Феномен Хиддлстона

Но прежде хочу сказать огромное спасибо всем, кто отписывался и поддерживал нас. Спасибо ВАМ!! Полгода спустя… Сначала Крис тихо посмеивался, забившись в уголок. Потом начал откровенно ржать, зажимая рот рукой, чтобы любопытные фанатки не решили посмотреть, кто это там так заливается смехом в сильно тонированной машине их кумира. Он честно пытался сдержаться, но улыбающаяся мордочка Тома, окруженного девушками из своей «армии», не давала ему и шанса. Уж слишком противоречивые эмоции на ней были написаны. Нет, Томас Уильям Хиддлстон был на самом деле безумно рад, что за время его «отпуска» о нем не забыли, а выпуск нового альбома поднял его на новый, немыслимый уровень популярности, да и фанатов своих он любил искренне. Но Крис был готов прозакладывать свою честно заслуженную журналистскую премию на то, что в данную минуту Том окруживших его девушек ненавидел. И ловкие, незаметные попытки Хиддлстона держать их на расстоянии, дабы не прижимались к нему, оценил. Ибо когда на выезде из студии почти под колеса машины бросились эти самые девушки, на твердокаменный член Тома можно было полотенце вешать. Возбужденный съемками в шоу, не состоявшимся утренним сексом из-за не сработавшего будильника и «жалобой» Криса на «склероз», помешавший надеть утром после душа белье, Хиддлстон буквально набросился на него, как только оказался в авто и поднял стеклянную перегородку в салоне. За те пару минут, которые понадобились, чтобы, покрутившись между павильонами, добраться до пропускного пункта, Том успел оставить на нем засос, почти выдрать рубашку из-за пояса и даже, расстегнув джинсы, запустить руку внутрь, чтобы убедиться – да, белья на любовнике таки нет. Кажется, последний факт оказался той самой каплей, и Крис уже морально приготовился к тому, что его поимеют прямо здесь и сейчас, невзирая на неудобство, но фанатки смешали все планы Тома. Впрочем, пытаться застегнуть джинсы, ремень и заправить рубашку Крис даже не стал. Однако собственное возбуждение веселиться ему ничуть не мешало и когда Том, которого наконец отпустили, вернулся в салон, Хэмсворт уже вытирал слезы, выступившие от смеха. И такой он – со счастливой улыбкой, почти обнаженный, откровенно возбужденный – просто-таки напрашивался на сакраментальное «валить и трахать». И Том, мгновенно забывший и о фанатках, и о своем раздражении, медлить не стал… …- Тооом, больше никакого секса в машине, - довольный, расслабленный, кончивший пару минут назад, Крис лежал на сидении, погребенный под вжавшимся в него телом Тома, и крепко обнимал худосочное свое чудо, дабы то не оказалось на полу при резком повороте. Нет, оргазм был фееричен, но салон машины для них обоих, не отличавшихся миниатюрностью, был все же… мелковат. – Я, конечно, люблю тебя страстно и секс с тобой – лучшее, что есть в моей жизни, не считая тебя самого, но все же предпочел бы, чтобы мои губы болели от твоих поцелуев, а не потому, что к ним нежной страстью вдруг воспылала твоя скрипка. Или это была сцена ревности? – Иногда ему самому было странно, что после всего, что произошло с ними, он еще мог шутить на подобную тему. Но привычная работа, хорошо проведенный отпуск вдали от всех и любимый мужчина рядом оказались наилучшим лекарством. Временами ему еще снились кошмары по ночам, и он просыпался, но в следующую же секунду оказывался в сильных, теплых объятиях Тома. Привычно шутил по поводу слишком костлявой «подушки» и тут же снова засыпал, убаюканный мерным дыханием, ласкающим волосы. Он становился собой, пусть не так быстро, как хотелось бы, но все же… И теплый любящий взгляд Тома был лучшей наградой. - А мне понравилось, - мурлыкнул Хиддлстон, поцелуями лаская его шею. Засосов останется – что васильков в поле, так что придется Крису на некоторое время влезть в водолазки с высоким горлом и шарфы. – Я лучше машину поменяю. На что-нибудь более комфортабельное. И ммм… к примеру, с раскладными сидениями… специально чтобы твои ноги в воздухе не болтались… Крис зашипел, несильно дернув его за прядку. Нет, он был не против следов и все такое, но вот на этой недельке лучше было бы без них. Не то, чтобы его особо заботило мнение окружающих, но любимый редактор с какого-то перепугу аккредитовал его на очередное пафосное, но политическое мероприятие, форма одежды для которого водолазок не предусматривала. Впрочем, он всегда может прийти как есть. В конце концов, отсутствие следов поцелуев на теле регламентом не предусматривалось. - Тогда уж сразу лимузин. Девятиметровый, - он закинул голову, пытаясь по мелькающим за окном верхушкам деревьев и крышам домов определить, как далеко они от дома и можно ли еще поваляться или нужно собираться. – Там и на полу можно. И даже в коленно-локтевой. Правда, такой монстр во дворе не поместится. Да и в гараж – тоже. И это значит что? – он кинул на Тома хитрый взгляд. – То, что никакого секса в машине. – Он несильно сжал его бедра ногой и шепнул в губы, похабно улыбаясь. – Кажется, ты что-то там про «сэндвич» говорил? - А ты кого-то в качестве «прослойки» заприметил? – выгнул бровь Том, легонько покусывая его губы и подбородок. – Если ты поддался на уговоры мисс Грин… То у меня резко случится приход музы и я уйду жить в студию. А лимузин все равно куплю и буду устраивать в нем оргии и кутежи! Крис хихикнул, а потом расхохотался в голос. Впрочем, смех быстро закончился сладким, почти мучительным стоном. На долгую минуту он словно выпал из реальности, занятый поцелуем. - Значит, если это не малышка Эллис, то ты согласен? Как насчет Гэвина? – Он поиграл заговорщицки бровями. - Он, конечно, зануда, но уж очень мне хочется посмотреть, будет ли он таким же гордым и неприступным, если за него возьмутся два таких парня, как мы с тобой. – Крис закусил губу, давя смех. Гэвин, конечно, милашка, но стояло у Хэмсворта исключительно на Тома, и с этим непреложным фактом спорить было бесполезно. - Ну и сексуальные фантазии у тебя, - фыркнул Том. – Что-то мне подсказывает, что «прослойкой» он явно не будет, так что смирись… и настраивайся на секс в машине. А скрипку, так и быть, я буду оставлять на переднем пассажирском, рядом с водителем, чтобы моя девочка тебя не смущала. И целоваться к тебе не лезла! Крис только глаза закатил. - Хорошо свинтил с ответа, уважаю. Но так уж и быть, настаивать не буду, - сделал вид, что делает огромное одолжение, а потом тихо рассмеялся. Чмокнул его в нос и, накручивая на палец колечко волос, невинным голосом произнес. – Дотянись до моих несчастных джинсов, которые ты чуть не выкинул в окно и вытащи из задних карманов коробочку. Она маленькая такая, плоская. Не пропустишь, в общем. Том свесился с него, упираясь ладонью в подрагивающий на ходу «пол» машины и, натужно фыркая, дотянулся до сброшенных джинсов Криса. - Не выбрасывал я их в окно… ты бы мне потом за любимого «Кляйна» шею бы свернул… нежно… - Коробочку доставать пришлось долго, потому как оказалась она глубоко в кармане. С учетом вывернутых на изнанку джинсов, задачка была более чем непростой. – Окей, и что в ней? Крис аккуратно вытянул ее из пальцев Тома, почему-то со смущенным видом открыл и, словно боясь передумать, одел на запястье Хиддлстона лежавший на простой атласной подушечке тонкий, но тяжелый браслет. Сложное плетение звеньев завораживало, но при более внимательном взгляде можно было различить крохотные, таинственно мерцавшие капельки скрипичных ключей, словно пронизанных нитью нот – основой браслета. - Эксклюзив для моего «феномена», - с беззаботным видом бросил он, почему-то боясь поднять взгляд. Хорошо хоть, на колени не встал, да руку и сердце не предложил. Вот было бы шоу… Хиддлстон тихонько вздохнул, а потом с нежностью прижался к покрасневшим губам Криса. - Это ты феномен, чудо мое… и эксклюзив. В одном восхитительном теле. И к счастью, все это принадлежит мне. Спасибо тебе. И да. Я говорю тебе «да». - На «сэндвич»? – Крис похлопал ресничками с самым наивным видом, гадая, где же он прокололся. - Посмотрим на твое примерное поведение… - Вот так всегда… - вздохнул Крис, состроив самое огорченное выражение лица, а потом рассмеялся, чувствуя себя донельзя счастливым и гадая, что скажет Том, когда увидит вместо обыденной и скучной обложки своей любимой нотной тетради его, Криса Хэмсворта, изображение в обнаженном виде и подписью, идущей вдоль бедра и заканчивающейся завитушкой аккурат на причинном месте. «От Муза с любовью…»