Виновное сердце тихое

— А у вас случайно нет такого знакомого с красным лицом, тремя глазами и ожерельем из черепов? — спросил он. — Который между костров танцует? А? Еще высокий такой? И кривыми саблями машет? — Может быть и есть, — сказал он вежливо, — не могу понять о ком именно вы говорите. Знаете, очень общие черты. Кто угодно может оказаться. Виктор Пелевин.

Огонь горел ярко, и Ганнибал слышал, как шипит выступающий сок на поленьях. Волны разогретого, теплого воздуха касались его тела и стремились вверх, чтобы остыть под потолком и вновь спуститься к его ногам. Уилл умолк, как только сделал свое сенсационное заявление. Все так же молча он ослабил галстук, потянул себя за воротничок, чтоб было легче дышать, и едва не вырвал пуговицу с мясом. Жилет с элегантным паттерном из крупных ромбов красиво облегал его фигуру, и мягкие, теплые цвета перекликались с остальной одеждой, но Уилл казался бесконечно далеким от этого тепла. Слишком далекий, словно опрокинулся за борт и остался где-то позади. А ведь они уже проходили стадию отчужденных сеансов. Ганнибал не хотел возвращаться к ним. Отстраненный чужак не был ему интересен, он хотел своего Уилла, его полного присутствия здесь и сейчас. - Садитесь ближе к огню, - велел Ганнибал, аккуратно складывая его верхнюю одежду, - Уилл? - Да. Сейчас, доктор, - выдохнул тот, вороша руками и без того растрепанные волосы. Прошел к камину и с гулким скрежетом пододвинул одно из кресел. Ганнибал вздохнул, но злиться на Уилла за это не имело смысла. Хочешь, чтоб что-то было сделано хорошо - сделай это сам. - Держите, - коротко велел он, протянув Уиллу поднос с бокалами. Уилл сморгнул дважды, прежде чем взял один, наполовину наполненный чистым виски. - О, - выдохнул он, рассматривая гладкие грани бокала, но ничего больше не сказал. Ганнибал аккуратно поместил свое кресло к камину - значительно ближе к Уиллу, чем он позволял себе раньше, во время сеансов. Но теперь он мог в полной мере распоряжаться своим правом на близость. - Вы голодны, Уилл? - Что? Нет, совсем нет. Я и забыл, как отбивают аппетит подобные сцены. Скорее наоборот, я нескоро снова смогу есть. - Во сколько мы обычно ужинаем? - До девяти вечера, - улыбнулся тот, обнажая светлую полоску зубов, - я прекрасно помню об этом. Тот кивнул и взял свой бокал, молча отпил немного и приопустил веки, наслаждаясь вкусом. - Надеюсь, вы не станете настаивать, мне ведь не обязательно будет есть? - Уилл посмотрел на него с сомнением. - Думаю, что вы измените свое мнение. - Вы жестокий человек, - решил Уилл, отхлебывая еще виски. Он постепенно оттаял, оцепенение стекло с его потеплевшей души, устремилось вниз, как холодный воздух. - Распорядок дня не пустая прихоть, мой дорогой, - медленно проговорил Ганнибал, любуясь пламенем сквозь полуопущенные ресницы, и Уилл тихо и насмешливо фыркнул: - Как хорошо, что у вас нет детей. - Почему? - Они бы вас просто ненавидели, - улыбнулся Уилл, а потом поднялся со своего места, подошел к нему и обхватил за плечи крепко. Прикоснулся губами к щеке, стараясь смягчить сказанное. - Разве вы не понимаете, что рутина - одно из имен стабильности? - Я все понимаю, - ласково шепнул Уилл в ответ, - но я и не ребенок. В детстве я терпеть не мог всех этих обязательных расписаний. "И где вы в итоге оказались?" - мог бы спросить Ганнибал, но не стал этого делать, без того все было весьма прозрачно. Его гораздо больше занимало сосредоточенное дыхание и холодный кончик носа, уткнувшийся ему в шею близ яремной вены. - Вы ведь совсем замерзли, Уилл. Идемте ко мне. Уилл заколебался, но потом все же уселся к нему на колени. Постепенно согреваясь, он прошептал: - Я без ума от вас. И мало того, что я без ума, скоро вы лишите меня последних остатков совести. - Совести? - Ганнибал провел ладонью по его спине, вынуждая расслабиться, и Уилл замер от удовольствия. - Там снаружи промозгло и сыро, моросит мерзкий дождь, Ивэнса, наверное, уже доставили в лабораторный морг, но там тоже так холодно... Представляете, Ганнибал, Ивэнс сейчас лежит на стальной полке. Я помню, каково это - оказаться на одной из них. Но вместо этого я здесь, - голос его задрожал, будто кто-то натянул его связки, намотав на кулак, - мне тепло, уютно, спокойно, я сижу у огня и обнимаю человека, которого люблю. - Вы находите это странным? - Не странным... хотя и странным тоже. Это несправедливо по отношению к Ивэнсу - что я посмотрел на его тело и ушел сюда, а он отправился в морг. - Что вы чувствуете? - Я чувствую себя виноватым, - Уилл закрыл глаза, тихо и коротко переводя дыхание, его кадык вздрагивал так отчетливо, что Ганнибал всем телом вбирал эту дрожь. - За что? - спросил он, не понимая, что именно его дорогой Уилл имеет в виду, - за то, что вы не состоите на службе у ФБР и не смогли предупредить его смерть? - Не совсем. Я виноват, потому что мне слишком хорошо сейчас, - выдохнул Уилл, замирая в его руках как усталая птица, - мне так хорошо, что сердце едва выдерживает, как мне может быть хорошо в такую минуту? Ганнибал молча поцеловал его в шею, в самое основание, где темные завитки волос были особенно мягкими на ощупь. - Почему так? - Мир жесток, - пожал плечами Ганнибал, продолжая сосредоточенно и нежно целовать его шею, плотно прижимаясь губами к коже. - Почему? - Потому что чужая смерть полезна, убийство - это жизнь. - Мы не первобытные люди. И, тем более, мы не животные. - Кровь, пролитая человечеством в прошлом, лежит пластами, как нефть. Уилл приподнял голову и заглянул ему в глаза. - На дворе двадцать первый век. Все необходимо для жизни можно купить в магазине. Нет причин убивать друг друга. - Дело не только в материальной выгоде. Эпохи человеческой цивилизации - меньше, чем ничего для эволюции, вы знаете это. Есть много теорий, описывающих действие человеческого мозга, но подумайте сейчас над тем, что люди до сих пор управляемы инстинктами. Вы ведь любите механику - рассмотрите работу мозга с этой точки зрения с той разницей, что в качестве рычага воздействия используются слова и образы. То, что вы называете совестью - не что иное, как последовательность реакций, основанных на таких инстинктах, как потребность в социализации, например. Что такое ваше чувство вины за то, что вам хорошо сейчас? В течение миллионов лет среди стайных зверей выживали те, кто обладали способностью делиться. Щедрость всегда считалась добродетелью, духовной ценностью, но это не более чем механизм выживания. Взгляд Уилла, такой теплый вначале, вновь стал холоднее, но Ганнибал продолжал говорить то, что считал нужным. Уиллу совершенно не стоило так волноваться из-за того, что кто-то там угодил в морг. - Вы считаете, что виноваты, вы не делитесь, эгоистично потребляя тепло, поэтому вы тащите за собой Ивэнса. Ваша привычка быть добрым к мертвецам и не бросать их служит плохую службу. Ивэнсу, как ни парадоксально, уже все равно, его не существует. Точно как и Хоббса, и его дочери, и всех тех, кого вы не можете бросить. - Звучит ужасно, - выдохнул Уилл, опустив голову, - доктор, вы просто... это так цинично. По-вашему, любовь тоже всего лишь инстинкт? - Не всего лишь, а алгоритм работы. - "Леда и лебедь", - сощурился Уилл, - это о любви или об инстинктах? - Почему вы противопоставляете? - поинтересовался Ганнибал, - будто это что-то скверное? - Низводить культурные ценности до инстинктов всегда скверно. По крайней мере, для меня. - Я не хотел вас задеть, - пробормотал Ганнибал, вкрадчиво поглаживая его по затылку, - вы прекрасны, Уилл. - Я думал, вы гораздо трепетнее относитесь к культурным и духовным вопросам. Опера, картины... Но при этом весь смысл у вас, куда ни кинь, одно только потребление. - Возможно, человек задуман природой как потребитель. - Это вы задуманы природой как потребитель, - Уилл ткнул его пальцем в плечо. Ганнибал смиренно склонил голову и посмотрел на Уилла, чуть прикрыв глаза. Тот выглядел просто замечательно - обвиняющий, взволнованный, даже страстный. О, как восхитительно было ощущать это, как славно было, что Уилл не погрузился в тихие воды своей закрытой души, а остался с ним. - Что вы чувствуете сейчас, Уилл? - Мое чувство вины потускнело, - буркнул тот, потянувшись к своему бокалу, и отпил из него. - Это все из-за ваших отвлекающих бесед. Скоро вы точно съедите мою совесть. - Когда механизмы психики выходят из строя, их необходимо лечить. - Как же вы любите играть словами! - А вы разве нет? Уилл не ответил, прижавшись губами к его губам, привкус виски, дубового дыма, был невероятно ярким. Ганнибал обнял его покрепче, не собираясь выпускать из объятий, и Уилл не стал возражать, угнездившись уютно. Переведя дыхание после поцелуя, он допил остатки виски и достал смартфон. - Желаете взглянуть на фото с места преступления? - Если вы хотите, чтоб я сделал это, разумеется, да. Как вы там оказались? - Джек, - коротко выдохнул Уилл, и этот ответ не нуждался в подробностях. - Вы оказались ему полезны? - Мне кажется, что нет. Я был слишком потрясен смертью Ивэнса... Все же я работал с ним и немного знал его, - выдохнул Уилл, демонстрируя Ганнибалу обгоревший труп. - И что же вы думаете обо всем этом? - неторопливо проговорил тот, разглядывая фотографии. - У вас была догадка о личности совершившего убийство? - Ммм... угу, - сглотнул Уилл, крепче прижимаясь к его плечу, словно вынуждая себя произнести слова вслух, - мне кажется, что это подражатель. - Чей подражатель? - не вполне понял Ганнибал. - Похоже на работу Чесапикского Потрошителя, правда? - спросил Уилл, проводя пальцем по экрану, - тот всегда отличался образованностью, хорошим вкусом и долей черного юмора. Ганнибал взглянул Уиллу в глаза. Тот взволнованно прикусил губу, разглядывая его в ответ. - Что вы почувствовали, рассматривая эти фотографии? Они вызывают у вас какие-либо эмоции? - Сложно сказать, - Ганнибал не собирался ничего говорить первым, отложил смартфон на стол и крепко обнял Уилла за талию, - расскажите лучше вы, как вы увидели хороший вкус в этом обгоревшем трупе? - Неужели вы не чувствуете? - шумно сглотнул Уилл, - это же аллегория на работы Эль Греко, вы знаете его отношение к инквизиции, он однажды увидел процесс и полностью подавлен. - И одновременно восхищен ее мрачным очарованием, - согласился Ганнибал. - Вы считаете, что Потрошитель выступил в роли инквизитора, когда сжег Ивэнса? - Нет, - отмахнулся Уилл, раздраженный его недогадливостью, - посмотрите, как он связал его, как расположил тело? Да, Потрошитель собрал костер из всего, что было в доме, сложил тем методом, как это делали при аутодафе, но Ивэнс не был жертвой. Он всего лишь одно из бревен, видите? - Уилл вновь взял смартфон и продемонстрировал черные, обгорелые останки среди обугленной мебели. - Экспертиза еще не завершена, но я могу поклясться, что Ивэнс был мертв к моменту, когда Потрошитель чиркнул спичкой. - Почему? - Потому что он уже убил его своим излюбленным методом, а потом вынул органы, Ивэнс для него ничто иное как расходный материал. Костер не для Ивэнса. - Кто же тогда должен был взойти на него? - Думаю, что сам Потрошитель, - задумчиво пробормотал Уилл, покусывая губу, - думаю, он испытывает сейчас сильные чувства... и хочет заявить о них как можно ярче. Он умолк, покусывая губу, и даже не заметил поцелуя в висок. - Вы взволнованы? - Я напуган, Ганнибал, - не стал скрывать тот. Шумно вздохнув, он стиснул его пальцы своими, переплетая плотно: - Спасибо, что обнимаете меня. - Вы не должны благодарить за это. - Но я хочу... Это вы сейчас так добры, но ведь скоро этому может придти конец. - О чем это вы? - О Потрошителе. Это так странно, не правда ли? - Уилл прерывисто вздохнул, облизывая губы, - стоило мне высунуться наружу, вновь показаться в ФБР - и вот, убит Ивэнс, с которым я работал. Как будто Потрошитель только и ждал, пока я немного отойду. - Вы не должны бояться, Уилл. Я всегда смогу вас защитить. Уилл вздрогнул и вдруг рассмеялся, коротко и нервно. - Это весьма любезно с вашей стороны. Думаю, вы и правда справитесь с этой задачей... особенно если я прав насчет разгадки этого убийства. Ганнибал усмехнулся в ответ, наслаждаясь пряной близостью признания. - Но почему вы сказали, что это подражатель? Почему так, Уилл? - Потому что это сделал не Чесапикский Потрошитель. Это сделал я. Слова прозвучали как глупая и несмешная шутка, но Уилл не смеялся. Он абсолютно серьезно смотрел на Ганнибала, и отблеск пламени в камине мерцал и отражался в его глазах. - Вы смеетесь, - все же решил Ганнибал, раздумывая, не спихнуть ли Уилла с колен за насмешку. - Я знал, что вы слишком хорошего мнения обо мне, - кивнул Уилл, - но я слишком... я слишком способен на убийство Ивэнса. - Вы дееспособны, Уилл. У вас нет провалов в памяти, вы ориентируетесь во времени и пространстве. - О да, я тоже так думаю! - приглушенно выдохнул тот, - вчера в ночь, когда Ивэнса убили, я спал с вами на одной кровати. И я спал крепко, очень крепко. Слишком крепко для того, чтобы помнить, что я делал во сне! - Тише, - холодно проговорил Ганнибал, не отталкивая его от себя, но и не проявляя ласки. - Я знал, что вы меня не поймете. - Спокойнее. - Это я сделал... - Уилл закрыл глаза, чуть раскачиваясь из стороны в сторону, - либо я слишком увлекся делом Потрошителя в последнее время, либо я всегда им был... - С чего вдруг вы увлеклись его делом? - Не хотел вам говорить, - Уилл опустил взгляд, - Джек сразу же попросил меня этим заняться, как я вышел на работу. И теперь мне кажется, что это моих рук дело. Знаете, Ганнибал, Потрошитель столько лет был равнодушным, зачем ему сейчас говорить о любви? Это я о любви говорю, - тяжело выдохнул Уилл, - это я костер сложил. Ганнибал посмотрел на него пристально, но Уилл говорил то, что думал. Неужели он так сильно в себе сомневался? Или привычный алгоритм "лучше взять вину на себя, чем допустить, что близкий человек совершил проступок"? Разумеется, все шло из детства. Уилл привык оправдывать отца, который равнодушно отмахивался от его проблем, не заботясь о том, что сын глотает слезы в одиночестве. Уилл привык считать его хорошим, а плохим, неправильным - себя. Уилл оправдывал Джека, до последнего не решаясь сказать все то, что сочилось ядом в душе. И сейчас, конечно же, сейчас Уилл не мог обвинить Ганнибала в убийстве. Возможно, все понимал, но психика привычно расставила все по местам: плохой, виноватый Уилл и совершенно уродливое оправдание действий Ганнибала. - Вы просто переволновались, - сказал он, наконец, вновь прижимая Уилла к себе, - вы взволнованы, вы запутались, и это было мерзко со стороны Джека - втягивать вас в это. - Я сам втянулся, я сам захотел! Помните, я говорил вам, что маньяки - это мой мир?! - Вы просто примерили на себя профиль убийцы. Ничего больше. В эту ночь вы лежали в моей кровати, и я могу точно сказать, что вы ее не покидали. - Вы тоже спали. - Неважно. Благодаря вашей привычке не звонить я начал отслеживать ваши перемещения. В эту ночь вы были дома. Уилл вновь замер и посмотрел на него строго, чуть повернув голову, и пламя перестало плясать в его глазах. - Вы уверены? - Да. У вас нет доступа к системе слежения, а у меня есть. Вы были дома в эту ночь. - О, - коротко и сипло выдохнул Уилл, его теория, рассыпалась, страх оказаться серийным убийцей просочился сквозь стены и исчез. - Прежде, чем подозревать о себе подобное, вы должны как следует подумать. И посоветоваться со мной. - Да, - тихо согласился Уилл. Отходя от собственной бредовой идеи, он прислушался к самому себе и молчал достаточно долго, выстраивая новую линию мыслей, оправдывая себя и явно получая удовольствие от того, что оказался правым в этой ситуации. Правым, правильным, хорошим. Ганнибал не торопил его, и через какое-то время Уилл заговорил вновь. - На самом деле я бы не хотел оказаться убийцей... Не хотел бы потерять себя и вновь раствориться в чужой личности. - С Хоббсом произошло именно это? - Да, - Уилл чуть сморгнул, прогоняя остатки нервного экстатического возбуждения, - понимаете, Хоббс был банален, обычен до жути. В отличие от Чесапикского Потрошителя, в нем не было ничего выдающегося. Но именно поэтому его и сложно было поймать. Многие подходили под профиль. Поэтому, когда я в один прекрасный день сумел его распознать – причем по чистой случайности, интуиция сработала, - я уже толком не понимал, кто я есть. Хочу ли я убить свою дочь. Мне было так горько от возможности ее потерять, что я перерезал ей горло, чтоб хоть немного заглушить боль. Все равно моя дочка отдалилась безнадежно далеко... Я просто подытожил разлуку. Ганнибал выслушал его терпеливо, как и всегда. Вчера желание открыться было пьянящим, волнующим и жарким, но сейчас ему тоже не хотелось заменять личность Уилла своей собственной. Куда интереснее было узнать его собственный путь. - Вы не убийца, Уилл, - прохладно заметил Ганнибал, проводя кончиками пальцев по его виску. Тот слабо улыбнулся. - Я буду вам верить. Вы, Алана и доктор дю Морье правы, я зря цепляюсь за прошлое. Кто-то говорит, что мое место в расследованиях, но я больше не хочу этого. Я уйду из полиции. - Неужели? - коротко усмехнулся Ганнибал. - Да, - зажмурился тот, словно договариваясь сам с собой, - это было так глупо - цепляться за свою старую работу, как за одежду, из которой вырос. Вам, наверное, было смешно на меня смотреть. - Я никогда не смеялся над вами. - Знаю, - глубоко вздохнул Уилл и поцеловал легко и едва ощутимо. - Мне нравится думать, что я вам дорог. - Очень, - кивнул тот, вплетая пальцы в податливые пряди. Уилл поставил себе цель и теперь упрямо следовал ей, не боясь сгореть, как стойкий оловянный солдатик в огне камина. Точно так же, как раньше позволял Джеку бросить себя в пекло. Такой верный, такой стойкий и безнадежно хрупкий из-за этой стойкости. - У меня есть интересная пациентка, - промурлыкал Ганнибал, по-прежнему лаская его, - возможно, вы ее даже знаете. - Ммм? - В девичестве Мириам Ласс. Сейчас она вышла замуж и сменила фамилию. - Мириам Ласс? - нахмурился Уилл, - она работала с Джеком еще с тех пор, как училась в Академии. - Да, это она. Я хотел бы пригласить ее с мужем к нам в гости, возможно, вам было бы интересно пообщаться с ней. - А почему еще не пригласили? - Мне нужно ваше согласие. - О, - тихо фыркнул Уилл, - как будто мы с вами настоящая пара, чтобы приглашать гостей. - А разве нет? - Ганнибал усмехнулся и обхватил его лицо ладонями. - Это невозможно. Я ведь не больше, чем оборудование, - пробормотал Уилл, но не смог скрыть счастливой улыбки, - напоминает статейку в желтой прессе про холостяка, который требовал расписать его с кофеваркой. - Я похож на героя такой статьи? - Нет, - усмехнулся Уилл и погладил его по плечу в ответ, - я согласен на встречу и буду рад помочь. Закрыв глаза, Уилл приблизился к его лицу и потерся кончиком носа о его скулу: - И ваша взяла, Ганнибал. Я уже проголодался и готов поужинать.