Ты говорила ,что тебя никогда не сломать, Но сейчас я собираю осколки с земли
После разговора с Малфоем я решила посмотреть чуть дальше собственного носа. Правда, дошла я до этого решения только спустя неделю. Долгие дни мучительных усилий простить всех и каждого за вину, которой не было. Дни и ночи в комнате, где живой душой периодически была только сова Сидней. Одна неделя разговоров только с собой и одна неделя невероятных диалогов. Выйдя с комнаты, я смотрела на всех на этот раз внимательнее. Все уже привыкли ко мне. К той Лили, которая не позволяла себя жалеть, которая никогда не пела для толпы, но сегодня мне захотелось, чтобы мои песни прозвучали в их плеерах и в их головах. Сидя на кресле перед зеркалом, я смотрела на своё отражение. Вместо темной одежды сегодня на мне была серая блузка и джинсы, и самое невероятное: я пыталась выглядеть дружелюбно. Черт подери, как же это сложно. Отмахнувшись от глупой затеи тренироваться перед зеркалом для всех тех, кому нет дела для меня, я попросту спустилась вниз. На завтрак я, конечно же, не шла, да и пусть там в воскресенье нет людей, но я не смогла бы туда войти ни под каким предлогом. Это было слишком сложно для меня сегодняшней. Катясь коридором, я встретила несколько однокурсниц, и сердце мое непроизвольно дрогнуло. Девочки, заметив меня, сразу же притихли, и заговорили тише, пытаясь не смотреть на меня, хотя каждая из троих украдкой смотрела на меня, и от этого было сложнее держать себя в руках и не накричать на них. Шумно выдохнув, я набрала воздуха в легкие и задержала его. Подкатив к девушкам, я одновременно выдохнула и произнесла: - Привет. Что нового? Я честно пыталась выдавить что-то вроде улыбки, но получалось жутко, хотя я и не видела, поэтому я просто говорила спокойно и без особых эмоций. Кэтрин, Люси и Фей посмотрели друг на друга. Ну вот зачем вы это сделали? Я разве похожа на монстра? Или, может, я не такая как вы? Ах да. Играя в дружелюбную Лили я забыла, что и вправду не такая как они. Впервые за долгое время я забыла, что я другая. И я имела ввиду не то, что я, в отличие от них, прикована к коляске, я имела виду, что в последнее время моим любимым занятием было отталкивать всех от себя. - Много, Лили. К примеру, ты знаешь, что турнир по квиддичу перенесли на неделю раньше? – пытаясь подержать разговор, произнесла Люси, и мне вдруг стало чертовски плохо. Казалось, будто бы дышать стало нечем, и я медленно задыхалась. Опустив взгляд, я замерла и вогнала ногти в свою ладонь. Где-то читала, что если ты не хочешь зарыдать, нужно сделать себе больно. Мол, мозг посылает сигнал на ладошку, и ты перестаешь плакать. Честно говоря, пока это действовало действительно паршиво. - Ну, а так, Лили, ничего особенного. Это же наша школа, здесь ничего особенного не происходит, ты же знаешь, – выдавила из себя улыбку Фей, увидев, как я боролась сама с собой. - И вправду, – все еще пряча взгляд куда-то в ноги, говорила я. Разговор никак не мог состояться, ведь мы четверо не знали, что можно сказать. Они не знали, что сказать больной, а я не знала, что сказать здоровым. В этом и состояла наша беда. Мы пытались сделать вид, что ничего странного не происходит и мы совершенно равные и одинаковые, но ведь взаправду мы были слишком разными и совершенно неравными. Нелепо попрощавшись, я уехала дальше, желая спрятаться где-то и порыдать, но в голове эхом всплывали слова Малфоя:«Ты не должна жалеть себя из-за того, что случилось с тобой и не должна злиться на людей, которые жалеют тебя.»
Но я не могу! Гнев, злость, обида - все это душило меня, не давало дышать, не давало мне нормально жить и я понимала это, но сделать что-то я была не в силах. Я спешила, чтобы добежать до заброшенного класса, словно он был моим последним пристанищем, будто бы он был последним местом на земле, во всем белом свете... Доехав до двери, я застыла вновь. Дверь была приоткрыта и оттуда слышались голоса и тихая музыка. Что еще за чудеса? Приоткрыв дверцу буквально на дюйм, я увидела Сидней. Сердце предательски дрогнуло, и я почувствовала, как горячка коснулась моих мыслей. За всё это время молчания, я поняла, что хочу с ней помириться. Ведь она была со мной всегда. Она была со мной всё то время, которое я позволяла быть с собой. И до меня как раз дошло, что помимо того, что она мне была нужна, я тоже была нужна ей. Но сегодня эта мысль обязательно покинет мою голову. Сидней смеялась и сидела на учительском столе, который когда-то был покрыт пылью. Ее голубые глаза казалось, сияют очень ярко, даже ярче солнца за окном, и я видела этому причину. Рядом с Сидни стоял Александр. Он нравился Сид в прошлом году, но я все равно теплила внутри сердца мысль, что подруга найдет кого-то другого, кого-то лучше. Но сейчас, смотря на них счастливых, я понимала, что никто до этого времени не мог заставить Сид сиять даже при свете дня. Они танцевали. Так нелепо и смешно, что я позволила себе легкую усмешку. Янг все время наступала Алексу на ноги, и оба заливались смехом. И я могла со всего этого смеяться. Сид бы пришла в комнату, все это рассказала бы мне, и я бы говорила, что все это глупо, но мило. А она бы, как всегда, кинула бы в меня подушкой и сказала бы, что я ничегошеньки не понимаю. И так бы оно и было, если бы я не наделала ошибок и если бы не оттолкнула от себя этот удивительный источник света. Но знаете о чем я еще подумала? О том, что у нее вполне нормальная жизнь для подростка-волшебника. Школа, друзья, парень, друзья. Один минус – подруга калека, которая ее не ценит. В моей голове мелькнула одна мысль и загорелась ярким огоньком. Это была странная пугающая идея-фикс, но она с каждым их словом и смехом звучала всё громче и громче. Я поднесла руку с дверной ручке, и, закусив губу, положила ладонь на ручку и тихо, еле слышно, плотно закрыла дверь. Рука не спешила возвращаться опять на больные колени, а так и осталась у двери, ловя последние слова и фразы. Шумно выдохнув, я резко крутанула колесо коляски и отъехала от двери на метр, и рука сама соскользнула с ручки. Опустив голову, я поехала вниз к брату. Я должна быть уверенна, что у него всё хорошо, но ведь… Как может быть что-то хорошо у человека, чье тело ломит, болит, истязает запретное желание? Я сотню раз молила его бросить наркотики, я тысячу раз прятала их, но миллион раз я прятала его от учителей, родителей, учеников. Я не могла его бросить одного лицом к лицу со своей «болезнью». Спустившись вниз, я назвала пароль, и портрет совершенно спокойно пропустил меня. В воскресное утро гостиная Слизерина была такой же пустой, как и Большой зал. Вероятнее всего, ученики ушли в Хогсмид, или же во двор, ведь там сейчас очень даже красиво. Пока деревья меняют окраску, но солнышко всё еще радует их редким теплом, все спешат побыть на улице подольше. Но один все же человек, как и всегда, отличился от всеобщей суматохи. Скорпиус Малфой сидел в кресле и что-то чертил в блокноте. Я должна была проехать как можно быстрее мимо него, ведь это из-за него меня изнутри всю выворачивает от самой себя. Это именно он сделал со мной это. Он делал это всю неделю, даже не подозревая о своем поступке. Или проступке? Как можно назвать то, что он делает каждую нашу встречу? - Я не видел тебя уже как неделю. Думал, уехала. – Не отрываясь о дела, заговорил слизеринец. Пытаясь говорить спокойно, я прикоснулась к колёсам кресла и двинулась в сторону комнат. - Чувствовала себя неважно. Грипп осенний, знаешь ли. – Без единого упрёка совести солгала я, хотя не знала для чего. Я ведь могла сказать ему, что это он виновен в моем плохом самочувствии, это он виновник моей хандры и он виновник всего, что сегодня со мной произойдет. - Тебя не было в больничном крыле, Поттер. Грипп не лечат в комнатах. – Поднимая глаза и глядя на меня таким взглядом, будто бы он всё знал. Будто бы он слышал каждую мою мысль и наперёд знал все, что я отвечу. Но я продолжала лгать, ведь это было лучше, чем признать тот факт, что он был прав. Чем признать, что его слова что-то во мне изменили и задели за живое. Я ни за что и никогда не позволю ему влиять на меня. По крайней мере, он об этом не узнает. - Следишь за мной? – говоря твердым голосом, полным прохлады и некой неприязни я пыталась сохранять спокойствие, хотя внутри все кричало и рвалось на части от самого его присутствия. - Делать мне больше нечего, только следить за высокомерной и глупой девчонкой, которая ездит по коридорам со скоростью улитки. Как ты еще умудряешься на уроки не опаздывать? – вновь переведя взгляд на тетрадку, говорил Малфой. Мне чертовски захотелось врезать ему по лицу. – Альбус у себя. Поспеши. Бесит, когда он так делает. Сначала чуть ли не требует от меня откровения, а потом прогоняет, будто бы ему это совсем не нужно и не интересно. Я довольно быстро для своего положения приблизилась к двери, ведущей в комнату Альбуса. Я надеялась, что у него всё хорошо, я надеялась, что он смог справиться со своей болью. Когда я открывала дверь, ведущую в его комнату, я почти молилась, чтобы с ним всё было хорошо. Но когда я зашла, я поняла, что мои молитвы ничего бы не изменили. Ведь Альбус выглядел великолепно. - Лили! - брат сразу заметил моё присутствие, от его голоса у меня в груди потяжелело сердце. Его голос был радостным, звонким и... Счастливым... Я не знала, благодаря чему в моём брате произошли такие изменения, но я была счастлива, что они произошли. - Ты... - слова давались мне довольно сложно, - выглядишь довольно сносно... - Для наркомана?! Это прозвучало довольно резко. Я привыкла к такому тону, но не от брата. - Альбус, я... Он растерялся, я заметила это по его привычкам. По руке, сразу же взмывшей к волосам, по взгляду, опустившемуся вниз... Альбус всегда становился таким, когда был растерян, напуган или виноват. Думаю сейчас в нем объединились все эти три чувства. Поэтому я дала ему перебить меня. - Извини, Лили. Просто я... Не знаю, что сказать тебе. Я чувствую себя таким виноватым за то, что сделал. Я клянусь тебе, это был первый раз с того момента, как я пообещал бросить наркотики. - Конечно, Ал. Я знаю, что тебе сложно. Нам всем сложно. Я знала, что он чувствовал. Думаю, у него была тяжелая голова и смутные мысли. Как и у меня. Когда он снова заговорил, его голос был невероятно бодр. - Лили, знаешь, я наконец-то понял, что смогу быть свободен от этого. И... Я действительно хочу этого. Это делало меня только больным и зависимым. Но я хочу быть свободным. Мне начало казаться, что я прослезилась, поэтому я только кивнула и слабо улыбнулась. А затем, наскоро попрощавшись, выехала из его комнаты. Я была действительно рада за них. За Сидни, которая наконец-то нашла себе того, с кем она счастлива. За Альбуса, который теперь выглядит таким свободным, таким счастливым. Я видела его сегодня ещё пару раз. В коридоре из-за угла, у озера из окна башни. У него наконец-то началась настоящая жизнь. В которой мне не было места.