Save no stras animas

Истерика кроет его расчетливый разум. Ситуация патовая. Он мечется по комнате как в клетке. Застынет на секунду у подоконника, взглянет на почерневшее небо, на капли, что бесконечно бегут по стеклу и новый круг. Сейчас бы закурить, но он не курит. В голове десятки, сотни образов, сценарий. Какой из них окажется явью? Ноги устали. День был тяжелым. А полумрак комнаты способствует покою. Он наконец-то падает на кровать, подвинется немного к изголовью и снова застынет в своих мыслях, вновь погружаясь в тысячи страниц, будто фарфоровая кукла. Он ищет ту, что будет стерта, стараясь высмотреть новые строки. Лучше не будет, а хуже? Вполне может быть. Всё это могло быть, если бы он не оглянулся на того, кто уже несколько минут дергает его за рукав. Всё это было бы при его ненависти к мафии, но ведь одному сумел поверить. И этот один — часть, самая главная часть этой семьи с ним рядом.  — Мукуро, — Савада требовательно его зовёт, но Рокудо откликается не с первого раза. И только когда иллюзионист поднял взгляд на босса, Тсуна с улыбкой садится на кровать. Но Рокудо уже не смотрит на босса, он вглядывается в глаза, в свои глаза. Еще верящие во что-то в этом мире. Он видит в этих глазах искорку надежды и немного радости. В его глазах такого не было, но и не было таких путешествий в жизни.  — Я дома, — Мукуро очень хочет улыбнуться от уха до уха, но сдерживает её под строгим взглядом разноцветных глаз. Как ни крути, а он всё еще боится самого себя.  — Маленький паразит, — шипит Рокудо и тянется к ребенку. Савада и сам сидит в напряжении. Он не может полностью доверится. Боится за жизнь или детское сознание? Он не знает, за что точно боится. Но страх сковывает грудную клетку. От слов Рокудо веет холодом, а когда он берет за шкирку мальца, поднимая вверх, Савада уже готов оправдать своё звание прямо сейчас. Но испуганный взгляд ребенка сменяется. То, чего Тсуна так боялся, не случилось. Схватив мальчишку за воротник, Рокудо потянул его к себе на кровать. Он крепко обнял насквозь промокшее и дрожащее дитя, укрывая краями своего плаща, что-то шипя себе под нос. Мукуро на секунды был испуган, но, почувствовав тепло, разрешил себе расслабится в сильных руках. Каждый в этом доме сейчас измотан усталостью и переживаниями. Не понятно кто за кого или за что боится. Но детьми прониклись все. В особняке наконец-то наступил долгожданный покой. Задержавшись на выходе из спальни, Тсунаёши еще раз взглянул на комок из тел и одеял. Сейчас он спокоен, он уверен, они позаботятся друг о друге. Все-таки интерес у каждого свой, но погибать из-за какой-то глупости никто не собирается. Вверяя ему его собственную жизнь, Савада уходит, осторожно прикрывая за собою дверь. Интуиция все еще подсказывает, а он и не смеет ослушаться. Если бы было не важно, он и не слышал бы тихий шёпот. Савада вернулся в свой кабинет. Проходя к своему столу, он упрямо игнорирует и даже не смотрит на ребенка, что все еще присутствует в его кабинете. Но всё-таки спрашивает:  — Где Реборн? Мальчик вздрагивает, когда слышит своё имя и в тоже время не своё. Ему уже всё объяснили, сказав, кто есть кто и почему так холодно.  — Он собрал вещи. Сказал, что готовится к заданию, — мальчишка насторожен.  — Сколько тебе лет?  — Тринадцать, — врать это то, что он умеет делать хорошо. Да этот мальчишка будет постарше мелких хранителей. Только вот Савада не знает, что ему с ним делать. И упрямый Реборн как назло сбежал, оставляя его решать проблемы с ним же. Раздражает. Только выносить раздражение на ребенке глупо и низко, и как бы он не бесился, всё же набирает въевшиеся в память цифры.  — Слушаю.  — Куда ты исчез?  — Тебе должны были сказать. Я отправляюсь на задание, что ты так любезно мне сегодня выдал.  — Удивлен твоей смене решений. Не замечал ранее за тобой такого. Что мне с ним делать?  — Выброси его на улицу. В этот момент Савада жалеет о многом. О том, что не может хорошенько врезать Реборну, или самому себе. А может и о том, что он поставил телефон на громкоговоритель? Он хочет увидеть глаза ребенка, но в место этого наблюдает, как дверь его кабинета плавно закрывается. Как назло, так медленно, будто в каком-то ужастике. Тсуна хлопает себя по лбу рукой, без какой-либо жалости. Так сильно сегодня размяк, так часто за эти дни он поддаётся своим чувствам, настроению, совсем забыл о контроле. А ведь совсем недавно он был суровее Занзаса. Уже не так. Ошибка на ошибке и уже некого обвинить, кроме как себя. Он даже не сбросил вызов, просто побежал, силясь поймать дверь до щелчка, найти мальчишку. — Глупый Тсуна, — послышалось на другом конце провода. Гудки слишком громко звучат в пустом кабинете десятого босса Вонголы.  — Постой. Остановись Реборн! — Савада словно мальчишка бежит, перепрыгивая лестницу через одну. На улице ливень, ночь, опасно. Он всего лишь ребёнок. Он не виноват в их разборках и не должен страдать. Мальчишка ничего не чувствует. Это не его дом, не его место. Слова, брошенные на другом конце витого провода, его не трогают. Он глух к подобному. Привык. Жесткие капли бьют по лицу. Успел немного согреться и ладно. В руках он сжимает клочок бумаги. Лишь бы не потерять. Вопрос о том, сколько ему придется идти не встаёт, но, дойдя до ворот особняка, он теряется. Право? Лево? В какую сторону он должен направятся? Вокруг него пустота, реденькие деревья и ухоженные поля, даже спрятаться негде от разозлившейся природы. Но где-то вдали, слышны двигатели десятка машин, что торопятся поздно ночью домой. И ему уже кажется, что это не дождь шум издает. А в пустой голове, где нет ни единой мысли, просто что-то шумит.  — Хм, — юный Реборн задирает голову к черному небу, он хочет что-то разглядеть, но высмотреть не получается ничего, только подставить лицо жгучим каплям дождя. Он стирает влагу с лица, чтобы капли по новой, начали свой путь. А он начнет свой. Возможно туда, где его все же ждут. И конечно он продолжит свой путь, что судьба ему укажет, но не сегодня. Реборн чувствует, как его грудную клетку сдавило. Как быстро он теряет равновесие. Его буквально перехватили поперек и несут подмышкой.  — Пусти меня! — требовательно выкрикивает мальчишка.  — И не подумаю, — Савада закрывает за собою ворота. Он еще подымит вопрос об охране, которая не присутствует на своих постах. А сейчас, он старается крепче прижать. Тсуна игнорирует просьбы и крики. Даже когда мальчишка бьёт его кулаками и коленками, он не останавливается. И лишь зайдя в дом, Савада скидывает свою ношу на диван. Реборн поднимается и снова направляется к выходу. Это не его дом, здесь ему не место. Только вот его снова хватают за куртку. Он висит над полом, крепко вцепившись в руки, и яростно смотрит в янтарные глаза.  — Я не боюсь тебя, — плюёт острые слова в лицо. И в правду не страшно, сколько приводов было, сколько били за воровство. Что этот человек ему сделает? А чтобы не сделал все не ново. Он не боится! На секунды в голове босса щелкает. Он вспомнил все издевательства, насмешки, побои и да, сегодняшняя выходка. Все чувства, обиды смущения, позор, что он переживал, всё так ярко всколыхнулось в нем, что он даже придавил артерию. Захотелось мести. Ведь такая возможность так удачно висит в его руках и сверлит яростным, бунтарским взглядом. Ни капли страха. И вся ненависть сменяется под натиском еще не окрепших рук, под легкой тяжестью слишком истощенного тела. Ребенок. Перед ним всего лишь голодный, продрогший экспозито, которого бросили, как только он родился. Вся злость улетучивается. А на её место возвращается симпатия, нежность и ненормальное чувство опеки. Особенно от взгляда в эти глаз. Что всегда так блестят тогда и сейчас.  — Успокойся, — Тсуна тихо, но довольно настойчиво просит ребенка. И только когда парнишка перестал брыкаться, когда он получил яростный взгляд в ответ, он отпускает его.  — Я хочу уйти, — настаивает мальчик.  — Присядь, — просит Тсуна. Мальчишка игнорирует просьбу и остаётся стоять возле камина. Савада тяжело вздыхает. Сейчас он как никогда понимает тяжелую ношу девятого. Он сам садится на диван. Складывая руки в замок, задумчиво смотрит в камин, вслушиваясь в треск полений.  — Тебе же объяснили? — Савада устал за сегодня, голос он больше не повышает, хочется спать, а мокрая одежда и камин убаюкивают.  — Да.  — Тогда зачем бежишь?  — Мне здесь нечего делать. В некотором роде парнишка прав. Ему и в правду тут не место. Но все же… Савада еще раз призывает юнца сесть, похлопывая рядом с собою. Но юный Реборн лишь искоса на него смотрит, поджимая свои тонкие губы и показательно отворачиваясь. Слишком упрям. Только вот Савада не менее упрям, иначе бы ему не быть боссом. Рывком, хватая мальчишку, он насильно усаживает его рядом с собою. Стараясь удержать бьющегося в руках нечто, что никому не доверяет. Мальчишка завозится, пригреется и как-то обреченно вздохнет. Не хотел он ввязываться в интригу. Но глаза слипаются, усталость и тепло камина берут свое, и они засыпают прямо в гостиной. А утром Савада уже не будет удивляться онемевшим конечностям. Ведь все трое мальчишек, будут рядом. А еще рядом будут хранители. Хаято осторожно поднесет горячий кофе боссу, так чтобы не разбудить шелудивых котят.