Виновное сердце тихое

Весеннее хмурое солнце неохотно заглядывало в кабинет, лучи света гибли на занавесках, и в кабинете царил полумрак. Метроном ритмично резал время на части, короткие сухие щелчки заглушали тихие, едва слышные рыдания. Плач являлся одной из самых выразительных реакций, но Ганнибал не чувствовал эмоциональный отклик в душе в ответ на чужие слезы. Если не считать жгучих воспоминаний детства - не чувствовал никогда. Правда, порой возникали удивительно похожие паттерны, вынуждающие его сердце мгновенно обвариться кипятком. Исключения были мучительно-желанными, как попытка съесть чересчур горячее, сочное мясо. Ганнибал прекрасно осознавал, что нередко привязывал эти ощущения к тому, что происходило между ним и Уиллом. Но на работе подобного не происходило. Держа пациентов на расстоянии, Ганнибал пресекал любые попытки эмоционально проникнуть на его территорию. Из приятных, несколько бессвязных размышлений его вывел шорох носового платка: Мириам Палмер перестала, наконец, тихо и однообразно всхлипывать и стерла слезы с лица. - ...до сих пор я запрещаю себе вспоминать это, - она начала озвучивать мысли, звеневшие в голове. - Я расследовала это дело, перебирая все возможные зацепки, и совершенно случайно я наткнулась на Ингрэма. Однажды войдя в его дом, я не смогла выйти. Вы, наверное, читали про маньяка, который после всех его преступлений спокойно умер от сердечного приступа? Ушел от ответственности, - Мириам стиснула зубы, - откинулся во сне счастливым и свободным. Я считала, что погибну там. Я не сразу поняла, что я жива, и что все закончилось. Я очень долго… была за чертой. - Вы пережили ваше возвращение. Что вы думали об этом? - Я не думала ничего. И сейчас тоже. Нет, я не вру себе, что этого не было, но просто... просто не думаю об этих месяцах, и все. - И как вам это удается? - голос Ганнибала прозвучал глухо и резко. - Как... Как будто я нарастила себе мозоль вокруг этих воспоминаний, - криво улыбнулась Мириам, - когда я приближаюсь к ним, что-то во мне напоминает, что я подхожу к опасной зоне. Внутренний часовой звучно передергивает затвор. - Вы считаете воспоминания о покушении на жизнь и похищении опасной зоной? - Да, - кивнула она, - с тех пор, как я запретила себе и всем вокруг напоминать об этом, мне стало легче. - Вам удобно жить с опасной зоной и вооруженными часовыми в психике? Как ощущаете себя? - По-разному, - честно ответила Мириам и посмотрела на него в ответ. - Похоже, вам не нравится мой способ. - Если быть точным, то я хотел бы предостеречь вас от создания таких зон, - внятно и весомо проговорил Ганнибал. - Почему? - Вы сами должны это понять, - сказал он, блуждая взглядом по узору на ее серьгах. Помолчал и все же добавил, - к примеру, если вы окажетесь в безобидной ситуации, но окружающие маркеры будут схожими, то ваша реакция будет непредсказуема. - Вы считаете, что я могу внезапно сойти с ума, вновь оказавшись в подвале? - Мириам, вы умный и образованный человек. Вы знаете, что получение представления об окружающем мире складывается из совокупности факторов. Иными словами, чьи-то слова, действия, непривычный запах могут поднести зажженную спичку к вашей опасной зоне. - Я стараюсь не поддаваться паническим атакам, - нахмурилась она, неуловимо напоминая стойкого оловянного солдатика из сказки Андерсена. - Может ли восковая свеча не поддаваться пламени? - риторически спросил Ганнибал, а потом сцепил пальцы в замок и посмотрел на Мириам с оттенком теплоты. Было в ней что-то раздражающее и одновременно очень привлекательное, эта стойкость при откровенном поражении. - Вы предлагаете мне войти в эту зону? - нахмурилась Мириам, изучая его в ответ, ее глаза в обрамлении мокрых ресниц казались совсем строгими, - вы хотите, чтоб я признала свое... свою неудачу и постоянно думала о ней? - Вы и без того постоянно думаете о вашей травме, хоть и стараетесь заглушить эти мысли. Послушайте, Мириам, - Ганнибал чуть наклонился вперед, - это не поражение и не неудача. Вас подвергли насилию, вы были травмированы, вот что произошло. - Вы думаете, что будет лучше, если мы начнем называть вещи другими именами? - усомнилась она, невольно тоже наклонившись вперед. - Я помогу вам зайти на опасную территорию. Вы привыкнете к этой мысли, вы лучше узнаете себя и поймете, каких ситуаций и конфликтов лучше избегать. Вы освоитесь с тем, что случилось, и перестанете наконец-то загонять себя. - Куда загонять? - У вас сильная воля, Мириам. Вы заставляете себя быть хорошей матерью, вы не делаете себе скидок и поблажек, - заметил Ганнибал, - вы уверенно движетесь вперед, не обращая внимания на собственное состояние. - Я могу выкладываться и делаю это с удовольствием. - Можно бежать с вывихнутой лодыжкой, превозмогая боль, стискивая зубы и запрещая себе расслабляться, - проговорил Ганнибал, безотрывно глядя ей в глаза. - Но ведь можно остановиться и вылечить вывих. Что, по-вашему, будет эффективнее? Мириам не сказала ничего, но глаза ее снова влажно заблестели. *** Дома вновь было темно, и длинный прямоугольник света с улицы, разрезанный его тенью, вытянулся на полу. - Уилл? - негромко окликнул Ганнибал, входя внутрь, и тихое эхо колыхнулось, как водоросли в воде. Звать громче было некрасиво, и Ганнибал, теряя настроение с каждой секундой, прошел на кухню. Там было пусто, и утренний порядок остался нетронутым. Пока еще теплилась надежда, Ганнибал поднялся в спальню. Заранее знал, что никого там не обнаружит - и оказался прав. Спальня еще хранила в себе остатки утренней нежности, но в зловещем одиночестве вечера даже намек на нежность казался слабостью. Ганнибал вытащил пульт из кармана. Он не расставался с ним, предпочитая хранить ближе к телу, но старался не демонстрировать Уиллу излишне часто. Берег его гордость и чувства, но, похоже, поводок оказался чересчур длинным. В темноте спальни яркий свет от экрана неприятно резал глаза, список действий предлагал разнообразие вариантов. Но Ганнибал чувствовал сложнопреодолимое желание отключить его полностью. Уилл ненавидел это ощущение беспомощности, уязвимости и отсутствия самоконтроля, и это должно послужить ему хорошим уроком, где бы он ни находился. Звонок мобильного телефона прозвучал особенно громко. Ганнибал вынул его из кармана и с полминуты колебался, но решил все же ответить на звонок, такой настойчивый и громкий. - Слушаю, - произнес он прохладно, пролистывая скучные команды на пульте. - Это я, - взбудоражено выдохнул Уилл, - простите, что раньше не позвонил, просто не мог. - Что-то произошло? - Да. Сегодня случилась перестрелка, я как раз помогал патрулировать территорию. - Что именно с вами произошло? - еще более холодно произнес Ганнибал, но Уилл своевольно отмахнулся: - Со мной все в порядке. Простите, мне некогда говорить. Я нахожусь на Йорк Роад, 5758. Если можете, приезжайте. На экране высветилось время звонка: семнадцать секунд. Семнадцать секунд смог выкроить невероятно занятый Уилл, чтоб сообщить, что с ним все в порядке. Ганнибал медленно сцепил пальцы в замок, вытянул руки, напрягая и расслабляя мышцы. Это было не просто грубо со стороны Уилла, это было экстремально грубо. *** На Йорк Роад находилась ветеринарная клиника. Незаметный среди воя и лая, яркого света, сильных запахов дезинфекции, лекарств и стойкого аммиачного запаха кошачьей мочи, Уилл нашелся в одном из кабинетов. Он сидел у переносного стола, на котором лежала крупная, тяжело дышащая немецкая овчарка, и позволял ей вылизывать свои пальцы. - Тише... - услышал Ганнибал его голос, непривычно ласковый, но твердый, - тише, парень. Все будет хорошо, вот увидишь. Кобель заскулил в ответ, неловко царапая пластик стола тупыми когтями, и Уилл почесал его за ухом: - Это только первое время будет болеть, Рой. Потом пройдет, вот увидишь. Ты просто не думай об этом... Болит, я знаю, - Уилл потрепал его аккуратно по перебинтованной холке, и кобель тихо, на одной ноте заскулил, продолжая жаловаться ему на жизнь. - Добрый вечер, - сдержанно проговорил Ганнибал, проходя внутрь и не вполне уверенный в том, что желает сейчас наказывать Уилла за его невнимание. Не из-за трогательной картины, а потому что Уилл все равно ничего не способен сейчас воспринять. - О, это вы, Ганнибал, - тот улыбнулся устало и поднялся ему навстречу, - я так рад, что вы здесь. - Если бы вы мне сразу сообщили, я приехал бы раньше, - холодно заметил тот, и Уилл почесал шею, пряча взгляд. От правой скулы к виску красовалась сочная, наскоро смазанная дистерилом ссадина. - Я... Простите, я виноват перед вами. Я был так взвинчен, что не посмотрел на время... потерял ему счет. Ганнибал промолчал, отстраненно разглядывая его, и Уилл не вытерпел этого, подошел ближе и стиснул его плечо с силой. - Пожалуйста. Я представляю, что вы за меня волновались... мне стыдно. - Расскажите, что произошло, - хмыкнул Ганнибал, разглядывая его шею: шарф, которым Уилл маскировал синяки, давно сполз на плечи. - В участке знали, что во время патрулирования перекрестка могут возникнуть проблемы, об этом намекнул один из местных осведомителей, - пробормотал Уилл, не поднимая глаз, - особой проблемы в этом не увидели, но я решил присоединиться к патрульным. Все, к счастью, остались живы и отделались небольшими травмами, вот только Рой... Уилл скользнул ладонью по плечу Ганнибала и вернулся к кобелю, отчего тот довольно и тонко заскулил, вновь вылизывая его пальцы. - Рой попал под две пули, - нахмурился Уилл, - вот здесь, в шее, выше брони. Ганнибал без особого интереса взглянул, но под бинтами, разумеется, нельзя были ничего различить. Кобель, заметив приближение Ганнибала, оскалился и гавкнул пару раз оглушительно громко. - Тихо! - осадил его Уилл низко и серьезно, - Лежи смирно! Рой разинул пасть, демонстрируя внушительные зубы, звучно щелкнул челюстями, но заметив неодобрение Уилла, жалобно завыл. - Конечно, если станешь дергаться, будет больнее, - сказал ему Уилл, запуская пальцы в густую шерсть, - лежи смирно, Рой, ты же хороший парень. Ганнибал с надменным сомнением взглянул на них обоих, не подходя ближе. Уилл, его домашний ручной профайлер, гладил пса, чьи мощные клыки могли легко разорвать податливую, нежную человеческую плоть. И Уилл ведь тоже был не настолько беззащитен, насколько казался. Уилл, по сути, был прекрасным инструментом для убийства, но совершенно не использовался по назначению. Ганнибал задумался об этом, мысленно переместив Уилла из категории декоративных предметов искусства в раздел оружия и доспехов. - Джонс получил вывих плеча и попал в больницу, не смог остаться с Роем, - пояснил Уилл, - врачи сказали, что сейчас сделают операцию, что прогноз хороший, и все ушли. А я остался. Хотел побыть рядом, когда он придет в себя... Он обрадовался, хотя мы так недавно знакомы, да, Рой? Тот, услышав свое имя, завыл, подражая интонациям Уилла, и тот засмеялся. - Он шумный, но очень сообразительный. - И как долго вы намерены здесь оставаться? - поинтересовался Ганнибал. - Я не знаю. За ним наблюдают периодически, - Уилл обернулся к нему, - что для него лучше? - Человеку я бы назначил обезболивающее с седативным эффектом, - проговорил Ганнибал задумчиво. - Но я не знаю, станут ли назначать это псу. - Пойду, позову ассистента врача, - сказал Уилл, поднимаясь на ноги, - присмотрите за ним, пожалуйста. Он подошел к двери, и остановившись у дверного косяка, неуверенно улыбнулся. Ганнибал кивнул, а потом, проводив Уилла взглядом, повернулся к Рою, который поглядел на него подозрительно и хмуро. - Твой дом и семья - это полицейский участок, - напомнил ему Ганнибал, склонив голову к плечу, - и не вздумай внушать Уиллу обратное. Рой сморгнул пару раз, следя за его жестами, а потом тоскливо заскулил. *** - Вы все еще сердитесь? – поинтересовался Уилл вполголоса, когда Рой уснул, и им наконец-то удалось покинуть клинику. Ганнибал не ответил, молча проводя пальцами по его щеке, не касаясь ссадины. Уилл прикрыл глаза и шумно вздохнул, подбирая слова, но так ничего и не произнес вслух. До парковки были недалеко, но Ганнибал, желая окунуться в ночной город, пошел в обход. На улице было безлунно и непривычно тихо. Если бы город вымер, можно было бы услышать, как звенят почки на ветвях деревьев, набухшие, сочные, уже готовые распуститься. - Кстати, я нашел информацию о весеннем репертуаре, - сказал Уилл негромко, шагая рядом и касаясь его плечом. - Вас что-то заинтересовало? - Ганнибал положил ладонь ему на талию, и Уилл тихо усмехнулся, а потом сказал: - Знаете, когда-то в детстве я читал пьесу Гюго о разбойнике, который покушался на императора. - Эрнани. - Да. Не знал, что есть такая опера... - медленно произнес Уилл, - но в детстве меня порядком удивило то, что Эрнани пообещал старому гранду свою жизнь... пообещал покончить с собой, если тот пожелает. И когда гранд из ревности настоял на этом, то Эрнани не стал колебаться. - Почему вас это удивило? - Я ждал, что все закончится хорошо, - криво улыбнулся Уилл, - что гранд не станет распоряжаться этим правом. Что все будут счастливы. И вот этот поступок - покончить с собой из-за клятвы чести... - Вам кажется, что в наши дни такие поступки выглядят нелепо? - Нет, - тихо ответил Уилл, взял его за руку, вынуждая остановиться, и заглянул в глаза, - на самом деле, такие поступки происходят сплошь и рядом, Ганнибал. Гранд, его невеста, его друзья видели в Эрнани благородного человека, и он просто... Просто не хотел их разочаровывать. - Вам это импонирует? - Ганнибал поправил на нем шарф и коснулся пальцами щеки. - Да, наверное, - Уилл медленно кивнул, - это так больно - подвести того, кого любишь. Оказаться в его глазах хуже, чем он о тебе думал. Никогда не стоит давать повод считать тебя лучше, чем ты есть на самом деле. Тишина ночи стояла сочная, наполненная звуками, мыслями, и Уилл говорил какие-то странные, крамольные вещи, ведь чужое разочарование не стоило ничего. Ганнибал с любопытством смотрел на него, вновь поглаживая по щеке и предвкушая долгий, сладкий ужин. - Вы считаете, что я неправ? - догадался Уилл. - Но впрочем, если смотреть с вашей точки зрения, то неправ, конечно. - О чем вы? - Я знаю, что вы сами себе судья. Вы не боитесь разочаровывать... вам это легко. А я... - А вы весь вечер провели с раненым псом. - Ну вы же видели его морду, вы слышали, как он скулил и дышал мне в ладонь, - Уилл шумно выдохнул, - представляете, как мерзко просыпаться ночью раненым и брошенным? - Уилл… - Так и есть. - Ему ввели достаточную дозу снотворного, чтобы он спокойно отдохнул. - Я повел себя глупо сегодня? - спросил Уилл, и луна, выплывшая из облаков, осветила его бледное лицо, - вы так считаете? - Нет, - Ганнибал обхватил его голову ладонями, разглядывая сосредоточенно и внимательно, - я считаю, что эмпатия делает вас невероятно привлекательным. Уилл не ответил, тяжело вздохнув, и отвел взгляд. - И ваши стремления тоже красивы, я люблю их. - А меня самого? - поинтересовался тот негромко и вскользь. - И вас тоже, - Ганнибал впервые за долгое время произнес это, впервые искренне за годы мимолетных романов и интриг, - я люблю вас, Уилл.