Восхитительная

      На исходе следующего дня вновь собрались юные слушательницы в пещере Матери Рода. После всех обычных приготовлений Нуут и Дугра заиграли мелодию, отличную от той, что сопровождала рассказ накануне. Музыка вновь была чарующе мелодичной, но барабанный ритм местами сбивался, а струны периодически издавали нервные визгливые ноты. Мать Рода прислушалась к мелодии, удовлетворённо кивнула и продолжила свой рассказ.

***

      Вскоре после событий, нарушивших благодать и всколыхнувших покой, явился в тот благословенный край некий загадочный странник: восседал он на дюжем вороном коне, дивное сияние окружало его, и было это сияние столь ярко и прекрасно, что хоть и слепило глаза, нелегко было перестать любоваться им и отвести взгляд. Облик странника был благороден, а его движения – легки и грациозны, но то была грация не танцора, а крадущегося хищника, и, если б ведома была в том краю война, то тотчас опознали бы в нём воина. Неясная сила таилась в том госте, и завеса тайны окружала его. Правившие дивным краем могучие духи узрели его божественное естество и признали в нём одного из рода младших божеств, и хотя не могли они никак вспомнить его и не могли проникнуть в глубину его тайны, тем не менее, позволили ему свободно жить в своей стране. Жители благословенного края звали загадочного гостя Алкаром, Сияющим, и привечали его повсюду. Чем бы ни занимался он – во всем был лучшим. Многими удивительными знаниями обладал Алкар и охотно делился ими со всеми, ничего не прося взамен. Долгие часы проводил он с жителями того края в трудах и беседах и во многих разжёг ярое пламя творения и воления. С Владыками же был он неизменно учтив и смиренен, и вскоре они забыли о своём недоверии и своих сомнениях.       Побывав во многих областях и селениях, пришёл он, наконец, во владения Великого Кузнеца да там и остался надолго. Восхищённый талантами Алкара хозяин владений с радостью позволил тому поселиться рядом со своей кузней и работать в ней. С самого начала своей работы вместе с другими кузнецами Алкар показал себя самым искусным. В восхищении все смотрели на его творения, дивились, просили поделиться секретами мастерства, и Алкар с охотой помогал всем и советом, и делом. Одна только Майриль не подходила и не выражала восхищения, не просила помощи и даже не смотрела в его сторону. Совсем редко стала она появляться на пирах и танцах, лишь в кузню приходила она неизменно и работала с упрямым упорством, не поднимая взгляда, а после искала одиночества, ибо боялась, что заметят все охватывающую её злобу и пожирающую её зависть. Думала она о том, что пришлый незнакомец отобрал единственную её радость – купаться во всеобщем восхищении и преклонении перед её мастерством.       Со временем злоба и зависть застили разум прекрасной девы безумием, и измыслила она тогда свой отчаянный план. Майриль взяла свой кинжал, что выковала когда-то, и ушла с ним высоко в горы, где пела над ним слова могущества, зачаровывая смертоносную сталь. Когда наделила она своё оружие силой, что способна уничтожить любого из её рода, вернулась она обратно во владения Великого Кузнеца и стала поджидать момент да готовиться к тому, что помыслила совершить, а кинжал тайно носила всегда с собой. Майриль упорно трудилась и вскоре сравнялась с Алкаром мастерством в кузнечном деле, при этом она постепенно становилась с ним всё приветливее и любезнее, да и чаще стала появляться среди соплеменников. Алкар с видимым удовольствием отметил Майриль как равную себе, и между ними завязалось подобие дружбы, а Великий Кузнец с радостью взирал на эти перемены. Майриль применила всё своё обаяние, чтобы завоевать сердце Алкара, но не так-то просто давалось это той, которой ранее все мужи добровольно предлагали своё сердце и всю свою душу отдавали во владение.       Однажды, во время одного из пиров вечной весны Майриль решила, что время пришло: украдкой наблюдала она за Алкаром и видела, что тот задумчиво любовался ею на протяжении всего празднества, а когда она в венке из прекраснейших белых цветов вышла танцевать танец весеннего цветения, она заметила, каким жаром вспыхнули его глаза. Ах, если б знала она, что не её девичьи прелести так восхищали его, а её черные недобрые мысли, что читал он в её пылающем сознании. Немного отдохнув после танца, Майриль преисполнилась решимости, подошла к Алкару и позвала его на прогулку в дивный лес Владычицы всего живого, что окружал владения Великого Кузнеца. Сияющее лицо её обещало избраннику всё счастье мира, и окружающие с удивлением и радостью шептались о том, что, по всей видимости, ледяное сердце Майриль, наконец, оттаяло. Алкар произнёс любезные слова согласия, спрятав ото всех мимолётную свою усмешку. Долго шли они вдвоём по волшебному лесу, Майриль щебетала как птичка всякий вздор и настойчиво вела Алкара всё дальше и дальше, к отрогам гор. Когда они оказались в преддверии гор, дева окончательно утратила терпение, а вместе с ним и свою обворожительную маску, в мгновение ока выхватила зачарованный кинжал и вонзила в горло Алкару, который, казалось, оторопел и даже не попытался защититься. Время будто остановилось, прошли долгие томительные мгновения, оба они застыли. С недоумением и нарастающим страхом наблюдала Майриль, как чёрная-чёрная густая кровь стекает на белые одежды Алкара, и гаснет неизменно окружавшее его прекрасное сияние, а сам он безумно хохочет. Упал на траву её кинжал, и хотела она было отшатнуться, но Алкар крепко схватил её за плечи и впился взглядом в её лицо, однако же, по-прежнему не говорил ничего, лишь смеялся и смеялся, и слышала она к своему ужасу в его смехе прорывающееся ликование. Потом он, наконец, отпустил Майриль, та отступила на шаг и застыла в оцепенении. Отсмеявшись, он заговорил, и мерно падающие подобно ударам слова его разбивали застывшую реальность на острые осколки. Неизмеримая мрачная сила слышалась в его голосе, обжигающая невыносимым холодом и опаляющая нестерпимым жаром, а вместо привычного сияния окутывала теперь Алкара клубящаяся тьма, какой не ведала ни Майриль, ни один другой житель того края. Говорил он с Майрилью, и слова его были такими:       – Прекрасен благословенный край и прекрасны его жители. Но нет среди них по-настоящему прекрасных и достойных, кроме Восхитительной девы. Лишь в тебе одной, Майриль, горит пламя истинной воли, лишь в тебе одной сокрыта великая сила. Знай, я не гневлюсь на тебя за твой поступок, хоть и был бы твой удар смертелен, будь я одним из твоего племени. Но я родич могучим духам, что правят твоей страной, и я прощаю тебя. Нелегко тебе было соревноваться со мной в мастерстве, и понятна твоя злоба и горечь, ведь ты думала, что подобный тебе может быть лучше тебя. Однако же это не так. Воистину, ты лучшая! Ты столь же могуча, сколь и прекрасна! Как много славных свершений нам предстоит! О, каких немыслимых вершин величия ты сможешь достигнуть, коли ты переменишь своё мнение обо мне и согласишься последовать за мной как ученица… и возлюбленная, конечно.       Майриль уже догадалась, кем был таинственный Алкар, и стояла пред ним не в силах произнести ни слова, с трудом осознавая смысл его речей, сладостно покачиваясь на волнах силы, исходящей от могучего духа. Сильно побледнела красавица, угас свет её очей, а все тело налилось слабостью. Столь велика и яростна была его сила, что медленно, но верно покорился этой силе своенравный дух прекрасной девы, наконец, о, наконец-то, она встретила не просто равного – но более могучего, чем она сама и все, кого она знала. Но отнюдь не в могуществе была та сила, что окончательно подчинила Майриль прозываемому Алкаром. Страстным усилием воли прямо и смело взглянула она в самые очи его, погрузившись в их сияние, и узрела она – это было совсем не то сияние, что прежде окутывало Алкара, о нет, это был отблеск иного огня, того самого пламени, что так жарко пылало в её собственной душе, то сжигая её, то вознося на немыслимые вершины. И тогда очи Майриль загорелись в ответ диким и странным пламенем. Сбросила она с себя оковы слабости, как сбросила в тот же миг и оковы привычного и старого, ради нового и неведомого, такого соблазнительного и давно желанного, ради того, что давно мучило её дух неясными образами и пропадающей втуне пламенной страстью. И без слов понял могучий дух, что Майриль согласна на его предложение и отныне всецело принадлежит ему.