Кто-то ошибся - ты или я?

А знаешь, все еще будет Южный ветер еще подует И весну еще наколдует, И память перелистает. И встретиться нас заставит, И встретиться нас заставит, И еще меня на рассвете Губы твои разбудят.

Наконец пришло время новых слепых прослушиваний, только вот уже «Голоса. Дети». Я страшно волновалась, и на этот раз причин действительно было предостаточно. Запуск нового проекта и реакция на него публики несомненно волновали меня. А еще я не могла представить, как мы будем работать вместе с Димой. Даже сейчас, в тихий вечер будничного вторника, сидя в его доме, рядом с ним, мне было мало наших объятий. До сумасшествия хотелось прижаться к нему губами, провести руками по небольшой, но щекотной щетине. А еще я никак не могла отвести свой взгляд от него. Где бы мы не были – на расстоянии миллиметра или метра друг от друга – я постоянно смотрела на него. Замечала каждую мимолетную эмоцию на его лице. Как незаметно опускаются или приподнимаются уголки его губ. Как «улыбаются» его глаза, когда по телевизору показывают что-то смешное. Как смешно подергиваются его уши в ожидании важного звонка по работе. За несколько дней, проведенных вместе, я узнала его лучше, чем за месяцы неживого общения. Да, мы по-прежнему не могли позволить себе наслаждаться друг другом сутки напролет и виделись лишь тихими вечерами, глубокими ночами или ранними утрами. Но зато мы могли быть вместе каждый день. И поэтому, как не боялась я съемок «Голоса. Дети», но в душе я была счастлива, ведь мы будем каждый день видеться в «Останкино». И пусть не будем много говорить. Пусть придется скрывать свои чувства. Я смогу любоваться им издалека. Только, главное, вовремя остановиться и не протереть дырку. С такими вот разношерстными мыслями мы записывали первые слепые прослушивания. Когда я села в свое уже такое привычное красное кресло, мои страхи мигом рассеялись. Тем более я позабыла о каких-то мысленных установках: «не пялиться», «не обниматься», «не улыбаться, глядя на него». Сейчас в моей голове была только ответственность. Быть судьей и наставником на шоу – сложнейшая задача. Ты понимаешь, что решаешь судьбу человека. И, конечно, как и любой из нас, не хочешь никого расстраивать и лишать шанса. Но не всем быть артистами… Наконец начались съемки, и мое сердце пустилось вскачь. Да я чуть не завыла… Понятно, что будет сложно, но не настолько… Когда слышишь детишек, то сердце сжимается внутри. А когда оборачиваешься и видишь этих прекрасных созданий, которые к тому же не могут сдержать слез, мир переворачивается. На подсознательном уровне я знала, что тут одной валерьянкой делу не поможешь. Я всегда любила детей. И уже давно хотела себе такое маленькое чудо. А тут было столько талантливых чудес, что хотелось всех обнять и прижать к себе покрепче, что я и старалась делать. Правда иногда я забывала, что нахожусь в студии, что позади меня выступают. На фоне прекрасных голосов и музыки я смотрела на Диму и не могла оторваться. Например, на песне «Tell Me Why» я смотрела на Диму с открытым ртом, потому что этот мужчина был так искренен в своем желании помочь ребенку. Он так наслаждался происходящим, что мое сердце, казалось, еще больше влюблялось в него. А на «Skyfall» я любовалась им, и в моих мыслях было только одно желание – поскорее закончить съемки и поехать к нему домой. Мы по-прежнему вместе пританцовывали и отжигали в своих креслах, но при этом атмосфера была другая. Более теплая и дружеская. Мы могли расслабиться и передать свое спокойствие детям. Как по мне, так главным любимчиком детей стал Дима. Он всех заряжал своей энергией. Было приятно видеться, как он смеялся, удивлялся, когда поворачивался к детям. Словно он сам был мальчуганом-мужчиной. Я утопала в любви к нему, наблюдая за ним, таким милым, заботливым папочкой. С такими вот прекрасными впечатлениями мы вышли уже поздней ночью и поехали к Диме. Всю дорогу мы молчали, словно обдумывали происходившее сегодня. Готовя и кушая ужин, мы вроде разговорились, расслабились, но атмосфера все равно была какая-то другая. Серьезная и задумчивая. Мысли прочесывали мой мозг, пытаясь найти выход наружу, но я не хотела направлять их туда. Мне казалось, что своими потаенными и невысказанными желаниями я могу все испортить. Зачастую бывает так, что мы молчим, чтобы не только уберечь другого, но и себя. Казалось бы, что могут сделать всего лишь слова? Но иногда они могут разрушить все. Даже без каких-то конкретных поступков человека. Мы пускаем другого человека внутрь себя. Открываемся и показываем свои мысли, желания, которые могут пугать других. Могут просто на просто не подходить другому человеку. Так называемое «не сошлись характерами». С детства нас учат не быть наивными, хитрить и побольше молчать. Детьми мы стараемся делать так, как говорят взрослые. И вот мы сами повзрослели, но живем, как и в детстве, как привыкли. Изворачиваемся. Многое скрываем. Как говорится, крутимся в этой жизни, как можем. А так хочется быть собой и говорить вслух, что внутри, хотя бы близким… Хотя бы тем, с кем хочешь прожить всю жизнь. Но ты боишься, потому что еще в детстве тебе внушили, что из-за своих необдуманных слов и ненужной правды можно потерять друзей. А, взрослея, ты на своем опыте понимаешь, что родители все-таки были правы. Многие предают. Бросают. Не понимают. Но ведь есть же твой человек, перед которым можно быть собой?.. Эти философские думы порождали в доме Димы какую-то гулкую тишину, от которой зимний холодок заворачивался под кожу. Так хотелось поскорее отогнать все это от себя. Согреться в объятиях Димы. Мы, как обычно, валялись на кровати и смотрели телевизор. Дима уже дремал, и мне жутко не хотелось его будить, но я понимала, что не смогу заснуть. Я спустилась вниз за сумочкой. Вернувшись, я обнаружила, что мужчина проснулся. - Что-то меня разморило. Сейчас освежусь и буду, как огурчик, - собираясь идти в ванную, сказал мужчина. Я присела на кровать и схватила его за ладонь, притягивая обратно. - Не уходи. Ты просто устал. Тебе нужно поспать, а не освежиться, - я протянула ладонь и стала нежно гладить его по щеке. Дима промолчал, но кивнул на мои слова. Он потянулся ко мне и сорвал нежный поцелуй с моих губ. - А ты куда ходила? – спросил парень, ласково перебирая прядки моих волос. - За сумочкой. У меня для тебя сюрприз, - улыбнулась я. - Опять? – в ответ улыбнулся мужчина. Я кивнула и отдала традиционный прямоугольник Диме. Это был альбом Mumford & Sons «Babel». - О, я знаю их, - восторженно сказал артист. – У них отличные тексты и потрясающая гитара. Я счастливо улыбнулась Диме, а тот нежно поцеловал меня. - И какой на этот раз будет трек? – включая диск, спросил Дима. - Двенадцать. Заинтригованный артист поставил его и, услышав первые аккорды, широко улыбнулся: - Я знаю эту песню. - Угадай, почему я ее выбрала, - загадочно попросила я. Дима думал всего несколько секунд, а потом вместе с солистом пропел те самые строчки, глядя в мои глаза: We will run and scream You will dance with me They'll fulfill our dreams and we'll be free And we will be who we are And they'll heal our scars Sadness will be far away Я подошла к Диме и, встав на носочки, поцеловала его, притягивая ближе к себе, запутывая пальцы в его волосах. Мужчина был не против и постепенно углублял наш поцелуй. Мы сделали несколько шагов, не отрываясь друг от друга, и Дима осторожно подтолкнул меня к кровати. Я же хитро улыбнулась и стала стягивать с мужчины футболку. Он страстно повалил меня кровать и стал раздевать, осыпая мое тело поцелуями. Неожиданно Дима остановился и замер. Я приподнялась, глядя на него. Он молчал. Я подкралась к нему и села к нему на колени, обхватывая его лицо своими руками. Я нежно поцеловала его в висок, в лоб, поочередно в глаза. Осыпая его лицо поцелуями, я чувствовала, как Дима снова оживал и возвращался ко мне. Он вновь стал страстным и в то же время самым нежным мужчиной на земле, поэтому вскоре я забыла об этой произошедшей странности. Мы наслаждались друг другом, забывая даже о завтрашних трудностях, находя в наших отношениях давно потерянное спокойствие. Укладываясь спать, мы крепко прижимались друг к другу, чувствуя, как наши сердца все никак не могут успокоиться и продолжают отбивать чечетку. Я ласково гладила его оголённый торс, словно напевая колыбельную, а Дима по-прежнему покрывал мои волосы воздушными поцелуями. - Сегодня было так странно общаться с детьми, - вдруг проговорил Дима в ночной тишине. Через пару минут, прочистив горло, я ответила: - Да. Я до сих пор нахожусь в какой-то прострации. Я обернулась посмотреть на реакцию Димы. Он улыбался. -Я думаю, мы многому сможем научиться у этих детенышей. - Это точно. На секунду я замолчала, раздумывая говорить или нет то, о чем думала все это время. Вздохнув, я сказала: - Ты был невероятно трогателен с этими детенышами. Словно…, - спустя небольшую паузу, я все-таки осмелилась: - ты сам хочешь быть отцом. Дима молчал пару секунд, пристально глядя на меня. - Конечно, хочу, - тепло улыбнувшись мне, сказал мужчина. – Мне кажется, я уже созрел для семьи. Да и когда я вожусь с крестником, чувствую, как меняюсь и взрослею. Это так прекрасно! От восторженных слов Димы я почувствовала, что должна открыться именно сейчас. - Я очень хочу детей. Уже давно, - я старалась не смотреть на мужчину, поэтому пялилась в потолок. – Надеюсь, когда-нибудь в моей жизни будет свое маленькое чудо. Я прошептала это в ночной тишине и затаила дыхание, ожидая действий Димы. Он же навис надо мной и поцеловал так ласково, что я забыла обо всем. Потом мужчина лег и прижал меня к себе покрепче. - Закрывай свои глазки, - нежно прошептал он мне на ухо. Сделав это, я почувствовала, как Дима едва дотронулся губами до моего лба, а затем нежно и ласково, как колыбельную, стал петь: - А знаешь, все еще будет Южный ветер еще подует И весну еще наколдует, И память перелистает. И встретиться нас заставит, И встретиться нас заставит, И еще меня на рассвете Губы твои разбудят.