Забытое прошлое

Время в этой битве остановилось для всех, кто в ней участвовал. Бой, который шел сначала лишь у ворот Эребора, растекся кроваво-красной лужей по всей округе, затопив старый разрушенный город, скалы, лес, горный уступ. Тут и там были раненые эльфы и гномы, убитые тела лежали повсюду, некоторые были растерзаны до такой степени, что сложно было установить расовую принадлежность павшего. Шум мечей постепенно стихал, сменяясь стонами боли и горечи потерь. В этой неразберихе было невозможно понять, кто побеждает, а кто проигрывает. На горном уступе по ледяному озеру, покачиваясь от потери крови и тяжелых ран, шел хоббит. Его босые ступни оставляли на белом снегу кровавую цепочку следов. Он шел и шел, не обращая внимания на то, что из глаз по щекам катятся слезы, смешиваясь с кровью из раны на голове. Последнее, что видел Бильбо, гибель двух очень важных для него гномов – Фили и Кили, племянников Торина. Они до последнего были вместе, и, так или иначе, они ушли в чертоги Мандоса* друг за другом. Но Бильбо не успел их оплакать. Тяжелый удар одного из орков отправил его вниз по скале. Пролетев несколько метров и серьезно ударившись головой о камень, хоббит потерял сознание. Когда Бильбо открыл глаза, первое, о чем он вспомнил – его возлюбленный, которому хоббит не успел признаться в своих чувствах. Бильбо пообещал себе, карабкаясь на уступ, что дойдет до Торина любой ценой, и скажет ему три заветных слова. Хоббит поднялся на ледяное озеро. На краю утеса Бильбо разглядел темную фигуру, узнав в ней Торина Дубощита. Гном упал сначала на колени, не в силах удержаться на ногах, а затем и вовсе завалился на бок, почти сливаясь с серым льдом озера. И лишь тогда хоббит понял одну ужасную вещь - его Торин такой же смертный. С трудом сдерживая крик, Бильбо поспешил по льду к Торину, тяжело дыша. Не дойдя несколько метров, хоббит запнулся, потерял равновесие и упал. Всхлипнув от тупой боли потревоженной раны на голове и закусив губу, Бильбо почувствовал, что у него есть еще одна рана - прямо под грудью. Видимо, какой-то орк посчитал хорошей идеей проткнуть мечом хоббита, лежащего без сознания. Будучи не в силах больше подняться на ноги, Бильбо упрямо пополз к Торину, с каждой секундой теряя в разы больше крови. Торин едва дышал. Его глаза были закрыты, а лицо казалось безмятежным: все его дела в этом мире были закончены. Эребор освобожден от властвования Смауга, а былое величие со временем возродят гномы Железных гор и других родовых семей. Драконья болезнь больше не мучила его, не путала разум. Месть Азогу за убийство деда больше не давила на плечи. Оба племянника погибли в бою, защищая его. Здесь у него остался только Бильбо, который должен вернуться в свой родной Шир, посадить дерево и читать книги, сидя в своем кресле. Возможно, даже написать свою собственную историю… Торин слабо улыбнулся своим мыслям, которые постепенно угасали в умирающем теле, освобождая место пустоте и темноте. Он медленно проваливался в забытье, даже боль от ран не тревожила его. До тех самых пор, пока гном не услышал рядом с собой шорох и тяжелое сдавленное дыхание. Открыв глаза, Торину пришлось повернуть голову, прежде чем он увидел рядом с собой измученного Бильбо, с заплаканными красными глазами и…смертельной раной в животе. Все слова, которые хотел бы сказать ему Торин, застряли в горле. Что может сказать один умирающий другому? Бильбо видел, с каким трудом Торин смог сфокусировать на нем свой взгляд, и трижды проклял себя за то, что упустил все шансы признаться гному в своих чувствах. А ведь было столько возможностей… После спасения из лап троллей, или потом, после спасения от варгов, когда Торин впервые его обнял. Или в доме у Беорна, когда даже самый невнимательный Ори заметил, что Торин ревнует полурослика к оборотню. У эльфов, в Озерном городе, в Эреборе, когда Торин подарил хоббиту митрил, который Бильбо не надел из-за обиды… - Прости… Прости меня, - глухо, словно через плотную завесу звучали слова гнома, который собрался с мыслями и последними силами, чтобы попрощаться с единственным важным для него и еще живым существом в этом мире. Бильбо протянул дрожащую руку и коснулся спутанных черных волос Торина. Они всегда выглядели немного растрепанными, наверное, поэтому Кили тоже не заплетал свои, чтобы быть похожим на дядю. Но сейчас даже всегда аккуратно заплетенные косицы растрепались, несколько бусин-украшений были потеряны во время битвы. Бильбо всхлипнул. Ни кровь, ни стеклянный взгляд Торина, казалось, не так разрушали образ гнома, как отсутствие привычных для него украшений. Негласный ритуал. Священнодействие, связанное с заботой о волосах у гномов. - Прости… Мой дорогой взломщик… - взгляд Торина на секунду прояснился, заставив Бильбо еще раз вздохнуть полной грудью. Видеть, как умирает твой любимый в разы тяжелее, чем умирать самому. Бильбо улыбнулся и покачал головой. Ему не за что было прощать Торина, ведь он был рад пройти с ним через все те невзгоды, через все лишения и трудности, которые преподнесла ему судьба на пути к Эребору, чтобы вернуть гномам дом. - Я не обижен, Торин… Я… - Бильбо посмотрел на закрытые глаза Торина и медленно перевел взгляд на его неподвижную грудь. Король-под-горой больше не дышал. Его душа покинула тело, оставив Бильбо один на один со своим признанием. Хоббит смахнул костяшками пальцев замерзающие слезы со щеки, вспомнив, что забыл дома носовой платок, а ведь он так и не пригодился. Бильбо стиснул зубы, собираясь с последними силами, и придвинулся к быстро леденеющему телу гнома. Он повернул голову к Торину, чтобы прикасаться к его лбу своим. Это было похоже на немое прощание, на извинение и признание одновременно. Они еще никогда не были так близки, как сейчас. Лед озера обжигал кожу щеки Бильбо и уже расползался по всему телу. Хоббит не чувствовал ног, и руки постепенно немели. Смерть, которая отобрала у него Торина, теперь дожидалась и его. И Бильбо не собирался заставлять ее ждать. Он был лишь маленьким умирающим хоббитом в этом огромном-огромном мире. Ему оставалось лишь надеяться, что после того, как его сознание окончательно затопит пустота и темнота, он вновь встретиться с Торином и сможет, наконец, сказать ему то, что сказать следовало давным-давно.