Виновное сердце тихое

- Расскажите мне, когда вы впервые ощутили, что мир жесток? - спросил вдруг Уилл, когда они наконец-то оказались дома. Ганнибал задумался над его вопросом, и тогда Уилл подошел ближе, потянул двумя пальцами узел его шейного платка, разматывая и стаскивая небрежно. - Не жадничайте, - улыбнулся он, но в глазах осталась грусть, - расскажите что-нибудь о ярких моментах. Об осознании жестокости. - Я всегда знал о ней. Уилл вздохнул, расстегивая вначале пуговицы его пиджака, затем жилета и лишь потом рубашки. - Возможно, мне было четыре. Уилл аккуратно расстегнул пряжку ремешка, снимая с него часы. - И что же произошло, когда вам было четыре? - поинтересовался он негромко. - Обычный день, - сказал Ганнибал, будто тщательно отмерял слова, - ничего особенного, однако... - Так что же произошло? Уилл медленно расстегнул пуговицы своей рубашки, вытянул ремень из брюк. - В глубоком рву жили черные лебеди. Взрослая пара, и выводок малышей. Я любил наблюдать за ними с мостков. И однажды в наш ров явились два лебедя-чужака, крикливые, белые и крупные, - Ганнибал улыбнулся, обхватив Уилла за талию, и увлек на постель, - они опустились на воду и принялись изучать местность. - Вы их прогнали, отлупив прутиком? - усмехнулся Уилл. - Нет. Черный лебедь вскоре появился, увидев чужаков. Он был один. - Он их прогнал? - Он их убил. Сначала они дрались, и я увидел, как белоснежное крыло одного из чужаков медленно пропитывается кровью. Черный лебедь утопил второго чужака, держа его голову под водой, пока тот не захлебнулся, а потом вернулся к первому - тот не мог взлететь и попытался сбежать, выбравшись на берег, но черный догнал его и добил. - Это похоже на страшную сказку на ночь. - Вы сами просили, - усмехнулся Ганнибал, привлекая его к себе и почти что целомудренно целуя в уголок рта. - И что случилось после? - Его победный крик разнесся над водой. Он позвал свою супругу с детьми и гордо вскинул крылья, приглашая их посмотреть на мертвых белых лебедей. - Семья оценила его старания? - Думаю, что да. По крайней мере, супруга высказала ему свое одобрение. - Я тоже любил в детстве наблюдать за животными, - зажмурился Уилл, погружаясь в приятные воспоминания, - но я не задумывался об их жестокости. - Естественное поведение не вызывает вопросов. - Да, было бы странно ожидать от вашего лебедя попытки договориться с чужаками и сходить потом к психотерапевту. Вас впечатлило кровавое зрелище, не так ли? - Как и любого другого в моем возрасте, я думаю. Я посчитал это правильным. - Вам доводилось представлять эту сцену... перед сном? - опасно усмехнулся Уилл, взяв его руку и касаясь его пальцами себя. - До определенного возраста, - не стал отрицать Ганнибал, охотно скользнув ладонью меж его ног, - затем я вырос и приобрел более волнующий опыт. - Вы чувствовали сексуальное возбуждение, когда думали об этом? - Непристойный вопрос. - Это ваши пальцы слишком непристойно во мне, - ухмыльнулся Уилл, поглядывая на него искоса. Явно испытывал удовольствие, дразня и беззлобно покусывая его. Получал ли он удовольствие, неумело впиваясь своими острыми зубами в его плоть? Несомненно, получал. И быстро учился. Уиллу хотелось показать не только труп Ивэнса. Уилла хотелось взять за руку и провести по всей этой ночи, от начала и до конца. Пригласить его посмотреть, чтобы он увидел и оценил. Но Уилла явно тревожила эта история, не так, как рассчитывал Ганнибал. Прежде Уилл часто уходил к себе посреди ночи, желая одиночества, и Ганнибал, скрепя сердце, позволял ему этот кусочек личной свободы. Но после смерти Ивэнса Уилл спал только в его постели. Постоянно вертелся, беспокойно вздыхая во сне, прилипал к его груди мокрой от холодного пота спиной, и хмуро ворчал поутру, с трудом выпуская его из кровати. Предпочитал долго лежать в утренней тишине, стискивая его пальцы и беззвучно дыша. Никакие заверения о том, что дом охраняется сигнализацией, не могли его успокоить. Ганнибал обвел пальцем его губы, и Уилл чуть улыбнулся в ответ, но не продолжил дразниться. Не куснул его за палец, несильно, но ощутимо, как раньше, как будто его что-то остановило, будто он больше не рисковал или не хотел с ним играть. - Уилл... - Да? - отозвался тот, податливый и расслабленный, но без прежней безмятежности. Раньше Уилл радовался их близости, словно щенок, теперь он был куда серьезнее, хотя по-прежнему был расположен к нему. Откуда явилась эта печаль и серьезность? Ганнибал тихо выдохнул, касаясь кончиками пальцев его лица, готовый сделать все, что угодно, лишь бы обернуть время вспять. Он хотел не так. Он хотел иначе. - О чем вы думаете, Ганнибал? - поинтересовался Уилл, щуря глаза. - О чем думаете вы? - отозвался тот, - неужели опять криминалистика будоражит ваш разум? - Я не хотел этого, - шумно сглотнул Уилл, привлекая внимание к своему открытому, незащищенному горлу, - после гибели Ивэнса я решил все забыть и закрыть глаза. - И как ваши успехи? - Я пытаюсь. - Что вы видите, когда закрываете глаза? - Знаете, Ганнибал, - улыбнулся тот, обнажая зубы, - если кто-то порой выглядит как маньяк, ведет себя как маньяк, шутит как маньяк... Он не договорил, пристально уставившись ему в глаза, будто ожидал опровержения или подтверждения, не желая решать это самостоятельно. Боялся оказаться неправым, как тогда, с предложением расплатиться своим телом. Или наоборот - боялся правым оказаться? - Вам грустно? - Скорее, мне горько, - проговорил Уилл, вновь запрокидывая голову и подставляя горло. - Я как будто в толще темной воды, не знаю, где верх, а где низ. Я чувствую себя потерянным. - Вы дома, - негромко намекнул Ганнибал, целуя его под челюстью, - в тепле и безопасности. Вас любят. - Пусть так... - согласился Уилл, жмуря глаза, но по-прежнему сосредоточенный и подавленный. И эту подавленность хотелось вырезать скальпелем, выгрызть зубами, чтоб вернуть его восторженную, легкую, робкую улыбку. Ганнибал провел ладонью по его телу, выбирая, куда ему вцепиться, как заставить, как вытрясти из него такого Уилла, который нравился ему больше прочих. Его чудесного, старательного и довольного Уилла. - Надеюсь, вы не собираетесь сейчас уснуть? - спросил Уилл негромко, в полумраке спальни его взгляд казался особенно глубоким, проникая до самого дна души. Ганнибал молча обхватил его за плечи и перевернул его на живот, ощущая отсутствие сопротивления. Уилл судорожно выдохнул, лишенный зрительного контакта, свел лопатки и чуть подался назад, желая поцелуев, прикосновений и других заверений в любви и желании. Сколько лет его преданность, стремление, способность любить пропадала впустую... Ганнибал подхватил его за бедра, подталкивая под живот подушку, провел пальцем по линии позвоночника - вначале едва ощутимо, почти незаметно для Уилла, но зная, что вскоре заставит его кричать. Его Уилл. Не готовый еще к обжигающей душу откровенности, желая, как и всегда, оттянуть неприятный момент. Но при этом остро чувствующий, что творится вокруг. Ганнибал в очередной раз напомнил себе о необходимости быть осторожным, обхватывая пальцами его шею и целуя в затылок, в выступающие позвонки, между лопаток. Жадно прижался к пояснице губами, оставляя очередную отметку права собственности, затем поцеловал ниже и, наконец, принялся ласкать его языком. - Н-нет, - тихо, сипло выдохнул Уилл, - не надо... ах!.. Он умолк, невольно проглотив собственные возражения, ничего больше не сказал, просто подставляясь под ласку. Сердце его забилось часто-часто, и можно было поклясться, что губы его и щеки жарко раскраснелись. Опустив голову, Уилл тихо шипел, постанывал и ритмично вздыхал. - Пожалуйста... - пробормотал он, желая продолжения, а потом быстро натянул подушку на голову, будто отрекаясь от происходящего. Будто не его тело податливо отзывалось, не он сам стонал. - Я хочу... больше, - едва разборчиво пробормотал Уилл, пытаясь нащупать его руку и стиснуть ее. – Не дразните меня. Ганнибал чуть отстранился, не отказывая себе в удовольствии понаблюдать за его крайне выразительной просьбой. - Что, если вы вновь испугаетесь, как в самый первый раз, мой дорогой Уилл? - пробормотал он, уже согревая тюбик со смазкой в ладонях. - Куда уж больше, - выдохнул тот, прижимая ладонь к лицу, - я знаю, что вы можете долго смаковать мои просьбы. Но все равно... пожалуйста. Не вынуждайте меня просить до хрипоты и срывать голос. Это было очень заманчивой перспективой, и Ганнибал на мгновение зажмурился, погрузившись в это с головой. Коснулся его, размазывая теплый гель, готовый томить его до самого рассвета. - Ганнибал... - плохо сдерживая себя, выдохнул Уилл, застонал в голос, когда тот перестал дразнить и потянул на себя. Ганнибал берег его, предпочитая доводить до оргазма лаской, и тем приятнее было ощущать сейчас его под собой, напряженного, облитого болью и наслаждением. Двигаясь в постепенно нарастающем, в такт собственному сердцебиению, ритме, Ганнибал несильно кусал его за шею и плечо, не чувствуя в себе способности насытиться его телом, и все мысли сплетались между собой, тихая музыка торжествующе звенела в голове. Уилл резко стиснул его руку, недвусмысленно прижимая к своему горлу, нельзя было отказаться от предложения, от опасной игры. Держать в своей руке дыхание Уилла, стискивать пальцами хриплый стон, сдавливать частый, возбужденный пульс, сохраняя жизнь, болезненно яркую... Уилл охнул, попытался вырваться, но слабо, и шумно выдохнул остатки воздуха, задрожал в жестоком оргазме, стискивая его в себе. Вторя его громким, сбивчивым, прерывистым вздохом, Ганнибал не выпустил его, пока не кончил сам. Дрожь растеклась по плечам Уилла, он опустился на кровать, обессилено и сипло дыша. Лицо его влажно блестело от слез, и тонкая нитка слюны тянулась от губ, тускло посеребренная светом луны. - Вы, ммм, - Уилл пробормотал неразборчиво, утирая красные от прилившей крови, припухшие губы, - вы монстр. - Вам не пришлось по нраву? - Вежливый монстр, - вздохнул Уилл, окружая себя подушками и зарываясь в них, - зачем вы такой? - Какой? - Недобрый, - вздохнул он прерывисто, поднял руку, но не стал притрагиваться к шее. - Вы недобрый, Ганнибал. - Опять сомнения? - Это не сомнения, это факт, - еще грустнее выдохнул Уилл, сморгнул пару раз, а потом подобрался ближе, вплетая свои пальцы в его, и прижимаясь влажной щекой к плечу. От него пахло чистым потом, схлынувшей страстью и разгоряченной, но уже возвращающейся к нормальной температуре кожей. - Вы разочарованы? - Нет, - с тихой усмешкой выдохнул Уилл, прижимаясь плотнее к его плечу, - хотя я не ожидал, что мне может понравиться. И не гоните меня сразу в душ. Я хочу отдышаться. Ганнибал вместо ответа поцеловал его в лоб, и Уилл зажмурился. - Как остальные ваши партнеры реагировали на это? - На что именно? - На ваше поведение в постели, - Уилл чуть приоткрыл глаза и пристально посмотрел на него. Ганнибал выразительно пожал плечами. - Никто не жаловался, всех устраивало? - Насколько я могу судить, да. - Любопытно. Если бы мы с вами переспали в первый же вечер, я никогда не счел вас милым, экзотичным и деликатным человеком, - Уилл усмехнулся и все-таки потер украшенное свежими синяками горло. - Не смотрите на меня как на лобстера, вы и деликатность в одном предложении стоять не могут. Ганнибал смерил его взглядом, но послеоргазменная расслабленность мешала спорить. - Вы особенный. - Интересно, с остальными вы обращались еще хуже или наоборот? Вы-то, конечно же, милый, - быстро исправился Уилл, поднес его ладонь к своему лицу и сдержанно поцеловал, - вы можете казаться деликатным и тактичным, не стану спорить, если вы считаете себя таковым. Вам никогда не приходило в голову, что вы прете к своей цели упрямо как лось через болото? Что ваша вежливость - только инструмент, а не искренняя забота о чьих-то чувствах? Ганнибал молча погладил его по голове, пропуская прядки волос сквозь пальцы, колкие и щекотные. - Впрочем, можете не отвечать, - Уилл зевнул, сонно обняв его, - я и без того прекрасно знаю ответ. *** Неожиданный резкий звук гулким эхом отдался в голове. Словно рыболовные крючки впились в нежную розоватую мякоть сна, потянули-потащили в разные стороны, разрывая на части, Ганнибал мгновенно проснулся и, стерев с лица сырые останки снов, присел на кровати. Звук повторился, один раз, другой, кровать рядом с ним была пустой и холодной. - Уилл? – хрипло пробормотал Ганнибал, проведя ладонью по мятой подушке, и в следующую секунду уже поднялся с кровати, вышел из комнаты, быстро и бесшумно. Это были выстрелы, понял он, не без труда воссоздав в голове воспоминание об этих звуках. Выстрелы со стороны подвала. Словно жена маркиза поддалась соблазну и добралась до запретной комнаты. И это совсем не разозлило Ганнибала, скорее наоборот, он давно ждал этого. Поначалу, когда Уилл только появился в доме, Ганнибал тщательно скрыл все неподобающее с его глаз, но сейчас, сейчас все было иначе. Он чувствовал себя удовлетворенным. Он был готов разделить свои тайны. Чувствовал себя счастливым – если бы не выстрелы. В кухне было темно, но Ганнибал не стал включать свет прежде времени, неслышно и осторожно спускаясь по лестнице. Он наизусть знал каждый угол в этом доме, отлично ориентируясь в темноте. Он хотел увидеть Уилла прежде, чем бы тот увидел его. В подвале Уилл был не один. Откатившись в угол, маленький фонарик освещал странную картину: Мириам, с пистолетом в руках, стреляные гильзы под ее ногами, и Уилл, плотно прижавший ладонь к своей шее, темная в голубоватом освещении кровь струилась по его груди, и бились крохотные, сине-оранжевые всполохи разорванных контактов. Не оборачиваясь, Уилл почувствовал его присутствие и тихо сказал, будто до сих пор не веря в происходящее: - Она застрелила меня.