В одном шаге от счастья

Еще глоток и мы горим На раз, два, три Потом не жди и не тоскуй Гори огнем твой третий Рим Лови мой ритм Танцуй, танцуй, танцуй, танцуй, танцуй, танцуй.

Как оказалось, ленивая задница не только я. У Винчестеров не хватило порыва даже подняться в мой номер — спустя полчаса мне позвонил Сэм и предложил передохнуть до завтрашнего дня. Я чересчур бойко согласилась, из-за чего Винчестер тут же поинтересовался, всё ли у меня в порядке. Актриса, блин. Пять минут убеждений, что всё просто замечательно, а у меня обычный ПМС, и младший охотник передумал приходить ко мне. Меня охватила паранойя. Я плотно зашторила окна, от греха посыпала солью всё, через что теоретически мог бы пройти демон, заперла дверь на несколько оборотов ключа и повесила над кроватью ведьмовской мешочек. Дело даже не только в том, что у меня чувство, будто я укрываю в своём пристанище беглого серийного убийцу. Сейчас я первый раз в этом мире находилась на приличном расстоянии от покровительства Винчестеров, да к тому же и с бесчувственным Дьяволом на руках. Тот раз в заброшенной многоэтажке не считается; тогда я действовала исключительно на адреналине от того, что осталась одна. Да и демоны народ разумный — если что, можно было бы заболтать до смерти, пока ищу выход. А вот полное осознание факта, что вокруг шастают призраки, вендиго и тому подобная хрень, а я даже до Винчестеров добежать не успею, меня совсем не грела. Хотя я не понимала точно, чего страшусь: того, что меня засекут за работой няньки для Дьявола, или призраков. Вряд ли призраков, если рядом со мной Сатана, пусть и без сознания. Логичные рассуждения явно не для меня, зато страха поубавилось, ибо теперь мозг был занят тем, что пытался понять, волнуемся мы из-за Сатаны или за Сатану. Комод, который я сдвинула к двери так, чтобы он мешал её открыть, служил в двух сферах: не пускать сюда уборщиц и оградить меня от всё тех же Винчестеров. Не спрашивайте, постичь суть моих действий мне самой не под силу, но, видимо, мыслительный процесс вынес вердикт, заключающийся в том, что прежде всего защищаем ближнего своего, а уж потом волнуемся за себя, пусть и «ближний» — Дьявол. Просто Винчестеры сами, как призраки, если вознамерятся пробраться ко мне в номер, дверь им не помешает, приспичит — ногой снесут. А комод продержит их хотя бы до тех пор, пока я не закидаю Люцифера подушками ради сокрытия. Закончив, я снова устало присела рядом с Сатаной в отключке. И как же спать хочется… куда мне лечь? Тут даже кресла нет. Я измученно огляделась в тщетных попытках отыскать место, где можно перекантоваться, но поиски успехом не увенчались. Ладно, делать нечего. Я вновь сменила холодную тряпку на лбу Люцифера и осторожно улеглась рядом, мгновенно отрубившись. Просыпаться вообще не хотелось. Где-то на краю сознания маячила табличка «WARNING: поднимай свою жопу с кровати», но у меня всегда превосходно получалось задвигать отголоски ответственности куда подальше. Лежать было тепло и уютно. Подушки обнимали меня со всех сторон, а сама я лежала с кем-то очень тёплым и приятным, крепко обняв его руку. Ох, Лен, если ты опять притащила домой левого парня, забыв о том, что родители никогда не оставляют тебя в покое, то придётся несладко. Помню я пару случаев: напилась до чёртиков, просрала инсулин, подцепила завидного красавчика и красивую девушку, а на утро мы проснулись в моей кровати голые под из ряда вон выходящие маты папы, плюс получили увесистых пиздюлей от мамы десять минут спустя. Родители вообще не ругались матом, но, видимо, тогда я по их меркам вконец обнаглела. Но зато я потом два месяца с той девушкой провстречалась, даром, что мама её на дух не переносила. Каюсь. Честно. Когда я, блаженно улыбнувшись, снова крепко обняла руку того, с кем валялась в кровати, табличка в голове сменилась на сирены Сайлент Хилла. Я мгновенно проснулась, но глаз не открыла, пытаясь понять, что происходит. Чуть-чуть приоткрыв правый глаз, я увидела, что вместо подушки-обнимашки вовсю использую руку в ожогах. Люцифер. Более того, моя голова покоилась аккурат рядом с его плечом, и я отчётливо чувствовала на макушке слабое, но обжигающее дыхание, от которого волосы дыбом стояли. Бля-я-ять. Притащила, называется, домой левого Сатану. То, что меня ещё не испепелили, наверняка связано с отсутствием у Сатаны всяческих сил; что бы он там не вытворил, наверняка ему действительно плохо, раз я всё ещё жива. И тут даже неважно, что Люцифер говорил раньше насчёт моего убийства, ведь обнаглеть настолько, чтобы закинуть ножку на Дьявола и сопеть в обе дырки, пуская слюни на его руку, вероятно, слишком даже для меня. Я оцепенела, не в силах сдвинуться с места. Я даже боялась отпустить конечность Падшего, вдруг он проснётся и решит, что сил у него всё-таки достаточно. Не сказать, что я сильно боялась испепеления, просто сам факт того, что я всю ночь спала на плече Люцифера, выбивал меня из колеи. Блин, да этот факт наверняка любого выбьет из колеи, как и слюни, живописно размазанные по его предплечью. В следующую секунду мне пришлось строить новые догадки: я почувствовала, что на меня смотрят. Просто смотрят, как я «сплю», и даже не шевелятся. Просто. Смотрят. Просто Люцифер наблюдает, как я сплю. И даже нос не воротит. Даже руку не вырывает. Что-то мне подсказывает, что он давно так лежит. Нет, Лена, тебе не должно быть приятно. Тебе должно быть жутко, и ты обязана сейчас встать и устрекотать в параллельную вселенную на своих двоих. Слышишь меня?! Я сделала вид, что только проснулась, и сонно подняла голову, вглядываясь в лицо Дьявола и давя настойчивое желание подписать себе очередной смертный приговор, выдав «с добрым утром, ми-илый». Его глаза были закрыты, но ресницы дрожали, не оставляя у меня сомнений в том, что секунду назад он вёл неясные для меня наблюдения. Я поднабралась наглости: — Я знаю, что ты в сознании. Люцифер медленно приоткрыл глаза, вперившись взглядом в потолок. Теперь я точно уверена, что у него нет сил. Были бы силы — поактёрствовал б насчёт того, что «какая наглая Лена». Я не смогла подавить глупую улыбку, встала, тряхнула крыльями, сняла со лба Падшего тряпку и ушла с ней в маленькую ванную. В зеркале над раковиной отразился по-дурацки улыбающийся потрёпанный галчонок с веснушками. Мои волосы стояли дыбом, тушь размазалась, из-за чего казалось, будто я рыдала всю ночь, под глазами круги, кожа бледная. Привлекательной меня не назовёшь, но было в этом заморыше и что-то милое. По-загробному, конечно, но почему бы и да. Я смочила тёплую тряпку в ледяной воде и вернулась к Люциферу. Он даже не сменил позу, из-за чего я вновь начала строить догадки насчёт того, что же он такого натворил. Я даже не сразу заметила, что язвы и потрескавшаяся кожа его сосуда выглядят намного лучше вчерашнего, хотя по идее со временем они должны только ухудшаться. — Убери от меня эту тряпку, — хрипло приказал Сатана, пытаясь изобразить презрение. Вышло хреново. — Ты весь горишь, — голосом, не терпящим возражений, сообщила я. Как ни странно, Дьявол не стал спорить. Я залезла на кровать и аккуратно дотронулась тряпицей до его лица. Язвы действительно уменьшились. Кожа будто сама регенерировала, хотя расползающийся по швам вессель, судя по всему, нельзя залатать. Люцифер решительно скашивал глаза вбок, пока я пыталась сбить жар, но потом, будто думая, что поступает незаметно, вновь начал рассматривать меня из-под полуопущенных ресниц. Кажется, чем-то мы стоим друг друга, логичные как табуреточка. — Почему ты помогаешь мне? Я не знала, что ответить. Я никогда не знала, как ответить на этот вопрос, который задавали мне очень много раз. Я привыкла перетягивать чужие проблемы на себя, стараясь помочь хоть как-то даже тем, кто жил на другом конце света. Морально, советами, поддержкой. Я желала помогать многим, и никогда не знала, почему. Почему продолжаю помогать даже после того, как обо мне забывали, справившись со своими депрессиями-суицидальными наклонностями-плохими мыслями-одиночеством. Наверное, я просто не могу по-другому. — На твоём месте я бы ушёл, не оборачиваясь. — Ну, ты умный, а я дура, вот и вся истина. Уголки губ падшего Архангела слегка вздёрнулись. Я снова поменяла тряпочку, налила в стакан холодной воды и поднесла к губам Люцифера. — Зачем? — Затемза. Дьявол издал приглушённый смешок, но воду выпил. И почему мне как-то извращённо уютно? Я удовлетворённо поставила стакан на тумбочку, устроилась поудобнее и принялась рассматривать бессильного Сатану. — Ну, а теперь выкладывай, что натворил, — изрекла я. — Нет. — Не выпендривайся. Тебя сейчас соплёй перешибить можно, а я даже вообразить не могу, что могло самого Люцифера до такого состояния довести. Тем более, ты почему-то явился ко мне, значит, доверяешь. Так что давай, не стесняйся. Между бровей Падшего пролегла морщинка, свидетельствующая о том, что он крайне зол, но сдерживается. Но мои аргументы были объективными, и с этим даже Люц поспорить не мог. — Я пытался уничтожить Клетку. Я ожидала услышать что угодно, но только не это. Впрочем, это ожидаемо, но не предполагаемо, если так можно выразиться. — И как? — Как видишь, — Люцифер попытался развести руками, но у него будто бы были сломаны кости. А вот это неожиданно. — Её невозможно уничтожить. Ничем. Девятый круг Ада почти разгромлен из-за того, что я пытался. А я просто… Он вдруг замолчал. Я, было, собралась обрадоваться тому, что куча демонов скорее всего скопытилась, но что-то в льдистых глазах Сатаны заставило всё внутри сжаться. — Я просто не хочу обратно, — совсем тихо пробормотал Падший. Горло обожгло. О-ой, Лен, плохо дело. Плохо. Остановись. Ты же не можешь взять и... Я подползла поближе и прижалась к Люциферу совсем вплотную, осторожно обнимая его обеими руками. Сначала я ничего с его стороны не почувствовала, но потом ощутила, как горячая рука опустилась на мои плечи. Сочувствие Дьяволу. Где-то такая серия была, не? Во всяком случае, мне было больно за него. Это не новость — мне всегда больно за тех, кому я стараюсь помочь, пусть даже я эту боль игнорирую. Но здесь… И когда этот мир научил тебя таким тёплым чувствам, а, Лен? Я подняла голову и с удивлением заморгала. Язвы стали ещё бледнее, кожа словно срослась, и теперь лицо Люцифера выглядело почти нормальным — немного обожжённым и с месячным недосыпом, но я так каждую сессию щеголяла. Я сорвалась с места и взлетела на Сатану верхом, обхватывая его лицо ладонями и рьяно исследуя неровную кожу кончиками пальцев. Тут же захотелось расхохотаться над самой собой, что так лихо оседлала Дьявола, но проблема весселя почему-то встала во главе угла— как это он так залатал то, что залатать нельзя? — Да что ты себе… — Твоё лицо! Язвы почти исчезли, твой сосуд будто сам по себе восстанавливается! Он что, сменил палитру лица? Я в изумлении глядела в глаза Люциферу, а он — в мои, и все как-то забыли о конфузе, в результате которого я, вообще-то, сидела в позе наездницы, на, мать его, Сатане. Так бы продолжалось ещё очень долго, если б барабанная дробь в дверь, которая, по всей видимости, происходила уже какое-то время, не вывела нас из прострации. Ой, как хорошо, что я-таки установила этот чёртов комод! В замке уже ковырялись, а на кровати возвышалась весьма нестандартная скульптура: Сатана в шоке, и крылатая я верхом на нём. Всё же как-то упс. — Да Елена, мать твою за ногу! — заорали из-за двери. — Лежи, — приказала я, когда Люцифер попытался пошевелиться. — Иду! Я пригладила волосы, попыталась согнать с лица краску, одёрнула кофту и поспешила к двери. В решении сдвинуть комод бесшумно я потерпела провал, а потом остекленело наблюдала, как этот самый комод преспокойно отплывает по воздуху в сторону, чуть ли не помахав мне на прощание ручкой. Вот ведь симулянт! Я отворила дверь ровно настолько, насколько открывшееся пространство позволяло мне загородить лежавшего на кровати Дьявола крыльями. — Прошу не дёргать мою мать за ногу всуе, — продекламировала я, едва оба Винчестера открыли рты. — Мы тебе пять минут беспрерывно барабанили! — тут же раздраконился Дин, обвиняюще ткнув в меня пальцем. — С твоим везением за это время ты сто раз могла в лапы демонам попасть, почему сразу не ответила?! — Благодарю за оценку моей везучести, но что вы тут делаете? — Уже полдень, пора по свидетелям мотаться, а ты ни в зуб ногой. — Надо же. — Собирайся. Ты нам нужна. Чтобы через полчаса была у Импалы! — Есть, сэр! — приложив пальцы к виску, воскликнула я и захлопнула дверь, не дав сказать Сэму и слова. Мать. И как я оставлю Люцифера? Сонливость подкралась с новой силой, и мне хотелось лишь упасть на кровать и уснуть, устроившись под боком Сатаны. До чего странное желание, но единственное на данный момент, пусть и слегка отдающее маразмом. Падший молча наблюдал, как я чищу зубы, расчёсываюсь, умываю лицо, с трудом сменяю клетчатую рубашку на чёрную и недовольно морщусь. — Что? — Крылья болят. Он удивительно немногословен. Взгляд льдистых глаз уже начинал нервировать, и Люцифер, буравя меня этим смущающим взглядом, молча похлопал ладонью по кровати рядом с собой. Я неуверенно уселась, а Падший, с трудом приподнявшись, пустил в мои перья пальцы, тепло которых я вдруг ощутила с такой силой, что стало страшно. Через секунду все неприятные ощущения испарились, будто их и не было. Я едва сдержала стон удовольствия, впрочем, мне вдруг стало удивительно плевать на всё, кроме рук, аккуратно перебирающих перья и надавливающих на невидимые точки, которые моментально снимали боль и приносили лишь наслаждение. Сознание поплыло, и я вдруг поняла, как чувствовал себя Габриэль, когда я подвергала его крылья «сладким пыткам». Это непередаваемое ощущение. Вряд ли Сатана вознамерился меня возбудить, но крылотерапия в таком ключе не только избавляла от боли, но и заводила так, что я всерьёз задумалась над тем, чтобы изнасиловать Дьявола. Хватит, Лена, уйми свои таланты, не в то русло течёшь!.. О-о-о, как же хорошо… — У тебя такой вид, будто ты только что переспала с несколькими неграми. Он серьёзно считает, что это смешно? Ладно, возможно, чуть-чуть. — Ха. Ха. Ха. — с каменным лицом констатировала я, помещая в Импалу сначала свою заднюю часть, а потом и всё остальное. — Смешно, уписаться можно. Дин пожал плечами, усаживаясь на водительское место, а Сэм внимательно наблюдал, как я пытаюсь устроиться на заднем сидении. — Слушай, я тут подумал, что тебе удобнее будет ехать на переднем сидении, — наконец, сообщил младший Винчестер, открывая пассажирскую дверь. — Будет куда крылья деть. — Какой ты джентльмен, Сэмми, — нараспев крикнул старший, высовываясь из окна. — Я не хочу ехать с ней рядом! — Брось, ты любишь меня, — парировала я, с облегчением перебираясь вперёд. — Без меня ты бы давно скис. И, — повысила я голос, когда Винчестер уже собрался оспорить мои суждения. — Не попробовал бы мой великолепный пирог! — Ладно, здесь ты права, — не смог не согласиться Дин. — Но не лелей надежду, будто я сильно желаю видеть тебя рядом с нами. — Естественно, не желаешь, это уже закон жанра, — пожала плечами я. — Никакую девчонку не захотели бы видеть рядом с Винчестерами. — Что ты имеешь в виду? — Ну, ваша история — это история семьи Винчестеров, двух мегакрутых братьев, борющихся со злом. Знаешь, это вечное «пусть лучше красавчик будет либо один, либо геем, чем не со мной». Что, не читал фан-сайтов Чака? — Дин ошарашенно зашевелил нижней челюстью, а я снова пожала плечами. — Тем не менее, создают кучу фиков, где главная героиня до ужаса напоминает автора и обязательно мутит с Винчестером. Или даже с двумя. Не канон же, — себе под нос добавила я. Хм, а это мысль. Я глянула в потолок, выразительно нахмурила брови и погрозила кому-то пальцем, не обращая внимания на закатившего глаза старшего Винчестера и непонятливый взгляд младшего. — Эй, автор, если ты напишешь для меня дурную концовку, я вылезу из фанфика и надеру тебе зад! — громко сообщила я. — Сам знаешь, я теперь могу! — В дурку хочешь? — поинтересовался Дин. — Вы должны знать Дэдпула, — я дождалась кивка и самодовольно надулась. — Ну так вот, у меня одно из прозвищ — Дэдпул, и я бы не удивилась, если прямо сейчас обо мне пишет фанфик какой-нибудь задротище. (Прим.автора: Лена, иди нахрен. Лена: Нит.) А если честно, то я не удивлюсь и факту, что всю мою жизнь пишет какой-то идиот. В конце концов, хоть какое-нибудь объяснение этому нескончаемому потоку херни должно быть. Так или иначе, удивляться моему заявлению никто не стал, а я всерьёз задумалась над проблемой написания фанфиков. Люцифера я оставила в номере, засыпав солью чуть ли не по уши и развесив в разных углах оставшиеся магические мешочки, которые Сэм строго-настрого запретил вынимать из сумки. В конце концов, Сатана слаб, его противников наверняка не один демон, а во мне боролись чувства с долгом, особенно после своеобразного массажа крыльев. Не знаю, до чего бы эта затея дошла, если б я буквально каждым пером не ощутила ухмылку Дьявола. Возможно, он воспринимал данное действо как разновидность идеи доведения меня до ручки, но его довольная рожа привела меня в чувства и не дала совершить необдуманные действия. Очень желанные необдуманные действия. Сатана в безопасности (когда я сошла с ума настолько, чтоб беспокоиться о безопасности Сатаны?), а я иду к тошнотворно розовому дому с тыквой в лапах и тяжестью на рокерском сердце. Объясните мне, как, как можно покрасить дом в такой непозволительно розовый цвет?! Дом этот, состоящий из двух этажей и одного чердака, выделялся среди других бельмом на глазу. Розовые стены, тёмно-розовая крыша, розовая дверь, розовая лестница и — внимание! — стёкла в окнах тоже розовые, а я уже готова придушить дизайнера сего насмехательства над архитектурой. Винчестеры за углом, наверное, обикались, ибо столько проклятий, сколько я сейчас ментально взваливала на их мужественные плечи, никто доселе не видывал. Ну и пусть икают, им ведь тоже придётся сюда зайти. Ценой гигантских усилий — актриса, как-никак, — я нацепила на лицо жизнерадостную улыбку и постучала в дверь. Раздались шаркающие шаги, и моему взгляду предстала девушка, которая, как ни странно, не вписывалась в убранство своего жилища. На её лице застыло страдальческое выражение, и мне пришлось напомнить себе, что её, по всей видимости, брат погиб пару дней назад. — Здравствуйте… — Привет! — надеюсь, моё лицо не сильно зелёного цвета. Коврик в прихожей был нежно-персикового оттенка. — Меня зовут Хелен, я вселилась в дом недалеко от вашего, — история не ахти, ведь я, со своим отпечатком рокерского стиля даже во взгляде, ни за что не стала бы вселяться в дома, на улице которого стоят такие «пряничные свинарники». Вот такой вот предрассудок, что поделать. — Услышала от соседей о вашем горе, решила поддержать! — Я протянула тыкву, на которой был вырезан Чеширский кот, и вздёрнула крыльями, обращая на них внимание. — Очень сочувствую. — Я Ролен. Спасибо, — девушка улыбнулась и прижала тыкву к груди. — Я очень люблю Хэллоуин и особенно тыквы. А это… — Я тоже обожаю Хэллоуин! — воскликнула я, радостно подпрыгнув. — Наряжаюсь для него за несколько дней и так хожу! В этом году я — Архангел Габриэль! Я на мгновение застыла, ибо перед моими глазами внезапно появилась табличка с большим «ха!» на ней, впрочем, тут же исчезнув. Ролен явно ничего не заметила, заворожённо наблюдая за колыхающимися на ветерке перьями. Да чтоб тебя геморрой прохватил, Габриэль. — Проходите, — смилостивилась Ролен, открывая для меня дверь. Блин, вот знала же ведь, что не Россия это — там нежданных гостей скорее на пороге голодом заморят, чем просто так пропустят в дом. А тут половина машин даже на сигнализации не стоят, и внезапных визитёров спокойно приглашают чаёвничать. Подавив дрожь омерзения, я впорхнула в дом и огляделась. В принципе, я просто должна привести хозяйку в более-менее весёлое настроение, чтобы «агенты» без помех допросили её, (на моё утверждение, что они раньше и без этого справлялись, Дин мне ответил, что хочет закончить дело поскорее. Сдаётся мне, что он знал, куда мы идём), но почему бы не порасследовать самой, раз уж зашла в этот барби-дом? — Спасибо, что зашли, я почти не получаю сочувствия… — Это не удивительно, да простит меня всевышний. Хватит, Лен, у неё горе. — На самом деле, я не хочу жить в этом доме. Меня воротит от этого стиля, но я не хотела спорить со своим братом, — Ролен, спасибо, я тебя уже люблю. Так, стоп, чё? — Понимаете, он… Ну, в нашем городке он был лидером борьбы за права геев. Не знаю, правда, зачем так разукрашивать свой дом, сколько раз спрашивала, но ему почему-то безумно импонировала вся эта манерность. Я его любила, но иногда он просто невыносим. А в результате сестра ныне покойного Роберта Рамона оказалась очень даже приятной дамой. Она искренне восторгалась моими крыльями, высказалась, что Габриэль — её любимый Архангел, выслушала историю о том, как меня с треском выгнали из ФБР за то, что «была слишком безумной для федерала», показала свою коллекцию тыкв на Хэллоуин и через полчаса я уже была готова с ней побрататься, кабы обстановка позволяла. К чертям забыв, на кой вообще сюда пришла, я опомнилась лишь тогда, когда в дверь аккуратно постучали. — Минутку, Хелен, — Ролен, улыбаясь, будто никакого брата у неё и не было, поспешила к двери, оставив меня в гостиной, обставленной так, будто здесь жил двинутый на голову Кен с шизанутой Барби. — Здравствуйте, я могу вам чем-то помочь? — донеслось из прихожей. — Добрый день, агенты Бёртон и Хэмметт, ФБР, — послышался голос Дина, и моя рука встретилась со лбом. — Это как у Металлики, что ли? — живо поинтересовалась Ролен. — Эм… Да, вот так вот вышло, — Дин, кажется, не ожидал от обитательницы розового особняка познаний о группе «Металлика». — Мы пришли задать вам несколько вопросов о вашем брате, Роберте, если вы в состоянии сейчас о нём говорить. — А, да, пожалуйста, проходите! Спустя несколько секунд в гостиной появились оба Винчестера, и я тут же подскочила, не сумев подавить злорадную ухмылку. — О, Бёртон, Хэмметт, какая встреча! — защебетала я, хлопнув в ладоши. — Неужто снизошли до простых смертных? — Эм… — Дин нахмурился, пытаясь, видимо, вникнуть в суть игры, которую я затеяла. Судя по всему, не въехав, Винчестер пробормотал: — Эм, Ханна, я не… Да блять, чего его заело на этой Ханне? Увидев поднятую бровь Ролен, я стремительно скооперировалась. — Ох, агент, просила же я вас не называть меня по второму имени, — надув губы, бросила я. — Я как раз минут сорок назад пришла к моей новой соседке с соболезнованиями насчёт её брата. Кстати, я уже рассказала о том, как вы выперли меня из вашего отдела за «неординарное поведение». — Очень некрасиво с вашей стороны, — вставила Ролен, доставая чашки и пакетики с чаем. — Нельзя же увольнять людей только за то, что они не ворчливые зануды! Мы дружно захихикали, а Дин тупо захлопал глазами, бросая недоумевающие взгляды на брата. Впрочем, минут через десять мне уже стало скучно. Я сидела на стуле рядом с диваном, на котором восседали Винчестеры, и без интереса перебирала конфеты, которые Ролен приберегла на Хэллоуин. Стандартный допрос — как, когда, где и почему; не замечала ли мисс Рамон странного поведения своего брата (кроме пристрастия к розовому — нет), и были ли у него враги. Единственным развлечением оказался старший Винчестер: его, по-видимому, подташнивало, и мне очень хотелось показать ему заднее крыльцо, на котором стоял бюст Парацельса в розовых наушниках из искусственного меха и с ожерельем с подвеской в виде доллара. — Смелое убранство. С громким «блять!» я выронила кружку с чаем на идеально-розовый ковёр и раскрыла рот. Передо мной, нога на ногу, сидел Люцифер и с неподдельным отвращением разглядывал интерьер гостиной. Три пары глаз удивлённо уставились на меня, и я замотала головой, неопределённо махнув рукой. — Живот прихватило, — «блять» было сказано на русском, так что я не стала вникать и поспешила на кухню за веником и тряпкой. — Я подумываю — может, камеру в Аду в таком стиле обставить? Почище всяких пыток будет, — задумчиво сообщил Дьявол, сверкая глазами. Сатана шутки шутит? — Я думаю, ты со мной согласишься. Естественно, соглашусь, но что, чёрт подери, он тут делает? — Ничего я тут не делаю, мне просто скучно в мотеле стало. Ну ясно, поэтому мы пойдём по сценарию лучших фанфиков Фикбука. — Это как? Загляни в мои мысли и поймёшь. — Не буду я в твои мысли заглядывать. Твой мозг как трясина, попытаешься вступить — затянет по самые уши. А вот сейчас обидно было. Я исподтишка показала Сатане язык и гордо отвернулась, решив для себя, что стоит прочитать ему пару фанфиков, пусть знает собственные похождения. Впрочем, долго игнорировать Дьявола не получилось; с довольным «гордыня — это грех», он материализовал прямо перед моим носом тарелку с полуразложившимся мёртвым младенцем. С истеричным «твою ж…» я свалилась со стула. — Это совсем не мило! — не сдержалась я, вскакивая и пытаясь размять затёкшие крылья. Минута молчания. Я медленно обернулась к затихшим Сэму, Дину и Ролен. — Кхм, Хелен, милая, что с тобой опять не так? — с ноткой насмешки в голосе спросил Дин. — На тебя аллергия, не видишь, расчихалась вся, — я развернулась на пятках. — Схожу проветрюсь. Я злобно зашагала в сторону выхода, нетерпеливо дёргая крыльями. Вот же ж сука. Глюк как ни в чём не бывало шёл рядом, довольно улыбаясь. — Я таки смог обратить твоё внимание на мои скромные творения, — с превосходством заметил Люцифер. — Воздвигни себе памятник, — отозвалась я. — Не дерзи. — Мёртвые младенцы в блюде — это совсем не смешно, Люцифер! Падший помолчал пару секунд, но потом, подняв глаза к небу, вздохнул: — Ладно, положим, новорождённые человеческие детёныши не успели доказать, что они мерзкие, прогнившие… Я вот чего не могу понять — как ты ухитряешься ненавидеть людей и одновременно стараться им помочь? — С логикой беда. — Видимо, в этом твоя изюминка. Сатана вдруг остановился и поморщился. — Что такое? — Что-то не так… — пробормотал он и внезапно исчез. — Люцифер! — взревела я на всю улицу. Твою ж мать, я ведь обсыпала Дьявола всеми возможными защитами! Не обращая внимания на косые взгляды, я сорвалась с места и побежала к мотелю.