* * *
Только выйдя из дома, я заметил, что Лазурит одет в синие ботинки, желтые штаны и черную рубашку, и все это без пуговиц, швов, карманов, шнурков, застежек. Хм… первые попытки Лазурита создать одежду? — Лаз, а как ты одежду сделал? — полюбопытствовал я. — Так же как и тело, — пожал он плечами. Меня начали терзать смутные сомнения насчет этих забавных и с виду безобидных шмоток. — То есть она может стать тентаклями? — Ну да. Все. Я к нему не подойду ближе, чем на три шага! — Па… па. Я же ничего не буду делать, — от Лазурита отчетливо ощущалось отчаяние. — Ну, я в принципе знаю, что ты ничего не будешь делать, если я этого не захочу. Просто тентакли… — попытался я оправдаться за свою реакцию, но… Тентакли — это, блядь, тентакли! И нет им оправдания и прощения.* * *
Опасаться мне стоило не щупалец Лазурита, а подлостей своих одноклассников. Это я понял где-то к обеду, когда все просекли, что мы с Костяном больше не общаемся. Поздоровался со мной только Толян, и на переменах именно он составлял мне компанию, конечно, кроме Лазурита, но без Лаза представить себя я не мог. Народ извращался издали, не рискуя подходить ко мне близко из-за Толика. Плевки, записки, брошенные в меня монетки, ручки и резинки — как мало людям надо для счастья. Сначала Лаз порывался меня защищать, но я даже подумать боялся, как он будет это делать. Только оргии в школе нам не хватало для полного счастья! Инкуба от затеи «защитить папу» мы с Толей отговорили с большим трудом. Лазурит сразу показался Толику, что заставило меня занервничать. А вдруг Лаз захочет проучить меня за мое утреннее поведение? — У вас что-то стряслось? — конечно, мои метания не остались незамеченными Толяном. — Ну… много чего, — замялся я. — Это помимо той групповухи, которую нам Аз устроил? — Зришь в корень. — Давай колись. Почему я из тебя каждое слово вытаскивать должен? — А ты не хочешь с Костяном пообщаться? Мы с Толиком посмотрели в сторону беснующегося друга. От стресса Костян избавлялся единственным известным ему способом. И этот способ заключался в том, чтобы накостылять любому, кто попадется под руку. Меня он игнорировал, что понятно. Но и Толяна тоже, что, скорее всего, было связано с просьбой самого Толика, что-то вроде: «Не подходи ко мне в таком хреновом настроении». — Нет. Пускай сначала успокоится, — мотнул головой друг. — Лучше начинай рассказывать, что у вас опять случилось. — Хм… на меня напали инкубы. — В смысле? — В прямом смысле. На Эсприи двое, дома мой папочка, который как ты понимаешь тоже инкуб. — И что? Не похоже, что тебя поимели. Иначе ты бы сейчас был в куда худшем состоянии. — Ну… На Эсприи меня Лазурит в обиду не дал. — О! Молодец, Аз. Ты настоящий мужик! — похвалил Толик. — Опять! А я что не мужик? — возмутился я. — Сань, не обижайся. Просто Аз действительно крут. — Я не крут. Сегодня Валера трогал па… пу, — с запинкой выдавил из себя Лазурит. — Что за Валера? — заинтересовался Толян. — Мой папочка. — И в каком смысле он тебя «трогал»? — А в каком смысле инкуб может кого-то трогать? — передернул я плечами. — О… и как ощущения? — Преотвратно! — Неужели? Это же инкуб, не может быть, чтобы это было совсем уж фигово, — не поверил мне Толик. — Па… пе понравилось, — сдал меня Лаз. — Я ничего не мог сделать, чтобы помочь. Только из-за Валеры он смог кончить. — Не расстраивайся, Аз. Знаешь, даже люди могут заставить кончать. А вообще, например, можно заставить кончать по приказу, причем по приказу одного определенного человека. Так что тебе просто надо заставить тело Сашки реагировать только на тебя. Ты же инкуб, у тебя точно должно получиться, — подал идею друг. — Толян, ты чему его учишь? — ужаснулся я. — Тому, чему ты его сам должен был научить, если действительно не хочешь, чтобы твоей жопой пользовался любой проходящий мимо инкуб. Если твое тело будет реагировать только на Аза, другим ты будешь не интересен и проблема исчезнет сама собой. — Хм… слушай, а это мысль? — Обращайся. Лазурит после разговора с Толиком приободрился и перестал сверлить взглядом пол. Его синие глаза теперь смотрели куда-то вперед, и этот целеустремленный взгляд ничего хорошего моей заднице точно не предвещал. Хотя… пусть уж лучше моей заднице ничего хорошего не предвещает Лаз, чем кто-то еще.* * *
— Может, пойдем ко мне? — после уроков Толян ошарашил меня предложением, которое от него не каждый день можно было услышать. — Эм… с чего вдруг? — занервничал я… Мало ли?.. — Просто твой папочка дома, а мать еще с работы не пришла. Сечешь? О да! Меня заебут, причем в буквальном смысле. — Предлагаю не тратить время зря, — заявил Толян. — Аз, подумай, как можно заставить тело Сашки реагировать только на тебя. Ты сможешь это сделать? — Не знаю. Сразу точно не получится. — Вот поэтому я и предлагаю не терять времени, иначе папик до жопы Сашки все же доберется. Вот уж не надо мне такого счастья! Что вообще за прогнозы такие? — Толян, куда вы идете? — на улице нас подловил Костян. Меня он стойко игнорировал, обращаясь непосредственно к Толику. — Ко мне домой. — С ними? — Угу. — Ты совсем придурок? Прошлого раза тебе не хватило? — Не переживай, моей жопе ничего не угрожает. Это на твое сокровище зарились. — Сука! Выебут, ко мне потом плакать не приходи. — А кто сказал, что я буду плакать? — выдал Толик. Злющий Костян не нашелся, что сказать, или спорить не захотел, резко развернулся и пошел в сторону своего дома. А мы еще долго смотрели ему вслед. — Ты уверен, что с ним надо было так говорить? — засомневался я. — Если бы он всерьез думал, что мне что-то угрожает, точно бы не пустил все на самотек, — уверенно заявил друг. — Тогда что это было? — Хм… проверка. Костик бы точно почуял, если мы затеваем что-то «опасное» с его точки зрения. Сам знаешь, иногда у него чутье как у зверя. Точно подмечено. Я бы не сказал, что Костян обладает острым умом или проницателен, как Толик, но иногда у него срабатывает то ли интуиция, то ли третий глаз. К слову сказать, там, где надо полагаться на «удачу», он обычно выигрывает.* * *
Дом Толика это просто дворец по моим меркам. Двухэтажный коттедж в частном секторе с ухоженным садом вокруг, евроремонт, всякие дизайнерский штучки. В общем, у него в доме было на что посмотреть. Но именно сегодня мне было не до разглядываний всякой всячины привезенной его родаками из-за границы. Толик покормил нас с Лазом и препроводил в свою комнату на втором этаже. Вот скажите, зачем ему такая огромная кровать? На этом траходроме могло четыре Толика поместиться. — А ты что делать будешь? — спросил я. — Телик посмотрю, уроки сделаю. Нашел о чем беспокоиться. Лучше позаботься о том, чтобы мы не волновались за твою задницу. Легко сказать. А что делать-то? Пояс верности носить? Что-то я сомневаюсь, что от посягательств инкуба он меня спасет. Мы с Лазуритом после ухода Толика так и застыли посреди чужой комнаты. — Не волнуйся. Я что-нибудь придумаю. Обязательно! — пообещал Лаз. — Не хочу, чтобы кто-то еще тебя трогал. Лазурит склонился, накрывая мои губы своими. Сегодня он был на полголовы выше меня, шире в плечах и более мускулистого телосложения. Как только я положил руки ему на плечи и приблизился вплотную, его одежда изменила цвет на красно-мясной, покрылась буграми и волнами, после чего распалась на отдельные извивающиеся щупальца. Вот бля-а-адь! Но на этом изменения не прекратились, зеленые волосы зашевелились отрастая и уплотняясь. Теперь на мои плечи и грудь клубками спускались длинные зеленые отростки наподобие змей, их тела заканчивались ромбовидной головой без глаз, на конце каждой вибрировал раздвоенный «язык». Меня отнюдь не шокировало такое положение дел. Происходящие с телом Лазурита преобразования я ощущал и сам, они будто волны окатывали меня с ног до головы. Однако было одно «но»: меня до сих пор трясло от созерцания длинных извивающихся хреней, и пофигу, что это было щупальца или «змеи». — Все хорошо, — зашептал Лаз. — Я больше никогда не сделаю тебе больно. Честно-честно! Нет, не хорошо! Я могу сто раз понимать и чувствовать, что эта Медуза Горгона — это Лазурит, но трястись при виде подрагивающего в воздухе тентакля не прекращу! Потому что мне пиздец как страшно. С другой стороны страх придавал желанию быть с Лазуритом особую остроту. Страх перед тентаклями не подавлял меня, а заставлял застыть на месте с безумно колотившимся сердцем и, казалось, дрожавшими поджилками. Из-за желания тело уже находилось в полной боевой готовности. Тентакли, образовавшиеся из шмоток Лазурита, уже вовсю ползали по моему телу, забираясь под одежду и попутно стягивая ее. Зеленые отростки ползали по верхней части туловища, время от времени эти отростки разевали свои беззубые пасти и вцеплялись в меня своими укусами-засосами, отчего на своей груди я уже наблюдал отпечатки-полукруги. — М-м-м… Вкусно! — оторвавшись от губ, Лаз с упоением лизнул меня в щеку, после секундного колебания, вызванного неудовлетворенностью и волной очередного изменения тела, он опять лизнул меня, но на этот раз его язык был длиннее раза в два и раздвоенный на конце. Похоже, малышу не хватало конечностей, чтобы обладать как можно большей площадью меня. Зрачки Лазурита вновь вытянулись. От тентаклей, как и его языка, на коже оставалась вязкая, сладко пахнущая жидкость. Моя голова отчаянно кружилась, в горле пересохло, внутри все горело. Хотелось ржать, отчего я глупо похихикивал. Мое тело на секунду оторвалось от земли, прежде чем оказаться на кровати. Тентакли развели в стороны мои руки и ноги, сверху навис Лаз, продолжая вылизывать верхнюю часть тела; время от времени он возвращался к моим губам. Одна из его змеек, натянувшись на мой член, запустила в уретру свой язык, и вот там меня просто раздирало от уймы всевозможных ощущений. Кроме плотно обхватившей член плоти, и движения внутри мочеиспускательного канала, у основания члена меня сжимал какой-то наглый щупалец, не позволяющий кончить! И если бы только это. В заднице хозяйничал еще один тентакль упорно продолжавший биться в «предсмертной агонии» в самом чувствительном месте. Тело колбасило от переполнявшего его наслаждения и невозможности разрядки. — М-м-м… Слышишь меня? — позвал Лазурит. — А-ах! С-стой! М-м-м… Хватит. Дай мне… Ам-м-м… кончить, — говорить у меня получалось с большим трудом. — Нет. Еще рано. М-м-м… Но ты можешь попробовать. Лазурит лег на спину, тентакли усадили меня верхом на него, после чего все удерживающие щупальца уползли, кроме самого пакостного, который не давал кончить. Змейка, заглотившая член по самые яйца, никуда не делась, продолжая сводить с ума, а вот Лаз подо мной больше не двигался, только сверлил меня взглядом синих глаз. Это было невыносимо! Дело даже не в том, что хотелось кончить, а в том, что Лазурит бездействовал. И хотя умом я понимал, что он все равно меня хочет. Пусть ощущал его желание и то, каких усилий ему стоит сдерживаться. Но вот мое тело не принимало всех этих реверансов. В данных условиях хотелось секса и не просто секса, а жесткого траха, чтобы меня зажали и отодрали. — Ам-м-м… Лаз, пожалуйста! — Нет. Нгх… Попробуй сам. Сам. Сам? Сам! И как я буду делать это сам? Тем более что в данном случае трахнуть Лазурита не получилось бы, потому что мой член «сожрали». Стараниями инкуба мне опять осталась только роль пассива. Но что хуже всего, я должен был эту роль «отыграть» сам. А ведь мне еще ни разу не доводилось насаживаться на расслабленно валявшегося подо мной мужика. Ну ладно-ладно, не совсем расслабленного, а просто валявшегося и не мужика, а инкуба, но… После минутного замешательства я принялся тереться промежностью о заботливо выставленную Лазуритом коленку. Думать, паниковать и истерить в таком состоянии не получалось. Точнее, желание не позволяло скатиться в истерику, побуждая заняться делом. Потрогать себя оказалось не самой удачной мыслью, потому что вообще никаких эмоций не вызвало. Что трогай себя, что не трогай, результат один: удовлетворить себя сам я не мог. Зато любое прикосновение к телу Лазурита дарило ворох ощущений от трепета и восторга до жажды и сумасшествия. Кроме того я наконец смог по заслугам оценить нашу связь. Все ощущения, которые дарил Лазу мой рот, язык, руки, передавались и мне, усиленные его эмоциональным откликом. Как бы мне ни хотелось немедленно натянуться на член Лазурита, но опасения за свою драгоценную дырочку остановили. Вместо немедленной оккупации, я предпринял осторожное наступление. Размеры Лазурита и тут претерпели коррективы. Эта зараза увеличила свой член! Несильно. Но вчера-то я его член не сосал. Во рту он казался очень внушительным. Даже на вид эта его часть была больше, чем раньше. — М-м-м… Лаз! — оторвавшись от члена и встав на колени над ним, я прикидывал, как бы сесть на облюбованную часть тела. Напряжение никуда не девалось, попытка сесть на стояк Лазурита успехом не увенчалась. Член в мой зад упорно не пролезал. Видимо тут был какой-то секрет. Но я его не знал! И тыкание задницей в член или наоборот к «стыковке» никак не приводило. — Н-н-н… Расслабь мышцы. Помогай себе руками. И вот еще… — тентакль Лаза обвился вокруг моей руки и принялся по ней елозить, пока вязкая жидкость не стала покрывать ее до локтя. Жидкость позволила сначала без проблем запихнуть в задницу пальцы, а потом и спокойно сесть на член. С нынешними размерами Лазурита я с него практически не соскальзывал, стараясь как можно чаще и резче подниматься и опускаться. И хоть я быстро взмок и выдохся, но своего занятия не прекращал. — А-ах! М-м-м… Лаз, прошу! — Нет. Потерпи. И что мне оставалось? Кончить из-за сжимавшего член щупальца я не мог. Хоть сил двигаться уже почти не осталось, я продолжал упорно трепыхаться, как насекомое проткнутое иглой. Пока мышцы не отказались наконец слушаться, и я не уселся на Лазе, дрожа всем телом. Он таки соизволил обвить меня за пояс, бедра и ноги тентаклями, чтобы помочь двигаться. Какое-то время я, уже ничего не осознавая, продолжал шевелиться с помощью Лазурита, полностью утратив способность что-либо воспринимать. — Н-н-н… Можешь кончить, — его слова стали для меня полнейшей неожиданностью, как и то, что щупалец, сжимавший член, пропадет. Ничто не смогло бы остановить меня от того, чтобы кончить. Большего наслаждения я в жизни не испытывал. Так что, как только мне удалось излиться, безвольно повис на тентаклях Лаза, продолжавших удерживать меня на весу. Хотелось закрыть глаза и поспать. — Рано, — вынес вердикт Лазурит. — Я еще не понял, как заставить тебя желать только меня. Надо продолжить. И что бы вы думали, сделал этот садист? Перевернул меня на спину и методично принялся доводить до экстаза, не позволяя кончить. В результате мне уже было на все плевать, я не мог пошевелиться, потерял счет времени и перестал что-либо соображать. С каждым разом удовлетворение становилось все острее, а тело, казалось, вообще перестало существовать. — Плохо. Я все еще не понял, — бормотал Лазурит. — М-м-м… — сказать, что все нормально и он еще все поймет, сил у меня не было. Горло пересохло и саднило. Лазурит же наклонился и принялся меня целовать. В процессе я практически захлебнулся его слюной! — Кха-кха! Лаз, я же захлебнусь так! — возмутился я. — Не захлебнешься. Эта жидкость лечит, она не причинит вреда. — Хм… И правда, горло болеть перестало, и если еще недавно мне казалось, что я не смогу пошевелить даже рукой, то теперь я смог сесть на кровати и даже не чувствовал себя выжатым лимоном, хотя все еще ощущал усталость. — Это тебя немного поддержит, но отдохнуть все равно надо. Сейчас твоя чувствительность к боли притупилась, но усталость никуда не делась, — сообщил Лаз. — Типа обманул тело? — уточнил я. — Ага. Глядя на хмурящегося Лазурита мне стало не по себе. Помочь ему я ничем не мог, но и сдаваться не хотелось. Может ничего особенного в сексе с инкубами и нет, вот только мне одного инкуба выше крыши. Одного, но любимого, а других — даром не надо! И все же… Лазурит — инкуб, для него должно быть естественным заниматься сексом с несколькими партнерами. — Лаз, по идее, ты — инкуб, и для тебя должно быть нормальным кормиться вместе с другими инкубами. — Нет! Ты только мой! — возмутился он и тут же сбавил обороты: — Так ведь? — Твой-твой. Только не делай такое лицо! — Не буду. Хм… па… п… Тебе же не нравилось, что я тебя называю «папой»? Ну… в самом начале… — А? — неожиданный вопрос застал меня врасплох, — Просто это как-то странно было. — Почему? — Ну, отец и сын не должны заниматься сексом. — Почему? — Потому что они отец и сын. — А Валера? — Этот извращенец просто отвратителен. — Если отец и сын заниматься сексом не могут, то кто может? — Любовники. — А это кто? — Ну… люди которые занимаются любовью. — И что их связывает? — М-м-м… наверное, любовь. — И что, отец и сын не могут быть любовниками? — Почему не могут? Очень даже могут. И все же родственные отношения, как правило, исключают секс. — А отношения любовников? — Это само по себе подразумевает именно отношения сексуального характера. — О… тогда я хочу быть твоим любовником! — Эм… Лаз, ты и так мой любовник. — А как люди обычно обращаются к своим любовникам? — По имени, — пытаясь отвечать на вопросы Лазурита, я все меньше понимал суть разговора. — Тогда… ты мой, Саша. Ох, как странно было слышать от Лаза свое имя. Это очень смущало. А еще волновало. И хотя Лазурита я считал «своим», но меня несколько беспокоило то, что он еще маленький и ничего не знает. А вдруг, когда он подрастет, то поймет, что для инкуба довольствоваться одним человеком действительно чересчур опасно? Или не сможет жить, питаясь только мной? Меня обуревала куча сомнений, и все же в одном я был уверен: никого кроме Лаза мне не надо, даже если придется стать импотентом. Не хочу, чтобы то, что принадлежит ему одному, досталось еще кому-то. А в том, что я принадлежу Лазу, я не сомневался. Поздно вечером после «постельных изысканий», мы попрощались с Толяном и потопали домой. Из комнаты мамы все так же доносились стоны и скрип. На возмущения или беспокойства у меня сил просто не осталось, я вырубился, как только моя голова коснулась подушки.