Кукла вуду

      В этот день Чонгук так и не попадает в школу, поскольку у Юнги появляется идея, как они могут прикрыть всю эту катавасию с Чимином. Да, Юнги понимает, что за это их по головке не погладят, но ничего лучше в любом случае у них нет и в помине. Поэтому он достаёт дорожную карту и пытается понять, куда им стоит поехать после.       — И что ты задумал? — недоверчиво спрашивает Чонгук, когда они подъезжают к его дому.       — Ну… это не самая лучшая моя идея. За это нас по головке не погладят уж точно, скорее даже настучат по ней смачно, но… По крайней мере, мы сможем выиграть время у его родителей, чтобы найти Чимина, — откликается Юнги, не переставая разглядывать карту пригорода, и после недолгого молчания всё-таки продолжает: — Сейчас ты заходишь домой, собираешь вещи по минимуму и возвращаешься ко мне. Потом мы едем в пригород и останавливаемся в каком-нибудь неприметном мотеле. Здесь есть парочка, — тыкает Юнги пальцем в карту, — а потом я еду искать Чимина.       Чонгук не понимает ровным счётом ничего и недовольно поджимает губы, хмурясь. Ему не нравится ход мыслей старшего, и он действительно не видит смысла во всём этом.       — Ну и зачем это делать? — недоверчиво косится Гук на «недохёна» по его разумению.       — Затем, что, когда я найду и привезу Чимина, вы скажете, что ты уговорил его поехать загород на Хэллоуин, мол, там всякие привидения водятся и прочая фигня, и вам стало интересно там полазить.       — Но…       — Да, я знаю, что вам потом влетит, — перебивает он Чонгука. — Мне влетит в разы больше, поверь мне. Но это лучше, чем рассказывать родителям, что Чимина похитили и, главное, почему. Ты сам не обрадуешься, если я всё тебе расскажу, — хмыкает себе под нос Юнги в конце.       — Да, это не самая твоя лучшая идея, — ворчливо соглашается Чонгук, а потом вздыхает.       — А у тебя есть получше?       Получше идей у Чонгука не находится, поэтому он молчит и чего-то ждёт, будто бы оттягивая момент истины, хотя понимает, нужно вроде бы торопиться. Юнги же всё ещё рассматривает карту, пытаясь на ней что-то то ли найти, то ли понять, как ехать, Чонгук не уверен. Правда, через пару минут Юнги всё же отвлекается от неё и недоумённо поворачивается к парнишке, вопросительно глядя на него. Чонгуку ничего не остаётся, как ещё раз раздраженно вздохнуть и нехотя выбраться из машины, чтобы зайти домой и собрать минимум вещей.       Пока Чонгук лазит по шкафу в поисках пары футболок и джинс, он снова обдумывает все слова, сказанные Юнги. Не то чтобы он всё ещё не верит ему, но какая-то часть здравомыслия твердит, что всё не так просто, как хочет показать тот. Чонгук думает, что вот останься он сейчас дома, что будет потом? Что будет с Юнги и Чимином? Правда, его тут же передёргивает от мысли, что с его любимым хёном действительно может случиться что-то неладное — а, главное, из-за него. Поэтому он продолжает собирать небольшую спортивную сумку, в которую обычно складывает спортивную форму.       — Мне всё ещё не нравится твой план, — бурчит Чонгук, когда возвращается к машине и плюхается на переднее сиденье рядом с Юнги.       На подобное заявление тот лишь хмыкает и пожимает плечами. В конце концов, так он точно будет знать, что некоторое время после всей этой заварушки Чимин будет сидеть дома и никуда не влезет по глупости. Пусть ему самому и влетит за всё это по полной программе, а то и хуже. Но это уже частности, да и безопасность Чимина для него стоит на первом месте. Собственная же голова — едва ли на втором теперь.       — Ну что поделать, — отзывается он, снова заводя машину и отъезжая от дома Чонгука.       Мальчишка оглядывается на свой дом ещё раз, с тяжелым сердцем уезжая даже на пару дней. Возможно, будь это по его собственной воле, а не из-за настояния Юнги, то вероятнее всего он был бы рад поехать куда-нибудь за город и отдохнуть, прогуляв школу. Но… Всё получается совсем не так, как ему хотелось бы.       За вещами Чимина они тоже заезжают, и это совсем удачно, что родители уехали в отпуск. Однако Минсу, как и Тэён, уже пару раз звонили Юнги, но тот ничего не делал — лишь тяжело вздыхал, отводил взгляд и откладывал телефон в сторону, как успел заметить Чонгук. От этого ему становится ещё неприятнее: не то чтобы теперь он полностью осознаёт, что подвёл всех, но молчит и тоже старается смотреть в другую сторону, боясь нарушить неловкое молчание.       Некоторое изумление Чонгук испытывает, когда видит, как Юнги ловко вскрывает почтовый ящик, чтобы достать ключи. Тому требуется не больше минуты, чтобы открыть маленький замок какими-то подручными средствами вроде скрепки или шпильки, от чего Чонгук подозрительно косится на парня, хоть ничего и не говорит. А Юнги лишь пожимает плечами, мол, как будто ты думал, что всё так просто. Мальчишка остаётся в гостиной, пока старший складывает вещи в комнате Чимина. На первый и поверхностный взгляд, Чонгуку кажется, что на сборы вещей Юнги тратит мало времени, вроде бы не особо задумываясь, какие вещи он кладёт. Хотя на самом деле он просто неплохо знает как гардероб Чимина, так и расположение вещей в шкафу.       — Всё? — удивляется Чонгук, когда слышит, как Юнги спускается вниз по лестнице.       — Да. Поэтому поехали, у нас и так мало времени, — подгоняет его Юнги, никак не реагируя на стоны, возгласы и протесты школьника.       Чонгук подсознательно чувствует, что всё будет не так-то уж просто и хорошо, как описывает старший. Ему кажется, что им всем попадёт гораздо сильнее, чем может показаться изначально. И теперь-то уж ему точно не нравится ни одна из идей — ни Намджуна, ни Юнги. Но поделать со своим неудовольствием Чонгук ничего не может: он уже влез не так давно во всё происходящее, и вот теперь пропал Чимин. Так что он предпочитает оставить расхлёбывать заварившуюся кашу тем, кто постарше и кто знает по более него. Поэтому ему ничего не остаётся, как скрепя сердце встать с удобного дивана и снова загрузиться с вещами в машину Юнги.       Сам же Юнги лишь молчит и нервно кусает губы. Он беспокоится, и постепенно его начинают съедать медленно подступающие паника пополам с отчаянием, которые до этого он так удачно давил в себе. Только давить их всё равно приходится, поскольку этим — паникой, отчаянием и самоедством — толком не поможешь ситуации, лишь ещё больше дров наломать можешь. Так что Юнги просто вцепляется в руль до побелевших костяшек и старается не так шибко вдавливать педаль газа в пол, чтобы ненароком в никуда лишнее не угодить, а то мало ли. Вляпываться ещё больше — не хочется ровным счётом нисколько.       Доехать до мотеля в пригороде не составляет большого труда, кроме как пробок на выезде из города и на крупных трассах и непонятной погоды, которая хочет вот-вот разразиться то ли грозой, то ли снова засиять ещё тёплым солнцем. «Такое раздражает», — думает про себя Юнги, но в то же время недовольно хмыкает про себя — погода очень под стать настроениям и общей ситуации. Они заходят в неприметный вестибюль пригородного и, главное, неприметного мотеля, что находится на приличном удалении от города, и в который вряд ли кто-то в здравом уме поедет, когда в паре километрах отсюда есть подобротнее и поаккуратнее, да уютнее. Чонгук опасливо оглядывается по сторонам и бурчит что-то о том, что стоило бы выбрать что-нибудь поприличнее, от чего сам Юнги лишь вздыхает и шикает на школьника, предлагая не выделываться.       — Нам нужно что-то неприметное. И ты это прекрасно понимаешь своими мозгами, я надеюсь. Или нет? — кривится Юнги, когда они заходят в предложенный им номер на двоих. Чонгук что-то ворчит ещё в ответ, но нарываться перестаёт. — Здесь ты проведёшь свои лучшие выходные в жизни.       Юнги говорит ехидно, но почти беззлобно. На подобные язвительные комментарии Чонгук тоже хмыкает и кривится точно так же, как и старший, будто нарочно зеркалит его выражение лица, чтобы задеть. Но тот не покупается на провокацию и продолжает обходить комнату в поисках чего-то. Он обшаривает все углы, прежде чем облегчённо выдыхает и успокаивается ненадолго. Чонгук вопросительно приподнимает бровь, когда ловит такой же вопросительный взгляд.       — И к чему это было?       — К тому, чтобы здесь не было всякой дряни вроде ведьмовских мешочков или ещё какой херни похуже. — Отряхивая коленки, встаёт с пола Юнги после того, как заглянул под низкие кровати и тумбочки.       — Чего-чего-о? — лицо Чонгука заметно вытягивается от непонимания, — а это-то здесь причём? — на что старший лишь вздыхает и оглядывается по сторонам ещё раз, затем доставая из сумки пачку соли и ещё какой-то матерчатый мешочек, о содержании которого мальчишка не может догадаться, но спрашивать не решается. А то мало ли…       — Я тебе говорил, что ты не будешь рад новостям, отчего и почему здесь всё, — ворчит Юнги.       — Ты хочешь сказать, что всякие ведьмы существуют?       Чонгук почти откровенно смеётся на подобное. Он старается сдержаться, только у него всё равно ничего не выходит, и он прыскает и валится на кровать, но Юнги не реагирует на его смех и веселье. Ему совсем не до этого, чтобы ещё объяснять ребёнку — магия и сверхъестественное на самом-то деле существуют, и часто не в самых приятных проявлениях. Он морщится и отходит в сторону, начиная заниматься своим обычным делом — то есть пытаться защитить несведущих от непонятного им. Работёнка, конечно, не самая благодарная и за неё вообще не платят, но успокоение собственной душе это приносит.       Отсмеявшись, Чонгук снисходительно смотрит на старшего, как на тяжело больного психа с помешательством на этой почве, но пока что молчит. Он не верит, что такое может быть, поскольку считает себя достаточно умным, чтобы не вестись на подобного рода байки. Да и вообще критически мыслящим, в отличие от того же Чимина, который вечно верит во всякую чушь по мнению самого Чонгука. Вот только Юнги, кажется, серьёзно собирается защищаться от каких-то там ведьм и духов. Теперь Чонгук смотрит на все приготовления с сомнением в умственных способностях хёна. Он подбирает ноги, сидя на кровати, и следит за Юнги, который уже успел от души насыпать соли на порог и подоконник.       — Хён, нет, ты серьёзно? — с большим сомнением Чонгук всё же спрашивает у старшего то, что у него уже минут пятнадцать вертится на языке.       — Да. Серьёзно, — отвлекается тот от своего занятия, развязывая небольшой мешочек и сдабривая соль ещё чем-то с резким травяным запахом.       Чонгук морщится от такого запаха и мотает головой, словно пытается что-то из неё вытряхнуть. Он не понимает, во что именно он и Чимин вляпались — то ли в какую-то секту фанатиков, как этот Юнги, и вместе с ним, возможно, Намджун, то ли на полном серьёзе во что-то потустороннее. Последнее, конечно, он старается выбросить из головы, всё же неприятно чувствовать себя какой-то мелкой пешкой в чьих-то замыслах или надоедливой мухой, что не способна оценить все неприятности и беды, которые может сулить её навязчивость.

***

      Юнги думает, что это надо постараться, чтобы так не везло, или хотя бы хорошенько насолить вселенной, чего он вроде бы не делал. Наоборот даже, старался искупить свои грехи. Поэтому его гложет осознание своей беспомощности, пока он едет по примерному адресу Намджуна. Не сказать, что это было просто найти его. По крайней мере, Чонгук мало что смог предоставить, кроме как района и парочки знакомых, которые могли бы знать что-то. Но это уже какая-никакая информация, пусть и сведения неточные. Правда, как из этого всего выпутываться, он пока понять не может.       Однако, подъехав по указанному адресу, он тихо присвистывает. Район далеко не самый безобразный, хоть и не элитный тоже. Средненький такой спальный район на задворках города с многоэтажками, что толпятся и жмутся друг к другу боками. В целом, это неплохо, а наличие некоторого контингента, который Юнги, как тот самый рыбак из поговорки, видит издалека, даёт надежду, что что-нибудь да выгорит из его затеи.       Он паркуется в узкой улочке недалеко от одной из многоэтажек, предположительно той, что и является нужной ему. Но он не уверен. Поэтому, выходя из машины, Юнги оглядывается по сторонам и утыкается в телефон. Затем мнётся некоторое время около своей «детки» и, вздохнув, направляется к небольшой группе парней, что выглядят завсегдатаями этих мест.       — Эй, бро, не скажешь, тут ли живёт один чувак? — окликает одного из них Юнги, когда на него обращают внимание. — Он мне задолжал, но чувак, который его знает, не хочет говорить, где он живёт.       Юнги рассчитывает выпытать у них, где этот чёртов Намджун живёт и как долго он уже здесь обитает. Заодно, возможно, он сможет узнать вообще хоть что-то ещё о последних событиях в жизни этого придурка. Парни, к которым он подходит, оценивающе его разглядывают, но, кажется, принимают за своего. Или что-то в этом роде. Поскольку всё же один из них, но не тот, к кому обращался Юнги, сплёвывает на землю и нехотя кривится.       — Ну, чо за чувак, говори.       — Белобрысый такой. Длинный. С виду приличный, а на деле тот ещё дурик. В очочках чаще бывает. — Юнги протягивает парню свой телефон, где открыта одна из последних фотографий Намджуна, которую он смог раскопать в недрах инстаграма и вейбо.       — А, этот!.. Да, видели его пару дней назад. Тот ещё ебанат. К нему почти никто никогда не приходил. Кажись, совсем ебанутый был. — Парень снова сплёвывает и кривится ещё больше прежнего. — Мы как-то раз хотели его стопануть, но чот он больно дёрганный был. Распсиховался, в морду дал нашему, хотя мы ещё даже ничо ему не сказали и не сделали. Ну мы и не стали к нему больше соваться…       Юнги мысленно благодарит всех на свете, что он имел достаточно дел с подобными этим типчикам. А потому за своего сходит на раз. Однако этой информации, которой с ним делятся, ему особо не надо: он и так прекрасно в курсе, что Намджун, пожалуй, за последний месяц двинулся кукушкой уже прилично.       — Чо, всё настолько хуево? — усмехается вместо этого Юнги и скалится премерзко — на деле ему бы, наверное, в театральное идти, а не вот этим вот всем заниматься.       — Ага. Ты б его на днях видел. Совсем убогим каким-то стал. А чо, он тебе крупно задолжал? Ты у него типа свой диллер?       — Нет, я не диллер. Но задолжал он мне достаточно, чтобы приехать к нему домой. Тем более трубку он брать не хочет. Да и друган его не колется, где он.       — А-а, ну понятна.       — Так скажешь, где этот придурок живёт?       — А. Да. — Парень разворачивается к нему боком и указывает куда-то в сторону. — Кароч, вишь ту семиэтажку-развалюху?       — Вижу.       — Кароч, вот в ней он живёт. Там не особо много жилых квартир, всё ж дом этот давно признали аварийным, да всё никак не снесут. Вот ты, в общем, зайдешь в подъезд, повернёшь направо: там лифт не работает давно, поэтому твоё дело — лестница. Кароч, дальше поднимешься на пятый этаж и до конца по коридору. В общем, сорок седьмая квартира, кажись. Но это не точно. Хотя в том конце коридора жилая квартира только одна. Вот это его как раз, если чо.       Парень активно жестикулирует, что Юнги отмечает про себя и молча выслушивает указания, куда и как добраться до квартиры Намджуна. В целом, сведения он получил. Правда, это полдела, потому что, вероятнее всего, никого он там уже не застанет, тут и ежу понятно, что тот смылся — как пить дать. В конце концов, время поджимает не только Юнги. Поэтому он жмёт руку парню и бодрой походкой, будто ничего не знает, направляется к старой многоэтажке, которая пестрит пустыми и неприветливыми окнами.       Найти указанную квартиру Юнги не составляет труда. Он обнаруживает её сразу: по крайней мере, дверь в съемное жильё Намджуна заперта, а не выломана, и не такая хлипкая, как в остальных нежилых квартирах. Однако ради собственной спокойной совести он обходит соседние, но ничего подозрительного не находит. А затем встаёт вопрос ребром, как быть с квартирой Намджуна. То, что там никого нет, почти очевидно: Юнги прислушивается, прислонившись ухом к этой хлипенькой дверце; пробует стучаться и барабанит в неё достаточно громко. Однако ни ответа, ни привета. Можно, конечно, подумать, что там, по ту сторону, просто все вымерли, но это даже для такого прожжённого фаталиста, как Юнги, чересчур. Поэтому остаётся только один единственный и закономерный вывод — дома никого нет. А информация — нужна. И что делать?       Юнги обречённо вздыхает. Он не слишком любит вламываться в чужие квартиры и дома вот так вот, вскрывая замки, двери, окна, решётки и ещё бог весть что. Тем не менее выбора у него всё равно нет, а тянуть ещё больше кота за яйца — возможности, да и времени в целом тоже. Поэтому, поозиравшись по сторонам и не найдя хоть сколько-нибудь заинтересованного поблизости в его действиях человека или не только, Юнги вытаскивает из кармана несколько отмычек и присаживается рядом с дверью. Вариант просто выбить нахрен держащуюся на соплях дверь весьма привлекателен, да и, пожалуй, было бы реально быстрее, но и привлечёт он других грохотом тоже, поэтому — не вариант, оказывается, вообще. Так что Юнги пару минут ковыряет стародревний замок, тихо чертыхаясь себе под нос о том, кто вообще придумал ставить такие ржавые замки на такие хлипкие двери, ещё б амбарный замок повесил, и то толку было бы больше. Однако замок поддаётся, и Юнги аккуратно приоткрывает дверь, заглядывая внутрь, и на всякий случай вытаскивает из-под куртки ствол — всякое бывает. Но, как и ожидается, квартира пуста, и в ней царит лишь безумный кавардак. Все вещи, которые могли бы быть вещами самого Намджуна, да и не только, раскиданы по полу. Мебель тоже определённо не стоит на месте, как и на небольшой кухоньке главенствует полнейший бедлам. Медленно обшарив небольшое пространство квартирки, Юнги опускает пистолет и вдыхает полной грудью, но тут же закашливается: во рту отчётливо стоит едкий привкус, да и принюхавшись получше, он замечает, что да, здесь наверняка пахнет серой. Только вот такого же очевидного источника нет и в помине, и остаётся лишь один вариант.       — Сучья морда… Всё-таки не обошлось без тебя, — хмыкает Юнги себе под нос и берётся за совсем неблагодарное дело.       Чтобы перерыть квартиру от и до у него уходит по меньшей мере час-полтора, но результаты неутешительные. День уже давно приближается к вечеру, а где искать Чимина, он так и не нашёл. «Нет ни одной чертовой зацепки, чёрт бы его побрал!..» — Юнги медленно сползает спиной по обшарпанной стене, прикрывая глаза и вешая голову. Что ему сказать, когда вернутся родители Чимина? Как он будет смотреть в глаза людям? Что он увидит, единожды после глянув в зеркало? Что он там увидит, кроме как беспомощного и бесполезного долбоёба, который купился на самый элементарный трюк?       — Думай же. Думай!       Юнги монотонно бьётся затылком о гипсокартоновую стену, как будто это решит все его проблемы. Разом. Тем не менее, как он и думал, здесь нет ни Намджуна, ни Чимина, ни каких-либо намёков, куда они могли деться. Правда, стоит признать, что искать, кажется, Юнги толком и не искал ничего. Вернее, он просто не знает, что именно должен искать и где теперь. Но, во всяком случае, вещи Чимина он нашёл: его портфель со всем содержимым и школьная форма валяются на продавленном диване в комнатке. Их он намеревается забрать в любом случае, даже если не сможет найти самого владельца. Это, конечно, та ещё улика, но… Юнги запрещает себе думать об этом. Он обязательно найдёт Чимина, и с ним всё будет хорошо.       Помимо всего прочего и разнообразного, на первый взгляд, мусора Юнги находит множество обрывков и вырезок из газет, как местных, так и не очень. Во многих из них говорится про те самые странные самоубийства. В некоторых — про странные события или исчезновения тех или иных людей, про пропажи и поиски, про старинные особняки и заброшенные дома. Только это, пожалуй, нисколько не помогает Юнги найти ответ на вопрос, куда могли уехать Намджун с Чимином. И если всё верно, то вряд ли Чимин находится в сознании. Хотя Юнги не исключает возможности, что тот слишком напуган и его удерживают силой. Или шантажом. Возможно.       Тем не менее все находки почти бесполезны. О многом он и так знает. По крайней мере, о самоубийствах и исчезновениях. Новости Юнги шерстит уже не то что не первый месяц, но и не первый год, стараясь быть в курсе последних событий. Поэтому перерывать снова и снова квартиру Юнги не перестаёт, надеясь, что он что-то упустил из виду, или чего-то ещё не нашёл.       — Ну не мог же он вообще ничего не оставить? — шипит Юнги, продолжая шарить по заваленному разными бумажками столу. — Блядь! Да будь ты проклят, Ким Намджун!       Юнги с силой ударяет кулаком по столу и склоняется над ним, опираясь руками. Жмурится до мельтешащих точек перед глазами и почти готов впасть в отчаяние. Однако он ещё понимает, что, разводя панику, он ни черта не поможет этим Чимину. Как тем немногим, кого он успевал находить в самый последний момент, но не смог в итоге помочь. Прорывающееся отчаяние и бессилие в его случае может означать только одно — смерть ставшего ему близким человека. И это будет уже последний удар, который он вряд ли переживёт. И тогда что ему останется? Идти к ней самому, чтобы она угрохала теперь и его тоже? Что ж, это было бы очень мило, да только вряд ли поможет другим. И ему самому в том числе. Хотя бы потому, что как раз против этого он и борется, а не потакает ведьме. В конце концов, к сожалению, она всегда была на шаг впереди него.       Выдыхая и медленно вдыхая, Юнги старается успокоиться. Прикрывает глаза и считает до десяти. Ни черта это не помогает, и он поджимает губы, открывая глаза, и злится. Юнги ещё раз шумно выдыхает и медленно-спокойно обводит стол и прилегающее пространство взглядом. Среди этого кавардака, который был уже до него и который он успел навести тоже, он обязательно мог что-то пропустить. Он смотрит на наручные часы и сдавленно стонет: на часах шестой час вечера, а значит, у него есть ещё максимум семь часов до. «Этого может быть мало. Слишком мало, чтобы найти», — Юнги сжимает кулаки до побелевших костяшек, но сосредотачивается на поисках. Выбора у него всё равно нет.       Юнги внимательно, почти с остервенением и маниакальной жадностью перекладывает расправленные, скомканные до этого бумажки, газетные вырезки, распечатки с каких-то сайтов и выдранные с корнем листы из ежедневника или тетради. Просматривая ещё раз их, Юнги крутит головой по сторонам. Ежедневника или тетради он не находил ни разу за всё это время пребывания в квартире Намджуна. Не считая тех, которые принадлежали самому Чимину. Он откладывает листы в сторону, хмурится и идёт к портфелю Чимина. Подняв с пола валяющийся портфель, он начинает в нём рыться и находит похожий ежедневник, с которым младший никогда не расставался. По крайней мере, листы в нём схожи с найденными, пусть этот блокнот ни разу не эксклюзивный, а вполне тиражированный, так что не факт, что и листы будут из него.       Пролистывая чужой ежедневник, Юнги находит множество заметок и списков: то покупок, то расписание, то ещё какие-то мелочи, а то и вовсе заметки о нём самом. Не сказать, что Юнги школьник-девственник, но это неловко признавать существование такого рода вещей. Он то ли зло, то ли расстроенно вздыхает сквозь зубы, но продолжает листать, хотя записи на первый взгляд закончились. Но Юнги-то знает!.. Знает, что это не конец. По крайней мере, надеется на это, что Чимин таки смог ему хоть что-то оставить, иначе… Иначе он просто больше ничего не сможет. Ведь времени в обрез, а объехать в е с ь город — дело почти невозможное.       На последних страницах, там, куда здравый человек даже листать не будет, отвратительным, как будто курица лапой, почерком нацарапаны какой-то адрес и что-то из уточняющего. Но вот если адрес ещё можно кое-как с горем пополам разобрать, то остальное — черта с два! Тем не менее Юнги почти счастливо рыдает над этой небольшой записулькой и почти молится, прикладывая ко лбу ежедневник. А затем резко подрывается и вытаскивает из-под груды бумаг замызганную и потрепанную карту города.       Сверяясь с написанным, Юнги наконец-то может с уверенностью сказать, что, по крайней мере, теперь он знает, в каком направлении ехать и что искать.       И, подхватив с пола вещи, даже не удосужившись закрыть дверь, вылетает из квартиры, чтобы тут же заскочить под недоуменные взгляды в машину и газануть с места.