Return to forever

POV Чживон. - Пап, нам нужно кое-что обсудить. Этот разговор когда-нибудь, но должен был состояться. Пускай я получал денег на карманные расходы больше, чем большинство моих сверстников, но я все еще не мог найти необходимой для лечения суммы, даже если бы откладывал несколько месяцев, отказывая себе во всех прихотях. Да и этих самых месяцев у меня совсем не было. Поэтому у меня не было иного выхода, кроме того, чтобы попросить у отца. - Слушаю, - его голос как всегда звучал грубо и крайне серьезно, отчего не могу сказать, что я не волновался и не испытывал страха в тот момент. Но мой вопрос должен был прозвучать, потому что альтернативы у меня не было. И поэтому я начал. Выпрямив спину и даже слегка вздернув подбородок, я встал перед столом, за которым сидел отец, и быстро и четко высказал ему все, что хотел. Утаивать не было смысла: сумма была крупной, отчего у отца сразу же могли возникнуть некоторые подозрения, если бы я сразу не сказал, на что собираюсь потратить эти деньги или бы начал увиливать. Но вот о том, что я испытываю некоего рода симпатию к этому человеку, я все же упоминать не стал, ведь мои слова могут восприняться неправильно, и тогда это точно перерастет в скандал. Отец выслушал меня с крайней внимательностью на лице, а затем дал краткий и однозначный ответ. - Нет. Земля, кажется, начала пропадать у меня из-под ног. Мысли путались в поисках других обходных путей, в конце концов, не идти же мне грабить банк, чтобы получить эту сумму. Работа тоже была не вариантом, ибо куда меня могут взять-то без образования и опыта в таком возрасте? Я тяжело выдохнул и сцепил руки в замок, сдвигая брови и окидывая взглядом отцовский кабинет. Мне на глаза должно было попасться хоть что-то, хоть какая-нибудь маленькая зацепка, которая смогла бы мне подать идею и выручить. И она нашлась. Мой взгляд упал на небольшую фоторамку на стене, на которой мой отец пожимал руку своему партнеру и в совокупности хорошему другу. Точно, вот оно! - Хорошо, пап, - я вновь вернул взгляд к человеку перед собой и заглянул ему в глаза, будто бы пытаясь всем своим видом передать собственную уверенность, - Тогда я хочу заключить с тобой сделку. Отца, кажется, заинтересовали мои слова. По крайней мере, он отвлекся от бумаг перед собой и поднял голову. Его губы расплылись в легком подобии усмешки, а глаза даже немного сузились. - И какие же у тебя будут условия, Чживон? - лениво, расслабленно выдохнув, произнес он, сосредотачивая на мне взгляд. - Я хочу взять эти деньги в долг, - я сжал пальцами край отцовского стола и хмыкнул, - Я устроюсь на подработку и отдам тебе эту сумму. - Ты сейчас учишься, нельзя, чтобы работа отвлекала тебя от этого, - мужчина сложил руки в замок и закрыл глаза полностью, погружаясь в недолгие размышления, - Но, хорошо. Я дам тебе эту сумму в долг. Но на работу ты устроишься после того, как сдашь вступительные экзамены. Я лишь слабо кивнул, не в силах поверить его словам. Я и представить себе не мог, что он действительно может дать свое согласие на это. Я ожидал чего угодно, но не думал, что у меня все-таки получится. Я поднялся со своего места и хотел было уже отправиться к выходу из комнаты, как отец громко хлопнул по столу какими-то бумагами, привлекая тем самым мое внимание. - И еще кое-что, - произнес он, доставая из стопки один лист и протягивая его мне, - Я уже договорился, так что это не обсуждается. Я сначала с удивлением осмотрел протянутый мне листок бумаги, а затем взял его в руки, разглядывая уже пристальнее. Это была какая-то экономическая конференция: длилась она четыре дня и проходила в... Америке? - Пап, ты серьезно? Но... Это же другая страна, как я... - я опешил и растерянно посмотрел на своего родителя, не в силах осознать то, что он действительно хочет отправить меня туда. - Вполне. С тобой поедет еще пара человек, все - дети моих партнеров. Английский ты знаешь, так что проблем не должно возникнуть. И со школой я тоже договорился - потом наверстаешь. - Но... - Это не обсуждается. У тебя есть четыре дня на сборы. Возражения один за другим рождались в моей голове, но, застревая где-то в глотке, так и не могли выбраться наружу. Я лишь пару секунд простоял, по-рыбьи беззвучно открывая и закрывая рот, а потом лишь сдавленно кивнул и неспешно вышел из кабинета. Этот день обещал быть теплым и солнечным, весна силой прогоняла зиму прочь, устанавливая на улице плюсовую температуру. Солнечные лучи, проникая сквозь светлые больничные занавески, освещали всю комнату целиком, отчего порой в воздухе можно было заметить частички пыли. Ханбин сидел на кровати, чуть склонив голову. Ему здесь не нравилось: нос резал запах лекарств, да и страх перед операцией никуда не исчезал. Поэтому я безустанно дежурил здесь, у него, не позволяя ему ни скучать, ни с головой зарываться в мысли о предстоящей коррекции зрения. Провел он уже здесь несколько дней: нужно было сделать некоторые анализы, ведь операция была не из простых, а еще не было известно, каковой будет реакция организма Ханбина на разного рода препараты. Вот врачи и суетились вокруг него постоянно. Ну а самому Ханбину такое пристальное внимание, естественно, не нравилось. Так уж вышло, что я сам договорился с врачом, оплатив операцию полностью. Тетушке же я сказал, что договорился о ней через знакомых, и платить ничего не потребуется. Она, кажется, поверила мне и согласилась, хоть и отпиралась буквально несколько часов подряд. Оно и к лучшему, ибо ей совершенно не обязательно знать о том, что все в этом мире стоит очень больших денег, что даже эта моя поддержка потом обойдется мне огромным количеством рабочих часов. Потому что все это казалось таким незначительным в сравнении с тем, что мой друг вскоре наконец-то сможет открыть глаза и увидеть свет перед собой вместо такой привычной кромешной тьмы. - Чживон, я слышал от мамы, что ты сегодня вечером уезжаешь, - Ханбин сидел на кровати, накрытый наполовину одеялом. Чувствовал он себя просто отвратительно здесь, и об этом он уже успел сообщить мне раза четыре, как и о том, что он не "совсем больной, чтобы постоянно сидеть на больничной койке". - Да, у меня конференция в Америке, приеду как раз к твоей выписке, - я улыбнулся ему в ответ и присел на край кровати, затем откидываясь на спину и укладываясь поперек его ног, - Я утром прилечу, так что постараюсь успеть к тому времени, как ты будешь домой собираться. - Здорово, - лишь кратко отозвался он, тут же затихая. Несколько минут мы провели в абсолютной тишине, нарушаемой лишь тиканьем настенных часов и уличным шумом, слабо доносящимся из-за полуприкрытых окон. Я закрыл глаза и расслабился. Скоро нужно было уже идти домой, собирать вещи и заканчивать все приготовления к предстоящей поездке, но вставать сейчас не хотелось совсем, да и сил не было. Ханбин пошевелил ногами под моей спиной, и вскоре я почувствовал его осторожное прикосновение к собственному лицу. Теплые пальцы его рук коснулись сначала моего лба, а затем скользнули на щеки, мягко ощупывая поверхность перед собой. Я улыбнулся еще шире и сел, подбираясь ближе к Ханбину и помещая его руки на свое лицо. Теперь оно было перед ним в вертикальном положении, так что неудобств возникнуть не должно было. - Что ты делаешь? - он склонил голову на бок, но руки не убрал, продолжая трогать кожу моего лица, будто бы пытаясь запомнить и представить его с помощью прикосновений. - А ты? - я внимательно наблюдал за его мимикой и, заметив, как дернулся вверх уголок его губ, самодовольно усмехнулся. - Руки - мои глаза, - Ханбин и вправду улыбался, пускай и совсем слабо, - Запомню хоть, чтобы не перепутать при следующей встрече. - Я тебе перепутаю, - я рассмеялся и, обхватив руками его плечи, завалил его на кровать, затем уже попросту обнимая и не позволяя отстраниться от себя. - Ну, я ведь не видел тебя никогда. Придет какой-нибудь другой парень, представиться Чживоном, и что мне прикажешь делать? - а Ханбин и не спешил особо вырываться и отстраняться от меня. Послушно завалившись на кровать, он лишь улыбался, уже нескрываемо и широко, отчего на моей душе становилось так тепло и приятно, что появлялись новые силы, а еще казалось, что эти несколько дней пролетят так быстро, что я и заметить этого не успею. - Хорошо, тогда на, трогай мое лицо и лучше запоминай, - я вновь схватил его за запястья, а он лишь рассмеялся и неспешно приблизился, касаясь губами края моих губ и отстраняясь с самодовольной усмешкой. - Я запомнил, можешь быть спокоен, - произнес затем он, - Не спутаю я. Будь уверен. В Америке действительно круто. Наш город совсем небольшой, а здесь так много улиц, скверов и переулков, что заблудиться раз плюнуть. Поэтому все дни, что мы провели здесь, я держался максимально близко к тем ребятам, с которыми мы сюда поехали. Они оказались не такими уж снобами, как могло показаться на первый взгляд, наоборот, с ними можно было поболтать и повеселиться. Мы посетили несколько экскурсий, в первую ночь даже умудрились сходить в клуб. Впечатлений я получил просто уйму, ибо раньше у меня попросту не было времени на подобного рода развлечения. Но изо дня в день мне так хотелось позвонить Ханбину или Чжинхвану, чтобы рассказать о своих впечатлениях, что я с трудом сдерживался. Потому что один сказал, что слишком дорого звонить из одной страны в другую, а еще телефон довольно сложно отыскать, когда ты слепой, а второй сказал, что "входящие звонки платные вообще-то, иди-ка ты нахуй, Чживон". И поэтому всю эту бурю эмоций мне приходилось переживать в себе, делая лишь небольшие заметочки в блокноте, чтобы не забыть потом рассказать ребятам о том или ином событии. - Да? - мой телефон зазвонил неожиданно очень рано утром. Я едва разлепил глаза и нащупал телефон, отвечая на звонок, даже не взглянув на дисплей. - Чживон, дорогой, как ты там? Хорошо кушаешь? - голос тетушки стал уже родным. Она была для меня второй мамой, а я для нее, кажется, еще одним ребенком. - Да, все в порядке. Как там Ханбин? Как прошла операция? - надо же, каким-то чудом я даже смог полностью прийти в себя и адекватно среагировать на ситуацию. - Врач говорит, что все хорошо, операция успешно прошла. Надо будет еще пару дней понаблюдать, но ей все в нормальном состоянии, то скоро выпишут уже. - Это радует, я другого результата и не ожидал. Я тоже уже скоро вернусь, послезавтра самолет, постараюсь успеть. - Хорошо, тогда созвонимся еще, Чживон. До связи, дорогой. - До свидания. Нажав кнопку сброса вызова, я откинулся на спину на кровать и закрыл глаза. На губы сама по себе наползала улыбка, я даже не мог ее как-то контролировать. Наверное, это и называется счастьем - осознание, что с любимым человеком все в порядке. Вскоре я вновь начал погружаться в сон, ибо звонок был совсем ранним, да и ночью я спал не слишком хорошо. Что же, мне оставалось лишь хорошо потрудиться сегодня на конференции, чтобы вскоре можно было бы со спокойной душой возвращаться обратно домой, к Ханбину. Плохо, ужасно, просто отвратительно! Я, черт возьми, так сильно опаздываю, потому что рейс, на котором мы должны были возвращаться, задержали. Хорошо, что хоть приехал я в тот же день, а не позже. Но все равно, злит это чрезвычайно, будто бы нельзя сделать все, как надо. Только-только оказавшись на твердой земле, я тут же выудил из кармана телефон и быстро напечатал сообщение Ханбину, чтобы хоть как-то сообщить, что я прибуду сегодня, что я вообще не забыл о том, что он сегодня выписывается. Вскоре мне пришел ответ, в котором было лишь:"Я подожду еще немного". - Надо же.. Уже успел научиться пользоваться телефоном... Хотя, это, наверное, тетушка ввела... - почти неслышно произнес я, затем называя водителю такси адрес больницы и опускаясь на заднее сидение. Телефон был так же моей идеей. Так как без него сейчас никуда, то я уговорил тетушку сделать пареньку такой подарок в честь того, что он, наконец-то, увидел мир вокруг. Пускай телефон, который она выбрала, был из самых простейших моделей, было решено, что такой, собственно говоря, и был нужен, ведь Ханбин раньше никогда не пользовался подобного рода техникой. Чем проще, тем лучше, потому что все вокруг познается и осваивается со временем. Да и мы с тетушкой рядом, всегда поможем, если что. - А можно побыстрее, понимаете, я очень спешу... - я зацепился пальцами за края передних сидений и с огромной надеждой в глазах посмотрел на водителя через зеркало заднего вида. - Тут пробка, парень, минимум час простоим еще, - ответил мне водила, равнодушно пожимая плечами. Видимо, кто-то сверху точно настроил этот день против меня, черт возьми. - Хорошо, тогда отвезите мои вещи по другом адресу, я вам оставлю его, а меня выгрузите за перекрестком, сам дойду, - сразу же затараторил я, высматривая для себя дорогу покороче. Водитель недоуменно бросил взгляд в мою сторону и хмыкнул. - Это стоит денег, парень. - Я заплачу, нет проблем. - Тогда показывай, где тебя выгружать, и диктуй адрес. Спустя буквально двадцать минут я уже несся по улице со всех ног. Я жутко опаздывал, поэтому даже не минуту задерживаться было нельзя. Пару раз я едва не налетал на людей, чудом уворачиваясь и не сбивая их с ног. Он ругались мне в след, а у меня не было времени даже извиниться толком. Видимо, меня как-то не так воспитали, ибо сейчас для меня весь мир вокруг был совсем не важен. Один человек был моим миром, возможно, от этого я и так стремился быстрее попасть к нему. Мне осталось преодолеть всего пару улиц и вот, я уже вижу перед собой здание больницы. Ханбина нигде нет, да и тетушки тоже: на улице прохладно, видимо, они еще в палате. Широко улыбаясь, я делаю последний рывок вперед, не веря в то, что я, наконец, увижу его, а он - меня. POV Ханбин. Этот мир вокруг меня такой странный и настолько огромный. Он всегда был таким, или мне только кажется? Как только врач смог починить мои глаза, я целый день смотрел в окно на город. Просто тогда у меня не было сил оторваться от него, казалось, что, если я это сделаю, то все исчезнет, весь мир вновь погрузится в кромешную тьму. Эмоции захлестывали меня тогда, да и сейчас тоже их в избытке, где только носит этого Ким Чживона? Когда он явится, чтобы я, наконец, смог выплеснуть их на него, показав, что он не зря потратил столько сил и времени, чтобы подарить мне эти глаза? Вибрация телефона привлекла мое внимание. Вздохнув, я замешкался и взглянул на экран. И что только значат все эти символы? Да, конечно, я читал с помощью пальцев, но... Здесь они выглядят совершенно иначе. - Мам, прочитай, а, - я отдаю ей телефон, а она лишь тепло улыбается, лишь мельком взглянув на экран. - Это от Чживона, - читает она, а я с трудом сдерживаю себя, потому что я так долго ждал хотя бы небольшой весточки от него все эти дни, что сейчас готов свихнуться от радости, - Здесь написано:"Нам нужно гореть еще ярче, потому что мир стал слишком холодным". Что это означает? - Это означает, что он кретин! - я даже топнул ногой и сложил руки на груди, недовольно фыркая, - Будто бы нельзя не разбрасываться такими фразами, а просто написать, что задерживаешься! Глупый! Напиши ему, что я подожду еще немного. Время шло, а его все не было. Телефон молчал, причем как мой, так и мамин. Закрыв глаза, я опустился спиной на уже заправленную больничную койку и вздохнул. Было ощущение, что он не придет. Может, конечно, он просто задерживается, но, все-таки, можно было хотя бы позвонить, а не отправлять это дурацкое сообщение. Мир такой холодный, будто бы я этого не знаю. Мои эмоции слишком яркие, я бы разревелся, наверное, если бы услышал его голос. Быть может, и он тоже, и поэтому звонка все еще не было. Вот придет, напрямую спрошу. Выдохнув, я повернулся набок. Мама только что вышла. Она сказала, что забыла забрать карточку у врача, а это нужно сделать, а то что она будет здесь пылиться. - Приходи уже... - почти неслышно произнес я, приоткрывая глаза и резко вздрагивая. Откуда-то из коридора раздался оглушительной силы крик, который я сразу же опознал: мамин. Я вскочил на ноги, едва ли не падая, споткнувшись об капельницу, и со всех ног понесся к выходу из палаты. Прямо перед моим носом дверь распахнулась сама, а при входе оказалась моя мать. Ее кожа, не скрытая под одеждой, приобрела болезненно белый цвет, руки сильно дрожали, а в глазах стояли слезы. Я остановился и попытался было выйти, чтобы посмотреть, что именно так сильно ошарашило ее, но она не пустила, преграждая мне путь рукой. - Что такое, мам? Что случилось? - я вскинул брови и внимательно посмотрел на нее, сдвигая в сторону ее руку. - Ничего. Ханбин, посиди тут пока, не надо выходить, - по ее голосу было отчетливо слышно, что она очень сильно напугана и встревожена. А меня будто бы магнитом тянуло туда, я никак не мог понять почему именно. Я должен был узнать причину ее испуга, потому что иначе, казалось, я упущу что-то чрезвычайно важное. Вырвавшись, я все же сумел выбежать в коридор. В нос тут же ударил металлический запах, мне поначалу подурнело, я даже покачнулся и прикрыл нос рукой. Но затем я поднял глаза и увидел то, из-за чего я потом много раз сидел с ножницами в руках в ванной в надежде, что мне когда-нибудь хватит смелости вогнать их себе в глазницы, чтобы эта картина наконец-то перестала стоять у меня перед глазами. Это был... парень, совсем молодой, наверное, мой ровесник. Он был на больничных носилках на колесиках, рядом суетились врачи и медсестры, но, как по мне, то сразу было видно, что он не жилец. Его голова была безобразно свернута набок, рука, кажется сломана в открытом переломе, а еще было так много крови, что запах, наверное, был уже в каждом уголке больницы. Я ужасающе вздрогнул и вернулся в палату, заставая в ней мать, по щекам которой уже скатывались крупные соленые капли. - Ужас такой, жалко парня, он молодой такой. Она вздрогнула, будто бы от моих слов, и подошла ко мне, обнимая за голову руками и утыкаясь в мою макушку лицом. - Мам, все в порядке? - я говорил осторожно и тихо, словно мой голос мог спугнуть ее. Она молчала. Поэтому я лишь обнял ее в ответ и тяжело вздохнул, - Быстрее бы Чживон пришел. Где только его носит? Прошел месяц. Я окончательно освоился в современном мире, сумев приспособиться даже к таким вещам, как мобильный телефон. Мысленно я научился соединять точки, по которым я читал раньше, в слова, отчего я приобрел способность более-менее читать. Да и вообще, теперь я мог целиком и полностью обслуживать себя, если бы ты был рядом, ты бы гордился мной. Сегодня особенный день - твой День Рождения. Ты прекрасный человек, я рад, что ты был рожден, ведь без тебя этот мир бы погряз в кромешной тьме. Да и для меня ты слишком особенный, чтобы тебя делить с кем-то. Поэтому, наверное, я так сильно ревновал тебя к Чжинхвану, когда только познакомился с ним. Ты много рассказывал про него, а мне было очень обидно, что он может видеть тебя гораздо чаще, чем я. Хорошо бы было и нам с тобой учиться в одном классе, жалко, что я никогда не посещал школу и не буду, потому что я пропустил большую часть освоения мира вокруг и теперь не догоню людей своего возраста никогда. Каждому отмерен свой срок. Посмотришь на часы и задумаешься, сколько тебе еще осталось. Я раньше никогда не думал об этом. Моя тьма опутывала меня, казалось, что понятие времени никогда не существовало вовсе. Скручиваясь в знак бесконечности, оно тянулось для меня так долго, что, казалось, даже самый обычный день не закончится никогда. Так и было, пока не появился ты. Пока я не услышал мелодию пианино, которое давно никто не трогал, и не вышел послушать. Я тогда по ошибке решил, что это мама вдруг села поиграть, потому что не знал, что к нам вскоре наведаются гости. Это и был, наверное, самый переломный момент. Когда ты сказал:"Видишь, в моих руках ничего нет, мне нечем нанести тебе вред", мое сердце остановилось, потому что никто еще не смел подходить ко мне настолько близко, говорить со мной, прикасаться ко мне. А ты смог. Ты смог каким-то образом поселиться во мне, подобрать ключ к моей душе, хотя я и не знал, что дверь в нее может быть отперта. - Ханбина, ты собрался? - Да. - Тогда пойдем. Сегодня мы решили навестить тебя. День Рождения - слишком особенный день, чтобы я мог пропустить его. - Пешком? - Да, пожалуй. Я закрываю входную дверь на ключ и разворачиваюсь к Чжинхвану. Хех, никогда бы не подумал, что мы с ним сможем подружиться. Парень он забавный, хоть иногда и говорит жестокие вещи. Но у всех свои недостатки, так что на эту мелочь можно закрыть глаза. На улице солнечно и тепло, прямо как в тот день, когда ты должен был встретить меня в больнице. Никто тогда и подумать не мог, что ты уйдешь, я и вовсе этого не ожидал. Но я тебя не виню. Ведь это была случайность, не более. Мы проходим мимо дома, в котором живут твои родители. Он настолько огромен, что у меня перехватывает дыхание каждый раз, когда я его вижу. Это же сколько сил надо, чтобы все там перемыть? Хотя у вас этим вроде как работницы занимались. Я помню, ты рассказывал. - А вот и мы, ты рад? - я улыбаюсь так широко, как только могу, открывая калитку. Чжинхван все-таки не смог прийти сюда со мной, он сделал вид, что ему позвонили, и ушел по "делам". Знаю я его дела: просто к тебе до сих пор не может прийти - эмоций слишком много. - Я сегодня принес тебе пирожков, мама сама делала, надеюсь, тебе понравится, - я опускаюсь на небольшую скамеечку и достаю из своей сумки сверток, - А у тебя тут чисто. Чжинхван говорил, что ты раньше был таким неаккуратным, дома у тебя в комнате было все время грязно. Я прерываю свою речь, потому что на мраморную поверхность садится ворон, и мне приходится подняться, чтобы прогнать его. Затем я достаю тряпку из кармана и бутылку с водой, смачиваю ее и сажусь перед куском холодного камня, проводя курском ткани по высеченному на нем твоему портрету. - Ты знаешь, мама недавно водила меня в зоопарк. Сказала, что врач ей посоветовал это для моего развития. Я мало информации получал всю свою жизнь, отчего и, получается, вырос недоразвитым, представляешь? Жалко, тебя с нами не было, я бы... Ну... Это было бы весело, наверное, - я вновь улыбаюсь, чувствуя, как сильно дрожат мои губы. Как бы я не старался, эмоции у меня сдерживать никогда особо не получалось, вот поэтому я и реву сейчас перед тобой, снова. - Ты тогда рядом постоянно сидел, я же один был в палате, - я опускаюсь прямо на землю перед куском бездушного камня и прикрываю сильно слезящиеся глаза, то и дело вытирая соленые капли куском рукава, - А теперь, я не знаю, что делать, Чживон. Потому что... Если я упаду, кто схватит меня за руку? Я поднимаю голову и смотрю на тебя. Ты улыбаешься настолько тепло, что по моей коже бегут мурашки, а капли, катящиеся по щекам, становятся все больше. - Я так тебя и не увидел. Я... Так и не увидел того, кто дал возможность мне видеть, - я обрываю предложение и на пару секунд затихаю, чувствуя, как сильно сердце ударяется о ребра, - И любить. Мое сердце болит, Чживон. Самое время уходить, пока мое состояние вновь не переросло в самую настоящую истерику. Вздохнув, я стираю пыль с краев камня все той же тряпкой, поднимаясь на ноги и складывая свои вещи в сумку. - Ты сказал, что нам нужно гореть ярче. Видимо теперь мне придется гореть за двоих, да, Чживон? И как я только мог влюбиться в такого безолаберного засранца, а? - я вновь натягиваю на лицо улыбку и провожу кончиками пальцев по твоей щеке, - Мне тебя не хватает. Мое сердце болит, Чживон, потому что ты держишь его мертвой хваткой. Это было твое тело. Израненное и изуродованное тело своего любимого было первым, что я увидел, когда прозрел после стольких лет. Ты настолько сильно спешил ко мне, что не заметил, как светофор сменил сигнал на красный и машины двинулись. Если бы ты любил меня хотя бы на чуточку меньше, то, возможно, сейчас ты бы был рядом со мной. Но теперь уже поздно говорить об этом. - Мне пора бежать, Чживона, - я улыбаюсь, закрывая черную, витиеватую калитку, - Прямо сегодня пойду в одну из компаний в нашем городе и попробую стать кем-то значимым. Ты ведь не простил бы меня, если бы я сдался, да? Во-от, поэтому я побежал. До встречи, Чживон. Я буду любить тебя вечно.