Этот неловкий момент

Футболисты Дортмундской Боруссии расположились в раздевалке и коротали оставшееся до игры время, кто во что горазд: кто-то уткнулся в телефон, кто-то окунулся в музыку — тренерский штаб немного не рассчитал, и на стадион команда прибыла слишком рано. И только Марио Гётце чувствовал себя не в своей тарелке — он нервно ёрзал, бросая вороватые взгляды то на часы, то на Ройса. После недавнего известия о его уходе из родной команды, с которой он переживал и взлёты и падения, в коллективе ему стало немного неуютно — в воздухе витало явное напряжение. Особенно сильно из-за его решения сменить клуб переживал Ройс, что и неудивительно — ведь они были лучшими друзьями, не разлей вода. Выходит, разлила. Несколько дней Марко ходил сам не свой, потом у них состоялся тяжёлый разговор, оставивший на душе Гётце неприятный осадок. Умом он понимал, что ничего криминального тут нет, это ведь жизнь, а она порой заставляет принимать нелёгкие решения, но вот совесть твердила иное: что он своим поступком предаёт, бросает друга. От подобных мыслей во рту появлялся кислый привкус, и Гётце подавленно отводил глаза, стараясь не встречаться с Марко взглядом. Поэтому когда Ройс внезапно подорвался со своего места, направившись к нему, Гётце опасливо съёжился, словно в ожидании удара. Но блондин просто остановился рядом, рассматривая его с каким-то странным выражением лица, которое Марио так и не смог расшифровать. — Пошли, прогуляемся, надоело здесь торчать, — предложил Ройс, потянув его прочь из раздевалки. — Хочу тебе кое-что показать. — Далеко не убредайте, нам ещё играть, — приказал Кель, на что блондин только отмахнулся, мол, не в первый год замужем. Гётце же на это только пожал плечами, он понятия не имел, что взбрело другу в голову, и куда они лыжи навострили. Впрочем, спустя минуту он не удержался от этого вопроса: — Куда мы идём? — Мы пришли, — усмехнувшись, проинформировал его Ройс и уверенно втолкнул в едва заметную дверь, ведущую в каморку. Шагнув следом, он, сразу предупреждая поток ненужных вопросов, увлёк Марио в требовательный, жадный поцелуй. В первую секунду Гётце даже растерялся — уж чего-чего, а подобного он точно никак не ожидал — но быстро сориентировался, обнимая и притягивая парня ближе, наконец дорвавшись до желанного тела. В голове вихрился миллион вопросов, но Марио без труда от них отмахнулся — могут и подождать. Поверить в происходящее получалось с трудом, всё смахивало на сон, так часто посещавший его ночами. Ощущения захлёстывали, его затягивал сладостный водоворот, выбраться из которого не было ни сил, ни желания. Марио уже не помнил, когда это началось, но Ройс сводил его с ума, стал запретной мечтой, приблизиться к которой казалось невозможным. Гётце был уверен, что Марко даже не подозревает о его чувствах, но, выходит, он конкретно ошибался. Марио совсем потерялся в этом поцелуе и не мог понять, час прошёл или минута, он словно провалился в какой-то иной мир без правил и границ, время в котором остановилось. Своими действиями Ройс не оставлял ему ни малейшего шанса — его руки уже вовсю блуждали по телу Гётце, прикосновения обжигали, заставляли желать большего… — У нас же… матч… — выдохнул Марио, каким-то чудом собрав крохотные остатки самообладания, но на большее, чем на невнятную фразу, его не хватило. — Ещё куча времени, — прошептал Ройс, опаляя дыханием чувствительную шею и отправляя по телу Гётце рой мурашек. — Осталось не так много совместных игр, хочу, чтобы ты запомнил их все. Продолжение фразы «и понял, что теряешь» повисло в воздухе, но чувство вины не успело снова захлестнуть Марио, так как Ройс не медлил: он изящно опустился на колени, отчего все мысли у Гётце отлетели в неведомые дали, осталось только предвкушении того, что должно произойти. Ройс аккуратно стянул с любовника штаны вместе с бельём, освобождая уже истекающий смазкой ствол. А дальше окружающий мир для Гётце исчез, осталось только крышесносное ощущение жара вокруг члена. Таких ярких эмоций во время минета Марио раньше никогда не испытывал, он совершенно «улетел», словно издалека слыша поскуливающие звуки, источником которых был он сам. Но в тот момент ему было всё равно, услышат их посторонние или нет, даже соберись вокруг аплодирующая толпа, ничего бы не изменилось. Только на краю сознания витала мысль, что надо бы узнать, где Марко так наловчился таким вещам. Когда оргазм сотряс его тело, ноги самым натуральным образом подкосились, но Ройс был наготове и вовремя его поддержал. Невероятно похабно облизнувшись, он промурчал: — Если выиграем сегодня, тебя ждёт нечто особенное, — он наклонился к уху Марио, подробно описав, что именно его ждёт. Тогда Гётце ещё не знал, что своими действиями Ройс подложил ему конкретную свинью. Уже когда он находился в составе Баварии, после каждой победы, коих было немало, его преследовал хрипловатый шёпот, обещающий вещи, о которых он раньше не смел и мечтать. Тело неизменно откликалось на сладостные желания — но вот в футбольной форме под прицелом сотни телекамер скрыть стояк почти невозможно. Так что благодаря Марко в его жизни появилось множество неловких моментов.