Везучие на неприятности. Книга первая.

      Я чувствую проблески сознания, и с ужасом отмечаю то, что я связана по рукам и ногам. И на глазах тоже, какая-то тряпка… Я верчу головой, но видеть от этого, конечно же, не начинаю.       — Ты очнулась? — Слышу я знакомый голос. Похоже, я не одна. Похоже, мы тут вдвоём.       — Твою мать! Какого черта ты связал меня, извращенец?! Где мы? — Шиплю я, хоть и громко.       — Детка, это не я! Я тоже связан, и валяюсь на полу! Мои глаза заклеены. Попробуй пошевелиться… Где ты, и в каком состоянии?       — Я сижу, но вроде… Могу встать… Я не привязана к стулу… Только зачем мне вставать, если я ничерта не вижу?..       — Давай, вставай, иди на мой голос, а я на твой… — Мы довольно быстро сталкиваемся друг с другом. Я, конечно же, едва не падаю. Просто врубаюсь в него, как ходячая мумия, и это спасает меня от встречи с полом.       Это как-то очень сексуально…       — Это ты? — Говорит он настолько тихо, что я будто ощущаю тепло исходящего от него голоса.       — Ну, возможно, это 3D-проекция… — Бурчу я, и как будто обнюхиваю его, потому что наши лица явно, совсем рядом. Я это ощущаю и без помощи глаз…       — Приятно, что ты веселишься… Давай, ощупаем друг друга, может удастся освободиться…       — Как?! — Восклицаю я, и замолкаю. Потому что, кажется, его губы бродят по моему лицу… Они мягкие… Нашел время целоваться. Ещё и назвался не психом, мать твою!..       Увы, ничего эротичного. Он зубами стаскивает повязку с моих глаз…       — Ну, что ты видишь?       — Наклонись немножко, и увидишь то же самое… — Бурчу я, разглядывая полные губы, и ровные белоснежные зубы. — Можно, ещё ниже? — Шепчу я прямо в них, после чего на обоим, неописуемо тяжело не перемешать дыхание.       Мне не так легко удается стянуть зубами повязку с его глаз, и я лишь смогла стащить её на лоб. Очень красивые карие глаза оглянулись по сторонам. Я повторила его манёвр.        Мы одни в комнате, шагать можем весьма символически, и руки наши связаны за спиной. Он не делает от меня ни шага, так и стоя вплотную, и заглядывает за спину. Ухмыляется при этом так, будто всё это доставляет ему удовольствие.       — Пошевели руками! Ты можешь потянуть за что-нибудь?       — Нет, не могу… — Пробую я, не отводя от него взгляда.       — Тогда попробуй развязать мои узлы… — Разворачивается он. Я вижу, что его руки связаны гораздо туже. Кровообращение нарушено, но он стоически не заостряет на этом внимания… Я, рискуя рухнуть, присаживаюсь на корточки и вгрызаюсь зубами в шпагат. Вскоре путы ослаблены настолько, что он освобождается от них сам, растирает себе запястья, мигом развязывает свои ноги, и с издевкой осматривает меня снизу вверх.       — А меня?! — Шиплю я со злостью.       — А надо? — Ухмыляется он. — Я бы ещё и рот тебе заклеил, в целях безопасности…       — Ах ты!.. — - Восклицаю я, но он подносит к моим губам палец, чтобы я не шумела, и это выглядит так интимно…       Затем, ловко освобождает от пут, и выглядывает в окно. Потом толкает дверь, и с тихим шепотом, показывает мне идти следом.       Мы тихонечко спускаемся вниз, и прячемся под лестницей, пока не темнеет окончательно. Мы стоим вплотную, и я уже практически не боюсь. С ним мне ничего не страшно!       Темнеет, и после этого мы крадемся прочь из этого дома. Нигде не горят фонари, и всё довольно сильно смахивает на фильм ужасов. Я вообще не могу понять, за городом мы, или в черте. И в каком, вообще, городе?        Когда мы достаточно, по его мнению, удалились от дома, он возится у какой-то машины, потом толкает меня в салон. Тут я осознаю, что мы угнали эту тачку.       — Откуда ты знаешь, куда нам ехать? — Наконец отваживаюсь я подать голос.       — Я не знаю! Но ты полагаешь, лучше было остаться там, связанными?       — Нет, но!..       — Ты — умница, ты не истерила в стрессовой ситуации. Будь любезна, отложи еще на полчасика… Пожалуйста… — Убойно улыбается он.       — Где мы были? Почему? Кто нас украл?       — Это нам предстоит выяснять… Хотя, это ведь, ты, наверное, виновата? На твою задницу все время сыплются приключения! Не на мою!       — Что?! У тебя хватает совести?! — Восклицаю я.       — Вполне! — Хихикает он. — У меня совести нет, в принципе. Помнишь, что выросло у мужчин там, где была совесть?       — Да что ты несешь вообще, остряк-самоучка?! — Кажется, я на грани истерики, как и заказывали…       — Сиди, помалкивай под руку! — Вдруг гаркает он, и я захлебываюсь на полуслове.       В этой машине бензин был на исходе, и мы вскоре оставили её, угнав другую.       Так мы покинули город, затерялись в дачных поселках, названия которых слились у меня в один. Далее мой спутник вскрыл какую-то нежилую дачу за огромным забором. За окном наступал рассвет. Весело прошла субботняя ночь, если что…       — Как это все выглядит? Мы теперь — преступники?! — Снова подаю я голос.       — Это выглядит так, будто у нас уик-энд за городом! — Запирает он всё, вводит известные ему коды. — Иди, выбирай себе спальню, детка, и просто отдохни.       — Да ну? — Хочу я, наверное, все же, поскандалить. — Просто отдохнуть?! И все? Ни объяснений, ни оправданий?       — Я не крал тебя! Я такой же, как и ты! Осознаешь? — Снова он щёлкает пальцами перед моим носом. И мне так хочется врезать ему за это! Но я лишь послушно киваю. — Вернёмся к нашим баранам: ты не полезешь через забор? Не наделаешь шуму?       — А если, как раз, наделаю?!       — Значит, спим рядом! — Просто ухмыляется он. Глядя на меня, ухмылка с его мордашки сползает. — Ну не запирать же тебя на ключ… Будешь хорошей девочкой? Пожалуйста! Ты такая умница, оказывается, не порть впечатление о себе.       — А если сюда нагрянут? Ты влез в чужую дачу, и меня в это втравил! Что это за форт-нокс, с таким количеством электроники?       — Я сам установил когда-то эту систему безопасности.       — Чей это дом? — Повторяю я вопрос.       — Моего приемного отца. Мы не грабители. Теперь ты можешь просто лечь и выспаться? Я чертовски устал! — Повышает он голос. Я скрещиваю руки на груди, и он это расценивает как несогласие. — В конце концов, можешь ты просто заткнуться, и послушать меня?       — А с какой стати, я должна заткнуться? У нас в стране, вообще-то демократия! Какого черта ты пытаешься заткнуть мне рот? Я не могу сказать все, что я думаю?       — Чтобы не пришлось связать тебя снова, и не заклеить рот! Так как? Обсудим стоп-слова? — Ехидно улыбается он.       Я в некотором страхе, ретируюсь в первую попавшуюся спальню. Не раздеваясь, падаю на какой-то диван и будто выключаюсь. При нормальном раскладе, уснула бы я после пережитого, в чужом месте? Да никогда!       Когда я прихожу в себя, за окном явно, вечереет. Хотя, льет проливной дождь и вовсе непонятно, сколько времени за окном. Я ищу туалет, ванную, набираюсь наглости и принимаю душ. Потом набираюсь её еще больше, и чистя зубы, одеваю длинную футболку, которая заменяет мне весь комплект одежды. В доме изрядно теплее, чем показалось поначалу. Потому что, наверное, включено отопление…       Я брожу по комнатам, пока не начинаю ощущать запах горелой кухни. Незнакомец, или как там его, тоже переодетый, босиком, тихо бранится перед плитой, на которой только что сжег что-то в сковороде.       — Ты хочешь спалить дом отчима? — Язык мой, явно, опять опережает мозг…       — Привет! — Он оборачивается и откровенно оглядывает меня с головы до ног. — Отдохнула?       — Что? — смотрю и я на себя. Ничего не нахожу криминального. — Что?!       — Прости! Смыв боевой раскрас индейцев, ты стала ничего так, симпатичненькой даже… В некотором роде… На любителя… — Отворачивается он к плите. Будто сам застеснялся оттого, что сказал. — Ты умеешь готовить?       — А ты — нет? Ты только угоняешь машины и вскрываешь особняки?       — Если бы я был тем, кто вскрывает особняки, милая, то тебе стоило бы бояться за свою жизнь, в таком уединении… — Вздыхает он, и до меня доходит смысл сказанного. — Расслабься, название моей профессии не вызовет у тебя восторга! Если украли нас не из-за тебя, то наверняка, из-за моей работы. Я кое-что искал в этом чертовом клубе… Но они, значит, отыскали меня первыми… Так как, насчет приготовить поесть?       — Тогда вари кофе! И не смей говорить, что здесь нет зерен кофе, иначе я убью тебя, прямо на кухне… Могу даже голыми руками!       — О, боги! Как хорошо, что мой отчим торгует кофе! — Хихикает он, ничуть не испугавшись моей угрозы.       Я слышу звук кофемолки, потом он толкается рядом со мной, потому что варит кофе на плите, в настоящей, серебряной турке…       А потом я таю, потому что ни разу в жизни не пила такой кофе… Это просто фантастика!.. За это стоило рискнуть жизнью и очутиться непонятно, где и непонятно, с кем…       С кем? С беспутно красивым мужиком, при ближнем рассмотрении. Обладающим к тому же, весьма порочным взглядом…       Я тайком разгадываю его телосложение, которое нельзя отнести ни к крупному, ни к хрупкому. Он умудрялся быть одновременно и стройным и широкоплечим. Из футболки смотрели отнюдь не тонкие, накаченные руки. И ноги торчали из домашних штанов, вовсе не уродливые, и не короткие. Черные волосы он зачесывал наверх, открывая высокий лоб и очень четкие, прямые брови. Черты его лица были на грани идеала: не очень большие, красивущие карие глаза с длинными ресницами, прямой нос, полные чувственные губы, черная густая щетина… Все вместе создавало очень привлекательную картину…       — Ты меня тоже разглядываешь? — Ловит он меня на месте преступления, и я не придаю значения его подколу.       — Ну… Я переживаю стрессовую ситуацию, могу хоть рассмотреть, с кем вляпалась…       — Можешь. И тебе ничто не угрожает, правда! У нас ведь забрали телефоны, мы угоняли машины… Нас так просто не найдут, пока я во всем не разберусь. И да, от меня тебе особенно, ничего не угрожает! Имей в виду.       — Да. Я одеваюсь как проститутка, крашусь как пугало… Конечно, что мне может угрожать?       — Ты обиделась? Правда? Я думал, ты понимаешь, что я просто подтруниваю — Улыбается он.       — Да мне и пофиг, что ты обо мне думаешь! — Начинаю я проверять холодильник. Конечно же, там нет свежих продуктов. Видимо, здесь давно никого не было.       — Да я заметил… — Закуривает он, прямо в доме. — Ты ведь, в моей футболке, которую я заботливо приготовил, когда подсматривал, как ты спишь.       — Ну, и как я сплю?       — С открытым ртом, тихонько всхрапывая. Слюни не пускаешь. — Ржёт он.       Я едва не замахиваюсь в него, не находя под рукой то, чем кинуть.       — Ты опять?       — Конечно! Ты так смешно бесишься, когда я тебя подначиваю! Ну не могу остановиться, прости! Мне так смешно! — Продолжает он.       — Так ли тебе будет смешно, когда в моих руках будет кухонный нож?       — А нафига он тебе? — Напрягается он.       — Картошку буду чистить, которую ты принесёшь сейчас, если все ещё хочешь есть!       Итак, мы поедаем картошку с разносолами и мясной консервой. Я не устаю подначивать его о запасливости родителей на случай ядерной войны. Подвал в этом Форт-Ноксе был знатный, и так хорошо наполненный всякой всячиной, что здесь наверное, можно было и зимовать остаться.       На удивление, он позволяет мне распускать язык, и лишь ухмыляется, снисходительно попивая кофе.       — Итак. Что дальше? — Выдаю я наконец то, что прятала все это время за пустым трепом.       — Поели, дальше можно и поспать. Ты разве не об этом? — Стреляет он глазами.       — Нет! — Рявкаю я, и игривое настроение пропадает явно, у обоих сразу.       — Я не знаю, что происходит. Ну, кроме того, что я могу налить тебе в кофе коньяку. Ты станешь от этого добрее?       — Я стану добрее в своём доме, своей пижаме и тапках!       — Ну, хочешь, я дам тебе свою пижаму?       — Ты издеваешься?! — Вскрикиваю я.       — Нет. Но пытаюсь тебя отвлечь от трудного разговора. — Становится он вмиг серьёзен. — Не получается?       — Нифига!       — Жаль. Очень жаль. Я хотел нормальный вечер с девчонкой, вкусной едой, и вдали от людей!       — Твоя фантазия так нереальна?       — Вот ты и скажи. Это так нереально? Ты ведь, реальна?       — Я не та, с кем бы ты хотел провести вечер. И ты не тот! — Я едва не откусываю себе язык.       Не тот! Очень даже, тот! Фантастически тот, потому что даже в мечтах такого никогда не было!       Знать вот только, ему об этом не обязательно.       — Ну, прости, что испортил тебе уик-энд. — Он все же приносит бутылочку коньяка и разливает по пустым стаканам, не в чай.       Меня уже прямо бесит то, что он никак меня не называет, но это как раз и характеризует его отношение ко мне: «не стоит того, чтоб даже знать её имя»!       — То есть, мы пришли к тому, что виновен все же ты?       — Зай, ну я не знаю! Ну завтра хотел начать расследование. Погода, видишь, не лётная? — Снова косит он на меня хитрым взглядом.       — Ты без крыльев! — Не поддерживаю я его вновь вернувшееся веселье.       — В такую погоду собаку не выгонят за порог! — Снова улыбается он.       — Так иди без собаки! — Отпиваю я маленький глоток. Коньяк, похоже, знатный. Благородный вкус делает меня немного добрее. Только запоздал он немного. Я уже испортила всё.       — Храни Бог твоего будущего мужа! С такой язвой жить! — Поднимается он, и уходит из кухни.       Я оглядываюсь по сторонам. Он ушёл. Не искать же его по дому… Не рыскать по всем комнатам…       Больно надо… Коньяк я допиваю, и ещё разочек, щедро плескаю из бутылки. В голове тепло, в доме тоже, довольно уютно. Осталось найти спальню, в которой мои манатки.       Неожиданно в доме гаснет свет. Все просто вырубается в одну секунду. Я успеваю тихо взвизгнуть, потому что как раз, стою на лестнице, в кромешной тьме. И ни одного окошка в пределах видимости!       — Ой! — Тихо и пискляво произношу я. И осознаю противность своего голоса, будто слыша его со стороны.       Как звать парня?       Кто он по имени?       Да где он вообще, черт возьми?!       Дом наполнился тихим шорохом. С разных сторон, отовсюду! Что-то или кто-то производили тихий звук, от которого леденела кровь в жилах.       — Эээй, хоре шутить! — Шепчу я. — Не смешно вовсе! Я бы даже сказала, что страшно! Боюсь! — В ответ была тишина. — Ты ж блядь, куришь! Щелкни зажигалкой!       Будто что-то скользнуло по моей руке холодным и неживым.       С диким, неконтролируемым криком я сигаю от этого ощущения, спотыкаюсь, и лечу несколько ступенек, кубарем, перепутав ноги и руки.       Когда я осознаю себя лёжа, вспыхивает пронзительно яркое пламя зажигалки, наверху.       — Ты не ушиблась? — Доносится до меня его голос.       — Нет, блядь, я тут танец разучиваю!       — Ну выбило пробки, ну что теперь? Нельзя было минуту подождать? — Спускается он настолько легко и быстро, будто видит в темноте. Я глазом не успела моргнуть, как он опустился рядом на корточки. — Можешь посидеть здесь? Никуда больше не вляпаться, пока я включу свет?       — Не разговаривай со мной, как с идиоткой!       Он молча хмыкает, и фонарик исчезает из моего поля зрения. Через несколько минут врубается вся иллюминация дома. Это становится ослепительно непереносимо, я щурясь пытаюсь сфокусировать на нем взгляд.       Лучше бы, на себе.       Какого черта он протягивает мне руку?       Я демонстративно её не замечаю, и поднимаясь на ноги, изо всех сил ударяюсь головой. С матом я опускаюсь назад.       Как показывает второй осмотр, я была под столом. Мало того, что я пересчитала боками все ступеньки, теперь я отбила макушку и локоть, когда пыталась ощупать больную голову.       Он уже не смеётся. Он протягивает обе руки и помогает выбираться из моего убежища. Обследует мою голову и облегченно вздыхает. Тут я вытягиваю голые ноги, которые почему-то так больно.       — Горе ты горе! — Восклицает он, качает головой, потому что я сбила обе коленки, хорошо так, душевно, как в детстве!       Я пытаюсь отодвинуться, но взгляд его становится понятен без слов! Он так многозначительно вежливо и бессловесно просит меня не предпринимать больше никаких действий, что я беспрекословно сижу на диване, пока мужчина самолично промывает мне ссадины, и наносит какую-то мазь.       — Как ты ходишь по жизни-то, одна? Как тебя мама из дома выпускает?       — Нормально выпускает! Нормально все было, пока я не встретила тебя!       — Склонен думать, что ты права… Но, кто твои родители? Может, это твоя наследственность несёт несчастье?       — Да пошёл ты!       — Раз я уже ушел… Да тебя нельзя оставить ни на минуту…       — Ну, значит я пойду сама… — завозилась я на диване, а он даже бровью не повёл.       Какие перемены в мимике… Пять минут назад, едва не испепелил взглядом… А тут-прямо иди на все четыре стороны…       — Ночью? Без документов и денег? Через лес? — Предлагает он.       — Убедил, завтра пойду.       — Давай договоримся так: я отвезу тебя туда, откуда взял, и на том распрощаемся.       — Когда?       — Хотя бы, завтра. Только, не сейчас, ладно?       Он пристально смотрит на меня, и кажется, видит насквозь.       — Пообещай мне ничего эдакого не предпринимать, пожалуйста!       — Эдакого-это чего? Тебя домогаться? И не мечтай!       — Уж больно надо! — Огрызается он в ответ. — Пообещай никуда не сбегать! Ну очень тебя прошу! Очень! Ну хочешь, я дом тебе покажу?       — А детские фотографии?       — Их тут нет, мама недавно вышла замуж, я уже вырос к тому времени. Я серьёзно, понимаешь меня?       Он вновь защелкал пальцами перед моим носом, и я хлестко ударила по его руке кулаком.       Наши взгляды скрестились, и сейчас он снова смотрел так, будто хотел меня испепелить.       — Ты сам меня пригласил подыграть, теперь хлебай полной ложкой!       Он не отводил взгляда, и я проиграла. В конце концов, долго злиться не получалось у меня никогда. А вот в таких глазах я просто таяла как масло на сковородке. Но ему и об этом знать, тоже, вовсе не обязательно.       — Я очень тебя прошу: просто дождись утра, не разбей себе голову, не сломай ноги, а просто поспи. Пожалуйста!       — Прямо здесь?       — Да где пожелаешь, правда!       — Часто водишь сюда девок?       — Ни разу никого не приводил. Это тебя успокоит?       Я рывком встаю, и стараясь не показать боли в свезённых коленях, иду на негнущихся ногах опять наверх.       Оказавшись наедине с собой, я вспоминаю прикосновения в кромешной темноте и теперь боюсь даже затушить свет. Помаявшись так некоторое время, я снова покидаю спальню.       Черт возьми, на пол этажа орет телевизор! Мой мозг рисует эту наглую морду, развалившуюся перед экраном, с бутылкой пива в руках и пожирающую чипсы!       Но, рядом с телеком никого нет… Это меня даже напрягает. Я иду искать дальше, пока не начинаю слышать сдержанные голоса на пороге. Или за порогом. Скорее, даже просто за домом, во дворе.       …- Ты не исполняешь свою договорённость, что ты смеешь просить у меня взамен?! — Рявкает один голос.       …- Да и ты не спешишь исполнять свою, если что! — Отвечает мой спутник.       — Ты поставляешь мне то, что поставляешь, а не играешь в охотника, забыл?       — Я не забыл ничего, но ты посмел сейчас войти в мой дом!       — Я не вошёл, и ты знаешь, что я не могу войти туда!       — Тогда почему девушка испугалась настолько, что чуть шею себе не свернула?       — Да может она что-то уже видит?       — Не думаю. Так это твоих рук дело?       — Нет, Охотник, не в моих интересах отвлекать тебя от основной работы, которую ты должен делать для меня и моей семьи!       — Я не настолько много тебе должен, как ты себе представляешь!       — Хочешь пересчитать свой долг и изменить условия договоренности?       — Хочу, чтобы ты не мешал мне и отозвал свою нежить.       — Может, ещё и девчонку себе хочешь оставить?       — Ну уж нет! Девчонку забирайте! Мне она не нужна!       От этих слов я офигеваю настолько, что пропускаю мимо ушей остаток беседы.       Другой аполлонистый брюнетик сваливает в темноту сада, наверное, потому что живущий в этом доме, аполлонистый брюнетик, стремительно влетает в гостиную, запирая на ходу все на запоры и на дистанционный пульт в руке.       При этом, он не успевает среагировать, когда я возникаю на его пути, а я на это не рассчитывала. Он сшибает меня с ног на полном ходу!       Я снова с размаху падаю навзничь, и он летит следом. С координацией у него, похоже, порядку больше, потому что он приземляется на меня не мешком с картошкой, а грациозным хищником.       Звуки только из его рта несутся, вовсе, не грациозные. Мат я слышу такой, хоть бери и за ним записывай. Хотя, приличным девушкам такое и повторять нельзя!       — Я буду звать тебя «тридцать три несчастья»! — Это первое, что доносится приличного из его уст за последние пару минут.       — Слезь с меня! — Шиплю я! — Ты пригласил в гости не ту девушку!       — Ты цела? — Игнорирует он, перенося свой вес на руки, что от меня по обе стороны.       Вместо ответа я мобилизую все остатки сил, крепко обнимаю его за шею и укладываю на лопатки. С наглым выражением морды лица он поднимает ладошки вверх, и заявляет о полной капитуляции. Я не пользуюсь лаврами своей победы, я слезаю и снова устремляюсь к лестнице наверх.       — Ты спать-то будешь сегодня? Или, с тобой побыть рядом? — Несётся вслед мне его голос.       — Губу закатай! — Рявкаю я.       — Ой, больно надо! Доберёшься сама до спальни-то? Не вывихнешь руки? Не сломаешь ноги? Не испугаешься сквозняков?       Я оборачиваюсь на полуслове.       — Сквозняков?! Здесь нет сквозняков! Это чертов дом с привидениями!       — Я предложил тебе свою защиту.От привидений. И даже от сквозняков!       Я демонстративно не оборачиваюсь, когда ухожу в отведённую мне спальню.