Возрождение Плаксы

Я валялась на кровати, раскинув руки и ноги наподобие морской звезды. Невесомые пылинки танцевали медленный фокстрот в свете солнечных лучей. Где-то там за пределами планеты космические корабли бороздили просторы вселенной. А третий флакон успокоительного, похоже, все же был лишним. Никогда не курила марихуану или какие-либо другие наркотики, но, похоже, это был именно он — приход. Мир был легок и светел, я счастлива и спокоооййнааа и все было хорошо. И чего я распсиховалась вообще? Ну, наколдовал чего-то там Дамби, что я разболталась с ним, как с лучшей подругой детства. Ну, натрепала ему всякого разного о Снейпе, Поттере и Хоге в целом. Но ведь ничего криминального. Ничего такого, что не должна знать или говорить ученица четвертого уже курса Мария Белова. Ну, а философские беседы о природе добра и зла — это дело неподсудное. Узнает он о моих политических и социальных взглядах? Ну и что? Я их и не скрывала. Попытается рассорить с Поттером, чтоб не смущала чистый ум своими речами? Так я и не навязывалась особо. Это Золотое Трио с чего-то возжелало со мной общаться. И вообще, у меня в этом году и без того дел будет невпроворот. О, а все же — какое забавное лицо было у Дамби после моего монолога. Наверное, такое бы было у какого-нибудь престарелого профессора математики, который спросил у рисующего на асфальте четырехлетки, что он делает и в ответ услышал рассуждения о доказательстве гипотезы Боннесена — Фенхеля. А еще я четко уловила взгляд, который он кинул на серебряную пирамидку, стоящую у него на столе. Из чего можно сделать вывод, что моя гиперобщительность была вызвана именно этим приборчиком. Хитрый старый жук. Но мне поооофииииг. Может, Штирлиц еще никогда и не был так близок к провалу, но мое сумасшедшее везение в очередной раз не подвело. И теперь, зная, чего ожидать, я смогу контролировать свой словесный понос в следующий раз. В крайнем случае, опять загружу дедулю глубокими философскими рассуждениями о сути бытия. В этот раз он меня после них быстренько выпроводил, глядишь, и в следующий раз сработает. Ну, а то, что у меня после выхода из его кабинета так ноги тряслись, что пришлось полчаса посидеть на полу, у стеночки, приходя в себя, а потом еще и вылакать все успокоительное из аптечки, какое было — это детали. Главное теперь, чтобы у Дамби не взыграл спортивный интерес и он не начал вербовать меня в сторонники, заманивая чаем и лимонными дольками… Мммм, а чай, кстати, у него хороооошшш… *** А тем временем в кабинете директора Хогвартса его непосредственный владелец тоже успокаивался. Правда, зельем попроще, в миру именуемом огневиски. Нет, это было не внезапно разыгравшееся чувство вины за использование «Пирамиды дружбы» на ребенке. В конце концов, она абсолютно безвредна. Просто иногда воспоминания о прошлом настигают нас в самый неожиданный момент и мы оказываемся к этому не готовы. Альбус Дамблдор всегда был общительным ребенком. Он жаждал находиться в компании, чувствовать сопричастность. И, по иронии судьбы, был крайне одиноким человеком. Сначала его сторонились, как сына убийцы, потом — как заучку (или, по выражению учителей, юного гения). Позднее, когда он вырос, у него, наконец, появился первый настоящий друг. Геллерт был блистательным. Он обладал тем природным обаянием, которое заставляло людей тянуться к нему. Окружающие, даже не осознавая этого, подсознательно стремились впечатлить его, заслужить расположение. Рядом с ним всегда было светло и тепло. Даже, если сам он и не был так уж светел, как выяснилось позднее. Альбус упивался их дружбой. Никогда — ни до, ни после — он не испытывал такого эмоционального подъема. Они проводили в беседах дни напролет, планируя изменения магического мира, которых смогут добиться вместе. А потом все закончилось. Трагично и непоправимо. Годы спустя люди сами начали напрашиваться в компанию победителя Гриндевальда. Бесконечные просители, протеже и коллеги с трех работ. Но теперь уже Альбус не испытывал никакого удовольствия от общения с льстецами и лизоблюдами. Только редкие посиделки с братом, так и не простившим смерть сестры. Еще более редкие беседы с Северусом — всегда приправленные непрекращающимся трауром по Лили Эванс. Да периодические распития чая с Минервой — слишком формальные, чтобы счесть их дружескими. И вот внезапно при чисто формальной проверке новенькой ученицы… Как удар под дых. Он даже не сразу понял. Просто сидел, попивая чай с неожиданно вкусными сладостями. Смеялся до колик над Северусом, трепался о пустяках. А потом по привычке завел разговор о положении маглорожденных. И смеяться расхотелось. Эта манера разговора. Бытовые примеры при разборе сложных моральных дилемм. Небесно-голубые глаза и копна золотых волос. И лукавая улыбка, освещающая все вокруг. Если бы кто-то попросил Альбуса описать, как бы выглядела сестра-близнец Геллерта Гриндевальда, он бы просто указал на Марию Белову. Это было немыслимо, нереально, совершенно невозможно, но директор Хогвартса готов был поклясться собственной бородой, что эта девочка имела какое-то отношение к его старому другу. И он даже не знал, чего ему хотелось больше — узнать, какое именно, или похоронить свою догадку на самом дне памяти и никогда больше об этом не задумываться. Впрочем, страсть к познанию — отличительное качество всех великих волшебников… *** А в то же время (какой насыщенный денек, однако) далеко-далеко от Хогвартса один его небезызвестный выпускник сидел в допросной русского Сыскного приказа (аналог английского Отдела магического правопорядка) и раздумывал, а было ли такой уж замечательной идеей придти в местное Министерство Магии и, представившись, попросить отвести его к местным правоохранителям. Это, как многие уже догадались, был Сириус Блэк. Получив письмо от своего крестника почти сразу после своего побега, он сначала слегка перепугался, что про содействие Гарри и его подруги его побегу стало известно и теперь у них неприятности, но, вчитавшись в письмо, понял, что это не так. Напротив, Гарри умудрился сообща с друзьями придумать целый план по обелению имени своего непутевого крёстного. Одновременно по-слизерински коварный и по-гриффиндорски безрассудный. В лучших традициях Мародеров в их лучшие годы. Ну разве мог славный (или скорее ославленный) потомок Блэков упустить такой замечательный шанс посмеяться над Министерством магии с его декретами, заодно повозив мордой в грязи всех, причастных к его заключению? А ведь сволочь Крауч сейчас как раз возглавил Департамент международного магического сотрудничества… Ну, все это представлялось гораздо более забавным предприятием, пока его не посадили в комнату без окон, с одинокими столом и стулом. И оставили сидеть в тишине и одиночестве вот уже в течение двух часов. А после Азкабана это были именно те вещи, которые Сириус ненавидел больше всего. Маленькие серые комнаты без окон, тишина и одиночество. И вот спустя еще полтора часа, когда Сириус уже готов был перекинуться в собаку и завыть, чтобы только разбавить эту выводящую из себя тишину, дверь допросной открылась. В открытый проем вошли трое магов. Двое каких-то до серости непримечательных парней лет тридцати, вставших по бокам от входа и замерших там истуканами — и представительный господин за сорок с волосами цвета воронова крыла, ястребиным носом и льдинками вместо глаз. Взмахом руки наколдовав себе стул, тот спокойно сел напротив Мародера и положил на стол папку с бумагами. После чего открыл ее, вынул чистый лист бумаги и, опять же, из воздуха достав перо и чернильницу, начал разговор. — Итак, вы утверждаете, что являетесь Сириусом Орионом Блэком, Наследником Древнейшего и Благороднейшего Дома Блэк, который летом прошлого года совершил побег из тюрьмы Азкабан. — Ну, с утра вроде был, если ничего не изменилось, — залихватски улыбнувшись, попытался пошутить Сириус, но моментально завял под ледяным взглядом следователя. — Отвечайте «да» или «нет». — Дда, я Сириус Орион Блэк и далее по тексту. Могу поклясться если не верите, — уже почти не пытаясь ерничать, проговорил Блэк, испытывая противоестественное желание выпрямить спину и убрать локти со стола. Как в далеком детстве учили на уроках этикета. — До этого мы еще дойдем, — с тем же непроницаемым лицом проговорил следователь. — Продолжим. И они продолжили. Десятки, если не сотни вопросов от вполне логичных («С какой целью вы прибыли в Министерство Магии России?»), до нелепых («Если бы вам пришлось отбиваться от стаи пикси, то какое заклинание вы бы выбрали?»). Под конец «беседы» Сириус уже готов был рассказать даже о кружевных рубашках и бантах, которые мать заставляла носить их с Регом до школы (постыдная тайна, неизвестная даже Джеймсу), лишь бы от него наконец-то отстали. К счастью, у собеседника наконец-то закончились его бесконечные вопросы (или просто тоже уже не было сил продолжать беседу). — Думаю, на этом мы закончим. В течение получаса будет подготовлен ритуальный зал, где вы подтвердите все вышесказанное магией. И если все пройдет хорошо (читай «вы не станете сквибом за вранье»), то Магическая Россия с радостью предоставит вам политическое убежище и возможность оправдать свое честное имя в суде. Сириус с трудом верил, что не ослышался. — Вы серьезно, вот так просто все получится? — О, разумеется, это не будет просто. Учитывая давность дела, и его сложность, оформление только предварительных документов займет несколько месяцев. Тем не менее, не вижу ни одной причины почему что-то может не получиться. Даже учитывая отсутствие материальных доказательств или свидетельств при современном уровне развития судебной магии и содействии подсудимого, разумеется, доказать вину или невиновность вопрос наличия пары капель веритасерума и неплохого ментального мага. Странно, что наши английские коллеги этого не сделали. — Ваши английские коллеги, — разразился невеселым лающим смехом Блэк. — очевидно, очень торопились домой к ужину и решили, минуя формальности, просто отправить меня в тюрьму. Так ведь и с бумажками не надо заморачиваться. Сплошная выгода. И еще раз горько улыбнулся, так что даже непрошибаемый следователь, не выдержав, отвел взгляд.