Старое по-новому

      В Нью-Йорке солнце только-только скрылось за крышами высотных зданий, погрузив мегаполис в ранние сумерки, но это не значило, что жизнь в нем хоть немного поутихла, скорее наоборот: на улицах снова стало светло от фонарей и неоновых вывесок, которые тут и там мигали своими яркими огнями, зазывая прохожих заглянуть в разнообразные магазины, салоны и кафе. Людей же с приходом темноты стало только больше. Все, кто работал при свете дня, наконец-то смогли выбраться на воздух, чтобы расслабиться, прогуляться, а может и сразу направиться домой после тяжелого, долгого, рабочего дня.       Да, центр города, где находилось большинство офисных зданий, постепенно пустел, выпуская на волю трудолюбивых и не очень граждан, чтобы они могли отправиться по своим делам. Исключением не было и высотное здание в двенадцать этажей с темными стеклами и табличкой при входе, гласившей «TCRI». Из него так же выходило несколько десятков людей, выглядевших вполне обычными и ничем не примечательными офисными работниками. Так было и должно оставаться всегда. Никто из простых людей не должен заподозрить, что, несмотря на выключенный свет и ушедших из своего офиса людей, здание все еще никак нельзя назвать пустым. Никто не должен знать, что оно, как и сам Нью-Йорк, по ночам только начинает свою настоящую жизнь, сильно отличающуюся от той, которую в обществе принято называть нормальной, обычной, повседневной.       В коридоре третьего этажа здания «TCRI», где свет был слегка приглушен, но еще не выключен, у затемненного окна стоял тот, кто ну никак не вписывался в «нормальную» Нью-Йоркскую жизнь, это было понятно по одному только его внешнему виду. Мутант, ошибка природы, хотя сам обладатель столь необычного образа, если бы его кто-нибудь спросил, назвал бы это «чудом», или хотя бы обыкновенной случайностью. Но, увы, порассуждать о смысле своего существования полутораметровая серая крыса в японском кимоно могла лишь только со своим отражением в стекле офисного окна, сквозь которое она провожала последних покинувших офисное здание людей. Неожиданно мутант едва заметно дернул носом и отвернулся от окна, вглядываясь уже в темноту коридора. Взгляд, наткнувшись на виновника беспокойства, сразу смягчился, выражая облегчение и радость встречи, а сам крыс почтительно склонил голову в приветствии: — Доброй ночи, Морту-сан. — И я приветствую Вас, мистер Сплинтер, — навстречу ему вышел человек в черном костюме и так же приветственно кивнул ему, — хотя я не назвал бы эту ночь доброй… — Вы… не нашли его? — Сплинтер навострил уши и шагнул навстречу своему собеседнику, показывая этим, что внимательно слушает его. — Нет, он здесь, — тот, кого назвали Морту, ответил не сразу, — но некоторые Стражи серьезно пострадали прежде, чем мы смогли выйти с ним на контакт. Будьте осторожны, его стиль боя сильно отличается от вашего.       Сплинтер задумчиво пошевелил усами и снова перевел взгляд к окну, которое открывало обзор на единственный видимый вход в здание, возле него стоял небольшой фургон для перевозки грузов, вполне нормальное явление для офисных будней, если бы он не стоял у здания ночью и на нем не было нескольких серьезных вмятин. — Не беспокойтесь об этом, — спустя какое-то время ответил Сплинтер, его голос звучал спокойно и тактично, но Морту, будучи хорошим другом этого пожилого мутанта, мог почувствовать, что его не слишком устраивает нынешнее положение дел. — Скажите, Вы уверены, что этим стоит заниматься именно мне? — Лучше Вас никто не справится, — заверил его мужчина, он и сам был убежден в том, что его давний друг — лучшая кандидатура, но, с другой стороны, Сплинтер был уже не молод, а для такого специфического дела понадобится много сил, времени и терпения. — Вы прекрасно сражаетесь и много знаете, Вам есть, чему научить их.       Оба, не сговариваясь, развернулись и направились куда-то вниз по коридору, вдоль которого располагались абсолютно одинаковые двери, ведущие в абсолютно одинаковые комнаты. Послышался стук простой деревянной трости, на которую опирался во время ходьбы Сплинтер. — Да, — голос крыса понизился, отчего его негативное отношение к происходящему стало лишь более явным, — но этим мог заниматься кто-то из более опытных учителей. — Вам будет проще найти с ними общий язык. К тому же, Вы лично обучали Донателло пару лет назад, Вам ли не знать, как обращаться с такими, как он?       Крыс лишь тихо вздохнул, он понимал, что ему уже никуда не деться от этой должности. Случай с Донателло лишь показал, что дело это трудное, а теперь, когда их станет четверо… Но, как говорится, трудно — это еще не значит, что непреодолимо. Дойдя до одной из абсолютно одинаковых дверей, Сплинтер попрощался со своим собеседником, лишь осведомившись напоследок, через сколько можно будет начинать.       Узнав, что у него еще есть немного времени, крыс зашел в комнату, которая служила ему спальней. За долгое время житья в ней Сплинтер успел обустроить ее по своему вкусу, в японском стиле. Как и небольшой тренировочный зал, находящийся прямо за стеной. И хотя большинство воинов тренировались в большом и просторном зале на первом этаже, Сплинтер предпочитал ему свое маленькое додзе, возможно, причиной этому была его специфическая внешность, но большую роль в выборе, конечно, играли спокойствие и тишина, которых не так-то просто было добиться в общем зале. Право, молодые Стражи такие шумные и активные, что медитировать, когда там присутствовали хотя бы двое таких ребят, было просто невозможно. Но сегодня планы Сплинтера менялись. Это додзе сегодня послужит не просто местом самосовершенствования, а еще и местом встречи тех, кто должен был, если все пойдет удачно, оказаться под руководством Сплинтера в новом, недавно собранном спецотряде. Определенно, эта встреча сильно поменяет обыденный уклад жизни мутанта, и к ней необходимо было подготовиться. — Посмотрим, — Сплинтер сел на колени у стола и взял с него первую папку, на которой крупными оранжевыми буквами было написано знакомое имя «Микеланджело». В первом же файле была расположена стопка фотографий, на самой первой из них глядел прямо в камеру и улыбался во все тридцать два зуба черепашонок с оранжевой повязкой на голове. Выглядел он лет на пять, видимо, фотография была сделана утромами перед самой отправкой. Тогда Сплинтер совершенно не различал этих четверых между собой, разве что по цвету повязки, они казались забавными, но, когда собирались вместе, издавали столько шума, что подходить к ним лишний раз не хотелось.       Теперь же, взяв фотографию, сделанную совсем недавно, откуда на него глядел уже повзрослевший, но все с таким же задорно-детским взглядом мутант, Сплинтер понимал, что его будет сложно перепутать с уже хорошо знакомым Донателло. У Микеланджело были голубые, а не карие глаза и совершенно другой разрез глаз, на носу и щеках виднелись едва заметные веснушки, а кожа отдавала скорее изумрудным оттенком, нежели оливковым, как у Донателло. Другие фотографии были плохого качества, снятые тайно. Они изображали наблюдаемого в привычных условиях, большинство из них были сделаны в пределах дома: перед телевизором, на кухне и в большой, но захламленной комнате, в которой, очевидно, и жил этот мутант. На одной фотографии Сплинтер увидел двухэтажный дом с большим садом, на другой — большой парк аттракционов, на третьей — мужчину лет тридцати, обнимающего симпатичную женщину.       Из текстовых документов он вычитал, что это — Карл Варгас, бывший агент TCRI, отстраненный из-за серьезных травм, полученных при стычке с сообщниками Шредера. А женщина рядом — его жена, владелица большого парка аттракционов во Флориде. После отстранения от службы мистер Варгас большую часть времени помогал ей с ее бизнесом и по просьбе утромов взял восемнадцать лет назад Микеланджело с собой во Флориду и растил, как собственного сына. Выходить на улицу черепашонку запрещалось, поэтому он занимал свои будни просмотром телевизора и помощью по дому. С десяти лет отец из-за огромного желания черепашонка выйти на улицу, стал обучать его некоторым приемам, позволяющим скрытно передвигаться. После нападения на жену в их собственном доме обучил его также основным приемам ниндзюцу. Любимое оружие — нунчаки. Также в отчетах прилагалась подробная характеристика от его собственных «родителей».       В папке синего цвета находилась довольно подробная, хоть и не такая, как о Микеланджело, характеристика о черепашке по имени Леонардо. Фотография, лежащая наверху стопки, также была сделана в здании TCRI, на ней малыш в синей маске скромно улыбался фотографу, но, видимо, заметив, что его пытаются сфотографировать, выпрямил плечи и встал на цыпочки, чтобы казаться выше. Вообще-то Сплинтер припоминал этого малыша, он был самым не проблемным из всей четверки и, однажды заметив какой-то прием, который сделал кто-то из Стражей, целый час стоял в углу, стараясь в точности повторить его. Именно тогда Сплинтеру и пришла идея порекомендовать его Старейшему, сенсею своего сенсея, в надежде, что под правильным руководством из него может вырасти хороший и доблестный ниндзя.       Сплинтер просмотрел текстовые материалы. Точно, это тот самый, который был отправлен в Японию, к Старейшему. Следовательно, занимался он изучением нинзюцу еще с раннего детства. Проявил себя как способный и ответственный ученик. Старейший также писал о том, что у Леонардо не раз наблюдалось обостренное чувство справедливости, что пару раз приводило к нелучшим последствиям. Также в папке лежали еще несколько фотографий, на одних он был еще совсем юным, а на других ему уже не приходилось вставать на цыпочки, чтобы казаться высоким и сильным. На всех, без исключения, фотографиях он был с двумя катанами, обмотанными у рукояток синими тряпочками: в доме, на тренировке, в чайном доме или в спальне.       «А вот и папка Донателло…» — хотя фиолетовая папка была довольно толстой, с подробными отчетами (интересно, кто их составлял?), Сплинтер довольно быстро пролистал записи о черепашке, но в этом не было необходимости. Он итак достаточно знал о предпочтениях, способностях и биографии черепашки, которую видел каждый день. И задержал крыс взгляд только на первой фотографии, сделанной перед разделением. Такой маленький, застенчиво улыбающийся и прижимающий к себе неисправную руку от робота-утрома, которой его подманили, лишь бы он подошел так близко, чтобы его можно было сфотографировать. Наверное, сейчас Донателло бы постеснялся этой фотографии. Хоть он все так же плохо сходился с новыми членами TCRI, но, по крайней мере, больше не опасался всех и каждого… или это только так казалось?       Сплинтер взял самую тонкую папку с красной надписью «Рафаэль». Из фото там были только несколько детских фотографий. На основной черепашка в красной повязке хмурится и внимательно смотрит в камеру, будто ожидает какого-то подвоха от нее. На снимках в компании других ребят он выглядит намного спокойнее и раскрепощеннее. На одной даже подмял под себя уже знакомого Микеланджело. Но на этом фотоотчет заканчивался.       Текстовых отчетов не было вообще, не считая заметок самих утромов, но и их можно было пересчитать по пальцам: «Был передан в руки бывшему агенту Смиту», вторая была сделана спустя год: «Люди, отправившиеся на расследование, доложили, что мистер Смит был найден год назад в разбитой машине с многочисленными травмами и пробитой головой на выезде из Нью-Йорка, полиция свела все к несчастному случаю, объект на месте аварии найден не был». Последняя запись, сделанная месяц назад: «Найден на улицах Бруклина, ведется наблюдение». Сплинтер лишь тяжело вздохнул, похоже, что с ним будет труднее всего.       Он уже изучал все эти анкеты несколько раз с тех пор, как его уговорили возглавить командование над этим маленьким спецотрядом. Хоть он понимал, что эти короткие описи не сравнятся с живым общением, но, как говорится, кто предупрежден, тот вооружен. Уже по ним можно было сказать, что все детишки выросли в абсолютно разной среде, и от этого сойтись им будет еще сложнее…       «Было бы замечательно, если бы они поняли всю серьезность возложенной на нас задачи и хотя бы попытались найти общий язык…» — мысли Сплинтера внезапно прервали крики и грохот, видимо, кто-то со всей силы ударил по стене, которая разделяла небольшое додзе и его комнату, — «Но это было бы слишком просто…»       Ниндзя сложил папки на краю стола и вышел из своей комнаты в коридор. Пора.