В одном шаге от счастья

Счастлив, кто падает вниз головой Мир для него, хоть на миг, — а иной — Ходасевич В.

— Эрик Родригис? — Сэм почесал висок. — Сет Болмер? — Нет. — Марк Эванс? Эм… Фанвизинс Прайор? — Нет! — И до чего же в России всё просто, — задумчиво протянула я. — Там — Вася Пупкин, здесь — Влад Соколов. Фанвизинс… Чё за бред? — Для маленького, повёрнутого на нетрадиционной ориентации городка здесь слишком много убийств, — пробормотал младший Винчестер, рассматривая список недавно погибших мужчин. — Дин, может, Люк Тристан? — Нет! — взорвался старший Винчестер, вскакивая со стула. — Так мы ничего не добьёмся! Думаешь, перечислишь имена, и у меня лампочка во лбу на правильном зажжётся? Нихрена! С чего вы вообще решили, что я каким-то макаром почую этого чёртового мафиози?! Я вам не занюханный гейчик, красящий своё жильё в тошнотворно розовый!.. — И слава Люциферу… — прошептала я. — …Я чёрт подери охотник, у которого было столько женщин, сколько тебе, Елена, и не снилось! А теперь всё моё окружение думает, будто я запал на моего же Ангела, а я… Я… — Дин налился густым бордо и, будто делая ударение на каждом шаге, вышел из номера, громко хлопнув дверью. — Потрясающая по своей пламенности речь, — сообщила я в гулкую тишину, наступившую после ухода старшего охотника. Я повернулась к младшему. Тот выглядел до крайности несчастным и с каким-то странным испугом косился на меня. Я подняла брови. — Так ты, значит… — тонким голосом пролепетал Сэм, по примеру брата наливаясь густым румянцем. — Ты, значит… — Что? — Лесбиянка?.. — совсем пристыженно спросил младший Винчестер. Мне стало смешно и почему-то стыдно одновременно. Я никогда не стеснялась собственной ориентации и яро недолюбливала гомофобов, но, глядя на оскорблённого в лучших чувствах Сэмми, почему-то начала краснеть вслед за Винчестерами. В голову пробралась мысль о том, чтобы соврать, мол, да, я заядлая лесби и ни с кем, кроме девчонок, отродясь не спала, но, собственно, чего я добьюсь?.. Почему-то мысль о том, что Сэм больше не будет обращать на меня внимания, как на девушку, показалась до горечи неприятной. Да, я эгоистка, но кто не рад вниманию со стороны ВВ? То бишь, Великого Винчестера. — Я би, — через силу выдавила я, избегая взгляда одного из ВВ. — Проблемы? — Нет, — в голосе Сэма чувствовалось явное облегчение. — Как я могу быть гомофобом, если мой собственный брат такой… — негромко добавил он. — О, Сэмми, молодчинка! Ты в курсе, что Бобби тоже давно болеет за команду Дин/Кас? — Да уж догадался… — Кстати, — внезапно оживилась я, думая о своём мире и брошенных мной девчонках в нём. — Почему ты ищешь именно парня? Может, это баба? — Эм, — встал в тупик Сэм, думая, видимо, над тем, что подтолкнуло его на сие умозаключение. — Ты права. Он снова застучал пальцами по клавишам ноутбука, а я взяла эстафету Дина и принялась гипнотизировать три мешка с трупами, всё ещё валяющиеся в углу комнаты. В уголке глаза что-то мелькнуло, раздалось хлопанье крыльев, и все мешки в мгновение ока исчезли, сопровождаемые чьим-то недовольным бормотанием. То-то же. Сэм вздрогнул и судорожно оглянулся. — Я же говорила, что об этом позаботятся, — лениво махнула рукой я и тут же почувствовала несильный удар по затылку, явно крылом. Вот ведь паршивец! Впрочем, после демонического футбола, в котором мячом послужила моя голова, на затылке образовалась гигантская гематома, или шишак размером всё с тот же мяч, не важно, главное, что после ангельского подзатыльника ранение исчезло вместе с головной болью. Как же это мило, чёрт подери, даром, что все остальные швы-раны мне оставили и даже благодатью не моргнули, впрочем, сильно наглеть тоже нельзя. — Дин прав, — проворчал Сэм, снова опуская взгляд в ноутбук. — Рядом с тобой развелось слишком много пернатых, это плохо. — Сейчас — хорошо, — возразила я, почёсывая затылок. — Саманта Блю. Я подпрыгнула и зацепилась взглядом за Габриэля, стоявшего прямо за Сэмом с самым невинным выражением лица. Я покосилась на Винчестера, который явно ничего не замечал, и снова вперилась в Архангела. «Чего?» — Саманта Блю, — опять протянул Трикстер, разглядывая блики на волосах Сэма. Вдоволь наглядевшись, он ткнул пальцем в экран ноутбука. — Ты посмотри на её рожу, чистой воды гомофобка же, ну. Я прищурилась. — Сэм, у тебя там есть некто, по имени Саманта Блю? — поинтересовалась я, не сводя взгляд с Фокусника. — Эм, ну да, а что? — Проверь её. Винчестер недоумённо посмотрел на меня, но послушно открыл статью о девушке, погибшей в этом городке месяц назад. Габриэль задумчиво дотронулся до волос Сэмми, и в эту же секунду из головы охотника попёрли рога, до ужаса напоминающие лосиные. Я, не сдержавшись, покатилась с кровати, на которой до этого момента восседала, а Сэм, что-то невнятно гаркнув, вскочил на ноги, схватившись за голову. — Где этот хер летучий? — заорал Винчестер, вцепившись в рога и пытаясь их оторвать. — Где он?! По всей видимости, рога были того же рода, что и мои крылья — то есть, не присобаченные к черепушке, а выращенные из собственной кости, ибо после того, как разъярённый Сэм попытался отковырнуть их ножом, по номеру прокатилась несвойственная младшему Винчестеру изощрённая матная речь, в которой присутствовали такие вставки, как «блять» на русском и что-то на испанском. Смех Габриэля уже давно был слышен не только мне, но охотник не обращал на это никакого внимания, судорожно пытаясь отыскать отражающую поверхность, дабы оценить масштаб трагедии. Я уже задыхалась, задействовав собственное крыло в качестве веера, когда дверь распахнулась, и на пороге появился потный и испуганный Дин. — Ребята! Это не мужик, а баба, она меня сейчас чуть не пришила на парковке! — сообщил он всему номеру сразу, но тут же затих, разглядев, как я обмахиваюсь крыльями, икая от смеха, а Сэм держится за рога, каждый из которых расположился над ушами. — А?.. Дин всё ещё трясся от неукротимого хохота, когда мы сели в Импалу и отправились в дом Саманты Блю. За рулём расположилась я (!), Сэм призывал проклятия на голову Габриэля, который, насмотревшись на деяние рук своих, поспешил смыться, рядом со мной, а Дин, постанывая то ли от смеха, то ли от чего-то ещё, сидел сзади, даже не потрудившись предъявить все доказательства, опровергающие мою кандидатуру на роль водителя Детки. Такое трио не совсем оправдано, просто Дин был слишком странным, чтобы вести Импалу, а у Сэма разболелась голова, так как он ткнул себя ножом в макушку, когда пытался убрать лосиные рога, да и «они, сука, тяжеленные»; из чего вытекал факт, что я должна вести, чему на данный момент я была не особо рада. Дело в том, что моя координация иногда давала сбой, например, когда я путала правую руку с правым крылом, и, пытаясь сменить передачу, попадала острым пером Сэму между ног. И, что ещё веселее, представляться агентом ФБР отправилась тоже я, в одиночку. Почти по тем же причинам: Дин ржал и давился, поглаживая рога брата, а брат наотрез отказался выходить на улицу со своим «украшением» дольше того времени, какое требуется на спешное проникновение из мотеля в машину и обратно. Очаровательно, конечно, что мне уже настолько доверяют ведение дела, но меня терзали весьма не смутные сомнения. Понятия не имею, как мои крылья помогут выглядеть достойным агентом, но вариантов особых не было, разве что вытаскивать Бобби и просить его сделать за нас всю грязную работу. А этого не хотелось; после того, как я помогла убить его жену, между нами встала стена какой-то недосказанности, смешавшейся со странной болью где-то глубоко в сердце. В общем, я подошла к дому покойной Блю (замечательная фамилия для того, кто, предположительно, ненавидит геев) и нажала на звонок у двери. Если честно, то я в первый раз чувствую себя настолько неудобно, находясь в образе. Строгий костюм, безбожно разрезанный на спине, аккуратно убранные волосы, с грехом пополам замазанный синяк на всю скулу, сильно треснутая губа, которую ничем закрасить не удалось… И это не считая швов, которые, несмотря на обезболивающие, ныли, не переставая. Ладно, пожалуй, эти дни можно отметить красным в календаре: я ещё никогда не выглядела настолько потрёпанной, даже после выступления, на котором я ухитрилась сломать руку и ногу, в довесок получив синяк в виде млечного пути на спине. Ах да, поверх всего этого ещё та самая синяя мантия в пол, которая прилагалась к образу женщины-Габриэля. Едва я вспомнила Архангела, как его голос тут же эхом зазвучал в моей голове: «Знаешь, у меня двойственное чувство насчёт меня, сыгранного Тильдой Суинтон, но ты довольно мила. Особенно со всеми этими кровоподтёками и сумасшедшинкой во взгляде. Я начинаю подумывать, не перекрасить ли тебе крылья в золотистый?» — Пшёл, Гейб, я на работе. «Ох, ох, какие мы ва-а-ажные! — было ощущение, что Фокусник хихикает мне прямо в ухо. — Прям как я, когда считал себя важной шишкой». — А сейчас ты себя таковым не считаешь? «Считаю, конечно! Просто ты не пробовала обучать боевым искусствам — слэш — проказам целую тучу молодых ангелочков. С этими пернатыми детсадниками не только шишкой себя возомнишь, а чёртовым Богом! Ну, ты понимаешь». — Пойму, если ты расскажешь, как у вас тогда было. Мне чертовски интересно. Габриэль на мгновение замолчал, но потом я снова почувствовала в его голосе улыбку. «Пожалуй, ты одна из очень немногих, кому я мог бы рассказать крылатые байки. Видишь ли, не часто встретишь человека, который настолько заноза в заднице, что ухитрился своей занозостью проковырять дырку в целой деревянной доске, именуемой моим старшим падшим братцем». — Спасибо, — буркнула я. Кстати, ковырять Люцифера пальцем я ещё не пробовала. — Прям честь. «Серьёзно. Не думал, что так выйдет. Хочешь, подгоню миссис Гомофобку?» — А что она там делает? «Боюсь представить». Едва голос Гейба пропал, за дверью послышались шаги, и моим глазам предстала женщина лет пятидесяти со стаканом виски в руках. Она удивлённо покосилась на моё «фейсом об тейбл» и подняла брови. — Миссис Блю? — кивок. — Я агент Джонсон, ФБР, — я показала значок, и брови женщины взлетели ещё выше. — Я здесь, чтобы расспросить вас о вашей дочери, Саманте. — ФБР? — недоверчиво повторила миссис Блю, рассматривая мой значок. — ФБР нынче расхаживает в плащах и с крыльями? — Работа под прикрытием. Видите ли, сейчас все помешаны на Хэллоуине, пришлось вжиться в роль, — женщина выглядела не особо дружелюбной, так что я не стала зазря выставлять себя идиоткой, хотя очень хотелось. — Можете позвонить моему начальству, если сомневаетесь. Я покопалась в кармане и выудила номер Бобби. Вот всегда хотела это сделать! Обожаю, когда Сингер представляется покровителем Винчестеров ака федералов. Миссис Блю взяла карточку, снова глянула на меня, вытащила из передника телефон и набрала номер. — Уиллис, ФБР, — послышалось из трубки. — Здравствуйте, — чересчур громко сказала женщина. — Ко мне домой пришёл ваш… Хм, агент. Хелен Джонсон. Она выглядит, как все эти придурки, наряжающиеся на праздник… — Мне захотелось выдернуть клок волос миссис Блю и сделать из него амулетик. — Она серьёзно ваш агент? — Абсолютно точно, — мне казалось, что Бобби в этот момент пытается сварганить что-то съедобнее переваренных макарон, стоя в цветастом фартуке у плиты, ибо из трубки вдруг послышалось громкое шипение. Хотя, это может быть и вампир. В крайняк — и то, и другое одновременно. — Мне некогда убеждать вас в надёжности наших агентов. Хелен Джонсон — наш лучший агент, работающий под прикрытием. До свидания. Брови миссис Блю достигли линии волос, но она положила телефон обратно в фартук и махнула рукой, чтобы я проходила в дом. На самом деле, ничего такового я от неё не узнала. В одном только убедилась точно — город реально повёрнут на нетрадиционной ориентации, ибо через пятнадцать минут разговора домой пришла её жена. Едва узнав, что у меня были девушки, обе миссис Блю как-то прониклись ко мне большей теплотой, и я уже без помех получила разрешение обследовать комнату Саманты. Обычная двадцатишестилетняя девушка, обожала старый рок, машины и котят. Серьёзно. В шкафу тёмные шмотки перемешаны с цветастыми, на подоконнике — горшок с какой-то экзотической лилией. Было ощущение, будто Саманта недавно ушла из своей комнаты, а не умерла месяц назад. Я подошла к письменному столу. На нём стояла фотография в рамке — Саманта казалась абсолютно счастливой, а рядом с ней, в обнимку, девушка моего возраста с тёмными волосами и синими глазами. На стекле фломастером вырисовано что-то вроде «Вместе навсегда». Однажды у нас с мамой состоялся разговор о том, почему она не любит людей нетрадиционной ориентации. Типа, человечеству нужно продолжать род, а в таких парах детей собственных не будет, а если они возьмут из приюта, ребёнок тоже вырастет «необычный». Мы тогда ещё знатно посрались, ибо я с четырнадцати поняла, что мне нравятся в равной степени и девочки и мальчики. Слава Люциферу, что мама любила меня слишком сильно, чтобы выгнать за такое недоразумение из дома. В конечном итоге она сообщила, что ей не нравятся геи и лесбиянки, которые слишком уж шумно доказывают свои права, мол, живите себе спокойно, как все остальные, и будет вам малина. Джона Барроумана она же обожает, а он тот ещё… Ненормальный. Во всех смыслах. Люблю его. — Миссис Блю, Саманта состояла в обществе борьбы против геев? — крикнула я, запутавшись. Рядом с лесбийской фоткой лежал значок «МПНЛ» — Мы Против Нетрадиционной Любви. — Ну… — на пороге возникла Мелинда Блю — та, которая открыла мне дверь. — Мы не любим говорить об этом, ведь наша семья… Ну, вы понимаете. На самом деле, её девушка жестоко бросила её пару лет назад, вот она и… Глупо возненавидела всех и всё, став «предводителем» этих МПНЛ. Она всегда была эмоциональной девочкой. Что-то с этим городом не так. Видала я идиотизм, но это… — Миссис Блю, скажите, где она похоронена? — поинтересовалась я, ставя фотографию на место. — Эм… — опешила женщина. — Мы её кремировали. — О, ну зашибись, — пробормотала я. — А у вас… Не осталось от неё что-нибудь на память? Прядь волос, ещё что-то? — Нет, — совсем смешалась Мелинда. — У нас были сложные отношения в последнее время, так что ничего такого не осталось. А в чём дело? — Ладно, — лихорадочно соображая, протянула я. — Ладно. Это всё, миссис Блю. Спасибо большое. Я остановилась и оглянулась на окно. Что-то я слишком долго была серьёзной, пора исправлять эту ситуацию. Я подошла к окну, распахнула его и обвела заднюю лужайку взглядом. Никого. — Знаете, — весело сообщила я, скидывая плащ. — А ведь крылья-то настоящие! Я быстро залезла на подоконник, выпрыгнула на улицу и взмахнула крыльями, пулей взлетая вверх. Не обращая внимания на крики Милинды Блю внизу, я глубоко вздохнула и описала круг где-то ближе к облакам. До чего же приятное чувство! Я уже не ощущала кидания вверх-вниз, лишь невероятную лёгкость и свободу. Было круто хоть на некоторое время забыть о том бреде, что творится внизу, и просто размять мышцы — крылья явно застоялись, а я ещё удивлялась, зачем Ангелы так часто летают. Летают они, скорее всего, по-другому, ведь они иные существа, да и перемещаются со скоростью света, но полёт… Отдыхать от бреда пришлось недолго: сквозь потоки воздуха донеслись трели мобильника, и я пошла на посадку вниз головой, выискивая проулок, где оставила Импалу. Я приземлилась на крышу довольно мягко, но машину всё равно качнуло, и из неё полился поток ругательств. Секунда, и я поцеловалась с дулом пистолета, который держала рука Сэма, высунутая из окна. — Спятили? — свесив голову в противоположное окно, поинтересовалась я. — Елена, твою мать! — рявкнул Сэм, спешно опуская оружие. — Ну, хоть какое-то разнообразие, — я пожала плечами и проскользнула на водительское сиденье. — А то вечно твой братец со своим «Еленаблять». В общем, Саманта — наш клиент. Только загвоздка. Её кремировали и, насколько я поняла, никаких памятных штук а-ля пряди волос нет. — Что же её тогда держит? — Ненависть к представителям нетрадиционной ориентации? — пожала плечами я. — Только я так и не поняла, почему её выбор пал на геев, ведь обозлилась она из-за того, что её девушка бросила. Сэм, раскрыв рот, минуту пялился на меня, а потом прочистил горло и кинул взгляд на заднее сидение. — Хм… Ну, на этот счёт я кое-что нарыл, — сообщил охотник, открывая ноутбук. — Если честно, всё это как-то совсем по-идиотски складывается… В общем, она погибла на гей-параде, — Сэм подождал, пока я прекращу злобно хихикать, и продолжил: — Э-э… Её затоптала толпа, хм… тех, против кого она выступала. — Сэм, — серьёзно сказала я, пригибаясь, чтобы рога Винчестера не проткнули мне лоб. — Этот городок пизданутый. — Да вся эта ситуация пизданутая, включая то, что у меня лосиные рога отросли! — внезапно вышел из себя младший Винчестер. — Чтоб я ещё хоть один раз сюда приехал! Габриэль, надеюсь, уберёт это «украшение»? — Габриэль, ты уберёшь это украшение? — тут же спросила я воздух. «Ну, если ты очень сильно попросишь…» — раздалось у меня в голове. — Я тебя очень сильно прошу. «Ловлю на три пошлых. Пусть походит до вечера, а то что, я зря работал?» — Уберёт, — сообщила я шокированному Винчестеру. — Но до вечера тебе придётся так походить. — Ты общаешься с Архангелами ментально? — сухо спросил Сэм. — Не-а, это он у меня в башке сидит иногда. — Кас… Маленькую перепалку прервал Дин, внезапно закопошившийся сзади, и мы с Сэмом одновременно развернулись. До этого момента старший Винчестер явно спал, но теперь беспокойно переворачивался, что-то приглушённо бормоча. — И давно он так? — Со вчерашнего вечера. Но теперь его чего-то попёрло… Не успел Сэм договорить, как дверь Импалы распахнулась, Дина выбросило на дорогу, а в машине стало холодно, как в морозильнике. Мой первый призрак! Адреналин ударил в голову, и я вслед за младшим охотником выскочила из Импалы, прихватив дробовик с солью. — Как она перемещается по городу, призраки привязаны к чему-то одному! — рявкнул Сэм, выстреливая солью в возникшую над Дином фигуру. — Так ей походу и не к чему привязываться, — я подбежала к Дину и помогла ему встать. — Ты как? — Очешуенно, — проворчал Дин, пригибаясь. — Самый дурной призрак, которого я когда-либо встречал. — Диана, отойди, — послышался высокий женский голос. Я в недоумении обернулась. Саманта стояла прямо за мной, холодно разглядывая моё лицо. Я подняла брови, но выражение лица призрака не изменилось — оно выражало одновременно боль, злость и неутолённую жажду мести, присущую всем людям, которые погибли насильственной смертью. — Диана, — снова произнесла девушка. — Пожалуйста, отойди. Я не хочу снова видеться с тобой. Мы всё решили очень давно. Диана… Та девушка, что была с ней на фотографии? Почему она приняла меня за неё? Я беспомощно оглянулась на Сэма, но тот уже опустил оружие, сосредоточенно хмурясь. Казалось, Саманта его вообще не замечает — она видела только меня, которую почему-то воспринимает своей девушкой, и Дина, которого она хочет убить. — Почему ты мешаешь мне? — спросила Саманта. — Потому что… Это неправильно… — я стремительно пыталась выбрать новое амплуа. Сэм без слов сообщил, чтобы я продолжала, и я поняла, что он имеет в виду. Может, Саманту держит вовсе не месть. Может, её держит больная любовь, обращённая в ненависть. — Зачем ты делаешь это всё? Зачем? — Мне никогда не нравилось играть сопливую любовь, но актёр есть актёр. — Брось, Диана, — лицо призрака перекосилось. — Тебе давно плевать на меня. — Ничего подобного, — серьёзно произнесла я, подступая ближе. — Мне никогда не плевать на тебя. — Тогда зачем? — Я… Ты же знаешь, бывают тяжёлые моменты. Я просто запуталась. Саманта наблюдала за мной, кажется, забыв о существовании Дина. Впрочем, у старшего Винчестера хватило ума не бежать к брату, а попытаться стать как можно незаметнее, даром, что он сантиметров на двадцать выше меня и настолько же шире. — Я никогда не хотела бросать тебя, — входя в раж, заявила я. — Я никогда не хотела делать тебе больно, Саманта. Клянусь. Я надеялась, что без меня тебе будет лучше, но, поверь, убивать людей — не лекарство от боли. Я хочу помочь тебе. Я люблю тебя… — я задержала дыхание. — Сэмми. Мне захотелось попросить Винчестеров отлить мне шоколадный памятник, когда на лице призрака появилась ясная улыбка. Но вся эйфория от того, что я подобрала нужные слова для упокоения души девушки, тут же испарилась, когда Саманта наклонилась, и я по инерции подалась вперёд, касаясь губами её холодных губ. Я целуюсь с призраком. Я, чёрт подери, целуюсь с призраком и это самое странное, что со мной происходило. Хотя нет… Хотя… Неважно. Мне надо составить список странных вещей, которые произошли со мной в этом мире, впрочем, наверное, это будет глупо, ведь это мир сверхъестественного. Сейчас всё было неважным, потому что вместе с поцелуем я почувствовала то, что чувствует Саманта. Горечь. Боль. Испаряющаяся ненависть, чувство утраты и пустоты. Пронизывающий до костей холод и накатывающееся спокойствие. Я так и стояла с закрытыми глазами, когда увидела сквозь веки свет уходящей на покой души. И всё ещё чувствовала холодную боль, когда в моих ушах эхом отдалось еле слышное «спасибо». Я молча сидела на подоконнике в номере Винчестеров, не обращая внимания на Дина, который восклицал что-то вроде: «Нет ничего прекраснее, чем целующиеся девчонки, верно, Сэмми?» Винчестер, избавившийся от неудобств, был счастливее всех счастливых и ни на минуту не прекращал болтать, стараясь, по-видимому, заставить нас забыть то, как его, бедного неудовлетворённого, колбасило сегодня днём. Мне, если честно, было глубоко срать на окружающее. Меня не покидала мысль, что я перетянула на себя чувства Саманты, и теперь мне было так холодно, что даже несколько одеял, заботливо накинутых на меня Сэмом, нисколько не согревали. Я даже забыла пошутить на тему так удачно сложившейся парочки Саманта и Диана, и Сэм, который эту шутку явно ждал, теперь участливо и беспокойно наблюдал за мной. — Слишком тесный контакт с призраком иногда вызывает подобную реакцию, — тихо сказал младший Винчестер, когда старший отправился в ванную. — Это скоро пройдёт. — Я знаю, — без эмоций отозвалась я. — Слушай, вы можете спать на кроватях, а я посижу тут. Всё равно не смогу заснуть. Сэм понял, что его прогоняют и, погладив меня по голове, тут же завалился спать. Когда обе стрелки часов добрались до цифры «двенадцать», охотники уже похрапывали, накрывшись тонкими мотельными одеялами. Я всё так же сидела на подоконнике и смотрела в звёздное небо. В центре Москвы, где я жила, звёзд почти не было видно. Прожектора, «город, который никогда не спит», бесконечные огни… Я так мечтала, чтобы однажды вырубило к чертям всё электричество, чтобы не было никакого света, чтобы небо стало видно так хорошо, как никогда. Я любила звёзды. На даче могла часами лежать ночью под небом, не отрывая взгляда от горящих точек далеко наверху. В этом штате ночное небо было чистым и прозрачным, а звёзды складывались в причудливую картину. Мне казалось, что я вижу Млечный Путь, хотя, возможно, это просто мои мечты. Во всяком случае, однажды я решила, что звёздное небо — самое прекрасное, что я когда-либо видела. Мне до нестерпимой тоски хотелось туда, к ним, в этот тёмный космос, подальше от людей, от проблем, от всего. Хотелось увидеть звёзды, и я до боли жалела, что нет того инопланетянина с синей будкой, который мог бы показать всё это бесконечное великолепие. В тёмной комнате, наполненной тишиной, послышался лёгкий шорох крыльев. — Если хочешь, я могу показать тебе небо поближе, — раздался негромкий голос. Я, не оглянувшись, протянула руку назад, вкладывая её в ладонь Люцифера. В следующую секунду в лёгких резко кончился воздух, и я судорожно ухватилась за рубашку Архангела, чуть не прихватив вместе с ней и кусочек самого Сатаны. Я была… В космосе. — С днём рождения, Лена.