Candy-Candy.

- Моя сладкая Кэнди-Кэнди… Бэкхен тихо смеется и жмурится, лениво переворачиваясь на живот. Его глаза полны лукавства, а на языке вновь тает леденец, отчего мальчишка довольно лижет свои губы с ароматом вишни. Он болтает ногами, позволяя простыне задираться до самых бедер, а пальцы Ханя мягко оглаживают выпирающие позвонки, и Бэк ерзает от легкой щекотки. Он смеется и мягко толкает своего мучителя плечом, а потом вздрагивает, когда этого самого плеча касаются чужие губы. Остатки подводки на глазах напоминают о том, что вчера им было не до сна, а Хань все жмется и смеется. Тихо и ласково, отчего Бэкхен тает сахаром, отчего он закрывает глаза и кусает щеку изнутри – шутливо рыча, Лу сжимает зубами его кожу, а потом медленно проводит по шее носом и самым кончиком языка касается мочки. Телу – дрожь, сильным пальцам – свобода. Вишневый Бэкхен сладок везде, его зацелованная кожа вызывает желание касаться ее вновь и вновь, и Хань чувствует, как напрягается живот, как дышать становится тяжелее. Он влажно целует кошачье место, и Бэк охает, чтобы потом простонать – язык по позвонкам, язык между лопаток… Хань целует, кусает, а затем вновь целует ямочки на пояснице своей Кэнди-Кэнди, и Бэкхен разбивается в стеклянную сладкую крошку, откидывая голову и сдавленно выдыхая: - О, Боже… Со смехом отбрасывая куда-то в сторону ненужную простынь, Хань кусает Бэкхена за бедро и вновь рычит, вынуждая засмеяться в ответ. Бэк тянет руку и медленно проводит по волосам Лу пальцами, но тот ловит его ладонь своей и целует линии, поднимается к вычерненным венам, где кожа нежная и особенно сладкая, да и целует так, что поцелую вторит стон его мальчика. Горячие ладони медленно скользят от самых плеч к бедрам, оглаживают ягодицы и слегка их сжимают, отчего губы Бэка закушены – он вспоминает, как вчера эти самые пальцы Ханя сжимали его бедра, его зад в момент, пока сам он был в нем, в своем сладком Бэкки, был до громких стонов и липкого тепла внутри. Это вызывает мурашки. Бэкхен чувствует, как напряженные соски потираются о грубую ткань и погружает палец в рот, зубами сжимая костяшку. Еще немного - и он станет мокрым, еще немного - и он будет разводить бедра и шептать, что внутри горит, что Хань нужен ему… Хань смеется, словно читая его мысли, а потом мягко тянет Бэкхена на себя, заставляя приподнять бедра. Он разводит ягодицы мальчишки и медленно скользит языком по мягкому и растраханному входу, который не так давно был залит его спермой, который не так давно сжимался на его головке, а Бэкхен всхлипывал, потому что он слишком чувствительный там. Хань давит языком и слегка проникает внутрь. Дразнит, ласкает, медленно облизывает, то едва ощутимо, то так горячо, что Бэкхен задыхается, откинув голову, выгибается навстречу любовнику, призывно стонет и качает бедрами, наслаждаясь тем, как упругий язык имеет его задницу. У него стоит, у него на головке выступила тягучая, густая смазка, соски набухли так, что даже самые невинные касания к ним заставили бы мальчишку прогнуться в спине. Но Лу Хань не торопится. Он имеет свою сладкую Кэнди-Кэнди языком, и она готова от этого кричать. И она кричит. Потому что ее мужчина медленно проводит кончиками пальцев по ее раскрытому входу и потирает его, проникает совсем чуть-чуть внутрь, оглаживает кольцо напрягшихся мышц, а затем тут же добавляет второй палец и начинает растягивать Бэка, разводя их внутри. Бэкхен цепляется за деревянные столбики в изголовье, но ладони скользят, челка липнет ко лбу, а вишневые губы приоткрыты в глухом, сладком стоне. Он разбит. Он - лишь послевкусие на губах Лу Ханя. - Хочу… Хочу… - голос не слушается, и тогда Хань резко подтягивается вверх, наклоняясь над Бэкхеном и проникая в него сразу двумя пальцами. Когда мальчишка задыхается и кричит, Лу целует его, он облизывает его губы и язык, он сам становится вишневым, и имеет теперь лишь легкий привкус своего мальчика. Их языки сплетаются, а в Бэкхене пальцы, и он стонет в рот любовнику, он готов скулить, он готов к большему… Бэкхен тянется и, перевернувшись на бок, разводит ноги, потому что Хань не прекращает своей пытки. Он рычит, когда видит, как возбуждена его Кэнди-Кэнди. Движения пальцев тягучие и медленные, Лу наслаждается тем, какой Бэкки развратно-мокрый там, внутри, а мальчишка вплетает в его волосы свои пальцы и прогибается от удовольствия. Сдерживать себя просто невозможно, потому что его Хань не дает ему и шанса успокоить сердце, от которого скоро останется лишь сахарная крошка, как и от всего мальчишки. Лу ведет кончиком языка по набухшему соску Бэкхена, резко втягивает его в рот, прикусывает… И Бэк кричит, потому что р-а-з-б-и-в-а-е-т-с-я. Тяжелые липкие капли пачкают ему живот и бедра, а Хань внезапно отстраняется, собирает сперму пальцами и проникает ими в приоткрытый рот Бэка. Он растирает липкое семя о его язык, и Кэнди-Кэнди смыкает свои губы, закрывает глаза, посасывает эти божественные пальцы, словно пытаясь заставить своего мужчину пощадить ее и наконец понять, как его девочка жаждет чего-то большего. - Перевернись на живот… - выдыхает Лу, и Бэк слушается, он перекатывается, слегка разводит бедра и в предвкушении сжимает дрожащими пальцами столбики в изголовье. Хань приподнимается, нависает над ним, почти садясь мальчишке на ягодицы, а затем, надавив головкой на вход, легко и плавно входит в истосковавшееся за ночь по ласке тело. Бэк кричит, потому что так он чувствует Ханя еще ярче, еще сильнее, глубже, и он, кажется, сейчас и вовсе сойдет с ума… Лу тянет мальчишку за волосы, двигает бедрами размеренно, но жадно, не желая прерываться ни на секунду. Бэкхен горячий, сладкий, он хочет так, что до боли, он принимает так, что до сорванного голоса. Губы Лу скользят по кошачьему месту – Бэкхен всхлипывает, будто мало ему того, что он, кажется, течет от каждого движения, и живот напряжен так, что хочется свести ноги и скулить от ощущения члена своего мужчины. От ощущения, что тот берет его, наслаждается им… - Моя сладкая Кэнди-Кэнди… - хрипло бормочет Лу Хань ему на ухо, и Бэк подается навстречу, потому что его накрывает все сильнее. Он не хочет кончать раньше, но стоит только Лу дернуться, изменив угол, как мальчишка сжимается и вскрикивает – постель и живот липкие, а задница горит и требует, чтобы ее трахали, имели, драли… Но Хань медленно выходит из него, мазнув головкой по раздразненному входу, а затем тянет мальчишку на себя и ухмыляется: - Насаживайся. У Бэкхена дрожат ноги, член влажный от смазки и спермы, и еще, кажется, скоро остановится сердце, но он приставляет член Ханя к своей заднице и медленно опускается вниз, с протяжным стоном откинув голову. Он двигает бедрами, он имеет себя членом мужчины, а тот лишь прогибается в спине, рычит и сжимает его бедра своими пальцами, которые такие чертовски сумасводящие, когда они в нем. Хань определенно демон, не иначе. Он читает мысли, предугадывает желания… Он знает свою Кэнди-Кэнди наизусть. Медленно приподнявшись, Хань целует вишневые губы, что искусаны им же, а сам медленно добавляет к своему члену еще и пару пальцев, потому что он уже на грани, но хочет, чтобы Бэкхен сошел с ума окончательно. И тот слушается. Раздираемый, такой покорный, жаждущий и горячий, он скулит от возбуждения, он трется своим членом о Ханя, он жмурится, когда тот лижет его соски, кусает шею и ухмыляется так, как может только он, чтобы с губ слетало: - Моя сладкая Кэнди-Кэнди. Бэкхен прогибается в спине столь резко, что это смахивает скорее на вошествие дьявола в человеческое тело, но Хань лишь рычит, потому что с губ его мальчика слетают сахарные стоны, он кричит и повторяет его имя, а сам дрожит так сильно, будто теряет себя и свой разум. Лу быстро перекатывается, опуская скулящего от удовольствия мальчишку на постель, а затем медленно выходит из его тела и, подтянувшись, нависает над ним, дразняще проводя головкой, влажной от их смазки, по его щеке. Бэкхен высовывает язык, по привычке обхватывает член Ханя пальцами и начинает быстро и резко ласкать, глядя любовнику прямо в глаза. В такие моменты его Лу Хань понимает, в чем его истинное, греховное искушение. Он откидывает голову, с его губ срывается глухой стон. Бэкхен наслаждается тем, как сперма изливается на его язык, часто-часто сглатывает, облизывается, обсасывает член от семени и смазки до тех пор, пока Лу не перестает вздрагивать. Отстранившись, Хань опускается на постель рядом с уставшим Бэкхеном, который даже не может свести свои ноги, и размазывает пару капель спермы из уголка его губ по нижней. После чего целует своего мальчика, смешивая вишню со своим собственным вкусом, и выдыхает, наслаждаясь, кажется, каждым звуком: - Моя сладкая Кэнди-Кэнди.