В прошлом, будущем и настоящем

Предпочитаю невозможность предугадать, Твоих движений осторожно ждать, ждать, ждать… Animal ДжаZ, “Двое”

Никто из тех, кому довелось работать с Вальдесом в одной команде, не может решить, является ли Бешеный проклятьем, ниспосланным им за какие-то ужасные грехи, или, напротив, невероятным везением. С одной стороны, когда Отдел Устранения Временных и Пространственных Аномалий, как себя назвали они сами – или “охотники за привидениями”, как ехидно прозвали их археологи, не разделяющие радикальных взглядов Альмейды, – испытывает первый прототип прибора, долженствующего выявлять временные искажения и закрывать разрывы, именно Вальдес без раздумий сигает с этим прибором чуть ли не в сам разрыв, когда с объявленного безопасным расстояния тот не срабатывает. Надо сказать, как раз вовремя: страдающее абсолютной нестабильностью искажение уже грозило засосать в себя всю команду, прихватив на закуску часть звезды, на которой было обнаружено. С другой стороны – швырять в разрыв дорогостоящий прибор было совсем необязательно, хотя Ротгер и утверждает потом, что с меньшего расстояния мощности бы не хватило. Альмейда исправно делает Вальдесу очень громкие и внушительные выговоры после каждого задания, но из отдела выгонять не собирается – чёртов Бешеный чувствует место появления разрыва точнее, чем техника, хотя никто не понимает, каким образом ему это удаётся. Объяснения самого Вальдеса о том, что “там много звёзд, и они смеются, поют, а иногда – плачут”, никто всерьёз не воспринимает. Потом происходит ставший печально известным инцидент на Сатурне, где из временного разрыва внезапно появляется целый отряд вооружённых альфардианцев* из позапрошлого тысячелетия, и отправленной туда команде приходится отбиваться от них буквально голыми руками. Команда показывает себя как нельзя лучше, но несколько техников получают лёгкие ранения, Антонио Бреве – стрелу в колено, а Аларкон – копьём под рёбра. По завершении – как ни странно, успешном – операции они в один голос клянут Бешеного, который лезет на рожон впереди всех, но не получает ни царапины, а в лазарете в итоге оказывается потому, что на обратном пути ухитряется споткнуться о камень, скатиться в небольшое ущелье и сломать себе ногу. После этого члены ОУВиПА получают беспрецедентное право на ношение и использование оружия во время операций – то, что категорически запрещается всем археологам, и всеми же археологами категорически осуждается. *** – Отдел устранения, Южный Исторический Институт. Вы находитесь в зоне воздействия пространственно-временного искажения и должны немедленно её покинуть. – Хулио Салина, командующий небольшим отрядом, окидывает взглядом группу археологов, пытаясь определить, кто из них главный. К сожалению, отдел устранения попал в руины древнего китайского монастыря позже археологов, так что те успели разбрестись, осматривая местность, что существенно усложняет задачу: помимо поисков возможного разрыва теперь приходится беспокоиться ещё и о том, чтобы туда не угодили учёные, считающие весь их отдел кучкой наглецов, попирающих все основы путешествий во времени. Среди первых из попавшихся им людей руководителя экспедиции, похоже, нет: все они слишком молоды для этой роли, а один, темноволосый паренёк, смотрящий с явным вызовом во взгляде, судя по всему, вообще ещё стажёр. – Брось, Хулио, чем они тебе мешают? – Вальдес по-кошачьи потягивается, подходит ближе и расплывается в улыбке, узнав в стажёре старого знакомого: – Добрый день, Руперт. А где же ваш профессор? Кажется, Хулио хочет с ним поговорить. Ротгер произносит все эти фразы таким развязным тоном, что, не смотря на их формальную вежливость, ему хочется немедленно врезать, а уж после разбираться, за что именно. Руппи сразу напрягается и смотрит ещё более подозрительным взглядом: – Откуда вы знаете моё имя? – О, я потомственный ясновидящий! – тут же радостно заявляет Вальдес. – Придурок ты потомственный, – бурчит за его спиной Филипп. Хулио привычно игнорирует Ротгера и снова обращается к археологам: – Мне неинтересно, когда вы там друг с другом познакомились. Здесь опасно, выметайтесь! – С каких это пор какие-то “охотники за привидениями” имеют право вмешиваться в ход научно-исследовательских экспедиций? – реагирует на грубость один из археологов, резко выдвигаясь вперёд. Его светлые волосы странно сочетаются с загорелым лицом, а резкость движений и немного дикое выражение глаз чем-то неуловимо напоминают Вальдеса, так что тот невольно проникается симпатией к идейному противнику. Впрочем, Ротгер тут же перестаёт обращать на это внимание, потому что его грудь внезапно прошибает разряд тока, что, вопреки логике, вызывает у Бешеного улыбку, полную предвкушения. Аларкон, едва увидев её, немедленно отодвигается подальше: когда он в последний раз имел сомнительное удовольствие лицезреть эту улыбку на лице Вальдеса, тот как раз собирался пойти охотиться на саблезубого тигра вместе с охотниками из какого-то местного африканского племени, к которому их привели следы очередной аномалии, в результате чего, собственно, там и появился саблезубый тигр. – ...и из разрыва может появиться всё, что угодно, пока вы тут расхаживаете с беспечным видом и рассуждаете о невмешательстве! – продолжает горячиться Салина. – ...заявляетесь в любое время и место, изменяете события, которые там произошли – кем вы себя возомнили, вершителями судеб? – противники явно не слушают друг друга, высказывая разом все претензии, накопившиеся между организациями. – Отто, остынь, – спокойно произносит Кальдмеер, очевидно, пришедший на звук ругани. Или – кто знает? – на поиски причины, по которой заискрил его манипулятор. Блондин послушно замолкает, но продолжает сверлить “охотников” яростным взглядом. Стоящий рядом с ним Руппи, хоть и держит во время спора своё мнение при себе, по горячности взгляда от старшего товарища не отстаёт. Олаф подходит чуть ближе и произносит официальным тоном, обращаясь к Салине: – Отдел исследований, Северный Исторический Институт. Экспедициям во времени крайне не рекомендуется пересекаться вне рамок собственной временной линии, что вас сюда привело? На Вальдеса профессор отчего-то даже не смотрит. – Мы засекли здесь временное искажение. Может открыться разрыв, эта территория опасна, вы должны эвакуироваться, – уже куда более спокойно говорит Хулио. – Мы пока не видели здесь разрыва, – невозмутимо отзывается Кальдмеер, что-то обдумывая. – Он может открыться в любую минуту там, где проходит искажение. Перед этим в месте открытия разрыва манипуляторы становятся нестабильны, были случаи, когда они срабатывали непроизвольно, вам лучше уйти и дать нам сделать нашу работу, – как можно терпеливее поясняет Салина, хотя чувствуется, что он всё ещё немного на взводе. – Нам бы не помешали портативные приборы, помогающие определить появление искажения, – задумчиво проговаривает Олаф и, оборачиваясь к своим, командует: – Сворачиваемся. Экспедиция будет продолжена позже, всем покинуть этот временной отрезок. Отдел исследований принимается, ворча, собирать оборудование, отдел устранения – напротив, разбирать. Олаф отходит к дальней стене и оттуда наблюдает за сборами своей команды. Он так ни разу и не взглянул на Вальдеса за всё это время: так отводят взгляд от кого-то только тогда, когда точно знают, где этот кто-то стоит, поэтому Ротгер отметает возникшую было мысль, что эта их встреча – первая для Кальдмеера. Вальдес никогда особенно не стремился навязать своё общество тем, кто этого общества не желает, но профессор – случай особый, так что Ротгер уже делает пару шагов в его направлении, когда вдруг зазвеневшие в голове колокольчики и отголоски далёкого смеха заставляют его остановиться. – Хулио, разрыв сейчас откроется! Аларкон первым кидается к приборам, и спустя несколько секунд те тоже подтверждают выданную Бешеным информацию. – Никому не перемещаться, не прикасайтесь к манипуляторам! – немедленно командует Салина и поворачивается к Вальдесу: – Где? – Откуда мне знать? – успевает возмутиться тот, прежде чем нарастающий звон в ушах не даёт ему вполне однозначный ответ на этот вопрос. – Профессор, сейчас же отойдите оттуда! Кальдмеер вздрагивает и поднимает наконец взгляд. Вальдес понимает, что уже слишком поздно, но всё равно кидается вперёд и даже умудряется схватить Олафа за руку. Виной ли тому был пик активности искажения, или чрезмерно близкое соприкосновение двух идентичных предметов, которые не должны были существовать в одном временном отрезке, но манипуляторы, как и предрекал Салина, срабатывают самопроизвольно. Вальдес и Кальдмеер беззвучно исчезают, а спустя мгновение на том месте, где они только что стояли, распахивается разрыв. – Придур-р-рок Бешеный, – сквозь зубы выдыхает Филипп, не замечая, что сжимает один из приборов так сильно, что тот грозит треснуть. – Всем отойти как можно дальше. Не пытайтесь воспользоваться манипуляторами. И ни в коем случае, – Хулио окидывает цепким взглядом всех присутствующих, – не смотрите в разрыв. *** Посадка получается жёсткой. Некоторое время Вальдес, оглушенный ударом, пытается собраться с мыслями, но те отчего-то выдают только инструкцию по пользованию манипуляторами, читаемую внезапно занудным тётушкиным голосом: – ...поэтому манипулятор способен перенести только одного человека... ...кнопка аварийного перемещения перенесёт вас в ваш век в произвольно выбранный год – она нужна для того, чтобы, оказавшись в безопасном месте, вы могли настроить манипулятор на нужное вам время. Кнопка возврата вернёт вас в место, из которого вы перемещались в последний раз, ровно в ту же самую секунду – поэтому не используйте её без крайней необходимости, иначе вы неминуемо рискуете оказаться в одном и том же месте и времени одновременно с прошлым собой, что может… Ротгер с усилием трясёт головой, прогоняя непрошеные видения, и думает, что в следующий раз, когда ему придётся выслушивать эту обязательную перед каждым заданием инструкцию, непременно представит себе на месте Альмейды тётушку Юлиану. И заткнёт уши. Шум в голове стихает, возвращаются тактильные ощущения: Вальдес лежит на чём-то холодном, гладком и бугристом, что осыпается с мелодичным звоном при каждом движении. Когда он встаёт, в ногу немедленно впивается что-то острое. Рядом слышится стон. – Чёрт, профессор! – спохватывается Бешеный. Налобный фонарь – неизменный атрибут любой археологической экспедиции – высвечивает из темноты неподвижное тело. На коротких светлых волосах лежащего отблёскивают тёмно-красные густые потоки крови; Вальдес, коротко ругнувшись, опускается рядом на колени: – Профессор! Олаф! – пульс находится не сразу, какое-то долгое мгновение кажется, что его нет совсем. Ротгер осторожно приподнимает голову раненого и убирает из-под неё липкий от залившей его крови… золотой скипетр?! Особо разглядывать его некогда, поэтому скипетр летит куда-то в сторону и со звоном приземляется в темноте. – Эй! Олаф! – осторожно подложив под раненую голову свою куртку, Вальдес легонько хлопает профессора по щекам. – Да очнись ты уже наконец! Кальдмеер со слабым стоном приоткрывает глаза и щурится от света фонаря. – Вальдес… Что случилось? – Я страшно обиделся, что ты меня игнорируешь, и решил похитить, – не в правилах Вальдеса, раз перейдя на "ты", пусть даже и случайно, отступаться. – Теперь вот думаю, что потребовать в качестве выкупа. – Совесть попроси, тебе её явно не хватает, – беззлобно советует Олаф и пытается приподняться. – Боюсь, она у меня не приживётся, – Ротгер немедленно пресекает все попытки раненого подняться, – дай я осмотрю твою голову. Рана оказывается не слишком глубокой, хотя крови из неё натекло порядочно. Бешеный, как может, обрабатывает её в полумраке и даже накладывает бинт, не слишком, впрочем, умело. – Ты что, успел захватить с собой аптечку? – Кальдмеер недоверчиво ощупывает повязку, убеждаясь, что она не собирается свалиться с него при первом же неосторожном движении. – Альмейда заставил нас всех носить мини-аптечки в поясной сумке, – ухмыляется Вальдес, который громче всех сопротивлялся нововведению, утверждая, что у него и без того жизненно важные вещи в эту сумку еле помещаются, но утихомирился после второго предупредительного удара кулаком по столу. Третий удар Рамона, как Бешеный успел убедиться на собственном опыте, вполне мог прийтись по кому-нибудь более живому и шумному. – Так что произошло? – Олаф наконец садится, и множество каких-то мелких предметов осыпаются с него и с металлическим звоном падают на пол. – Разрыв открылся, прямо перед этим искажение обычно даёт мощный выброс энергии, мы оказались в эпицентре, манипуляторы сработали и закинули нас куда-то… Повезло, что не в открытый кос... – Вальдес наконец встаёт, осматривается, освещая пространство фонарём, и залихватски присвистывает: – А у этого искажения губа не дура! Кальдмеер рядом хмыкает, оценив всю прелесть картины: они находятся в довольно просторной квадратной комнате с каменными стенами. Окон здесь нет, единственная дверь, похоже, заперта. Вдоль стен выстроены деревянные стеллажи со множеством полок. И всё помещение полностью заставлено золотом: золотые кубки, слитки, блюда, доспехи, щиты и прочая самая различная утварь расставлены на полках, а чему не хватило места – валяется внизу, в груде золотых монет и драгоценностей, которыми пол усыпан так, что его попросту не видно. – Надеюсь, здесь сейчас не появится большой и страшный дракон, охраняющий всё это барахло, – Ротгер подбирает с пола усыпанную драгоценными камнями золотую корону и вертит её в руках. Олаф наконец слабо улыбается, и Вальдес тут же становится серьёзным. Корона со звоном падает, а фонарь теперь светит в сторону профессора – не в глаза, но рядом, так, чтобы лицо было хорошо видно. Фонарь самого Кальдмеера разбился при падении, так что ответить Ротгеру тем же профессор не может, поэтому просто выпрямляет спину и смотрит прямо в чёрные глаза, сверкающие в полумраке какими-то потусторонними искрами. – Ты снова моложе, чем в прошлый раз, – заявляет Бешеный, не опуская фонарь, и это всё больше начинает напоминать допрос. – Как и ты, – ледяному спокойствию Олафа мог бы позавидовать любой айсберг. – Мы встречаемся по порядку, – задумчиво выговаривает Вальдес после недолгого молчания. – Мы… что? – ледяная маска слегка трескается, выдавая неподдельное удивление. – Напротив, я всегда считал, что мы как раз видимся не по порядку. Ротгер расслабленно плюхается на кучу золота напротив Олафа и принимается излагать: – Нет же, мы встречаемся в обратном порядке, наши встречи всё равно строго упорядочены, просто происходят задом наперёд. Если бы мы действительно сталкивались всё время по чистой случайности, разве это не происходило бы вразброс, как попало? – И ты думаешь, что за нами наблюдает какая-то невидимая сила, которая каким-то образом влияет на порядок наших встреч? – с изрядной долей скептицизма интересуется Олаф, потирая шрам на щеке. – Какой-нибудь большой и страшный дракон, да, – туманно бросает Вальдес. Почему-то ему упорно кажется, что Кальдмеер что-то недоговаривает. – Любопытно, где это мы оказались? – меняет тот тему, лишь укрепляя Ротгера в его подозрениях. – Кто знает, может, это даже и не Земля. Хотя, вообще-то, очень похоже на людей – собрать всё ценное в одной комнатке, запереть там, а потом всю жизнь над этим трястись, – Вальдес снова смеётся, но это не значит, что он позволит себе забыть, о чём говорил. – Мы можем перенестись прямо сейчас в аварийном режиме, он работает даже с половиной заряда. “Но тогда мы оба окажемся в разных местах” остаётся несказанным, но Олаф понимает и так. – Я, пожалуй, подожду, пока заряд восстановится полностью. Они мирно болтают: Кальдмеер рассказывает о том, в каких удивительных местах ему доводилось бывать, Вальдес – в какие удивительные переделки ему доводилось в этих местах попадать. Время пролетает незаметно, и пора возвращаться наступает слишком скоро. Чтобы не попасть под влияние искажения, манипуляторы настраивают на час позже своего исчезновения – Вальдес считает, что за это время команды уже успеют закрыть разрыв, но ещё не успеют устать от ожидания. *** Расчёты оказываются точны: они появляются в небольшом коридорчике, примыкающем к тому месту, где открылся разрыв. Оттуда слышны голоса – похоже, Отто и Хулио опять спорят, время от времени Филипп вставляет что-то резко-язвительное в своей привычной манере. Прежде чем идти туда, Вальдес оглядывает с ног до головы сперва себя, а затем – Олафа, и смеётся: – Честное слово, они подумают, что я тебя бил! Руки Вальдеса все перепачканы кровью, на Кальдмеере красуется криво повязанная и частично окровавленная повязка, а в руках он держит вальдесовскую куртку, тоже всю в крови. Профессор немного смущённо передаёт её владельцу, поскольку стандартный вежливый вариант “я постираю и верну” в их случае явно не работает. Когда Ротгер берёт в руки уже начавшую застывать жёстким комом одежду, из её складок что-то со ставшим почти привычным звоном падает на пол. Быстро наклонившись, Бешеный поднимает и подносит к глазам кольцо с крупным ярким изумрудом. – Да ты, я смотрю, прихватил сувенир на память, профессор Олаф! Неплохой выбор. – Мне следовало вытряхнуть куртку перед перемещением. – Ну, вернуть мы его уже в любом случае не сможем – ни ты, ни я понятия не имеем, где побывали, а использовать ради этого функцию возврата я не собираюсь. Вальдес протягивает Олафу ладонь с кольцом, но тот с улыбкой качает головой: – Пожалуй, оно несколько не в моём стиле, так что лучше оставь себе. Трофеи – это больше по твоей части. – Этот трофей не очень-то боевой, – Ротгер высоко подкидывает кольцо в воздух и не глядя ловит: изумруд сверкает всеми гранями и на мгновение отражается в искрящихся голубыми огоньками зрачках. – Можешь считать, что я выбрал вариант, который мне больше нравится, – непонятно выражается профессор и, развернувшись, идёт к своим. Там, судя по звукам, ругань грозит вот-вот перейти в драку. Хорошую драку Вальдес пропустить никак не может, поэтому тут же двигается следом, вновь подбрасывая и ловя кольцо. Пожалуй, он мог бы к этому привыкнуть.