Песнь Тьмы

Am Schrecklichsten ist es darauf zu warten, was nicht vorkommt. Самое ужасное, это ожидание того, чего не будет.

      Сначала Шайли жутко злилась на Ниири за то, что та даже не пришла попрощаться. Затем ходила обиженная, про себя думая что когда женщина объявится, то она всем своим видом выразит как же задел девочку поступок близкого человека. Но через пару седьмиц обида сменилась тоской. Шайли скучала по ней, уныло тонув в обычных монастырских буднях и ей очень не хватало поддержки. Когда же миновало больше месяца то девочка забеспокоилась, опасаясь что с Ниири могло случиться что то плохое и она больше не придёт. Единственным утешением служил железный значок Эродана, который этерна добросовестно повесила на шею.       Прошло полгода, год, а затем пролетело и четыре весны с момента исчезновения - Ниири не объявилась, и детское сознание почти вытеснило образ доброй женщины что знала родителей девчушки. Дела и заботы шли своим чередом, и Шайли почти постоянно бывала занята в монастыре. Свен тоже нечасто уделял ей внимание своими шутками и подковырками, в последние годы у него появились свои таинственные дела и увлечения, и этерна его больше не интересовала даже в качестве объекта насмешек. Девочка поняла это не сразу, поначалу радуясь что он наконец оставил шалости. Но потом загрустила, потому что отныне никому не стало до неё дела, монахи обращались к Шайли лишь когда поручали что либо, или когда проверяли как она выучила новые молитвы. Причём за невыполнение последнего следовало очень суровое наказание, об этом заботился сам Араторниас, бдительно следя чтобы ребёнок не забывал о положении его расы в религии Рождённых Светом.       Ниири появилась на рассвете, внезапно как гром, прискакав в приорат на сером ослике с бездонными печальными глазами в которых отражалась вся скорбь этого мира. На крупе животного восседала светловолосая этерновская девочка, недоумённо хлопающая глазами вокруг. Едва вытащив ногу из стремени Ниири тут же гаркнула единственному пробегающему мимо послушнику:       - Зови настоятеля. Быстро!       Испуганный монах поспешил в приорат, желая поскорее доложить о странной женщине. Араторниас в этот момент мирно сидел в своём кабинете. Перебирая костлявыми пальцами потёртые бусины чёток он самозабвенно предавался молитве. Увидев на пороге запыхавшегося подопечного он с неудовольствием отвлёкся, и строго посмотрел на юношу.       - Разве ты не должен вместе с другими братьями работать сейчас в огороде?       - Там... женщина... срочно требует вас!.. - пытаясь перевести дух проговорил посыльный.       - Что ж. Приведи её тогда ко мне, и тогда... - отвечал настоятель.       - Нет никакой нужды. - резко оборвал его голос стремительно вошедшей в комнату женщины. - Я уже здесь, Тори.       Араторниас несколько заполошно оглянулся на монаха, и отозвал его движением руки. Тот послушно удалился. Мужчина уставился на свою знакомую:       - Ты всё же жива, Даная. Признаться, я и не чаял увидеть тебя на этом свете.       Морок алеманки тут же пал, и этерна, не удержавшись, фыркнула.       - Как будто мы бы на том встретились.       - Кто знает. Пусть Владыка Эродан когда-нибудь простит мою ужасную слабость... - понуро ответил Араторниас. Но тут же одёрнул себя. - Но сейчас разговор не о том. Почему ты так надолго пропала? Ты сама не своя. Что произошло?       - Меня выследили и теперь ведут. - сразу ответила Даная.       - И ты привела погоню сюда? К твоей ненаглядной Кэладет? - изумлённо вопросил настоятель и встревожено пригладил бороду.       - Они так или иначе бы её нашли. Мне нужна помощь. Если всё получится правильно, то девочке больше ничего не будет угрожать. Где она сейчас?       - Как и все, работает в огороде. - пожал плечами старик. - Что ты задумала?       - Со мной есть этерновская девочка, очень похожая на Кэладет...       Брови Араторниаса медленно поползли вверх. Догадка, пронзившая его голову заставила настоятеля даже привстать.       - И ты хочешь... подменить ей настоящую?!       - Именно. - кивнула Даная. - Твоя задача увести Кэладет глубже в лес, лучше на несколько дней, а если понадобится и недель - пока всё не уляжется. А я уж сумею обмануть этих псов.       - И ты готова... - осторожно начал Араторниас. Даная в ответ зло сверкнула на него глазами.       - Я сделаю всё, чтобы дочь Годанала осталась в живых!       - Хорошо, как скажешь. - сдался настоятель. Они с этерной стали собирать вещи, которые должны были пригодиться для побывки в диком лесу и не заметили как в окошко рыбкой нырнула остроухая белобрысая девчонка. Спрыгнув вниз, Шайли перевела дух, силясь уложить в голове только что увиденное. Знакомая ей Ниири оказалась этерной с совершенно другим именем, она что то задумала с настоятелем и хочет её от кого то спасти для чего привезла девочку её лет, которая сейчас беспокойно ёрзает на крупе осла. Всё таки хорошо, что Шайли тишком вернулась в приорат, бессовестно отлынув от работы. Правда теперь лучше во весь дух бежать обратно, ведь Араторниас сейчас придёт за ней.       Прошла неделя с тех пор как старик молча забрал её с общих работ. Притихнув, Шайли без пререканий последовала за ним. Араторниас даже не стал придумывать предлог, который должен был прояснить зачем они уходят. Да и девочка слишком была занята собственными мыслями, прекрасно зная, что они ушли прятаться. Только тогда этерна вспомнила про сундук, о котором рассказывала Ниири-Даная и Шайли пообещала себе что как только появится возможность, то непременно заглянет в него.       Осень вступила в свои полные права и ночами по земле стелился стылый холод. Под утро девочка просыпалась, зябко зарываясь в тёплое походное одеяло, но не помогало. Порой она ловила себя на мысли, что было бы неплохо прижаться к кому то тёплому, залезть под бок пусть к противному старику, это всяко лучше чем мёрзнуть. Но Араторниас не предлагал, а попроситься самой не позволяла гордость.       Каждые сутки они меняли стоянку, пока в итоге не оказались у подножия гор, изрытыми лентами тоннелей и тёмными провалами входов в шахты. Сами шахты явно пустовали, вокруг было ни души. Араторниаса это явно устраивало, несмотря на гуляющий среди небольших скал ветер, и он решил остаться у них на несколько дней.       Обычно пожилой монах всё это время занимался славословиями к богам, или читал книжку, за исключением тех моментов когда они с маленькой спутницей собирали хворост, либо готовили есть. Переходы на новое место как правило происходили вечером, и спали путники каждый раз на новом месте. Шайли тоже старалась в течении дня чем-нибудь себя занять. Как правило недалёкие прогулки по лесу и собирания трав (Араторниас с самого начала строго предупредил чтобы она не отходила далеко). Но птицы и растения наскучивали всё больше день ото дня, и она порой от безделья брала в руки одну из книжек настоятеля. Шайли вгрызалась глазами в каждую строчку новых книг, жадно поглощая новую информацию и пользуясь тем что настоятель находится в рассеянности. Вообще то старик категорически запрещал ей читать что либо помимо богословских текстов. Но девочка не любила читать молитвы. Она хотела читать захватывающие истории...       Громкий вопль разнёсся над лесом на рассвете, когда старик с этерной уже двигались в сторону монастыря и подошли к самому озеру. Вздрогнув, Шайли проснулась. Араторниаса рядом не оказалось. Выбравшись из под промокшего за ночь под росой одеяла девочка вскочила и побежала в сторону где раздался шум. Она помнила что где то в лесу помимо них ходит Ниири-Даная. Минут через пятнадцать она нашла женщину. Правда чуть ближе, чем слышался крик.       Тело этерны распласталось по ковру из палой листвы. Мелово-белое лицо, пустые стекляшки глаз, неестественная поза. Рядом с ней лежала окровавленная девочка, которая очень сильно была похожа на саму Шайли. Та застыла, не в силах поверить в происходящее. Любимица Данаи никогда не видела смерть и теперь стояла совершенно поражённая, не отрывая взгляда от трупов. До неё медленно доходило, что женщины больше нет. Девочка ставшим привычным жестом стиснула пальцами подаренный медальон. Но металл, остывший на холодном воздухе, обжёг кожу. Вздрогнув, Шайли уставилась на него. В её памяти тут же всплыли обстоятельства при которых она получила этот дар. Значит теперь, когда Данаи больше нет, очень важно посмотреть что же находится в загадочном сундуке на острове. И надо успеть сделать это очень быстро, пока настоятель не нашёл её.       Этерна во всю прыть бросилась в сторону озера. Добежав до берега, девочка оглянулась, пытаясь найти плот, на котором можно достичь острова. И уже намереваясь прыгать в воду чтобы добраться вплавь, она увидела старую бочку, явно забытую здесь рыбаком, который промышлял на территории всего водоёма, не ограничиваясь всего лишь одним местом. Доски бочки подгнили, но оказались ещё вполне крепкими. Подкатив её к воде девочка толкнула бочку на рябые волны и лихо, с помощью палки на ходу впрыгнула внутрь. Оказавшись внутри, Шайли чуть не перевернулась, но смогла выровняться и погребла к маленькому острову.       Несколько минут, занятых старательными взмахами палки, и девочка коснулась ногами земли. Не теряя времени она стала внимательно обшаривать каждое дерево, пока не нашла что искала. Нащупав пальцами странное отверстие в стволе, Шайли радостно подпрыгнула. Как там говорила Ниири? Точнее, Даная? " Три оборота вправо, восемь влево, затем пол оборота снова вправо и нажать", - тут же всплыли в головке слова женщины. На что, а на память этерна никогда не жаловалась.       Знак Эродана ворочался в скважине с трудом и неохотно, но девочка своего добилась. Что то щёлкнуло, и её глазам открылось дупло. В нём лежал кованый сундучок с литыми створками. Едва Шайли коснулась его ладонью, как он внезапно засветился голубоватым светом. Не испугавшись, она откинула металлическую крышку и заглянула внутрь.       Содержимого оказалось негусто. Несколько книг, пара свёртков, какие то бумаги... Читать сейчас времени не было, потому девочка поспешила развернуть один из свёртков, который на поверку оказался скатанным в трубку портретом.       Шайли заворожёно разглядывала великолепно нарисованный холст, на котором художник изобразил красивого молодого мужчину этерну. Очень длинные, не такие как у алеманнов молочно-белые волосы, бледная, словно мерцающая лунным светом кожа. Совершенное лицо - возвышенное и отстранённое, ни одна морщина не возлегла на его открытое высокое чело. Но вот в пронзительно голубых глазах плясали завораживающие молнии. На мужчине одета парадная мантия, расшитая жемчугом, золотыми и серебряными нитями. Аристократичные, тонкие пальцы властно сжимают волшебный шар, в котором кружатся всех оттенков голубого искры. Вторая рука лежит на рукояти висящего на поясе меча. Художник явно гений, мужчина на портрете вышел словно живой - того и глядишь, шагнёт с холста и строго спросит что-нибудь непременно красивым и глубоким голосом...*       Внизу витиеватым подчерком выведена подпись художника:       "Годанал Громотворец,       Дух есть магия! Магия - сила!"       Далее следовала дата, и имя художника - некий Аладор из Шутфеста. Наглядевшись на картину, девочка поспешно развернула следующую. На ней изобразили уже трёх этерн, семью: беловолосого мужчину в более скромном одеянии, выглядящего здесь не таким эпичным и невысокую светловолосую женщину с яркими зелёными глазами, у которой на руках покоилось дитя не больше двух лет от роду. Пояснение всё того же Алдора гласило:       "Семья Годанала Громотворца - его жена Симин и дочь Кэладет".       Этерна потрясённо вглядывалась в черты лица женщины. Они были точной копией лика Шайли. Точнее, это она была как две капли воды похожа на женщину. И покойная Даная почему то называла её Кэладет... Значит, это и есть та самая семья, родители, и прошлое которое у неё отобрали?       Шайли... точнее, Кэладет уронила лицо в ладони, силясь унять возбуждённую дрожь. Значит, у неё когда то был дом, папа и мама, и судя по всему они жили прекрасно и богато, раз с них писали портреты - позволить себе такое могут только очень знатные люди.       Невзирая на прохладу она могла просидеть так довольно долго, но спохватилась, что скоро Араторниас вернётся и будет её искать. Первой мыслью было сбежать из монастыря. Мысль соблазнительная, и ещё пару лет назад она не секунды не колеблясь так бы и поступила. Но чуточку повзрослев прекрасно стала понимать, что идти то и некуда. Если к этерне не очень хорошо относятся в приорате, при всём том что монахи её прекрасно знают, да и привыкли, то что говорить о чужом месте, где люди встретят её впервые. Да и... в монастыре о девочке по своему заботятся, по крайней мере она всегда одета и накормлена, несмотря на постоянный труд в огороде ли или на кухне. А если она осмелится и сбежит, то заботиться будет некому.       Потому этерна не глядя захватила первую попавшуюся книжку, и опрометью кинулась прочь с островка. По её размышлениям с момента как она покинула костёр прошло всяко меньше часа, и девочка вполне ещё могла отбрехаться прихватившим животом.       Явившись на привал, она увидела что от него мало что осталось. Постельные мешки собраны, костёр погашен. Араторниас явно ждёт только её.       - Ты где шлялась? - прошипел он, мигом вскинувшись и угрожающе сдвинув брови.       - Живот прихватило. - буркнули в ответ. Этот ответ старика далеко не устроил и он нахмурился ещё сильнее. В воздухе разлилась серьёзная угроза. Араторниас явно не собирался шутить, но девочка для себя решила что шутки кончились. Они кончились вместе со смертью Данаи.       - Шайли! - грозно навис над девочкой настоятель.       - Я не Шайли. - тихо, чуть слышно вымолвила девочка, вместо того чтобы по обыкновению испугаться и сжаться в комок. - Я Кэладет.       - Что?! - брови настоятеля в изумлении поползли вверх. Девочка с откровенным вызовом уставилась на Араторниаса, и с непоколебимой уверенностью повторила:       - Я Кэладет, дочь Годанала Громотворца!       Глаза мужчины сузились от гнева, как тогда, когда она случайно разнесла пол кухни стихийным всплеском магии. Старческие губы побелели.       - Живо в приорат. - процедил он. - Я разберусь с тобой позже.       Вопреки ожиданиям, этерна даже не сдвинулась с места. Она в ответ буравила его своими злыми, нелюдскими глазищами.       - Это ты убил её, да?       Араторниас побледнел ещё сильнее. Не желая отвечать на вопросы мелюзги, он грубо схватил девчонку за запястье и потащил в сторону монастыря. Девочка кричала, упиралась и брыкалась как сумасшедшая, но рука настоятеля держала сильнее.       - Ты убийца! Я знаю, ты убил её! Так и меня убей! - вопила этерна, пытаясь упереться ножками в прелую землю. Неожиданно настоятель остановился. Она успела увидеть только перекошенное в ярости лицо, и в следующий миг старик с силой толкнул девчонку прямо в овраг. Мир полетел вверх тормашками, и сознание прежде чем исчезнуть выцепило фигуру настоятеля на фоне серого неба, который стоял на вершине оврага. Через пару секунд он стал удаляться.       - Я Кэладет... дочь Годанала Громотворца... - вновь и вновь, как молитву, рыдая твердила девочка пока не упала в забытьё.       Ей снился отец, такой как на портрете - величественный и могучий. Он метал в небо молнии, и те рассыпавшись превращались в звёздочки. Мать качала её на руках, что то приговаривая и шепча, но разум не мог разобрать слов. Сначала убаюкивание было ласковым и нежным, но внезапно движения стали резкими. В тот же миг исчез играющий с небом отец, пропал облик матери. Открыв глаза, Кэладет поняла что её кто то несёт на руках. Руки и ноги болтаются, но она их не чувствует...       Девочку нашли только за полночь, рыбак который оказался встревожен появлением одного только настоятеля. Руки и ноги удалось спасти от обморожения, но пневмонию этерна сумела подхватить. В итоге она выкарабкалась, ради чего пришлось проваляться в постели пару месяцев. Впрочем, всё это время больная не имела ни малейшего желания трудиться. Она лежала недвижная и безмолвная, именно тогда поняв, что как прежде ничего уже не будет. Дальше ребёнком оставаться нельзя.