Save no stras animas

Шебуршание, копошение со стороны заставляет сонно и медленно открыть глаза. Только вот немного неудачно. Мукуро прячет глаза за рукавом, щурится, но шум из мусорного бака его отвлекает от сонного копошения, заставляя навострить уши и быть готовым к сопротивлению. И когда он слышит громкий стук, то поднимает свои веки. Крышка мусорного бака с грохотом открывается и снова громко хлопает, падая назад. Но кто-то настойчивый вновь откидывает её назад. И этот кто-то, явно не крыса, запутавшаяся в горах мусора. Это мальчишка, отплевывается и, снимая с головы пакет, выпрыгивает из мусорного бака.  — Ты кто?  — А ты? — спрашивает в ответ мальчишка, брезгливо отряхивая свою поношенную одежду.  — Меня зовут Мукуро, как ты здесь оказался? Вчера я тебя не слышал.  — Сам не знаю. Я бежал с кондитерской от разъяренного продавца, а потом все как-то потемнело. И не помню, — мальчишка озирается вокруг себя. Вновь открывает крышку мусорного контейнера, приподнимаясь на мыски, он залезает туда почти с головою и, вороша там мусор, достает багет, победно ухмыляясь. Ради такой еды он не раз терпел побои. И руки были опухшими и спина исполосована до крови прутом. Но по-другому выжить у него пока не получалось.  — Хочешь есть? Ты вижу в беде. Мукуро смотрит на мальчонку удивленно. Он ему кажется чуть-чуть похожим на Кёю. Но лишь чуть. Глаза у них разные, да нет, они совсем разные. В животе у Мукуро урчит десяток голодных кошек, и он кивает в ответ внезапному знакомому.  — А почему ты бежал? — спрашивает Мукуро следя за тем, как мальчишка ломает хлеб на пополам и протягивает ему вторую половину багета.  — Я украл этот хлеб, — отзывается мальчишка. — На что не пойдешь, чтобы выжить. И Мукуро молчаливо соглашается с ним. Чего только стоит пережить то, что пережил он. Совсем немного, быть может, он может понять этого мальчишку. Странный гость сидит рядом с ним, облокотившись спиной к холодной стене. Он тоже молча жуёт свою добычу. Но, не смотря на то, что он вроде и спокоен, Мукуро все же замечает его беглый взгляд. Сейчас эти глаза ему кажутся знакомыми, но лишь немного. Возможно, он просто ошибся.  — Как тебя зовут?  — У меня нет имени, — с грустью отзывается мальчишка.  — Так не бывает! — Мукуро непонятно. Ведь даже ему, всего лишь лабораторной крысе, которая столько времени прожила в клетке под наблюдением докторов, дали имя. У человека просто не может не быть имени.  — Бывает. У бездомных сирот бывает.  — Так ты уличный? — Мукуро отодвигается от парня на руках, толкаясь пятками, забиваясь в угол, но готовый отбиваться или прятать голову.  — Что тебя удивляет? — мальчик смотрит на него с некоторым презрением, но интерес не пропадает, да и злости во взгляде вроде нет. — Ты вроде тоже не дома спишь, как я погляжу.  — Да. Просто вчера нас уличные побили, и все отняли, — с грустью вспоминает Мукуро.  — Аа-а-а, так ты все же домашний.  — Нет. Мукуро становится немного обидно от этих слов. Он не знает, почему у него все заныло внутри. Сжимает кулаки. Но причины не видит. Зачем он рассказал про то, что жил в лаборатории. Про то, как привели маленького друга. Все же друга, так решил про себя Мукуро. Ведь ему невероятно тоскливо без него. И даже этот мальчик не создаёт той атмосферы, что была рядом с Кёей. Может потому, что он не ищет защиты у него? Не цепляется за руку. Он рассказал ему про прыжок во времени. Но этот мальчишка лишь фыркнул и покрутил пальцем у виска. Про то, как их спасла мафия и как он ненавидит эту самую мафию. Как они сбежали, и как рассталась.  — Так не бывает. Байки это все.  — Я уже не знаю, что тут правда, но то, что я не в клетке дает мне веру.  — Нелегко тебе пришлось, — мальчишка поднимается на ноги, распрямляя спину, он разворачивается к Мукуро и протягивает ему руку. Мукуро же смотрит на этого парня в недоумении. Ведь его только что почти высмеяли, признали сумасшедшим и выдумщиком. Он не может решиться, пока мальчишка не говорит ему то, что он хочет больше всего услышать:  — Я помогу тебе найти этого Кею. И докажу что, то, что ты рассказал, всего лишь плод твоего воображения.  — Почему? — Мукуро в недоумении смотрит на него, принимая его руку, поднимаясь с земли.  — Я люблю интересные загадки. Мне хочется в этом разобраться. А еще, мне нравятся твои разноцветные глаза. Как ты так сделал? Мукуро заливисто смеется в ответ.  — Я таким родился.  — Так не бывает. Мукуро фыркает в ответ. Что он может сказать этому странному мальчишке. Чего не коснись, то так не бывает. Разве он должен кому-то что-то доказывать? Но с другой стороны, он не один. Может ненадолго, но все же не один. И возможно, они смогут найти Кёю, и тогда он обязательно извиниться перед ним и придумает что-нибудь еще. Но больше они не расстанутся.  — А ну пошли вон отсюдова, крысеныши! — толстый мужчина в белом колпаке и фартуке, повязанном на толстом животе, размахивает на них полотенцем, неся большой пакет с мусором. Мальчишки срываются с места как по команде, немного смеясь и не обращая внимания на грозные выкрики толстяка.  — Еще раз увижу вас заморыши, головы поотрываю! Бездельники! А ребята уже выбежали на дорогу к снующим туда-сюда людям и слышали лишь отголоски брани. Лёгкая улыбка касается их лиц. Они с некоторым пониманием смотрят друг на друга и пускаются в некое путешествие по поиску одного вспыльчивого, но гордого мальчонки. Днем слишком душно, а ночью холодный воздух проникает сквозь трещины этого здания. Старые рамы в зале, давно осевшие и потрескавшиеся от времени, никак не открыть, а если и получится, то возможности закрыть их не будет. Сегодня Кея смог выйти во двор. Так сказать на выгул, как собака, за ними смотрят мужчины в былых халатах. Пресекают любые попытки подойти к воротам, туда, где ходят люди. Кёе двор кажется большим, но не уютным. Не смотря на то, что на улице солнечная летняя погода, ему все кажется серым. Наверно из-за детей, что так тоскливо смотрят в сторону ворот. Что мечтают отсюда сбежать. И совершенно не важно как. С родителем или самому по улицам. Он ищет того мальчика, что вчера забрали, но, пробегаясь глазами, задевая взглядом множество спин и лиц, он его не находит. Да и сложно это, ведь вчера он оказался здесь в первый раз и лиц не особо запомнил. В его голове ворох вопросов. Найдут ли его? Как там Мукуро? Знают ли взрослые, что они пропали, сбежали? Как выбраться? Отец говорил: «Если чувствуешь опасность — уходи». Но еще тогда, он встречался с любой преградой, не боясь, как что-то щемит или ноет. Это как тогда на рисовом поле. Он встретил змею. Родители говорили, что змей стоит опасаться, и если встретил её, то надо осторожно отступать назад. Но Кёя любил животных, неважно маленькое или большое, слабое или сильное. Они милые, они рядом если признают. Сейчас он чувствует то же самое, что и тогда, на поле. Опасность. И лишь один вопрос всплывает в голове. Осторожно отходить назад или приручить? Постоянный страх разрушает изнутри, коверкая, меняя под себя. Кея не идет на контакт, он совершенно ни с кем не разговаривает, никому не даёт к себе подойти. Он не боится, нет. Он решил послушать мудрый совет отца и отступить. Та старая женщина, что он видел позапрошлым вечером, несла ребенка на руках. Малыш её отвлекал, мешался, и она буквально бросила его в детскую кровать. Разве так поступают с маленькими детьми? Он смог увидеть мальчика, что вчера забрали. Взглянув на него лишь раз, он принял решение, не прикоснется к еде, не позволит себе расслабиться. Нужно бежать, но возможности пока нет. Здесь дедовщина, старшие могут добыть себе сигарет, сладкого, выпивки. А другие, что помладше куску хлеба радуются, будто шоколад. На маленьких вымещают злобу, их бьют, отбирают вещи, издеваются, как могут. Каждый вечер им колют аменозин и серу. За срывы и плохое поведение их уводили. Только вот второй вечер для Кёи не был таким же спокойным. Старшаки не любят тех, кто выделяется. И вот он уже окружен. Вокруг него пугающая аура ненависти. Старшаки скалятся, не добро ухмыляются и видимо главарь, произносит лишь одну фразу:  — Новенького нужно отметить, не смотря на его статус. Парни заржали и со всем вниманием отнеслись к приказу главаря их мелкой оравы. Нет, издеваться, бить, никто его не стал. Этого здесь и так хватить с лихвой от взрослых, что следят за ними. А вот прописать новоприбывшим жизненную истину, пожалуй, стоит. Мальчишки, как и многие другие, прошли это, и Кея тоже пройдет, потом еще спасибо скажет. А пока… Пока его хватают за запястья несколько ребят и тащат за собою в подвальное помещение. Нет, он не кричит, но больно до жути. Немного тошнит. Его сопротивление сломлено, руку держат несколько человек, а запястье будто горит. Кея злится, но ничего не может сделать, он пытался драться, сопротивляться, да только он еще маленький мальчишка, а они сильнее его. Когда все закончилось, его отпустили, но он не отпустил. Он надолго запомнил этот день и эту боль. Придет время, и он обязательно отомстит. Он станет сильнее и больше никому не позволит так с собою обращаться. Никто больше не посмеет. Он поклялся себе на своей крови, что текла, пока они держали его. И теперь холодное, грязное окно и призрак одиночества кажутся ему самым родным. Этот день, это новая чаша сомнений. Словно собака, закрытая в серых стенах. Он следит глазами полными печали, как родители ведут за ручки других детей. Он вспоминает Мукуро. Надеясь, что тому повезло больше, и все же жалея о своем поступке. Чужой мир, чужой город, он совсем один, пламя ненависти зажигается все ярче и ярче. Новая капля сомнений. Но он понимает, что всего лишь слабый мальчишка. И, кажется, он даже теперь понимает, почему он вырос таким. На его запястье все сказано, вместо него. Возможно, он и в правду примет эту истину. Если бы его не сломали…