Морские узлы

      Тёмная комната кружится и опрокидывается вниз, и стены вздрагивают, а дурнота подбирается к горлу. Лис отрывает когти от двери — раз, два… Глубокие царапины и завивающаяся стружка.       Капитан прерывисто дышит. По его кулаку стекает кровь.       Юнга всё ещё стоит на ногах. Юнга поднимает дрожащие руки к лицу, ощупывает впалые щёки, подбородок, нос, щекочущие ресницы, лоб — и зарывается пальцами в свои светлые кудри. Он открывает глаза. По стене рядом змеится тонкая трещина, и внутри неё стекает кровь. Над ухом Юнги, в спутанных волосах, застряла маленькая щепка.       Капитан отнимает от треснувшей доски окровавленный кулак, и, не глядя на Юнгу, поворачивается к Врагу. Всё мертво. Всё мертво: качающиеся стены, Враг… Капитан страшно и криво усмехается.       Но всё ушло. Враг ушёл — прервался наконец, как долгий горячечный бред, как всё тянущееся волокно почти-почти перерезанной нити. Капитан смотрит на него, а потом понимает, что ничего не видит. Здесь нет ничего.       Юнга сползает по стенке на пол. Лис отрывает все десять когтей, заходит, закрывает дверь перед закипающей толпой, теснящейся в коридоре. Капитан всё стоит и смотрит, пытаясь хоть что-то увидеть. Потом поднимает глаза на стену, забрызганную кровью. Ничего.       — Позовите Доктора.       Доктор выходит из-за двери, окидывает мутным взглядом шумящую команду, усмехается. Говорит, что Враг был болен. Что Юнга увидел, узнал и пристрелил как заразное животное. Что Капитан чуть не убил мальчишку.       Юнга всё ещё за этой дверью. Капитан опускается рядом с ним на колени, и прижимает щенка к себе — пачкает светлую рубашку окровавленной рукой. Юнга сидит неподвижно.

***

      За окном светлого дома сияют звёзды, они звенят и водят медленные хороводы, сцепляя серебряные лучи. Звёзды тихо поют. Их высокие голоса умножает эхо небесного купола, и всё наливается чистым звучанием вечных звёзд.       Волосы Дочери Морей спускаются до пола, и змеятся влажными тёмными локонами по деревянным доскам. Она плачет, крупно вздрагивая всем телом, и цепляется острыми пальцами за чужие плечи — случайно рвёт кружева. Леди Удача гладит её по голове. Леди Удача говорит тихо, размеренно — глубокий голос ведёт за собой пение звёзд.       — Всё будет в порядке, — она заправляет за ухо русалки волнистую прядь. — Истории не кончаются.       — Но всё закончилось. Почему ты не сказала мне, что нельзя побеждать Врага? — Дочь Морей говорит слабым и хриплым голосом, и плачет. От холодной воды меньше болят её обожжённые ладони — она никогда не могла подумать, что жечься будет Капитан.       Леди Удача тихо вздыхает и берёт её руки в свои. Боль медленно отступает.       — У вас будет ещё много врагов. И я буду с вами. И с тобой, — Леди Удача кладёт светлые ладони на лицо Дочери Морей и осторожно целует в лоб. — Ты увидишь.       Она встаёт, отпуская русалку, и тянется за маленьким свёртком. Потом поднимает руки — и встряхивает его, и он катится через комнату, большой и длинный, как жизнь, сияющий множеством нитей, их сложным переплетением, пахнущий дымом, морем, кровью и сладкими пряностями. И Дочь Морей думает, что такое чудесное не могло закончиться. И не может.       После прожжённой дыры, стянутой умело в маленькое зарубцевавшееся пятно, так же сияют узоры — о зелёных, как бутылочное стекло, глазах, о порванных картах и серой изнанке век, о музыке ветра, о шрамах, о лисьем смехе, об обволакивающем безумии, об амулетах и ранах, и рунах, о сказках и об историях, и поющих море и звёздах — так много всего…       И спустя множество узелков — о том, как Юнга снова не вздрагивает, когда Капитан тянется погладить его по кудрявым светлым волосам. О том, как замирает дыхание, когда к шее приставляют крюк. Как он целует холодный металл. Как Капитан спасает мальчишку в горячем бою, и после на секунду прижимает к себе.       Дальше Дочь Морей не смотрит, но дальше ещё много, много — кажется, нет конца.       В узоре сверкает сотня тысяч морских узлов.