Кофе с перцем.

— Хозяин сказал привести эльфийку из Нотт-мэнора, — затараторил ушастый. — Лорри не может выйти за границы мэнора, и другие эльфы тоже. Дейзи не было в мэноре, когда накладывали ограничения и брали у эльфов обеты. Лука привел Дейзи. Маленькая домовушка недовольно поморщилась и вырывала руку из цепких пальчиков домовика. Неожиданно она бросилась вперед, прямо Теодору под ноги и заплакала. — Бля… — только и смог сказать ошарашенный Тео. — Хоз-зяин, мой хозяин, — всхлипнула домовушка, — хозяин поможет своим эльфам, чужие волшебники пытались забрать домовиков из мэнора, но родовая магия не дала. Хозяин был так далеко. Магия уходит... Но хозяину опасно в мэнор: плохие волшебники оставили ловушки, там тёмная магия и эльфы слабеют. Они больше не могут её сдерживать... Мэнор не даст убить хозяина, но всё равно плохо, очень плохо. Никто, кроме Дейзи, не может выйти. Они не знали про Дейзи. Лорри спрятала Дейзи, когда творилось зло. — Подожди, — Теодор отпустил Блейза, присел, поднял эльфийку с пола, достал платок и вытер ей слезы. Блейз и Лука ошарашенно уставились на Нотта. — Дейзи, не плачь, теперь всё будет хорошо, — Тео погладил домовушку по голове. — Расскажи, что за ловушки? Про ограничения я догадывался. Я не могу распечатать мэнор, пока не вступлю в права. Что у вас там происходит? — Плохие маги, жадные, пришли забрать дом, но мэнор нельзя забрать. Они начали воровать, искали деньги и артефакты, хотели унести библиотеку. Но ничего не нашли. Дом всё спрятал! Они заставили показаться всех эльфов. Замучили Басти, он посмел сопротивляться. Хозяин вспомнит, Басти любил играть с маленьким хозяином, — эльфийка изо всех сил пыталась не заплакать, но слезы градом продолжали течь на цветастый передник.— Хотели, чтобы Басти показал тайники и проход к родовому камню. Но Басти не выдал. Они убили Басти на глазах у всех эльфов. Потом маг в красной мантии наложил на всех эльфов заклятье. — Сhe cazzo!!! — Выдал Блейз. — Это тянет на Азкабан. Меня смущает красная мантия. Тут могут быть замешаны как авроры, так и министерские. Надо звать Грейнджер. Она как цепной пес: за эльфов порвет на лоскуты и никому не даст отвертеться. Будет копать до конца. Еще Поттера, герой, мать его, всё-таки. Должна же быть от него польза. От аврора фигова. И все делать тихо. Против министерских мы не выстоим обычными методами. — Моя тайная библиотечная подружка-заучка? — Теодор хмыкнул. — Ты общаешься с ней? — Как можно общаться с Поттером и не общаться с Гермионой и Роном? — Не знаю, как тебя вообще угораздило! Полагаю, без хорька не обошлось. Но я рад, — Нотт повернулся к домовикам. — Лука, Дейзи останется с нами. Помоги ей устроиться и, ради Мерлина, не треплись. Ни один волшебник или эльф не должен ничего знать ни о ней, ни о том, что происходит в Нотт-мэноре. В противном случае это может стоить кому-то жизни. Эльф обиженно шмыгнул, всем своим видом выражая негодование. — Лука не глупый, Лука знает... — Хозяин очень добрый, Дейзи так счастлива! Но… — Эльфийка запнулась и зашлась в новом приступе истерики. Тео с трудом разбирал сквозь рыдания, что же она хочет ему сказать. — Хозяин должен спасти мэнор. Родовая магия… Источник почти иссяк. Эльфы погибнут. Темная магия… Мы больше не можем сдерживать...Оно убьет дом, домовиков и источник. — Я понял-понял, не реви. Мы обязательно всех спасем. Ты знаешь, кто это сделал? Кто из волшебников? — сердце болезненно сжалось. — Может быть, слышала какие-то имена? — Дейзи не знает, плохие маги командовали аврорами, но они не авроры. — Ясно. Нотт нетерпеливо начал шарить по карманам. Разочарованно глянул на последнюю сигарету в порядком измятой пачке, подкурил от палочки и с удовольствием выдохнул ароматный дым. — Лука, ты можешь магловские сигареты где-то достать? — Лука, все может достать, сэр! — эльф гордо, явно красуясь перед Дейзи, выпятил грудь. — Лука сейчас вернется. Цапнув из рук Теодора пустую пачку, ушастый аппарировал. — Хорёк, это важно! — услышал Тео позади себя голос Забини. Блейз сидел возле камина на небольшом пуфике и разговаривал с Малфоем. Голова Драко была взъерошена, он недовольно шипел и бросал на друга гневные взгляды. — Ты хоть понимаешь отчего меня оторвал? На кой хрен вам Гермиона? Ещё и срочно. Рядом высунулась еще одна голова. Поттер отодвинул Малфоя, а потом и вовсе вытолкал его. — Я могу с ней связаться, но, Блейз, если это что-то несерьезное, будешь сам отвечать. Она же чистая мантикора, когда её от работы отрывают! — Это как раз и касается её работы, но слишком важно и очень срочно, чтобы доверять совам. Скажи, это вопрос жизни и смерти целого ушастого прайда. Просто попроси её прямо сейчас связаться с нами. Ты тоже будешь нужен. Не теряйся. — Жди, я все понял, — Поттер кивнул и исчез. Камин недовольно чихнул, потревожив на полке овальное, в резной оправе зеркало, которое, проснувшись, заахало и запричитало, отразив бледного, с темными кругами вокруг глаз, Блейза. Парень, поднявшись с пуфика, нервно ходил туда-сюда по гостиной. Нотт отправил Дейзи найти себе уголок и отдохнуть, пока её не позовут, и строго-настрого запретил покидать Забини-холл. Он подошел к заметно побледневшему Блейзу, обнял его со спины и ласково куснул за соблазнительную мочку. — Спасибо, — он развернул Забини к себе и коснулся губами его лба. — Для тебя всё что захочешь, — волшебник опустил голову Теодору на плечо и вздохнул. — Мне нужно прилечь. Прости. — Мерлин! Я идиот, — Тео быстро достал палочку и передвинул поближе к камину диван. Разложив и увеличив его, наколдовал кучу подушек. — Ты слишком долго был на ногах, — парень тревожно вглядывался в лицо будущего мужа. — Как ты себя чувствуешь? — Возле тебя — замечательно. Только немного устал. — Блейз опустился на диван и потянул за собой Теодора. Вовлекая Блейза в поцелуй, Тео краем глаза заметил две пары любопытных глаз. Он нахмурился и дождался, пока ушастые выскользнут из гостиной. Это было возмутительно, но совсем не стоило того, чтобы отрываться от прекрасных, пахнущих мятой губ и устраивать Луке очередную взбучку. По телу разливалась нега... Необычная, заставляющая трепетать сердце, наполняющая душу ощущением счастья, а тело желанием. Она напомнила, что уже очень давно ему не было так хорошо как сейчас. Теперь всё было иначе... Боги, как же он хотел Блейза... Не дико и страстно, не так, как бывает, когда на фоне выпитого или выкуренного набрасываешься на очередного любовника и в лучшем случае запоминаешь даже не его имя, а что ты его трахал уже когда-то… Просто владеть этим прекрасным телом было мало. Он хотел его всего. Его душу, мысли и его любовь... Хотел брать и хотел отдавать. Несколько секунд понимания того, что ты, возможно, первый раз в жизни там, где должен быть и весь твой привычный мир летит в тартарары. Тебя больше нет вне этого… Вне этой гостиной, вне этих объятий. Ты теперь в другом мире, в том, который делает из двух одиночеств одно целое. «Влюбился как идиот... — Констатировал Теодор, крепче прижал Блейза и улыбнулся. — Но, пожалуй, это стоит всего того, что было до. Хотя нет... В тысячу раз больше и желанней». Много, много нежных поцелуев, лёгких, одним касанием. От мягких жадных губ он рассыпает их цепочкой по смуглой шее, тянет ниже, к заветной ямочке между ключиц, к манящим темным соскам. Грудь любимого гладкая, лишенная растительности, кожа — ароматный, нежный бархат... Непередаваемый, отшибающий мозги запах действует круче любого афродизиака. Мысли разумные и не очень, покидают голову, уступая сладкому безумию и тому, что шевелится внутри, просыпается и требует большего. Блейз млеет под губами Нотта. Наслаждается лаской, близостью любимого тела... Он ничего не делает только послушно подставляет губы, грудь под самые желанные, выстраданные поцелуи. Когда горячий язык касается затвердевшей горошины соска, он не сдерживает короткий стон, вздрагивает и старается прижаться покрепче, чтобы чувствовать Тео каждой клеточкой своего тела. Теодор проводит ладонью по безупречному плоскому животу, слегка сдвигает резинку пижамных брюк и проникает под нее пальцами, дразнит мягкие волоски, ведущие от пупка к уже твердому и пульсирующему члену Блейза. Гладит нежную головку, слегка размазывая выступившую смазку. Щекочет уздечку. Ощущает, как дергается, наливается под его рукой плоть любовника. Одним движением Тео приспускает мешающие ему пижамные штаны и, внезапно склонившись, проводит языком по ровному твёрдому стволу, от крайней плоти до самого низа, касается языком мошонки и перехватывая её рукой, впускает нетерпеливо вздрагивающий орган в рот. Блейз дёргается и стонет, непроизвольно поднимая бедра и толкаясь в приятную глубину услужливо расслабленного горла, но Теодор не даёт ему втиснуться до конца, останавливает, помогает себе рукой, прижимает языком и сам задает темп. Он любит и знает, что делает, знает, как будет лучше и приятней. Ещё несколько толчков, движений, и Блейз выгибается. По позвоночнику растекается жидкий огонь и с приглушенным криком вырывается наружу. Мощная струя семени ударяет Теодору в нёбо, он проглатывает и, ещё немного пососав, отпускает начинающий опадать член. Теодора ещё никогда так не заводил минет, но Блейз так сладко, так искренне стонал и выгибался под его губами, что Нотт едва не кончил сам. Так и должно быть, наверное. Теодор не знает, работает это магия контракта или это настоящее. Какая, впрочем, разница? Он хочет этого. Хочет делать так, чтобы Блейз стонал и извивался, кричал и просил ещё. Он хочет его до одури, до полного помутнения рассудка. Он абсолютно точно никого ещё в своей жизни так не хотел. Тео поднимает глаза и встречается с совершенно безумным, горящим взглядом Блейза. В нём так много всего... Восторг и обожание, дикое желание и напор, а еще разочарование оттого, что все так быстро закончилось... Тео тянется к приоткрытым искусанным губам и нерешительно замирает в опасной близости. Шальная мысль, иррациональный страх... Ему на мгновение кажется, что Блейз сейчас его оттолкнёт, но тот притягивает его к себе, слизывает с нижней губы белесую капельку и жадно впивается в губы. Настойчивый, наглый язычок проникает Теодору в рот, хозяйничает, ласкает, доказывает первенство, вылизывает. Блейз довольно жмурится, хмыкает, чувствуя во рту любовника свой вкус. Шепчет Нотту прямо в губы: — Люблю, люблю тебя, больше жизни... Если уйдешь — умру, — голос дрожит, он немного хриплый и такой сексуальный. Теодор издаёт глухой стон, чувствуя, как разрываются собственные яйца, а каменный стояк рискует прорвать ткань брюк и упирается Блейзу в живот. — Ох, — Забини прикусывает губу и кладет руку на ширинку Тео, — прости. Я... — Все хорошо, — Теодор нежно касается губами его виска, целует скулы, спускается к подбородку, дразнит, невесомо целуя в уголок губ. Блейз безуспешно, дрожащими пальцами, терзает пряжку ноттовского ремня, но та не желает расстегиваться, только вызывает у итальянца рык и еле слышное diavolo... Теодор сжимает длинные пальцы, отводит в сторону его руку и сам аккуратно расстегивает брюки. Белья под ними нет, и Блейз восхищенно сглатывает, глядя на длинный и не очень толстый член, твердый, прижимающийся к плоскому животу. Тео дрожит, когда Блейз сжимает его плоть ладонью и начинает подрачивать. Тео глухо стонет, прикрывает глаза и утыкается лбом в плечо будущего мужа. Он хотел бы большего... Хотел бы быть в нем и жарко кончить не в его кулак, а в податливую и горячую глубину его упругой, тренированной попки. А еще почувствовать его в себе, сзади, до боли, на грани разрывов, вколачивающего его носом в подушку, рычащего и вдалбливающего в матрас. Нельзя, придется ждать, нужно потерпеть, и плевать он хотел теперь и на брак, и на все гребаные деньги своего папаши... У него есть Блейз. И только это сейчас важно. — Быстрей, пожалуйста, сожми его крепче, — порывисто шепчет срывающимся от возбуждения голосом и бурно, со сладким стоном кончает Забини в руку. Какое-то время они не двигаются. Блейз нежно поглаживает пальцами венки и складочки на постепенно опадающем члене Теодора. Тео приходит в себя, творит очищающее для обоих. Невербально и без палочки оно выходит у него так же хорошо, как и с палочкой, может чуть хуже, чем то, которое заставляет появляться смазку и чуть лучше противозачаточного. Всё дело в практике, а женщины в постели Нотта огромная редкость... За всю жизнь ему нравилась только одна... — О чем ты думаешь? — Блейз устраивается на его плече и пальцами обводит контур наколотой на границе роста волос татуировки. — Ничего особенного, просто охранная руна... — О тебе. О том, что я дурак и из-за меня мы столько времени проебали зря... — Non pensare a nulla. Ti amo*, — Забини закрывает ему рот поцелуем и вздрагивает от характерного звука каминного перехода. — Есть кто живой? — из камина, стряхивая с себя несуществующую сажу, уверенно вышла красивая молодая женщина. На ней деловой магловский костюм, высоченные шпильки. Безумная каштановая копна волос укрощена при помощи лучших колдопарикмахеров Британии. В руках волшебная палочка и ноут-бук в чехле из кожи дракона. — Блейз! Ой... Прошу прощения,— ведьма краснеет, вспомнив, что вломилась без сигнала. — Гарри сказал, это срочно. — Грейнджер! — Тео поднимается ей навстречу и толкает разомлевшего и слегка чумного Забини. — Или всё же Уизли? Здравствуй, ты великолепна! — Он отвешивает ей полушутливый поклон. — И такая высокая... — Матерь божья! — Гермиона ошарашенно смотрит на Тео. — Грейнджер ещё... Убью Поттера и хорька, могли бы предупредить. Рада видеть тебя живым и здоровым, Нотт, здравствуй! Мы вместе с Блейзом переживали, — девушка улыбается так искренне, что Тео -небывалая вещь — верит ей... Она протягивает ему руку для рукопожатия, но парень разворачивает её и целует, немного дольше, чем нужно, задерживая губы. Ему нравится её аромат... Жасмин, персик и что-то свежее, но незнакомое. — Спасибо, — Нотт с сожалением отпускает изящную ладошку, — неожиданно и приятно. Не думал, что ты помнишь меня. Гермиона, придя в себя, справилась со смущением, хмыкнула и спросила уже совершенно деловым тоном: — Блейз, что у вас случилось? Малфой ужасы рассказывал. — У Тео, Герм. Вернее, в его родовом мэноре. Там всё странно, опасно и совершенно точно противозаконно. Сейчас узнаешь. Мой Лука смог умыкнуть оттуда для тебя свидетеля. Лука, Дейзи! — позвал Блейз. — Гермиона, мы мало что поняли, ты же лучше всех умеешь их разговорить, пожалуйста, помоги. Прости, что оторвали тебя от работы. Появившиеся домовики смотрят на Грейнджер как на божество. В последние годы она стала их ангелом-хранителем. Тео ждёт, что они вот-вот кинутся ей в ноги и начнут облизывать туфли... — Не за что вас прощать. Я должна вам еще благодарна быть, что выдернули меня с совещания. Занудство, кислые рожи и пустая трата рабочего времени. Скоро начну забывать, как нормальные люди выглядят. — Лука! Чай, как мисс Грейнджер любит, и быстро! — скомандовал Забини. — Как ты с ними умудряешься договариваться, Герм? Мой - жуткая бестолочь. — Они такие же разные, как и мы. Старейшины и библиотекари, например, умнее многих волшебников. Лука подал чай, поклонился и учтиво спросил, когда мисс Гермиона хочет поговорить с Дейзи. — Иди уже. Мы позовем, — махнул рукой Тео. — Ты принес то о чем я просил?