, что они по разные стороны баррикад, искренне смеются, но другая клокотала от негодования. Вторая часть поспешила взметнуть крыльями, и я надавала крылом подзатыльников младшему Архангелу, отчего оба только зашлись в новом приступе, не заботясь о том, что получилось нехилое землетрясение. Когда уже сама начала заливаться в истеричном смехе, я снова увидела крылья Архангелов: золотистые, огромные Габриэля и сожжённые, в некоторых местах ещё белоснежные и по-прежнему гигантские — Люцифера. От этого зрелища мне резко стало грустно, и я уж было начала задумываться о ПМС, как скала не выдержала. Та часть, на которой стояла я, откололась и с оглушительным рокотом поползла вниз. Смех тут же оборвался, четыре руки схватили меня за куртку, и я, тоненько взвизгнув, оказалась зажатой между Люцифером и Габриэлем, которые продолжали мёртвой хваткой держать меня за одежду. Тогда как Люцифер вновь отскочил от меня так далеко, насколько позволяли архангельские силы, Габриэль только что-то мурлыкнул и притянул меня поближе, собираясь запустить язык мне в рот. С криком «потеряйся нахрен!», я развернулась и аки крылатый ниндзя смела вылупившегося Фокусника на землю крылом. Помрачневший Люцифер снова засмеялся, когда красный брат поднялся, отряхнулся и соорудил из воздуха шоколадное фондю, громко фыркнув. Через полтора часа Габриэль благополучно смылся, осознав, что на этот раз проиграл войну в остроумии. А то как же — Люцифер, который далеко не всегда исходил сарказмом, а сейчас почему-то проявил свои таланты, вкупе со мной оказались достойными противниками, и Гейбу пришлось признать поражение. Впрочем, особой радости мне это не доставило, ибо, заболтавшись, все благополучно забыли о моём перьевом имуществе, а когда вспомнили, Габриэля и след простыл. А потом я два часа рисовала портрет Люцифера, который задумчиво глядел на закат. Цветные карандаши полетели в разные стороны, когда крылья неприятно обдало холодом. — Что происходит? — испуганно спросила я. — Красиво, — оценил Люцифер, перемещая мой рисунок к себе в руки. — Не отлынивай, что происходит? — упрямо повторила я. — У меня все перья чешутся, в чём дело? — О, кажется, Габриэль действительно оставил в твоих крыльях толику благодати, — отстранённо произнёс Дьявол, засовывая мой рисунок во внутренний карман. — Люцифер! — воскликнула я, вскакивая. Сатана покосился на меня и тоже поднялся. Вздохнув, он пригладил волосы, и мне почему-то показалось, что в его глазах мелькнула вина. — Смерть воскресил мёртвых. — Сейчас? — рявкнула я. — Как сейчас?! Это уже должно было произойти! — Мы же уже выяснили, что с твоим появлением всё пошло наперекосяк, — раздражённо заметил Падший. — Ты появилась как раз тогда, когда я собирался это сделать. — Так, — я заметалась из стороны в сторону, гадая, что сейчас происходит у Бобби. — Перенеси меня в дом Бобби Сингера, пожалуйста! — Я тебе что, таксист? — прорычал Люцифер, но сам говорил, что убивать не собирается, а по-другому от меня не отделаться. — …ладно, как раз хотел от тебя избавиться. Ой, Люц, скучать без меня будешь. Позволю себе догадку, что ты ко мне привязался. Посадка оказалась довольно жёсткой, из чего я сделала вывод, что Люцифер прочитал мои мысли. Несколько вырванных серых пёрышек в волосах доказывали это. Я огляделась, рассчитывая увидеть толпу зомби, но всё было довольно тихо. Осторожно поднявшись на ноги, я сунула нос на кухню. — Дин? Сэм? Бобби? — Елена? — донёсся голос со второго этажа. Тут до меня дошло, что меня не было не три часа, а куда больше. Время вместе с двумя упырями, носящими гордое звание «Архангелы» пролетело так незаметно, что я не удивлюсь, если мы проторчали на любимом утёсе Люцифера больше половины дня. Потому что нависшая обстановка напоминала вовсе не начало серии про воскрешение мёртвых, а её конец. Я почему-то ощутила дрожь в коленях и осторожно пошла на голос Бобби, то и дело оглядываясь. Ой, не к добру это. Я, конечно, люблю эту серию, но вот участвовать в ней не особо хочется. Мысль, что я не защищена призмой планшета, на котором всегда смотрела сериал, холодила, как и то, что с зомби я встречаться вот нисколечко не хочу, так же как и ощутить на себе всю прелесть зубов ходячих трупов. — Бобби? Ой, нет. Ой, нет-нет-нет. Я застыла на пороге комнаты, увидев то, что боялась увидеть. Бобби, хоть и не в инвалидной коляске, сидел рядом с кроватью, на которой лежала его жена. Его мёртвая жена Карен. Когда же я успела пропустить целое восстание трупов? Они же какое-то время жили со своими родственниками, неужели несколько дней сжались до одного? Ох, Бобби… — Привет, — хриплый голос с кровати заставил меня вздрогнуть. Странное чувство зашевелилось в сердце, как только я взглянула на бледное лицо Карен Сингер. Я будто приросла к дверному косяку, наблюдая за почему-то вспыхнувшими глазами женщины, которую Бобби держал за руку. Она уже обращалась, но держалась дольше, чем остальные, как и должно было быть по сериалу. Наверняка другие воскресшие уже идут сюда, и Дин тоже, который должен появиться тогда, когда Бобби убьёт свою жену. Или это тоже изменится? — Это Елена, помнишь, я рассказывал тебе о ней? — спросил Бобби, судорожно сжимая пальцы Карен. — Конечно, — отозвалась миссис Сингер. На её губах появилась лёгкая улыбка. — Подойди, пожалуйста. Дрожащими руками я отлепила себя от двери и на негнущихся ногах проковыляла к кровати. С каждым днём всё страннее и страннее. Я ощущала одновременно тепло и дикий холод, когда опускалась на колени перед Карен Сингер. Сейчас, в реальности, глядя на неё, я видела некоторые отличия от того, что наблюдала на экране: веснушки россыпью солнечных зайчиков расположились на носу и скулах; глаза не голубые, а более насыщенные, синие, похожие на мои, а ещё у неё тоже были три маленькие родинки у левого уголка рта. Меня не должно это так волновать, я видела её вторую смерть уже много раз, так почему всё внутри обрывается? Она даже не второстепенный персонаж; да, мне было жаль Бобби за его боль, да, жаль и Карен, но не до такой степени, чтобы сейчас горевать, как по родной! — Ты такая красивая, — улыбнулась Карен, поворачивая ладонь. Я неосознанно протянула руку, опуская её поверх руки женщины и не отрываясь от её глаз. Почему она выглядит такой знакомой? Не просто знакомой по сериалу, а действительно знакомой — будто я всю жизнь её знала. Я затрясла головой, прогоняя наваждение. В глазах Бобби стояли слёзы. Он смотрел на жену, и я понимала, что они ведут молчаливый диалог — так могут делать те, кто действительно любят друг друга. Так любят, что понимают без слов. Я видела, как разговаривают без слов Сэм и Дин. И как разговаривают так старший Винчестер с Кастиэлем. Бобби кивнул, и все трое одновременно посмотрели на пистолет, лежавший на тумбочке. — Лена… — пробормотала Карен. Я задохнулась. Я знала, что она хочет попросить, только не понимала, почему я? Почему это всё происходит? Какая странная теорема, я ведь просто спешила предупредить Бобби… Я потянулась за пистолетом трясущимися руками, ощущая такой ужас, какой никогда в своей жизни не чувствовала. Сейчас я была готова встретиться с оравой зомби, вендиго, гулями, да хоть в Ад добровольно шагнуть, и всё равно, уверена, мне не было бы настолько страшно. Меня била дрожь так сильно, что зубы стучали, и если бы я могла, я бы сейчас рыдала навзрыд. Снова повернувшись к женщине на кровати, я кое-как наставила дуло в её лоб и возвела курок. Она улыбнулась и кивнула, и от этого я не выдержала — из груди вырвался странный хрип, а поверх моих рук легли пальцы Бобби. Отдача больно стукнула мне в ладонь, оставив едва видимый след. Когда я что-то не понимаю, я становлюсь сумасшедшей. Ещё более сумасшедшей, чем обычно, правда. Синдром проявляется вдвойне, если мне к тому же и грустно. Я отучила себя от грусти давно, и с тех пор защитным механизмом стала лихорадочная деятельность и выкрутасы, которые не всегда приходились к месту. Чаще всего. Ладно, почти всегда. Сейчас я с тонким визгом носилась по дому Бобби, рассовывая по карманам патроны и пули, а сам хозяин, который ещё не успел похоронить в себе рвущую боль от второй потери жены, наблюдал за мной, потеряв нить рассуждений. — Хватай обрез, дробовик, пистолет, что там у тебя и на выход, на выход! — голос поднялся на несколько тонов совершенно внезапно, и я приобрела сходство с крылатой банши. — Шевели джинсами, Бобби! Где чёртов Винчестер?! Звони Сэму и Джоди Миллс, они нужны здесь, а не в херовом полицейском участке! И даже не думай о фургоне, нихрена не получится, сразу предупреждаю! Бобби открыл рот, но я не дала ему ничего сказать, сунув в руки ворох оружия, который охотник в принципе не мог удержать. Пистолеты посыпались на пол, и я принялась судорожно засовывать их за пояс, не особо задумываясь, заряжены они или нет. — Елена… — Шевелись, Бобби! У нас тут даже путей отступления нет, а я вообще без понятия, как теперь события пойдут! Рассовав, что могла, по карманам, я снова всучила несколько пистолетов и дробовиков Сингеру и подтолкнула его к двери. Ночной воздух встретил нас сквозным холодом и неутешительной тишиной. По коже тут же побежали мурашки, и мы застыли, пытаясь разглядеть что-то в тусклом свете фонаря. Пожалуй, сейчас мне действительно стрёмно. Тело покрылось гусиной кожей, а я в который раз решила для себя, что людей больше всего пугает неизвестность. Темнота, куда не проникал свет фонарей, казалась до ужаса зловещей. То, что пряталось в ней, будто поджидало, когда мы с Бобби расслабимся. Где Дин? Втроём не так напряжённо. Наверное. Звук мотора Импалы на шоссе послышался тогда же, когда в ближайшем кусте что-то зашуршало. Меня на автомате дёрнуло в противоположную от куста сторону, и два пистолета полетели на землю. — Так, смена плана, — пробормотала я, понимая, что никакого плана у меня и не было. — Держись! Сколько в Бобби Сингере или Джиме Бивере кило? Я б не оценила, но против моих пятидесяти двух, не считая крыльев, достаточно много, чтобы позвоночник рассерженно хрустнул. Я, не особо размышляя над тем, что творю, обхватила старого охотника руками и ногами и распахнула крылья. Они ударили по воздуху, и я, с глухо орущим от шока Бобби, тяжело поднялась в воздух, ощущая, как каждая мышца буквально взвыла о пощаде. Особенно негодовали крылья, создавая внизу такой смерч, что появившиеся из темноты фигуры людей качались из стороны в сторону. — Авиакомпания «Лена» приветствует вас на борту авиалайнера, — пропыхтела я, когда поток ругательств Бобби на английском плавно перетёк в японский. — Прошу сохранять спокойствие и начать отстреливать грёбаных зомби внизу. Ах, если бы я могла видеть лицо Сингера в этот момент… Во всяком случае, охотник дрожащими руками вытащил дробовик и прицелился в одного из очумевших мертвяков под нами. Новая отдача заставила меня дрыгнуться в воздухе, и Бобби вновь рявкнул что-то нецензурное, потеряв следующий прицел. — Ты, блять, что творишь?! — наконец совладал Сингер с языком, когда пришлось менять оружие. — Какого хрена?! — Ты предпочёл бы остаться с ними на земле? — меланхолично выдохнула я, тратя все силы на то, чтобы удержать ценный груз на плаву. Точнее, на полёте. — О, смотри-ка, Дин с Сэмом и Джоди. Спрашивать, знает ли Бобби о том, что зомби припёрлись по его душу, было не время. Троица на земле на мгновение оцепенела, разглядев в тёмном небе весьма забавную крылатую картину, которая успевала отстреливать нечисть внизу, но спустя пару секунд принялась помогать, даром, что все восставшие из мёртвых тянулись к нам с Бобби, пытаясь ухватиться за мои крылья. Я могла бы закончить этот день повествованием о том, что я за кружкой какао триумфально познакомилась с шерифом Миллс, но врать не стану: едва погром завершился, а нежно-салатовый Бобби очутился на земле, я, как поломавшийся Пиноккио, развалилась на крыше, свесив крылья и мечтая о немедленной кончине и красивой могильной плите над моим бренным крылатым телом.