Кто-то ошибся - ты или я?

Come close and all dreams will come true One goes to stars, I wanna hold you tight Give me a chance tonight Tonight in my Dreamland Come close and let it last forever

Был поздний вечер четверга. После репетиций, прогонов, нервотрепки я была выжата, как лимон. Но спать не то что не хотелось, а не моглось. Очень уж я волновалась за завтрашний прямой эфир. И в то же время было ужасно любопытно, каково будет мнение публики. Конечно, многие высказывались в Интернете. Знакомые, даже звезды, тоже комментировали, но в общероссийском масштабе узнать, как оценивается твой труд, было нереально волнующе. Я сидела на кухне и пила чай в тишине, размышляя о предстоящем шоу и настраиваясь на волну «держать себя в руках завтра», и тут раздался звонок в дверь. Я помчалась открывать, волнуясь, кто бы это мог быть. Я застыла на месте, потому что пришел Дима. Наверное, реакция у меня была еще та, потому что мужчина засмеялся. А я, вначале растерявшись, взяла себя в руки, услышав в его смехе какую-то натянутость. - Проходи, - пригласила я Диму, тот тепло улыбнулся и прошел. Повесив куртку на крючок и сняв обувь, мужчина поцеловал меня в щеку: - Спасибо, что впустила так поздно, и прости, что побеспокоил. - Да ладно тебе, Дим. Я всегда рядом. Пойдем чай пить, - я заулыбалась, радуясь тому, что есть возможность побыть наедине с этим мужчиной. Вроде мы и виделись сегодня на репетиции. Но это было так мимолетно, что мне даже взгрустнулось. Ведь и завтра будут суета и напряг. Одним словом, не до разговоров. В этот раз не было напряженной тишины. Мы мило болтали о том, о сем. Смеялись. Я спокойно сделала чай, достала печеньки и конфетки. И мы, казалось, попали в совершенно другую атмосферу – уюта и отдыха. Даже слов не надо было. Только чувствовать, как покой растекался по телу. И в этой приятной атмосфере совсем неожиданно было услышать напряженный тон Димы: - Поль, а как ты себя чувствовала, когда Тина выступала со своей песней? Не боялась? - Да нет, Дима. Мне действительно понравилась песня, а, главное, то, как в ней смогла проявить себя Тина. Она была совершенно другой в ней, и в то же время - сама собой. Я посмотрела в молочно-шоколадные глаза, но в них по-прежнему была какая-то скрытая тревога. - Дима, главное, на самом деле, не мнение людей, потому что всегда будут противники, критики, да и те, кто просто не в теме. Самое важное - самому открыться в песне. Подарить часть своей души, и в собственной голове почувствовать, что это твое. Убедиться, что ты справился на все сто и получил нереальный кайф. А лучше всего понять, что частичка твоей души настолько прекрасна, что затронула сердца других людей. Я сама не понимала, куда меня несло, но слова сами собой лились из меня. За все годы на сцене меня столько раз критиковали, унижали, да и попросту не понимали, кто я, зачем я. А мне так хотелось показать, кто я. Не на сцене. А внутри. Мне было боязно сейчас смотреть на Диму, не зная, какой реакции от него ждать. Поэтому я сидела, уперев взгляд в кружку, словно пытаясь погадать на скрученных чайных листочках, в то время как артист прошептал всего лишь одно слово: - Понимаю. Сказал тихо. Трепетно. Я посмотрела на него. Дима не улыбался. Он был серьезен и сосредоточен, но в его глазах были искорки какого-то магнитного свойства, отчего хотелось копнуть глубже и пропасть внутри этого человека. - А что, ты завтра чью-то песню выпускаешь? – прочистив пересохшее горло, спросила я. Дима кивнул и опять замолчал. Я встала, думая, что же еще поставить на стол. Предложить. Но был уже одиннадцатый час. Завтра вставать в несусветную рань, так что ни о какой еде не было и речи. - Хочешь мороженого? – открыв дверку холодильника, спросила я первое, что пришло в голову. Дима усмехнулся: -А давай. Мужчина встал, собираясь мне помочь. Я подала одну баночку Диме, чувствуя замороженный холод пальцами. Мужчина взял ее из моих рук и сел на место. Я, поставив свое мороженное на стол, подала ему чайную ложку, а сама решила еще раз залезть в холодильник. - Дим, может, ты фрукты будешь? У меня есть бананы, мандарины, киви… Я внимательно смотрела, что завалялось у меня на полочках, как почувствовала, что сзади подошел Дима. Он стоял всего лишь в нескольких сантиметрах от меня. Я слышала, как Дима дышал. Ровно. Похоже на тончайшие струйки летящего ветра. Я обернулась к нему, закрывая холодильник. Мне пришлось привстать на носочки и поднять голову вверх, так что даже шея стала затекать, чтобы посмотреть в глаза Димы. Опять это чертово беспокойство в них, заставляющее и мое сердце терять ритм. Меня так сильно подмывало спросить, в чем же дело, что я протянула руку к Диме, касаясь его локтя. Я не хотела менять тему или задавать глупые вопросы, на которые он надеялся. Я ждала его слов. - Я завтра представляю свою песню. Я написал к ней музыку, - Дима сказал это как скороговорку. Выплюнул, словно я заставила его сделать тяжкое признание. Я была в шоке. Ведь только недавно узнала, что он сам пишет стихи, а тут еще и музыка… Мои губы удивленно приоткрылись, отчего парень усмехнулся: - Вот меня и потряхивает. Мы одновременно тепло улыбнулись друг другу. - Ее Юля будет петь. У нее отлично получается, даже шикарно, - Дима замолчал на минуту, - но я все равно страшно волнуюсь, а мне даже нельзя это показать при ней. Я итак на нее такую ответственность возложил. Мужчина вздохнул. От облегчения, что, наконец, высказался. А теперь ждал моей реакции. - Я уверена, Юля справится на все сто. А ты, конечно, будешь волноваться. Я за Тину переживала, хоть это ее песня, а не моя. Потому что мы их наставники и выбрали с ними эти песни. Я тебя понимаю. Дима улыбнулся и хотел что-то сказать, но я не дала ему и рта раскрыть, как преодолела пару сантиметров, отделяющих нас друг от друга, и обняла его. - Это потрясающе, что ты пишешь песни! Да она точно будет самая-пресамая крутая! Я посмотрела в глаза парня, сверкая улыбкой во все тридцать два зуба: - Я хочу поскорее услышать эту песню! Я немного отошла от парня и, хлопая в ладоши, чуть ли не прокричала: - Прямо сейчас хочу! Дима впервые за вечер расслабился и от души рассмеялся: - Хочуха! Завтра послушаешь, а сейчас пойдем есть мороженное, а то оно уже молочной водой стало. Я захихикала и села за стол. Мы продолжали и дальше болтать, а я ощущала, как вместе с ним расслабилась и перестала волноваться из-за прямого эфира. Вскоре Дима уехал, а я всего через полчаса уже была в прекрасном царстве Морфея. Эфир прошел на ура. Конечно, все устали и хотели только одного – наконец лечь и спокойно поспать, но при всем при этом остались довольны результатами. Люди опять поддержали наш проект, а это давало сил двигаться дальше. Я уже выходила из «Останкино», ощущая на себе ледяной пронизывающий ветер, и собиралась набирать номер такси, как прямо передо мной остановилась машина Димы. Он открыл форточку и прокричал сквозь ветер «Залезай!», что я и сделала. Сидя в машине, я удивилась, что мы одни: - Ты же был с друзьями. Я думала, вы вместе уедете. - Мы так и планировали, но у всех дела повозникали в пятницу вечером, - весело сказал мужчина. – Так куда поедем? К тебе или ко мне? Я чуть не открыла рот от этого предложения и не знала, что сказать. Дима засмеялся на весь салон: - Вообще-то это ты предложила собраться и посмотреть прямой эфир в записи. - Я? – удивляясь, спросила я. Дима опять засмеялся: - Да, прямо в прямом эфире. Ладно, поехали ко мне. Я тебя еще в гости не звал. Я сидела и только кивала, не соображая, что происходило. Теперь спать не хотелось совершенно. У Димы я действительно еще ни разу не была. И представляла его квартиру совершенно по-другому. Я думала, она будет большая, ультрасовременная, а оказалась простая двухкомнатая квартира со старой, но стильной мебелью. - Я ее купил, еще когда с Юрием Шмильевичем работал. Я кивнула: - Она очень хорошая. Мы прошли в гостиную. Я села на диван, а Дима включил огроменную плазму, которая как раз таки была напротив. Отыскав на компьютере запись эфира и понажимав клавиши, изображение с вывеской «Голос», загружаясь, уже светилось на экране. В это время мы пошли на кухню. Дима поставил чайник. Достал сладости и фрукты, собираясь все нести в гостиную. - Ээээ, Дим. Мужчина остановился на полпути. - Мы же после съемок, надо поесть нормально. Дима молчал и уставился на меня, словно ожидая, что я скажу, что пошутила. Мужчина тяжко вздохнул, поставил свои угощения на столик перед телевизором и достал из кармана мобильник: - Ладно, я позвоню, и нам доставят пиццу. Я закатила глаза. - У тебя что, совсем нечего поесть? Дима зловеще зыркнул на меня: - Нет, просто я устал и хочу смотреть телик. У меня чуть не вырвалось «мужики!», но я лишь пошла открывать холодильник. Как только я это сделала, также быстро я его и закрыла. - Ясно, - чуть ли не взрываясь от хохота, сказала я. Дима совершенно невозмутимо позвонил в пиццерию и сделал заказ. Потом он также спокойно заварил чай и забрал наш ужин. - Теперь довольна? – раскладывая пиццу по тарелкам, спросил мужчина. Я улыбнулась ему во весь рот, откусывая аппетитный кусочек сырной пиццы, пока Дима включал передачу. - Я в отличие от некоторых не хочу голодной смертью умереть. Мужчина промолчал, уставившись в экран, с аппетитом поедая ужин. Так мы и смотрели номера Александра Борисовича – в уютном домашнем спокойствии. А потом начались мои номера. И тут уж покой закончился. Мы как раз доели пиццу, и начинался зажигательный номер Тины. Я сразу же вскочила со своего места, услышав жгучие казачьи мотивы. Дима удивленно пялился на меня, когда я стала танцевать в ритм музыки. - Надо пиццу растрясти! – перекрикивая звучный голос Тины, сказала я. И потом начала скакать, хлопая в ладоши. Еще во время прямого эфира я хотела встать и оторваться по полной, но сдерживалась, а теперь некого было стесняться. Мне почему-то казалось, что я снималась в фильме «Кавказкая пленница» и прям такая же красавица, как Наталья Варлей. Я отбивала в такт бедрами, а под конец совсем разошлась, и это стало больше напоминать смесь Шакиры и Жади из «Клона», хотя чуяла я, что это мне только так казалось. Как в тех картинках с двумя противоположными сторонами – ожидание/реальность. Видимо, в реальности я была скорее коровой на льду, потому что у Димы было совершенно каменное лицо. Ни удивленное. Ни улыбающееся. А ничего не выражающее. В результате, в конце песни мое настроение сошло на нет. Я села обратно на диван, взяв в руки банан. Я старалась не смотреть на Диму, боясь этого странного выражения лица. Началась песня Нодара, и я стала уплывать в его прекрасный голос. И тут начался драйв. Я любовалась энергетикой артиста и даже не заметила, как с дивана вскочил Дима и стал танцевать под заводные ритмы. Он отрывался по полной. И мне казалось, что он сочетал в себе грацию Лося из «Шаг вперед», и сексуальную энергетику Татума. Вспомнив про Татума, в голову закралась ассоциация с «Супер Майком». Вот бы Дима подрабатывал стриптизером… Я бы точно сходила. Подумав об этом, я, скорее всего, покраснела, но продолжала смотреть за плавными сексуальными движениями мужчины. Он был такой обалденный, что мне хотелось танцевать вместе с ним, что я собственно и делала, сидя на диване. - Я тоже решил вот костями потрясти, - садясь на место в конце песни, сказал Дима. Я засмеялась и сходила на кухню за стаканами и соком. Все-таки мы же хорошо физкультурой позанимались. Вот так попевая сок, мы смотрели выступление Андрея Давидяна. Все-таки это великий маэстро, про которого и слов не было, только кайф. Такой же кайф доставило выступление Вадима. Да, эта песня была действительно народная. Я слушала прекрасный кавер на Сплинов, и мне было ужасно любопытно, почему именно она. - Дим, а кто ее выбрал? Ты или Вадим? - Я. Вадим с ней еще долго уживался, - улыбнулся мужчина. - О, я, честно говоря, думала, что это его выбор. Дима усмехнулся: - Ну да, я же только попсу слушаю и исполняю. Я хотела что-нибудь сказать, но Дима вкинул в рот конфету и стал жевать, всем своим видом показывая, что обиделся. А мне только фыркнуть на это хотелось. Но потом все мысли вылетели. Я ощущала, как напрягся Дима. Ведь сейчас будет его песня. «Fairy World». Прозвучали первые аккорды, а мы с ним замерли, словно приклеились к диванной обивке. Я вслушивалась в каждое слово. Каждый звук. И чувствовала Диму в этой песне. Его стремление к своей мечте. Вера в чудеса. И, конечно же, любовь. Почему-то подумав про это прекрасное чувство, я неосознанно потянулась к его ладони. Мне очень хотелось почувствовать тепло его руки, но вместо этого я застыла на половине пути. И вот на последней строчке Дима сам сжал мою ладонь. По всему телу прошлась приятная волна тепла, и я улыбнулась, глядя ему в глаза. - Эта песня чудесная. Ты настоящий волшебник! – от всего сердца сказала я. Дима тепло улыбнулся и поцеловал мою ладонь. - Спасибо, - прошептал он. Потом начал петь Андрюша. Я смотрела на этого ребенка, и что-то внутри сжималось. То ли эта песня так меня трогала, то ли я вспоминала свои чувства во время эфира. Конечно, я смотрела тогда на сцену и восхищалась. Прекрасной музыке. Постановке и игре света. Красивым парнем. Проникновенным голосом. Но это было только вначале. Всего через пару секунд и до конца этой песни я стала смотреть на Диму. Он сидел в своем кресле, и в его взгляде было столько всего, словно в его душе что-то переворачивалось. До этого я видела, как Дима чуть не плакал от некоторых номеров, а тут я чуть ли не осязала, как сжималось его сердце, а мое – в ответ на это – чуть ли не переставало биться. Даже сейчас, пережив это, сдерживаясь, чтобы не посмотреть на сидящего рядом мужчину, я чувствовала, словно мое сердце в тисках. И в конце я не удержалась, и пару слезинок все же пролились. Я опять корила себя за свою чувствительность и быстренько смылась на кухню. Поставить еще чая. Вернулась я уже спокойная, но притихшая. Мы выпили согревающий чай, и мое сердце вроде как оттаяло. Но потом опять упало куда-то глубоко. Начинался номер Петра Елфимова, который пел именитую балладу. Я уже приготовилась, что буду кайфовать с закрытыми от удовольствия глазами, как Дима встал передо мной, протягивая руку. - Потанцуем? Я кивнула, и мы закружились под потрясающе нежную музыку. Было приятно уплывать в какие-то невидимые, спокойные дали. Сердце чувствовало тепло и защиту. Я закрыла глаза и сильнее прижалась к Диме, ощущая, как он легонько водил пальцами по моей спине. Начался надрывной момент, от которого я даже вздрогнула и открыла глаза. Подняв голову, я посмотрела в глаза Димы, которые всю песню пялились на меня. В тот момент я почувствовала, как сердце уходит в пятки, словно что-то должно случиться. И это произошло. Дима наклонился ко мне и впился в мои губы своими. Это не было похоже на поцелуй, скорее на вырвавшееся из-под контроля потаенное желание, на которое сразу же откликнулось мое тело. Ведь я так давно мечтала об этом… И я отвечала Диме, приподнимаясь на носочках, цепляясь за его плечи, чтобы быть ближе к нему. Почувствовать побольше. Словно это мгновение вот-вот закончится, что вскоре и случилось. Как только прозвучал последний аккорд песни, Дима отпрянул от меня. Я смотрела в его расширившееся зрачки, и мне хотелось, чтобы в них не было разочарования… В одно мгновение мы застыли, а потом отошли друг от друга. Молча смотрели в глаза, пытаясь там что-то отыскать. Миллионы мыслей терзали меня изнутри, и сквозь эту обвальную пелену я услышала, как началась «О нем» Элины. Я слушала слова… и чувствовала. Чувствовала все, как в этой песне, поэтому, отбросив все мысли, предубеждения и гордости, я потянулась к нему за поцелуем. В этот раз это был настоящий поцелуй. Я нежно целовала его пухлые губы, растворяясь в потоке чувств и разрываясь от бешенного сердечного ритма. Это продлилось всего пару секунд. Мои глаза были по-прежнему закрыты. Моя голова находилась всего в нескольких сантиметрах от него. На заднем плане пела Элина, а я слышала лишь неровное дыхание Димы. Ждала его реакции. Я открыла глаза. Он посмотрел в них. Меня прожгло. И уже в следующий миг Дима нежно целовал меня. Казалось, в этот раз точно нет сожаления. Все так, как должно быть. Я опять стояла на носочках, делая себе больно, но пытаясь быть ближе к нему. И было наплевать. Лишь бы этот прекрасный миг был вечен. Дима, видимо, думая обо мне, повел нас к дивану. Мы сели, и все стало еще прекраснее. Теперь я могла дотянуться не только до его плеч, но и до его волос. Мои пальцы закрались в прекрасно сделанную прическу, пытаясь превратить ее в беспорядок. Тот самый, что творился на сердце. В легких уже не хватало воздуха, когда наступил самый напряженный момент песни. Дима на миг отстранился, а я сразу же стала хватать ртом воздух, словно запасаясь. И тут мужчина навалился на меня и продолжил целовать, словно не мог остановиться. А я лежала под ним и чувствовала, как все тело горело от желания. И мы даже не слышали и не поняли, когда начала петь Наргиз. Это была драйвовая Нирвана, от которой сносило крышу. Мне казалось, что после таких поцелуев дальше некуда, но не тут-то было. Меня настолько захлестнули эмоции, что меня рвало на части от накопленных за все время чувств к Диме. Я уже не могла просто лежать под ним и наслаждаться неземными поцелуями. Мне нужно было показать ему, насколько сильно он мне нравился. Я крепко сжала его плечи, привстала и навалилась на него, обвиваясь ногами вокруг его талии. Теперь мы были в тесных объятьях друг друга. Дима стоял на коленях на диване, а я сидела на нем. Поцелуи из нежных превратились в ненасытные пожирания друг друга. Мне хотелось почувствовать всего его, отчего я вжимала свои губы сильнее в его рот. Мой язык был настолько глубоко, насколько мог, чтобы почувствовать, каков жар его дыхания. Мои руки сжимали его голову, словно я не хотела отпускать его от себя ни на миллиметр. Думая, что не переживу разрыва. Кроме надрывного голоса Наргиз, в гостиной послушался настойчивый телефонный звонок, отчего я стала возвращаться в реальность. Дима, почувствовав, что я отстраняюсь, прижался губами к моей шее. Он стал жестко впиваться в нее посасывающими поцелуями, отчего я непроизвольно застонала и послала все к черту в этом дрянном мире. Никто не испортит мне удовольствие! Наргиз закончила петь. Без оглушительной музыки в комнате были прекрасно слышны наши сбивающиеся с ритма дыхания, когда Дима вновь потянулся к моим губам, а я стала отвечать ему со всей страстью. Прозвучал щелчок автоответчика. По гостиной разнесся писклявый, сюсюкающий женский голосок: «Это Карина. Дима, ты игнорируешь меня уже второй день! Ты ведь не серьезно со мной порвал? Прости, малыш, не сердись! Ты уже остыл за два дня?» Дима потянулся к телефону, чтобы выключить. «Я вот остыла. Я поняла, почему ты тогда рассердился. Я обещаю, я больше не буду ревновать тебя к Пелагее. Ты же сам мне сто раз говорил, что это только работа. И ты вечно смеялся, что не сможешь встречаться с такой, как она… Ведь она же никто для тебя…» Наконец Дима оборвал этот словесный поток. Он скинул домашний телефон с журнального столика. На заднем плане шумел телевизор, который спрашивал о загрузке какого-нибудь другого видео, а у меня внутри все опустело. Было пустынно. Словно сейчас я очутилась в каком-то дешевом бразильском мыле. Вот и получила удовольствие со смесью унижения. Дима смотрел на меня, но оставался на другом краю дивана, не зная, что делать. Я поправила растрепанные волосы, съехавшую водолазку, давая ему время. Но все вокруг по-прежнему словно заледенело. Не двигалось. Я встала, направляясь к двери. - Пооооль, - протянул Дима. - Что? – с дрожью в голосе, не поворачиваясь к нему, сказала я. - Это ничего не значит. Я со злостью посмотрела на него. - Я про телефон. Это моя бывшая звонила, - тяжко вздыхая, сказал Дима. Я стояла и ждала, что он еще скажет. - Мы расстались два дня назад. Как раз перед нашей встречей на кладбище. Я ее бросил, вот она и домогается меня. Дима встал с дивана и стал приближаться ко мне. А я стояла, оцепенев, и не знала, что сказать. - Вы расстались только два дня назад? Мужчина, стоявший напротив меня, кивнул. - А долго вы встречались? - Две недели. - Ясно, - на выдохе сказала я. - Поль, она никто. Просто увлечение, - Дима нежно убрал прядь моих белокурых волос за ухо. - А я тогда кто? Просто работа? Никто? – вырвалось у меня. Дима нахмурился. И мы опять застыли на пару секунд, глядя друг другу в глаза. - Я не знаю. На душе стало горько. Меня обожгло этими ничего не значащими словами. Значит, и наши поцелуи ровным счетом были ничем для него. Лишь мимолетное увлечение. - Спасибо за приятный вечер, - ухмыльнулась я. – Поеду-ка я домой. Дима вначале стоял на месте, остолбенев, а потом, когда я уже обула сапожки, сам снял с вешалки пальто и помог надеть. Отстраняясь, он нежно погладил меня по спине. Открывая мне двери, Дима застыл в ожидании чего-то. Я смотрела на него и словно была в каком-то другом измерении, где нельзя показывать ни одной своей эмоции. - Я думал, ты меня обнимешь на прощание, - состроив обиженную моську, сказал парень. – И как мы теперь будем вести себя друг с другом? - Я не знаю, - сказала я без лишних эмоций, стараясь ответить ему его же словами и закрывая за собой дверь. Уже в такси я думала, какой же он идиот с придурковатыми ванильными вопросами. Как вести? Да никак… Я же никто для него… Сердце жгло от обиды и непонятно откуда взявшегося предательства. Дома я делала все автоматически, стараясь поскорее лечь спать. Уже засыпая, я чувствовала, как по щекам текли слезы. Я вспоминала припев его песни и хотела, чтобы Дима пришел и успокоил меня. Хотела, чтобы моя мечта быть с ним сбылась. «Come close and all dreams will come true One goes to stars, I wanna hold you tight Give me a chance tonight Tonight in my Dreamland Come close and let it last forever» ~~~ Дима лежал в кровати и никак не мог заснуть. Его что-то точило изнутри. И это не сломанный телефон. Не пустой холодильник. Не неубранная гостиная. Это все Поля. Женщина, которая не только в музыке темпераментная, но и в жизни… Сегодня он сам в этом убедился. Ее поцелуи до сих пор обжигали губы. Его плечи помнили ее врезающиеся сквозь тонкую футболку ногти. Его волосам хотелось еще раз почувствовать ее страсть. У этой девушки был огненный темперамент, который был так ему близок. Где-то внутри себя он давно знал, что их энергетики похожи. Такие же обжигающие и испепеляющие. И вот сейчас Дима убедился, что не хотел отпускать Пелагею из своей жизни.