В прошлом, будущем и настоящем

This is a way, way, way to guard you To be far away, away, away from you… Miyavi, “Guard you”

Всё происходит очень быстро: вот команда из отдела устранения во главе с Альмейдой приземляется на планете, откуда был получен сигнал о появлении искажения. Вот они спускаются к источнику сигнала в какой-то допотопный бункер (“Мне ужасно везёт на такие вещи, как заброшенные бункеры и пещеры. Может, у меня скрытая агорафобия*?” – смеётся при этом Вальдес), и приборы начинают сходить с ума и выдавать информацию о разрывах сразу в восьми местах. И вот уже вся команда оказывается в центре какого-то безумного лабиринта, который просто не может уместиться в маленьком подземном бункере – но он умещается. А потом Антонио говорит, что, если верить показаниям приборов, на планете находится ещё одна группа археологов. И они, вероятно, тоже попали в этот лабиринт, поэтому надо закрыть разрывы как можно скорее. Команда разделяется по двое и принимается плутать среди множества дверей: некоторые из них ведут в никуда, некоторые просто не открываются, а некоторые – совершенно прозрачны, и Альмейда врезается в одну такую, расшибив нос сперва себе, а затем – не вовремя рассмеявшемуся Вальдесу. Какие-то двери приходится плавить при помощи плазменных бластеров, иначе до разрывов не добраться – и отдел устранения как никогда счастлив, что получил разрешение на ношение оружия. Искажение, кажется, просто развлекается, создавая новые коридоры и показывая не существовавшие ранее выходы там, где только что был тупик. А потом, когда они закрывают пятый по счёту разрыв, Ротгер видит в окошко одной из дверей ту самую группу археологов. И среди них стоит спокойный и невозмутимый, как и всегда, Олаф Кальдмеер. Он поднимает взгляд на дверь и замечает Вальдеса, смотрит ему прямо в глаза, и Ротгер чувствует резкий укол в сердце. В этот раз – действительно в сердце, потому что манипулятор лежит в нагрудном кармане и впервые при встрече с Олафом из него не идут искры. Объяснение находится сразу: Олаф молод. Должно быть, ему около двадцати семи – столько же, сколько сейчас Вальдесу. Он молод, и на его руке красуется стандартный серебристый манипулятор временной воронки – Кальдмеер ещё не стал профессором и не получил свой собственный, с именной гравировкой, и Вальдес вдруг ощущает себя ужасно одиноким. Олаф всё смотрит и смотрит прямо в глаза, но, когда Бешеный тянется открыть дверь, медленно качает головой: “Нет”. А затем просто разворачивается и уходит вместе с остальной командой, искать выход из лабиринта самостоятельно, без посторонней помощи. – Вальдес, что ты там застрял, нам надо в другую сторону! – рявкает над ухом Альмейда и только потом замечает удаляющиеся спины археологов. – А они не дураки, уходят в центр бункера, – одобрительно замечает он. – Когда закроем последний разрыв, лабиринт наверняка свернётся, так что лучше бы находиться там, где стены точно были настоящими. – Как скучно, Рамон, – встрепенувшись, возвращает своё обычное выражение лица Вальдес, – ты только представь, куда этот лабиринт может привести? – Мне плевать, куда он там может привести, ты от меня ни на шаг не сдвинешься, знаю я тебя. – Альмейда говорит резко, но в его взгляде проскальзывает отчётливое беспокойство. – И почему вся самая странная и невозможная хрень всегда происходит именно с тобой? – Я страшно обаятельный, чудеса просто не могут устоять и слетаются на меня, как пчёлы на мёд, – радостно заявляет Вальдес, привычным жестом подбрасывая в воздух кольцо с изумрудом и думая о том, что на самом деле самые странные и невозможные вещи начинают происходить, когда он сталкивается с Олафом. И что тот, возможно, тоже это заметил и выбрал лучший способ избежать лишних неприятностей: держаться подальше от их источника.