Imaginations From The Other Side

Холод сковывал руки и ноги, заставляя идти медленнее, хотя Ханси казалось, что он и так ползет медленнее хромой гусеницы. Он брел так уже целый день, а может, и больше – точно Кюрш сказать не мог. Вот если бы у него была лошадь, то перебраться из одной деревни в другую было бы делом пары часов. Но Ханси радовался хотя бы тому, что он здесь, на свободе, что он дышит этим свежим воздухом, а не вонью, что стоит в тюрьме, из которой парень, собственно, и сбежал. О нет, он не был преступником – по крайней мере, таковым себя не считал сам Ханси, но вот, королевский суд с чего-то решил иначе. Кюрш каждый день с момента заключения прокручивал в голове одно и то же, чтобы невольно не поддаться словам судьи и не признать себя виноватым, хоть это и совсем не так. Вообще, до всего произошедшего, Ханси вместе со своей матерью жил в небольшой деревушке. Все там было хорошо: и люди, и дома, а окружающие деревушку пейзажи были особенно прекрасны. Но в последнее время появилась одна важная проблема: голод. Урожай в этом году был плохим, а дичи в лесу стало очень мало. Это было странно, очень странно, люди даже поговаривали о проклятиях, концах света… Но Кюрш во всю эту чепуху не верил, однако факт оставался фактом: есть было почти нечего. Скудные запасы урожая отложили на зиму, а сейчас в основном питались зверьками из леса – теми, которые еще не убежали неизвестно куда. Все случилось в один из таких обычных дней, когда Ханси вместе со своим другом Маркусом охотился в лесу, чтобы принести хоть какую-нибудь еду на ужин. Все было нормально, пока Дорк не умчался сломя голову за кроликом, оставив Кюрша одного. Тот, немного побродив по вдруг странно опустевшему лесу, пошел на поиски друга. Ханси хорошо помнил ту неожиданно воцарившуюся тишину… у парня было такое чувство, словно мир остановился, и это пугало его. Маркуса Кюрш нашел возле поляны – друг неподвижно лежал на земле. И, едва только Ханси успел подойти к Дорку, как из кустов выскочили два королевских рыцаря верхом на гордых гнедых лошадях. Парень же только и смог с открытым ртом слушать, как его обвиняют в убийстве ни в чем не повинного Маркуса, а как только Кюрш попытался возразить, мужчины схватили сопротивляющегося парня и, видимо, хорошенько огрели чем-то по голове. Очнувшись, Ханси обнаружил, что он находится в какой-то тесной повозке, которая жутко тряслась из-за того, что постоянно натыкалась на камни, а тряска эта лишь усугубляла и без того ужасную головную боль парня. Впрочем, вот и все. Сейчас Ханси не очень хорошо помнил, как ему все-таки удалось сбежать из тюрьмы. Парень припоминал, что там у него был сосед по камере, с постоянно расширенными от ужаса глазами, и не менее частым бормотанием: «нас всех превратят в чудовищ». Кюрш как тогда не понимал смысл этой фразы, так и не понимает его сейчас, сколько не вдумывался. Однако каким бы безумным не был сокамерник, он помог Ханси бежать, и парень ему за это благодарен до конца жизни. Сокамерника зовут или уже звали Томас Келленерс – молодой парень, ненамного старше Ханси, — он просидел в тюрьме около месяца, четыре раза пытался сбежать, и однажды у него почти получилось, да только стражники не вовремя заметили неладное. «Да уж, от такого точно свихнешься» — с горькой усмешкой подумал тогда Кюрш. В одну из ночей Томас шепотом поведал парню о том, какими путями лучше бежать и в какое время лучше прятаться от стражи, а затем вручил ржавую отмычку, высказав надежду на то, что у Ханси побег выйдет лучше, чем у него. Также Томас добавил, что теперь, после его четырех побегов, стражники не будут церемониться, и в случае провала Ханси наверняка ждет смерть. Кюрш целый день планировал и повторял про себя слова Томаса, время от времени поглядывая в крохотное окошко под самым потолком – там виднелся кусочек голубого неба, прекрасного, как никогда… Когда пришло время бежать, Ханси вообще понял, что от страха не может думать. Он пытался позвать Келленерса с собой, но тот лишь с сумасшедшим видом попятился назад, и парень понял, что тут ему придется выбираться самому. А дальше в памяти Кюрша запечатлелись только длинные темные коридоры, и страх, просто дикий страх, пожирающий изнутри и сковывающий при каждом подозрительном звуке. И вот, над головой парня — звезды на черном небе, а в легких – свежий запах леса. Свобода была сладкой и дурманящей – а ведь, Ханси просидел в той клетке едва ли неделю. Но скоро опьянение прошло, и Кюрш понял, что не настолько он и свободен: его наверняка могут разыскивать, как опасного преступника, и люди ради нескольких грошей в кармане будут готовы передать его хоть самому дьяволу. А еще… еще Ханси не может вернуться домой. Он не мог подвергать близких и друзей опасности, и поэтому парню ничего не оставалось, кроме как бродить из деревни в деревню. В первый день он дошел до ближайшей деревушки Ниркас, и, стараясь не попадаться людям на глаза, спрятался в зарослях кустов, и там же заснул. Наутро Ханси проснулся из-за непонятной тревоги, и, как оказалось, не напрасно: выглянув из кустов, Кюрш присмотрелся к площади и заметил королевских стражников, вокруг которых собралась толпа людей. И вот, под шумок, парень поспешил выйти из деревни, дальше - еще одна пробежка неизвестно куда. Кюрш не очень хорошо знал эти места, хоть и изучал когда-то карты. До следующей деревни он шел гораздо дольше, думая только о том, что чем дальше он зайдет – тем безопасней. Лунафад оказалась деревней более гостеприимной, чем Ниркас. Валящегося с ног от усталости Ханси встретила и приютила старушка по имени Анни, она же и впоследствии устроила парня помощником кузнеца. Тут Кюрш наконец-то обрел долгожданный уют и покой – то, чего у него не было со времен той, теперь уже прошлой жизни, до тюрьмы. По вечерам Ханси пялился на небо и вспоминал свою родную деревушку Скарест, вспоминал мать, друзей, лежащего на земле Маркуса. «Я ведь не убивал его», — повторял про себя Кюрш. – «Они ошиблись, но не пожелали разбираться. Однако… А если Маркуса убил кто-то из стражников, а я всего лишь пришел в ненужное место и ненужное время? Но Маркус… Ох, Лирел, за что его так?!». Ханси прожил в Лунафаде около месяца, пока однажды утром к нему не примчалась Анни. «Там стражники» — прошептала она. – «Я оседлала тебе коня, садись и мчись куда-нибудь далеко отсюда, прошу, во имя всего величия Лирел!». Кюршу не нужно было повторять дважды: он умчался на лошади, а через минут двадцать пути понял, что за ним погоня. Это были точно королевские стражи, но они не стреляли, а лишь что-то кричали и хохотали. Ханси вполне мог бы заподозрить неладное, если бы не волновался по поводу того, куда он вообще бежит. Эта сумасшедшая скачка продолжалась бы еще неведомо сколько, если бы перед Кюршем не выросло ущелье, через которое был перекинут древний веревочный мостик, покачивающийся на ветру. У парня в голове смутно пронеслось: «Это ведь Ущелье Духов». Тут-то до Ханси и дошло, почему его, собственно, пока еще не пристрелили из арбалета, как маленькую и ничтожную собачонку. «Сбросить меня вниз, чтобы не оставить следов. Да, это действительно гениально» — мрачно думал парень, спрыгивая с лошади. Итак, выбор был сейчас невелик – сдаться или умереть (причем, это было наверняка одним и тем же) или побежать по мосту навстречу свободе с равной возможностью расстаться с жизнью. Мост, видимо, был давным-давно заброшен и демоны знают, как Кюрш вообще умудрился забежать именно сюда… Хотя, может демоны ему и помогли – он ведь мог прибежать к этому же ущелью, но только в то место, где моста бы не было вообще. Стражи были уже близко, и Ханси решил, что для него не существует иного пути, кроме как вперед. Не для того он бежал из тюрьмы, не для того шатался по поселениям, чтобы теперь бесславно кануть вниз, к духам. Он испытает свой последний шанс и этот мостик на прочность, и если на то воля Лирел и Высших Духов – он примет свою смерть. Сам, а не с помощью этих псевдорыцарей. Этот же момент очень хорошо запечатлелся в памяти Кюрша: он отлично помнил, как сломя голову мчался по мосту, как дерево скрипело и иногда ломалось под его ногами, но парень не останавливался, и конечная цель была так близко… Дрожа всем телом, Ханси завалился на землю, хрипло дыша. «Надо бежать» — билась в голове мысль. – «Они все еще могут расстрелять меня, их стрелы достанут до этого края ущелья». Кюрш услышал дикое ржание лошади, вопли и громкий скрип, и сердце парня на секунду остановилось. Резко обернувшись, Ханси успел увидеть, как самый разъяренный из стражников летит вниз, раскрыв рот в немом крике, как летит его лошадь, молотя копытами воздух. Мост болтался на другой стороне, откуда на парня глядели двое оставшихся рыцарей. Недолго думая, Ханси вскочил и снова побежал через лес, через густые деревья и кусты, не обращая внимания на то, как ветки царапают лицо. Свободен. Снова свободен. И вот теперь он здесь, на какой-то пустынной дороге, идет и размышляет о своем сказочном везении. Да, коня у Ханси нет, равно как и нет пропитания, но есть жизнь, есть свобода. А еще пара серебряков-сапфиров в кармане. Наверное, он все-таки счастлив. Дойти бы до деревни, поесть горячего мяса, выпить эля и завалиться спать – вот тогда будет истинный рай. Но пока что Кюрш только на пути к нему. Как же он устал… Время было уже, наверное, за полночь, луна ярко освещала дорогу, когда Ханси подходил к деревушке. По виду она была крупнее Лунафада, а небольшие домишки напомнили Кюршу о родном Скаресте. Деревня была огорожена покосившимся от времени забором, а ворота, закрытые на ночь, были ненамного выше парня. - Эй, стража! Есть тут кто-нибудь на воротах? – устало позвал Ханси. - Стража? – фыркнул кто-то за воротами, а затем между прутьями в воротах, показалась голова мужчины. – Ты что, издеваешься, паренек? У нас тут из стражи только пара тупых смельчаков, да пятидесятилетний сир Келвин, и то, он сейчас под столом в таверне валяется. Ты сам-то кто? Разбойник? - Нет, — быстро ответил Кюрш. Если он сейчас расскажет свою историю, то этот мужичок наверняка примет его за преступника, а перспектива ночевать на дороге не очень устраивала Ханси. – Я просто несчастный и уставший путник… у которого разбойники отняли лошадь, вот. Я тащился целый день или больше пешком и просто хочу где-нибудь переночевать. Послышался скрип, и ворота немного раскрылись. Протиснувшись в узкую щель, Ханси тяжело вздохнул и поглядел на мужичка. Тот был лысоват и ниже ростом, но взгляд был настороженным и внимательным: наверняка не верит Кюршу. Впрочем, парень его хорошо понимал – в такое время нельзя верить никому, и лучше быть постоянно подозрительным, чем доверчивым и наивным. - Что это за деревня? – непринужденно поинтересовался Ханси, оглядываясь вокруг. Здесь было опрятнее, чем в Лунафаде: вместо размытых грязью дорог – аккуратные дорожки, мощеные булыжником, ровные деревянные фахверковые домики были поставлены в ряд друг за другом, из ближайшего окна лилась музыка, а вдалеке виднелась древняя церковь Лирел: одна небольшая белая мраморная башня, окруженная семью деревянными пристройками. - Ивигейн, Деревня-между-Лесом-и-Горами, — ответил мужичок, запирая ворота обратно. — Прежде чем пойти дальше, паренек, учти: я за новичками слежу. Что дурное сделаешь – сильно пожалеешь. - Да у меня и в мыслях не было… - Итак, трактир там, — мужчина махнул рукой вправо и Ханси поглядел на двухэтажную каменную постройку, откуда играла музыка. – Все остальное – жилые дома. Меня зовут Пауль, живу напротив трактира, и я тут как бы за главного, так что в случае чего дело иметь будешь со мной. Если у тебя нет денег, то иди на скотный двор, что слева, позади домов, там для тебя найдется стог сена с блошками. Спокойной ночи. - Спасибо, — только и смог пробурчать Кюрш, а затем направился в сторону трактира. Что ж, теперь он может со спокойной душой извести все деньги, а завтра поищет какую-нибудь работу. В трактире, несмотря на поздний час, было людно, и на Ханси никто не обратил внимания. За стойкой сидели несколько пьяных и самых шумных мужчин, которые, по-видимому, решили выпить на спор. Рядом с ними хихикали женщины – в основном, лет тридцати, а девушки помоложе расселись вокруг барда с длинными и кудрявыми волосами. «По возрасту – как я», - отметил Кюрш. Бард играл какую-то веселую песню, а девушки пытались строить ему глазки, на что юноша отвечал лишь улыбкой. Протолкавшись к трактирщику, Ханси, как и мечтал, купил мяса – правда, не такого горячего, как представлялось по пути - и эля, а затем, поев, заказал комнату. Ввалившись в нее, Кюрш без каких либо сил завалился на кровать, и, едва успев подумать о том, как ему сейчас хорошо, — впервые за долгое время, — заснул.

***

Проснулся Ханси ближе к обеду – осеннее солнце ярко светило из окна, заставляя парня жмуриться и прикрывать лицо руками. «О, Лирел, я до сих пор жив», — думал Кюрш, спускаясь вниз. — «Я дважды сбежал от стражи, дважды сбежал от смерти. Чертовы демоны меня хранят. Я жив». В это время в трактире не было никого из вчерашней компании – не считая самого трактирщика и одного из тех пьяных мужиков, который сейчас спал, положив голову на стол. Веселье, что не скажи. На завтрак Кюрш с удовольствием съел вареные яйца и картошку, запив все это крепким вином, чтобы прогнать сон. Деньги, которые Ханси забрал с собой из Лунафада почти закончились, и пора было искать работу, чтобы было, на что жить дальше. Конечно, Ханси не рассчитывал жить в этом Ивигейне – королевские рыцари запросто найдут его, правда, перед этим им придется отыскать другую переправу через ущелье. Оставаться тут было небезопасно, но куда идти дальше Ханси не имел понятия. Если это Деревня-между-Лесом-и-Горами, то логично предположить, что с одной стороны парня ждет лес, а с другой – горы. Если где-то тут и есть другие поселения, то они ничуть не безопаснее этого. А поэтому… поэтому работу все-таки надо найти. «А еще…» - задумался Кюрш. – «Еще было бы неплохо придумать какую-нибудь историю про меня, чтобы не оплошать, когда этот Пауль сунется… ну, или еще кто-нибудь». Выйдя на улицу, Ханси зажмурился от яркого солнечного света, хлынувшего в лицо. Щурясь, парень поглядел вперед: при дневном свете улица выглядела еще красивее, чем ночью. Темные дома при свете солнца преобразились до не узнаваемости – стали ярче и уютнее, а дорога же словно сияла из-за обилия луж. Носились дети, сновали туда-сюда рабочие, оживляя своими разговорами и беготней тихую деревушку. Что не говори – красивая она, хоть и не богатая. Наверное, насчет работы стоило пойти к Паулю, раз он тут самый главный, решил Ханси, но не успел подойти к дому мужичка, как услышал то, от чего кровь застыла в жилах – далекий рык, прокатившийся эхом по всему Мадбарту. Парень в панике огляделся по сторонам – но нет, люди продолжали себя вести так, словно ничего не слышали. А может, ничего не было? Всего лишь показалось из-за недосыпания? Глубоко вздохнув, Кюрш быстрым шагом пошел вперед по дорожке, силясь услышать еще… хотя, оно ему надо? Лучше помолиться Лирел и всем ее демонам, чтобы этот рык был порождением фантазии Ханси. Но помолиться парень не успел. Сначала он услышал одинокий визг маленькой девочки, который был подобен сигналу тревоги, а затем закричали люди, началась какая-то сумасшедшая суета, кто-то врезался в Кюрша и бесследно исчез. А потом… потом, словно громом пораженного Ханси накрыла гигантская движущаяся тень, сопровождаемая оглушительным хлопаньем крыльев. Дракон. Подняв голову, Кюрш успел увидеть поджатые лапы чудовища с острыми, как бритвы, когтями, его чешуйчатый черный живот с красными полосами и тяжелый хвост с шипами, со свистом рассекающий воздух. Сияние Лирел, какой же дракон огромный! Если он сейчас приземлится, то раздавит половину деревни, если не больше. «Он прилетел сюда за мной», — отчего-то вдруг решил Ханси, и помчался следом за драконом. – «И я должен его убить, чтобы из-за меня не пострадали люди». Началась самая настоящая паника, люди бежали кто куда, врезаясь друг в друга и сшибая все на своем пути. Кто-то спешил спрятаться в дом, не понимая, что там их ждет явная погибель, а кто-то бежал прочь из деревни, лишь бы остаться в живых. Ханси же старался не думать о том, что мчится навстречу своей смерти… Хотя, это было бы справедливо. Раз уж его не казнили, то теперь он казнит себя сам, раз уж на то воля Лирел и ее демонов. Дракон на несколько мгновений взлетел высоко над деревней, так, что все жители и проходящие мимо путники видели его: огромного и величественного зверя. Затем, издав громоподобный рык, он приземлился прямо на церковь Лирел. Послышался звон, треск, крики – Ханси уже ничего не разбирал из этой какофонии, но видел, как под весом дракона разбилась мраморная башня и деревянные пристройки рядом с ней, видел, как зверь схватил зубами какого-то мужчину, пробегающего неподалеку… Это было какое-то безумие. «Все из-за меня. Из-за меня», — стучало в голове Кюрша, по мере приближения к дракону. Тот, прожевывая мужчину, раздавил передней лапой нескольких стражников – вернее, это были обычные жители деревни, взявшие на себя обязанность охранять людей от серьезной опасности. А ведь дома их ждет семья… И вот, неожиданно дракон сделал то, чего Кюрш опасался больше всего: ударив хвостом по земле, от чего содрогнулась вся деревня, он жутко рыкнул и изрыгнул пламя. Ханси, спрятавшегося за горой бочек, огонь задеть никак не мог, а особенно учитывая то, что и направлен он был в другую сторону, однако парень явственно ощутил поток жара, обдавший его с ног до головы. Переждав мгновение-другое, Кюрш осторожно выглянул из-за бочек, и увидел, как один из храбрых стражников мчался в неизвестном направлении, охваченный огнем. Ханси никогда бы при всем желании не смог забыть этот душераздирающий крик. «Все из-за меня. Все из-за меня». Запахло жареным. Теперь Ханси как никогда ясно понял, что совершенно не чувствует в себе сил быть храбрым героем. Он не сомневался, что сдохнет, как и этот стражник, не успев даже посмотреть своему убийце в глаза, а потому напрашивалось одно: почему он, Ханси, все еще тут, почему он не убегает? В конце концов, он пришел в эту деревню для того, чтобы переночевать, а не жить. Он не знал всех этих людей, ему не было до них никакого дела, но все же… «Я и без того преступник», — думал Ханси, тяжело дыша и обливаясь ледяным потом. — «Когда-нибудь меня поймают, и я бесславно умру в том же вонючем ущелье. А здесь меня могут запомнить как одного из тупых смельчаков… Конечно, если останутся те, кто будет это запоминать». Сделав усилие над собой, парень медленно вылез из своего укрытия. Дракон сидел на разбитой Церкви Лирел и с чавканием пожирал еще одного из несчастных жителей деревни. Ханси шел медленно, буквально на цыпочках, боясь, что дракон услышит его и зажарит как свинюшку на Праздник Седьмого Демона. Интересно, дракон прилетел сюда просто пожрать или у него цель уничтожить всех жителей? Или, он прилетел за кем-то конкретным? Ханси знал, что драконы еще есть, что они пока что не вымерли окончательно, да и на людей нападают редко – по своей воле. Но известны случаи, когда маги, умеющие приручать драконов, заставляли их нападать на города и страны со своими идиотскими политическими, а иногда и какими-то личными целями. Так по чьей же воле действует этот дракон? «И действительно ли он прилетел за мной?..». Дикие вопли людей сменились на жалобные предсмертные стоны: Ханси проходил мимо лежащих на земле мужчин и женщин, обгоревших дочерна, как те самые свинюшки. Кто-то уже умер, но кто-то делал даже попытки встать. Неожиданно лодыжку Кюрша схватила чья-то рука, а следом раздался грубый хрип. - Ты… Ты… Ханси не хотел смотреть на того, кто его схватил, но не сделать этого не смог. Опустив голову, парень испытал уже неведомо какое потрясение за день: схвативший его человек обгорел настолько, что было даже непонятно, какого он пола. Глаза у него вытекли, страшные черные ожоги покрывали все тело коркой, и вновь был этот запах, запах жареного, от которого у Кюрша заслезились глаза и затошнило. - Мо… и… де… ти… - услышал Ханси новый хрип. «Мои дети». Наверное, это женщина. - Что с ними? – опустившись на корточки, прошептал Кюрш, сомневаясь, что женщина слышит или вообще понимает его. - О-огонь… — тело содрогалось от боли. «Пусть она умрет. Пусть же умрет». - Лирел и его демоны встретят вас с дивно накрытым столом и Парадом в вашу честь, — тихо сказал Ханси. По легенде Лирел накрывал стол, чтобы накормить путника, ослабевшего от перехода из мира живых в мир мертвых, а его демоны тем временем устраивали особый Парад, где человек мог увидеть всю свою жизнь со стороны. Вскоре судороги женщины прекратились, рука, держащая лодыжку Ханси, ослабла. «Лирел благосклонен к своим друзьям… наверное». Оторвав клочок ткани от своей рубашки, парень положил его на то место, где у женщины были глаза. Традиция, пришедшая из все тех же легенд: если мертвому человеку не закрыть глаза, то он будет смотреть на этот мир с обеих сторон, а это грозит тем, что душа его, мечась меж двумя мирами, ослабеет, и подземный дьявол с легкостью заберет ее в свою армию. Во что только люди не верят… Неподалеку от женщины Ханси увидел меч, поблескивающий среди всей это черноты. Подняв его, парень вздохнул. Даже в родном Скаресте пьянчуга Ульф ковал мечи лучше, чем этот, но выбирать не приходилось. «Что ж, у меня теперь есть хотя бы оружие! Теперь я идиот с оружием. Глупый мальчик, вообразивший себя героем» — невесело подумал Кюрш. Тем временем к дракону подбежали еще двое глупых смельчаков – они были ранены, но не настолько, что валились с ног. - Эй, глупое зверье, что, только своим огнем и можешь орудовать? – крикнул один из парнишек, подскакивая на месте. Дракон медленно шевелил хвостом, раскидывая по сторонам остатки деревянных пристроек церкви, однако, не делал никаких попыток напасть на парнишку. Вероятно, сейчас время обеда закончилось, и теперь эта громадина хотела поиграть со своей жертвой? В любом случае, это было Ханси на руку: пока стражники отвлекали дракона, Кюрш тихо, как мышка, приближался к одной не до конца разрушенной пристройке. Спонтанный план его был таков: залезть на эту пристройку, чтобы оказаться более-менее на одном уровне с драконом, а затем проткнуть зверюге сердце, — или что там у него. В мыслях это было красиво и мужественно, но в реальности это было жутко и страшно. Чем ближе Ханси был к дракону, тем сильнее понимал, как прекрасна была жизнь, и что, пожалуй, все-таки стоило сбежать, лишь бы не делать того, что он делает сейчас. Спина дракона была покрыта шипами, а кожа выглядела непробиваемой даже самой острой сталью. Надежды Ханси относительно героического спасения деревни от дракона таяли все больше, но парень упорно лез на пристройку, стараясь не выронить из руки меч. Его счастье, что он умеет им пользоваться. Кюрш даже умел орудовать луком, и немного копьем, но какой в этом, черт возьми, толк, когда твой противник сам гигантское орудие убийства? Даже будь Ханси мастерским воином, изучающим фехтование едва ли не рождения, то вероятность сдохнуть от огня, ран и укусов была бы такой же огромной, как и сейчас, а сама идея – такой же сумасшедшей и обреченной на провал. На середине своего восхождения на пристройку Ханси невольно остановился: дракон, не выдержав оскорбления и смешки в свой адрес, перекусил обидчика пополам, а второго стражника принялся давить лапами. Хвост зверя опасно застучал по земле, и у Кюрша, взобравшегося вверх ярдов на пятнадцать, появился также риск упасть и сломать себе что-нибудь. Например, шею. Тяжело дыша, Ханси зажмурился, пытаясь привести себя обратно в чувство. За этот час – или сколько прошло? – он успел увидеть столько смертей, сколько никто, а в том числе и старый лекарь, из Скареста наверняка не увидел бы за всю жизнь. Это было настолько ужасно, что Кюрш невольно подумывал о том, что было бы лучше упасть в ущелье, как тот королевский рыцарь. Бесславно, но перед смертью ты не корчишься от ожогов. До вершины оставалось немного, но Ханси решил, что если он и доберется до нее, то та обвалится под его весом, и тогда он точно упадет и сломает свою бедную шею. Но теперь наступил главный момент – момент истины. Поднявшись на ноги, Кюрш выпрямился и вытянул руку с мечом вперед. Пора. - Эй, ты! – крикнул Ханси, от всей души надеясь, что дракон не слышит дрожи в его голосе. Ну, или что дракона это, по крайней мере, не волнует. – Давай сразимся, тварь! Фразы умнее Кюрш не придумал, да и сказанное, наверное, было и без того лишним. Теперь, вот, надо решиться и сделать финальный шаг: напасть. Да только решиться Ханси не мог никак. Глядя прямо в большие, цвета плавленого золота, глаза, парню казалось, будто сама земля уплывает из-под его ног. Он безумец. Глупый. И теперь он поплатится за свое безумие, о да. Ханси хотел махнуть рукой с мечом, но не смог. Все тело его словно окаменело, приготовившись к смерти. «Но я не хочу умирать!» — протестовал сам себе Кюрш. – «Я… я так и не увиделся с мамой!». При мыслях о матери, глаза парня наполнились слезами, и он почувствовал, что способность двигаться вновь возвращается к нему. Поздно. Раскрыв пасть, дракон вновь издал тот жуткий рык, предшествующий изрыганию пламени. Глядя в рот зверю, Ханси казалось, что смотрит он прямо в Преисподнюю. Как сталь острые белые зубы, шершавый красный раздвоенный язык, а из глотки наружу рвался огонь. Жар снова обдал парня. Справа что-то сверкнуло. Салют? Интересно. Кому придет в голову пускать салют сейчас? Только такому же безумцу, как и Ханси. А, быть может, Кюрш просто спит, и салют – это часть реальности, в то время как дракон – часть сна? Непонятно. Но разобраться парень не успел. Закрыв рот, дракон с рычанием повернулся к очередной вспышке. И тогда, когда Ханси показалось, что он в очередной раз просто чудом миновал смерть, зверь взмахнул своей лапой с когтями-бритвами. Пристройка развалилась окончательно, и вместе с ней развалился и Ханси. Скатившись на землю вместе с обломками, Кюрш чувствовал, как что-то горячее течет по его груди, заливает руки, живот, даже лицо… По своему жизненному опыту Ханси не раз видел, как человек, получивший смертельную рану, либо сразу вырубался, либо просто удивленно глядел куда-то перед собой, словно бы вообще не чувствуя боли. Но вот какого демона Кюрш не вырубился и почему он чувствует все, совершенно все? Ханси ощущал боль в груди, просто адскую, дичайшую боль. Если бы его попросили подыскать нужные слова, то вместо них парень заорал бы, разорвав себе голосовые связки к чертям. Но сейчас он не мог заорать. Он явственно чувствовал, как разрывалась его кожа по краям раны, как на нее давят обломки, видел, как все вокруг него покраснело от крови, от его крови, но передать свою боль никак не мог. Он задыхался. Умирал. Но как долго он будет умирать? О многом ли успеет сожалеть? Слабо скребя пальцами по разодранной груди, Ханси едва слышно застонал. Так больно. Он так и не увидел свою маму…