Принц и нищенка

Мы плыли уже практически сутки. Меня посадили в лодку с Гимли, и тот, отлынивая от гребли, медленно жевал лепешку лембаса. Уже вторую по счету. — Взрослому мужчине достаточно кусочка, чтобы насытиться. Гном непонимающе помотал головой. — Он какой-то безвкусный. Почему изумрудик от тебя убежала? Ты чем-то ее обидел, остроухий? — Не называй ее так и прекрати лопать! — Еще какой-то эльфийский князек мне тут не командовал! — гном оперся на секиру, вставая, но лодка пошатнулась, и он чуть не упал в воду. Я его подхватил и усадил на место. — Какой ты неуклюжий. — Не уходи от ответа, белобрысый! Что ты ей сделал? Знал бы сам. Все сутки вертел в голове вчерашние события и не мог понять, где ошибся. Что могло ее оттолкнуть? Я грустно вздохнул: — Поцеловал. Дварф покраснел от злости. — Против ее воли? Я снесу тебе... — он опять встал, но толстые бока плохо координировали равновесие, и Гимли снова чуть не свалился. Ему снова помог я. — Да сядь ты! Не тревожь воду. — Леголас Трандулионский или как там тебя... Я тебя как мужик мужика спрашиваю! Чем ты обидел наше золотце? На кой ты ей сдался вообще со своими поцелуями? У меня не было сил на ссоры, и поэтому я просто стал ему рассказывать нашу историю. Медленно и в подробностях. Начиная с первого сновидения, которое внезапно перевернуло всю мою жизнь. Не знаю, зачем я это делал и почему решил выложить все именно гному, но Гимли очень внимательно слушал и даже не вставлял свои нелестные комментарии. Я рассказал про связь и про все, что чувствовал сейчас, и мне стало легче. Гимли почесал бороду. — Прости. Откуда мне было знать такие вещи. — Я не обижаюсь. Спасибо, что выслушал. А он не так плох, как мне думалось. — И все же я так и не понял, на кой ты ей? Она-то понятно: красивая, молодая, смелая такая. В Мории сражалась, будто огненный вихрь со сковородой! Но ты? Ей нужен настоящий мужчина! Как я! ( Что, простите? ) Моя невеста тоже орудовала бытовыми предметами не хуже. Однажды мне досталось от нее кастрюлей по голове! Даже шрам остался. — У тебя есть невеста? — Была. Она умерла. Заболела пещерной хворью. Пыль копи оседает в легких и забивает дыхательные пути. У нас многие погибают от этого, ведь мы не особо славимся медициной. Я замолчал. Мне открылся этот маленький воин совсем с другой стороны. Я не знал, что гномы умирают от болезней. Эльфы практически не болеют, а если такое случается, то мы научились бороться с самыми сложными заразами. Скорее всего, и к этой смогли бы найти подход. — Мне жаль... — Мне тоже, но Аулэ принял ее в своих чертогах. Я никогда не интересовался гномами. Они любят раз в жизни? Как они провожают в последний путь? — Расскажи мне про ваши традиции. Он горько усмехнулся. — Ну, что касается погребения, то земля — наша колыбель и наша могила. Что породила, то и схоронила. У нас нет кладбищ или усыпальниц. Мы просто прорастаем новой жизнью у подножий гор. Ты многого не знаешь, а мы не сильно стремимся рассказывать. Понимаешь, мы ведь даже не дети Эру. Эльфы всегда нас считали за второй сорт. Игрушечных дел мастеров, что способны только на строительство их чудесных дворцов и выделки их еще более чудесных украшений. У нас своя жизнь, и мы дорожим своей обособленностью. — Вы и правда очень талантливы во всем. Вам даровано это умение свыше, и я никогда не думал о вас так... высокомерно. — Благодарю вас, Ваше Высочество, — съязвил. — Леголас. Называй меня по имени. Нам предстоит пройти плечом к плечу весь этот путь, и я хочу, чтобы ты считал меня никем иным, как просто товарищем. Гимли нахмурился и насупился. Больше мы не разговаривали до самого привала на озере. Столпы Аргоната служили воротами в него. Это два монумента, изображающие людских королей древности — Исилдура и Анариона по обе стороны реки Андуин. Сэм развел небольшой костер и стал жарить на нем сосиски, а остальные хоббиты нетерпеливо смотрели на шкворчащее угощение. Пока Арагорн спорил с Гимли о пути до Мордора, меня одолевали мрачные мысли. Я не совсем понимал природу этих ощущений, но точно знал, что что-то страшное должно случиться уже скоро. Я подошел к Арагорну. — Уходим сейчас. Нельзя здесь оставаться. Эстель посмотрел по сторонам: — Где Фродо? Где Боромир? Гондорца не было среди собравшихся у костра. Как и хранителя кольца. — Леголас, найди Боромира. Он может погибнуть. — Эленвен сказала? — Да. Со всех ног я понесся в ту сторону, откуда исходили тревожные позывы, и очень скоро выбежал к кишащей орками поляне. У их предводителя на лице красовался знак Сарумана — отпечаток белой длани. Орки меня не заметили, и я, вытащив лук, за секунды положил штук пять, пока они не опомнились и не побежали в мою сторону. Лук был убран, и я достал из-за спины клинки. Началась схватка. Настоящие орочьи пляски. Мощные шеи рубились тяжело, а заточенные черные ятаганы тварей буквально со свистом прорезали воздух рядом с моим телом, лишь на секунду запаздывая воткнуться в плоть. Откуда-то из кустов выбежал Боромир, и мы уже вдвоем стали сдерживать натиск отродьев Моргота. В урук-хайев полетели камни из рук хоббитов, а Гимли буквально расчищал секирой дорогу до нас. Нам бы не помешал Арагорн. Где он? Звук натягивающейся тетивы из грубой нити меня отвлек, и я увидел лучника, что целился в гондорца. Стрела летела точно в грудь мужчине, но он дернулся, и она вонзилась ему в плечо. Боромир пошатнулся, но потом, качнув головой, схватился за меч крепче и стал рубить головы усерднее. Моя рука снова достала лук и одним движением лориенское древко воткнулось в голову стрелявшего орка. Он упал замертво, а остальные урук-хайи, увидев смерть своего вожака, поспешили отступать. Мерри и Пиппин побежали в сторону капитулирующих гоблинов, закидывая их головы камнями. Раздавался приятный звон шлемов. — Боромир! — я бежал к еле стоявшему на ногах мужчине. — Я помогу. Гимли подошел к нам и помог опустить его на траву. Сознание гондорца его покидало, и взгляд холодел с каждым вздохом все больше. Я знаю, в чем причина. Действовать нужно быстро. Я разорвал пальцами камзол воина и осмотрел рану. Отравленные стрелы. Из раны сочилась серая жидкость вперемешку с кровью. Седая отрава, что парализует буквально за секунды. — Нужно остановить заражение. Мои глаза стали бегать по окружающим деревьям и растениям. Осень. Что растет осенью? Кора дуба или липы хорошо заживляют раны, если их отварить. Времени нет. — Алтей! Мне нужны корни алтея или зверобой! Гимли вызвался добровольцем и поспешил за травами. Через минуту он вернулся и с тем, и с другим. Я обломил древко и, заставив Боромира закусить край кожаного рукава, одним движением извлек наконечник. Разжевав траву и, выложив ее на рану, я автоматически произнес нужные слова: — Menno o nin na hon i eliad annen annin, hon leitho o-ngurth.* Тепло моих рук передалось гондорцу, и я с облегчением почувствовал, что яд стал выходить. Кожа вокруг раны посветлела. Сработало. Как давно я этого не делал сам? Отец бы гордился. — Спасибо. — Боромир кивнул мне головой, а я заметил, что на меня удивленно смотрят все, включая подбежавшего Арагорна. — Тебе нельзя дальше. Яд отнимает силы и может остановить сердце. Нужен покой. — Гондор отсюда недалеко. Ты можешь отправиться по Андуину и ждать нас в Минас Тирите. — Арагорн. Мы перенесли мужчину в одну из серебристых барок, и течение подхватило ее. Уже через несколько лиг стоит людской дозор, и Боромиру ничто не угрожает. Мужчина странно посмотрел на меня, когда прощался. Не было неприязни больше. Стал доверять? Забавную компанию собрал Гендальф, будто специально, чтобы проверить, сможем ли мы найти общий язык в таких стесненных условиях. И если сможем, значит, после войны научимся друг друга слушать хотя бы из уважения к пережитому. Где все хоббиты? Арагорн сказал, что Фродо от нас ушел, а Мерри и Пиппина найти оказалось намного тяжелее. По следам, оставленным орками, Эстель понял, что полуросликов взяли в плен. Как же мы не уследили? Бросать друзей никто не собирался, и оставшееся Братство след в след стало догонять довольно быстро передвигающихся урук-хаев. Три дня и три ночи мы не останавливались, не желая давать врагу фору и шанс убить малышей, но Гимли измотался вконец. Я переживал, по силам ли ему справиться с погоней? Он пыхтел, синел, желтел и вытирал бесконечно льющийся пот бородой. — Я похудел ровно вдвое! Даже доспехи звенят о мои усталые кости! Гном остановился и оперся на секиру, стараясь отдышаться. — Этих тварей будто подстегивают плети хозяев! Бегут, словно подстреленные. — Арагорн был насквозь мокрый. — Нас обгоняют меньше чем на сутки. Гимли, пошевеливайся! Гном снова перешел на бег, и его лицо перекосила гримаса пренебрежения. — Не знаю, в чем тут дело. Может, твои уши помогают тебе парить над землей, словно крылья птицы, но мне надоело видеть твои стертые пятки, товарищ! Я усмехнулся, и мы для разнообразия стали бежать наперегонки. Гном не сдавался и почти настигал меня. Еще чуть-чуть, но даже мой рост давал мне большое преимущество. Один мой шаг был равен трем гномьим. Мне даже стараться не приходилось, чтобы его опередить. Я, можно сказать, прогуливался. Через несколько часов мы выбежали на каменную сопку. Впереди простирались земли Рохана. Страна коневодов. Бескрайние поля, залитые осенним солнцем. Ветер ревел на этой равнине, не встречая никаких преград на своем пути, а потому даже пыли не было в воздухе, и мои глаза могли видеть на многие лиги вперед. — Леголас, что видит твой эльфийский взор? Черную массу, что далеко на горизонте следует наперекор солнечному экватору. — Они уносят хоббитов в Изенгард. — Быстрее! Эстель сорвался с места, и мы двинулись вслед за ним. Еще сутки пути, и с каждым шагом я понимал, что надежды все меньше. Они могут умереть от жажды за это время. Главное, что Эленвен в безопасности. Я молился по ночам, глядя в звездное небо, о ее спокойствии и том, чтобы в Лориене никто не посмел причинить ей вред. Что, если око достанет ее там? Владыки не позволят случиться непоправимому. Почему ты меня оттолкнула? Неужто я настолько плохо целуюсь? Земля под ногами задрожала. Всадники Рохана. Арагорн сказал, чтобы мы не прятались, и рохиррим окружили нас, угрожающе наставив копья. — Что привело эльфа, человека и гнома в наши края? Назовитесь! — светловолосый мужчина на вороном коне выглядел недружелюбно. Мы молчали, потому что лично я понятия не имел, что задумал Эстель. — Сначала ты назовись, а потом уж мы... — Гимли с прищуром смотрел на копье перед своим лицом. Всадник спешился и подошел к гному. — Я бы снес тебе башку, но больно она низко от земли! Моя рука в секунду сняла лук, и наконечник стрелы нацелился на голову мужчины: — Ты умрешь раньше, чем взмахнешь мечом, — в спину неуверенно ткнули копьем, а Странник жестом приказал мне опустить оружие. Гимли удивленно хлопал глазами. — Я Арагорн, сын Араторна. Это Гимли, сын Глоина, и Леголас, аранен лесного королевства. Мы друзья Рохана и вашего короля. Светловолосый мужчина поджал губы. — Теоден уже не узнает ни друзей, ни врагов..и даже своих родных. Я его племянник — Эомер. Саруман поработил его разум и завладел этими землями. Мой отряд остался верен Рохану, и за это нас изгнали. — Мы гонимся за урук-хаями по равнине на запад. Они захватили двух наших друзей. — Урук-хайи убиты. Мы перебили всех прошлой ночью. Гимли выбежал вперед. — Там были хоббиты. Вы бы приняли их за детей. Там были они? Эомер грустно вздохнул: — Никто не уцелел. Мы сложили трупы, — он рукой указал на небольшой столбик серого дыма вдали. — И подожгли. Сожалею. У меня провалилось сердце. Не уберегли. Рохиррим свистнул: — Хазуфель, Арод, — вперед вышли два разномастных коня, и соловый, подойдя ко мне, ткнулся в мою ладонь, выдыхая теплый воздух. — Пусть эти кони принесут вам больше удачи, чем прежним хозяевам. Прощайте. Эомер взобрался на своего жеребца, и отряд с топотом стал нас покидать. Хоббиты не погибли. В куче орочьих тел не было полуросликов, а Арагорн наткнулся на след их побега. Им удалось ускользнуть в рощу Фангорн. Древние леса, объятые сильной магией. Деревья в них могут убивать похлеще любого врага, и я задался вопросом: знали ли они, куда бегут? Мы пробирались только по самому краю, чтобы не теряться в дремучих дубравах, но и этого хватило, чтобы в моем сердце поселился страх. Я слышал голоса. Они звали меня по имени и манили в глубь леса, но я старался отвлекаться мыслями об Эленвен. И тогда они стали говорить ее голосом, что потрясло меня до глубины души. Я не мог понять: это связь или обман? Она правда меня зовет, или магия этого места так шутит с моим разумом? Это нечестно! Я встал, как вкопанный, и стал трясти головой, скидывая наваждение; но Гимли очень кстати поднял топор, и послышался скрежет тяжелых корней друг о друга. Меня это отвлекло. — Опусти секиру, мой друг. Не дразни деревья. Гном моментально встал по стойке смирно и тихонечко направил лезвие на землю. — Не тревожь воду! Не дразни деревья! Что за лихо? — Мы научили разговаривать эти леса когда-то. — Говорящие деревья? О чем они могут разговаривать? М? Разве что о том, как белки гадят. Я улыбнулся, но ненадолго. К нам шел Белый Маг. Свет озарил его появление, и я выстрелил в предателя не раздумывая, но стрела разлетелась в щепки, а занесенный меч Арагорна накалился докрасна, и мужчина его выпустил. Волшебник оказался никем иным как Гендальфом. Гендальфом Белым! Вот незадача, а я в него стрелял.