Не пытайся быть хорошим

       - Как ты думаешь, Савада Тсунаеши, преобразование силы в пламя можно назвать наследственной мутацией? – спросил Кавахиро, предлагая собеседнику чай. Тот жестом отказался, отрешенно уставившись на книжные полки.        - О чем ты? – тихо спросил Савада.        - Пламя берет начало с первого основателя. Если учесть, что наследство от него ты получил в неограниченном количестве, можно с точностью сказать, что пламя было в тебе с самого рождения. По сути, ему нужен был толчок для выхода на свободу. Для тебя таким толчком стал малыш Аркобалено. Для остальных же хранителей таким толчком стали обстоятельства в будущем. Заметь, именно там многие свободно пользовались пламенем, - рассказывал не самую лучшую теорию Кавахиро, вертя в руках чашку с чаем.        - Пламя вряд ли является мутацией, - возразил Тсунаеши, подумав над подобной постановкой вопроса о происхождении силы. – Если первый Вонгола по каким-то причинам уже имел ген с мутацией, то у него все равно было мало наследников с такой же силой. Однако, судя по твоей теории, в десятилетнем будущем были все наследники первых основателей. Это же бред.        - В какой-то степени ты прав. Однако, есть вероятность того, что над Примо делали опыты. Наука 200 лет назад была не сильно развита, но мы же говорим о мафиозной семье с военными оружием и технологиями будущего. Чтобы преобразовать силу в пламя, у ученых наверняка было много образцов. Семерка основателей – самые удачные люди, после эксперимента. Допустим, все те, кто могут использовать пламя в будущем, наследники тех неудачных образцах из далекого прошлого. У них самое слабое пламя, но они сильнее обычных людей. Как тебе такое?        - Ты говоришь бред, Кавахиро. Тебе точно известно происхождение пламени. Ты точно знаешь все его слабые и сильные стороны. Да ты ж сам отдал Примо кольца. Так какого хрена ты сейчас рассказываешь мне сказку о сомнительном происхождении? – взбунтовался Тсунаеши.        - Все просто. Два вида пламени в одном носителе – довольно частое явление. У Гокудеры Хаято наблюдается целых пять. Если исходить из моей теории, то ваши предки были не самые простые люди. Пламя Урагана прекрасно уживается с остальными, потому что это пламя доминантное. Использование этой силы дает тому парнишке больше шансов на победу даже в самой сложной битве. Твое второе пламя – Туман. Если бы такое явление, как Небо и Туман, например, были у обычного носителя, то они бы спокойно менялись местами. Твое доминантное пламя – Небо. По теории никаких проблем не должно быть, однако оно ведет себя агрессивно. За доминантное место идет соперничество. Если ты забудешь как пользоваться пламенем, если мы изолируем тебя от возможных толчков к активации, то твоя сила временно заблокируется.              Савада изумленно посмотрел на собеседника, который с ободряющей улыбкой держал в руках чашку с остывшим чаем. Да, это хороший способ избавить себя от мучений. Легкий и вполне сносный. Он правильно сделал, что сюда пришел и попросил стереть себе память. Кавахиро правильно заметил, если убрать кольца и прочие принадлежности для активации, то жить станет легче.        - Однако, если это не поможет, я не смогу вернуть тебе память обратно. Твоя глубокая амнезия продлится примерно месяц, после этого ты будешь вспоминать лица людей. Позже уже спокойно сможешь заполнять пробелы у себя в памяти. Знание о пламени вспомнится самым последним. У тебя ровно год на сбор информации о взбунтовавшемся пламени.              Тсунаеши лишь кивнул. ***        - Ты пришел ко мне, Савада Тсунаеши.              Тихий таинственный голос заставил Тсуну очнуться и с трудом открыть глаза. Первым, что он увидел, был густой серый туман, который простирался в темной комнате. Босс со страхом приподнялся с черного деревянного пола, стараясь не думать, что его, возможно, взяли в плен. Однако холод, который своими ледяными пальцами прошелся по оголенным участкам кожи Савады, лишь опроверг догадки. «Иллюзия» - незамедлительно пронеслось в голове.        - Я так долго ждал этого момента. Твое наследие, я очень хорошо подготовил его для тебя, - между тем невидимый собеседник продолжал свою приглушенную речь спокойным слегка шипящим голосом, будто некоторые слова были ядом. Тсунаеши пошатываясь встал с пола, пытаясь сквозь толщу тумана разглядеть своего возможного врага. – Жаль, пламя Неба сильно повлияло на твой характер. Ты стал мягким, добрым и отвратительно справедливым.        - Кто ты? – спросил Десятый довольно хриплым голосом. То ли от страха, то ли от неизвестности, то ли от холода, но его изрядно потряхивало, словно в лихорадке. Он обхватил руками плечи, пытаясь унять озноб собственного тела. Получалось не очень.        - Ну~фу~фу~, мы так часто встречались в прошлом, что ты не удосужился запомнить хотя бы мой голос? – перед Савадой постепенно начало материализоваться тело высокого мужчины в военной форме с тростью. – Мой убийца совсем меня забыл, какая досада.              Тсунаеши ошарашено смотрел в насмешливые синие глаза своего собеседника, не веря во все, что видел. Знакомая прическа с двойным пробором, неизменный французский китель, белые штаны и высокие сапоги на маленьком каблуке. Неразлучные линзы были зажаты в руке, облаченной в черную перчатку. Деймон Спейд. Тот, кого давно своими собственными руками убил Тсуна. Тот, кто так старательно уничтожал невинных людей ради процветания своей семьи. Хранитель первого и второго поколения. Этот человек должен был быть окончательно уничтожен еще несколько лет назад.        - Удивлен? – высокомерно спросил Спейд, подходя к юноше, который не мог пошевелиться из-за шока. – Я не причиню тебе вреда, но ты должен меня выслушать.        - Но ты же мертв, - прошептал Савада, вытягивая вперед руку. Ледяное покалывание заставило его вздрогнуть, но не отдернуть руку. – Иллюзия. Ты иллюзия.        - Ну что за тупые наследники у меня?! – закатил глаза Спейд. – Да, я иллюзия. Доволен?        - Разговор, - вдруг вспомнил Тсунаеши, заторможено на всё реагируя из-за ужасного холода и странного шока. – Что ты хотел?        - Передать тебе свое благословение и направить на путь истинный, - ядовито прошипел Деймон. Он раздраженно достал из кармана изящное золотое кольцо без надписей и камней и протянул Саваде. – Возьми. Это кольцо поможет тебе на некоторое время не чувствовать холода из-за проснувшегося пламени Тумана.        - О чем ты? У меня нет такого пламени, - не понимал Тсунаеши, внимательно разглядывая кольцо, но не смея притронуться к нему.        - Пойду убьюсь еще пару раз, - устало огрызнулся Спейд, готовясь поведать глупому наследничку очевидную правду. Видимо, мягкое влияние Неба сильно оглупило его. Вот уж мороки сколько. – Ладно, успею еще. Правда в том, что с самого рождения в тебе развивались одновременно два пламени – Неба и Тумана. Не спрашивай меня как так получилось, это слишком сложно для такого как ты. В совсем юном возрасте кто-то случайно активировал маленький сгусток пламени Неба из твоего тела, таким образом, сделав его главенствующим. Поддерживающей спящей силой стало пламя Тумана, которое до этого момента было очень слабым. Развитие Неба за последние годы достигло своего предела, так что наследие само по себе стало черпать решимость из второго пламени. Из-за неправильных расстановок сил, за доминантное место в твоем теле идет борьба, так что ты не сможешь пользоваться своими пламенями долгое время.              Тсунаеши с недоверием уставился на самодовольного Деймона, взвешивая всю правдивость сказанных слов. Этого же не может быть! Он с пятнадцати лет по указанию аркобалено развивал только одно пламя, которое ему роднее всего, а теперь какой-то призрак рушит все устоявшиеся правила одним предложение : «Ты не сможешь пользоваться своей силой».        - Значит, еще слишком рано? – задумчиво произнес Спейд, вглядываясь в побледневшее лицо своего нового наследника. Юноша слишком замерз от холода, еще и не собирается принимать свою новую силу. Кольцо, которое иллюзионист держал в руках, поможет, но надо спешить.        - Не волнуйся, - Деймон подошел вплотную к Саваде, взял его левую руку юноши и надел на большой палец заветное кольцо. Тсуна удивленно уставился на свою руку, холод медленно начал отступать. Спейд ухмыльнулся и, приобняв наследника, прошептал на ухо : - Я буду ждать, когда ты примешь мое наследие. Жестокость вместо доброты, алчность вместо бескорыстности, оскал вместо улыбки. Ты же именно такой.              Иллюзионист медленно отступил, осматривая результат своих трудов. Улыбнувшись произведенным эффектом, Деймон потрепал волосы Десятого и прошептав «Не забывай, я жду ответа», растворился в тумане.              Тсуна не мог придти в себя от произнесенных слов, но подумать как следует помешали темные круги перед глазами. Сознание медленно покидало тело, снова заставляя босса паниковать.        ***              Хранители молча сложили документы на стол. Собрания уже некоторое время проводись без босса, что было странно и не привычно. Никто так и не стал обсуждать то, что произошло на той миссии. Савада не просыпался уже шестые сутки, а это была единственная пока проблема. Общее уныние передалось всему дому, начиная от друзей Тсуны и заканчивая простыми гостями.              Мукуро задумчиво уставился на кресло своего босса, а потом посмотрел на присутствующих. Вечно активный и приставучий Хаято сидел с поникшей головой, наверняка с мыслью о своей вине. Не было слышно глупого смеха от Такеши, который с каждым днем все больше просиживал штаны в своей комнате. Рехей ни на что не реагировали и даже не подбадривал всех своим коронным экстримом. Его безразличие пугало всю прислугу, которые привыкли к громкому боксеру. Грустил и Ламбо, которому было одиноко без своего босса, без его улыбки, когда мальчик приносил документы о хорошей успеваемости в школе. Даже Кея, который не выделялся особой привязанностью к травоядному боссу, упрямо навещал его. А сам Мукуро чувствовал большую тревогу, которая поселилась еще во время тренировки с Варией. Тсунаеши никогда так себя не вел, никогда не позволял себе потерять контроль, никогда не был способен потерять сознание во время важной битвы. Еще и холод, который исходил от тела Савады, заставлял иллюзиониста впадать в панику. Но врачи говорили, что босс абсолютно здоров, все показатели в норме. Было что-то не так, но Рокудо все никак понять что именно. Его хваленные ум и хитрость не работали в этой ситуации.              Хранители по одному вяло начали выходить из кабинета, еще больше распространяя тоску и безысходность. От этого Мукуро вздрогнул. Семья в печали, а никто ничего не может сделать. Однако..        - Савада Тсунаеши очнулся! – забежала в кабинет миленькая прислуга, ошарашив этой новостью Рокудо и оставшегося Гокудеру. Не веря в ее слова, парни одновременно сорвались с места и поспешили в комнату босса.              Около двери стояли уже остальные, которые почему-то не заходили внутрь. Мукуро не обращая внимания ни на что, оттолкнул их и влетел вперед.              Бледный Тсуна безразлично повернул в сторону двери голову. Вокруг него копошился доктор и служанка, которые проверяли состояние шатена. Но хранители не посмели зайти в комнату из-за другого. Тусклые карие глаза их босса пугали их. Впервые Тсунаеши такой разбитый. Неужели его пламя исчезло не просто так и возможно навсегда?        - Ребята, - попытался улыбнуться шатен, позволяя подойти к себе. Соскучившиеся хранители кинулись на него с объятьями, толкаясь и пихаясь. Мукуро, стоящий в стороне от этого кошмара, лишь внимательно следил за ними. Что-то не так, что-то определенно не так.        - Тсуна? Откуда у тебя это кольцо? – вдруг услышал Рокудо обрывок разговора.              Савада удивленно посмотрел на своего хранителя дождя, а потом на золотое изящное кольцо на большом пальце. Воспоминания о выжившем собеседнике, новой силе и неизбежной судьбе с болью пронзили сознание.        - Это был не сон, - уныло прошептал Тсуна, а потом повернулся к озадаченным ребятам. – Я хочу побыть один, прошу.              Не желая тревожить только очнувшегося босса, все спокойно вышли, довольные тем, что босс снова с ними. Мукуро вышел последним, наблюдая, как шатен разглядывает кольцо с удивительным пренебрежением.              В одиночестве всегда можно хорошенько все обдумать. Свалившееся «счастье» принесет еще не мало бед, полагал Тсуна.