Мейсерова соната

«Понимаешь, Шерил, ты помогла мне узнать, что я могу. А он помог мне узнать, кто я. Хорошо, что хотя бы ты у меня осталась». «Это было сложное время. Можно понять, что сказки Мейсера помогли выжившим работать с нами. Но всё равно неприятно, что он скрыл, кто мы есть». «Основная задача, господин Бирлер, выполнена полностью — возможности фолд-кристалла доступны и управляемы. Но о дополнительном запросе, касающемся личности Линн Минмей, следует говорить отдельно. Боюсь, у меня нет возможности передать вам эту часть информации. Ведь я, Шэрон Эппл, теперь хорошо знаю, кто я». «Земля, Земля, я Хабибулин, кто я?» — «Сокол ты, жопа, Сокол!» Лётчик-ас «Ди-Ди» Иванов закончил рассказывать анекдот, и техасцы-ополченцы, рассевшиеся вокруг догорающего костра, весело рассмеялись. — Да как у тебя получается так их лихо на английский переводить? — спросил кто-то из них и встал, опираясь на винтовку. — Как-как, всё просто. Я же у вас тринадцать лет просидел. Дёрнул из Советского Союза ещё. И дальше бы тут остался, нравилось мне у вас. Но ваши устроили эту пляску с ООН... — Скажешь тоже, наши! Мы здесь отроду не янки. А Нации они задумали, с япошками да бриттами. Мы, как видишь, упёрлись. — Подождите-ка, тут есть вопрос, — вмешался парень с пышной растрёпанной чёрной шевелюрой. Он был совсем молодым и тощим и, несмотря на проклёпанный чёрный кожаный костюм, казался откровенно плюгавым по сравнению с двумя дюжими бойцами в камуфляже. Но те замолкли, чтобы дать ему спросить. Это всё-таки был Кеннет Мейсер, главредактор, корреспондент и ведущий «Радио 28» — считай, главный голос свободного Техаса. Пресс-центры приходили и уходили, а Мейсера слушали практически всю войну. По мнению недоброжелателей, был он изрядным сказочником — но все знали, что и в настоящие факты он вцепляется мёртвой хваткой. — Как же это можно было, — продолжил журналист, — военному лётчику «дёрнуть» из Союза? Не пускали же? Ди-Ди Иванов одобрительно усмехнулся. — А ты, значит, в курсе. Не пускали. Да только послали меня, через год после выпуска, на Кубу консультантом-механиком. Да и отправили гражданским бортом, невелика птица. А борт этот в Ирландии, в Шенноне, заправиться сел. Там-то я и заныкался. А оттуда — сюда. — Значит, ты из Ирландии сюда попал... Тогда у меня тоже анекдот есть, — прокомментировал Тед, крупный мужчина с рыжей бородой. — Рассказали ирландцу, что в Штатах пиво наливают пинтами огромными, во такими! Ну вот и прилетел он сюда. Идёт в бар, дают ему такую пинту, а он после неё ссать хочет. Спрашивает где туалет, ему говорят на углу зайти в дверь налево. Он заходит по пьяному делу направо и падает в бассейн. И ну орать — НЕ СПУСКАЙТЕ ВОДУ! До Иванова доходило минуты три, а затем его смех вдруг утонул в грохоте с неба. Все четверо у костра запрокинули головы и увидели, как над лесом эффектно пикирует штурмовик. Блестящий серебристый самолёт, казалось, падал носом вперёд прямо на них. Тед, его ребята и Иванов залегли на землю лицом вниз, а Мейсер завалился набок, одновременно нажимая кнопку на стоявшем рядом чемоданчике. Штурмовик вышел из пике прямо над кромками деревьев, издав ещё одну волну грохота, от которой всем пришлось зажать уши. Но даже через ладони через минуту Мейсер услышал громкий, чёткий голос, заглушающий шум двигателей: — АВИАКОСМИЧЕСКИЕ СИЛЫ ОБЪЕДИНЁННЫХ НАЦИЙ! ПРИКАЗЫВАЮ НЕМЕДЛЕННО ПРЕКРАТИТЬ СОПРОТИВЛЕНИЕ! ВЫХОДИТЕ С ПОДНЯТЫМИ РУКАМИ! От раскатов громового крика отчаянно болела голова. Но журналист, закусив губу, подтянул к себе чемоданчик. Он уже минуту как был в прямом эфире, и всё происходящее слушали через пиратские ретрансляторы минутмены по всем Штатам, канадские оппи, латиноамериканские герильерос... — Итак, от нас в очередной раз требуется прекратить сопротивление. Любопытно, что солдат или полицейских ООН в ближайшей окрестности нет, и потому требования пилота... — ДОЛБАНЫЙ МЕ... ПОВТОРЯЮ: ПРЕКРАТИТЬ СОПРОТИВЛЕНИЕ! СДАТЬ ОРУЖИЕ ОПЕРАТИВНОЙ ГРУППЕ! На чемоданчике загорелся красный огонь — лётчик включил глушилку. Мейсер усмехнулся — хотя наверняка инструкции запрещали пилотам ООН переругиваться с пиратским радио, те регулярно не удерживались. Штурмовик заходил на новый вираж. В другой ситуации по нему могли бы и из «Стингера» пальнуть, но сейчас было явственно не до того. Тед приподнял голову и взмахнул рукой. Мейчер вручил ему небольшую коробку с антенной, а сам схватил в левую руку чемоданчик, а в правую — ладонь Ди-Ди Иванова и, пригнувшись, потянул того за собой по малозаметной тропе. Они продирались сквозь кусты, часто пригнувшись, иногда — ползком. Несколько раз, заслышав шорох или шаги, замирали. Часа через два-три пошли спокойнее. — Ну и что это было? — спросил Иванов. — Отвлекающая операция. На костёр обязательно должны были прилететь, хотя обычно — вертолёты. Сейчас тот лес прочёсывают. Теда с друзьями возьмут, да только им предъявить нечего — винтовки ещё из старых времён, легальные. Передатчик с записью моего голоса они скинут, вроде и не их. Помурыжат пару недель, выпустят. Или посадят, будет скандал... А я пока спокойно выведу тебя к твоей точке. Нужно всё это, чтобы они задолбались и не проверили поле, в котором наши закапывают твой самолёт. — А с чего вы взяли, что он просто не сбросит на лес пару хороших зажигалок? Мы бы там все и остались. — Да, он может сбросить бомбы. От ближайшего города тоже мало что останется. Ну а мы можем подорвать пару зарядов в Нью-Йорке или хотя бы Хьюстоне... — Можете, значит, и не делаете? А за каким же хером я тогда к вам тащил транспортник с оборудованием и взрывчаткой? Между прочим, пятнадцать часов на сверхмалой высоте. Мейсер присвистнул. — На сверхмалой, чтобы радары не поймали? Да вы ас. — Не жалуюсь. Потому и в Штатах хорошо устроился. Подозрительного беглеца никто бы с места в военную авиацию не взял — зато в воздушном цирке я, с советской-то школой, почти сразу оказался в ферзях. Соревнования, победы, много кого натаскивал... А когда война началась, у меня уж паспорт был, так что не особо разбирались, призвали да запихнули инструктором на дальнюю базу в Тихом Океане. Там вроде спокойно было. И учиться присылали неглупых ребят. Кстати, кажется, голос был знакомый — кое-кто из них. — Стоп, если призвали ООНовцы, почему тогда вы сейчас?.. — Так вышло. База была вроде тихая, учебная, и вдруг — боевая готовность. Я сумел узнать, что бомбить собрались Владивосток, это в России. А неделей раньше получил письмо от родителей, как раз оттуда... До спецслужбистов это, кстати, тоже дошло, я просто успел уйти раньше. Вот так же, как сюда летел — «под радаром». А теперь ты, журналистская морда, всё-таки мне ответь — значит, вы можете взорвать и не взрываете? — Получается, что так, — Мейсер пожал плечами, — Тут начиналось всё очень горячо, но уж несколько лет как все вспомнили, что так и так американцы. Да, минутмены гоняются за полицией, нацгвардия ловит по лесам и деревням минутменов, городские подпольщики саботируют нацгвардию, а полиция вычисляет подпольщиков. Они могут пристрелить нашего командира, а наши, например, год назад губернатора Северной Каролины положили. Но если они начнут выжигать эти леса и деревни авиабомбами, а мы — взрывать подземки и наводить в городах панику, то что останется от Америки? ООНы приходят и уходят, а она у нас одна. — Вот как... — задумчиво произнёс Ди-Ди. — И обидно, что тащился за полшарика почём зря. И не могу не признать, что молодцы. Нашим бы русским такой мудрости. Ты ж знаешь, что там было? — В общих чертах, не более. — А лучше знать как следует, может, расскажешь своим зрителям. Ты ж шишка, говорят, известная, про тебя и русский телевизор знает. — Да уж, шишка. Так просто получилось — когда у нас в Рокпорте первый раз ООНовцев погнали, при мне камера была. Мне было-то всего четырнадцать, и мне родители сказали на рожон не лезть, я и не лез. Заныкался и снимал всё, что попадётся. А потом оказалось, что это самый крутой репортаж... Так и поехало. Я же сдурил тогда вообще — сначала, как только увидел что пусто, заскочил на телевидение местное и там всё в эфир пустили. И только потом выяснилось, что на самом краю кадра там в мою же мать, блин, пуля прилетела. Так и выпустил на всё графство, а оттуда по стране пошло... Осёл, по большому счёту. Но сочли за крутого, пришлось соответствовать, ну а там... — Ладно, не продолжай уже, проехали, — Иванов заметил, что наигранное спокойствие даётся журналисту нелегко; тем более, впереди показалась вода Мексиканского залива. — А в России всё вышло хреново. Как ООНовцы стали строить свои шашни под россказни про инопланетян, Ельцин под них сразу построился. Те и стали на районы по кускам разбирать. Кавказ сначала отрезали, а как дошло до Сибири — Ельцина нашлось кому пристрелить. — Так молодцы же? — Что пристрелили — да. Но когда в Кремль сел Примаков и стал от ООНовцев потихонечку, аккуратно откладываться, нашлось немало желающих пострелять во все стороны. Говорили, что за идеи — кто за ООН и демократию, кто за русский порядок, кто ещё что — на самом деле, похоже, всё больше за бабки и мелкие куски земли. Моя напарница, Нора Полянская, тогда как кур в ощип попала, её просто за то, что не с теми тусовалась, бандиты, якобы за ООН, сцапали прямо с тренировки... в общем, вытащили её от них с полностью белыми волосами, а было ей двадцать два. Не любит она теперь Нации, да и мало кто их любит, уж больно отмороженных ребят ельцинские за собой потянули. В конце концов их задавили, но уже не Примаков, а кто пожёстче, и не церемонились ни капли. Вот так и вышла в России главная база Анти-Альянса. — Да в те-то времена, на самом деле, и в Америке воевали всерьёз, — заметил Мейсер, — просто у вас вчистую наши победили ООНовцев, а у нас... Иванов поморщился. — Не то чтобы вчистую, но об этом лучше не будем. Вот оно, море, и меня — он глянул на часы — минут через двадцать как раз подхватят. А ненужный самолёт со взрывчаткой... — Не такой уж и ненужный, мистер Иванов. Торговаться же тоже надо. Вон, в Канаде наши посильнее — так правительство вообще на две руки играет, и нашим, и вашим. В Онтарио наши базы в открытую стоят. — Что там базы. Русское руководство думает, что можно поджечь ООНовцам тыл всерьёз. Зря, выходит, думает. Ну, доложим... хотя если выгорит сейчас дело, может уже и неважно будет. — Кстати, что за дело? Понимаю, что наверняка секрет, но всё-таки, зачем так странно с подводной лодкой? У нас все были уверены, что вы спокойно улетите обратно. — Секрет, конечно, но раз уж ты такой любопытный, кое-что я тебе скажу. На нас работает один старикан в Англии, аж оксфордский профессор. Проверим одну его находку — он считает, что инопланетную, как та хреновина с которой всё началось. Там может быть довольно много, но и ООНовцы на это зарятся, потому нам с Норой может хватить работы. — Погодите. Но если ещё инопланетные штуки всплывают, значит, то, что болтают ООНовцы про угрозы, может и не быть враньём? — Чёрт его знает. А мы, может, чёрта и спросим! Так, а вот это — наши ребята. Бывай, не попадайся. — До связи, Ди-Ди! — Не зарекайся, парень. И да, кстати, ты знаешь, что эти пугалки-матюгальники на самолёты сначала в цирке вешали? И что воткнуть их на штурмовики мой ученик придумал? Через десять минут Мейсер нашёл заранее припрятанный недалеко от побережья мотоцикл и на большой скорости сорвался по трассе. Историю с бомбардировкой Владивостока он поднял из газетных подшивок на следущий день. Это оказался ответ ООНовцев на высадку русских на острове Хоккайдо. Конечно, журналист не знал, что Хоккайдо был родиной некоего Шина Кудо.