Защитник Империи

- Глянь, опять во сне бормочет... «Убил, убил, убил...» Всегда одно и тоже. - Да он полгода уж бормочет. Кажись, крышей поехал парень, как остальные - Да ладно тебе. Я ведь обычно его камеру запираю. Он нормальный почти. По крайней мере, не такой шизонутый, как многие из остальных. Видел бы ты Берка из двадцать шестой «одиночки» – вот кто свихнулся так свихнулся... Когда шаги стражников затихли в отдалении, Корво приоткрыл глаза. В камере было еще довольно темно, хотя по этому судить о времени суток было почти невозможно. День или ночь? Вот уже полгода, просыпаясь каждый день, Корво задавался одним и тем же вопросом. По неизвестной даже ему самому причине потеря ориентации во времени страшила его гораздо больше тяжелых еженедельных пыток и угроз смертной казни. Пытали его всегда одни и те же люди: верховный смотритель Таддеус Кэмпбелл и новоиспеченный лорд-регент Хайрем Берроуз. Пытали долго и со вкусом. С презрительно кривой ухмылкой вспоминал низложенный лорд-протектор, как палач трижды ломал свои ножи, пытаясь выдернуть их из его плеча, как хрипло и грязно ругался Кэмпбелл, неосторожно поднесший оголенную руку к его зубам. Прокусил знатно – после этого больше двух недель Кэмпбелл носился с забинтованной кистью. В итоге Корво целый месяц не решались притащить в допросную, пока не укрепили кресло в ней сверхпрочными бандажами. И месяц передышки явно пошел ему на пользу! Успела зажить даже ужасная рана в плече, хотя левой рукой все еще нелегко было управлять. Тюрьма Колжридж недаром заслужила свою мрачную славу. По ночам в казематах, где держали заключенных, стоял монотонный, доводящий до дрожи часовых стражников гул. Все знали, что каждого, кто отсидел здесь более полугода, неизбежно начинали мучить кошмары минувших лет жизни. И гул, так пугавший стражу, состоял не иначе как из сотен бормочущих голосов, многим напоминающий зловещие еретические молитвы Чужому. То же в конце концов случилось и с Корво, и гораздо раньше. Бывало, он не спал целые ночи, безуспешно сопротивляясь видениям смерти императрицы Джессамины. Поначалу Корво пытался сопротивляться. Он кричал, обвинял, доказывал свою невиновность. По указке Берроуза палач на каждое слово его отвечал прижиганием кожи раскаленной кочергой, и за первых три допроса лицо, грудь, спина и плечи Корво сплошь покрылось грубыми желтоватыми язвами. Затем стражники грубо волокли его, полуживого, обратно в камеру, но только чтобы через неделю притащить обратно в допросную. После пятой пытки, самой долгой и мучительной, длившейся около восьми часов, Корво впервые потерял сознание. В тот день он и прокусил Кэмпбеллу руку, а Берроуза огрел по колену ногой, в судорогах высвобожденной из стягивавшего лодыжки ремня. Тогда он еще пытался взывать к правосудию, здравомыслию, совести своих мучителей, тем не менее прекрасно понимая, что ни тем, ни другим, ни третьим они не обладали. А затем ему стало попросту все равно. Последние два месяца Корво провел не иначе как в личине зверя. Даже при всем желании он уже не мог ощущать ни боли, ни страха. На пытках палач целыми дюжинами ломал об его израненную спину свои приспособления, между ним и Корво словно бы велась незримая молчаливая дуэль. Кто - кого. Временами, вырываясь по ночам из омута мучительных кошмаров, он вдруг с ужасом осознавал, что не ровен час – и все то человеческое, что в нем еще останется, вскоре выдавит тупая звериная ярость вперемежку с изощренными пытками молчаливого палача-подонка, мыслимыми и немыслимыми изуверствами пытавшегося заставить его руку вывести собственную подпись под подготовленным смотрителями лживым признанием. Стражники все чаще откровенно отказывались тащить «утратившего разум парня» обратно в камеру-одиночку. Сегодня допрос длился гораздо меньше обычного. Отчаявшись выбить из Аттано «добровольное» признание, оба государственных изменника объявили полуживому Корво, что завтра его казнят. Потом ему едва ли не в сотый – и последний - раз сунули под нос листик с фальшивым признанием и вымоченное в чернилах перо. Теперь он лежал на своих нарах и лихорадочно думал. Шесть месяцев... шесть месяцев пыток и издевательств. И после всего этого – казнь. Нет, смерти Корво уже не боялся. Его воинственная натура, его инстинкты бойца просто не давали фантазии сосредоточиться на видении собственной головы, отделяющейся от тела после удара верзилы-палача. Он лишь жалел, что этот самый палач останется жив и получит возможность запытать еще Бог весть сколько людей. Как же такое могло случиться? У Корво уже не было сил во что-нибудь верить. Казалось, он утратил веру даже в саму реальность происходящего – еще полгода назад он был телохранителем императрицы, защитником Империи, а теперь... теперь он жалкий узник, томящийся в собственной камере и медленно отсчитывающий последние часы своей жизни. О чем обычно думают перед смертью? Даже сейчас Корво не мог дать ответа. Лично он ощущал лишь холодную мрачную апатию, неторопливым дрейфом перетекавшую по всему телу. Остальные чувства словно атрофировались – сейчас в них не было никакой нужды... Единственное, что осталось терзать его душу – видение того, как неизвестный убийца с располосованным шрамами лицом пронзает Джессамину своей укороченной саблей. Что случилось с Эмили? И кто этот убийца? «Кто же ты, тварь?.. Имя! Мне нужно лишь имя...» А ведь все, что он теперь мог – это лишь попытаться достойно умереть за светлую память об императрице... Может быть, попытаться вырваться и прикончить палача?.. - А, черт! Кажись, не тот ключ... Раздался лязг отодвигаемой двери. Корво рывком выдернуло из бредовой полудремы, он приоткрыл один глаз и увидел стражника, аккуратно кладущего на пол поднос с пайком. Еда? Да зачем она уже ему?.. Словно отгадав, о чем подумал узник, стражник учтиво сказал: - Вам нужно поесть, Корво. Набирайтесь сил. Сегодня у вас будет непростой день. Произнеся это, он вышел, запер решетчатую дверь и удалился. Корво внимательно прислушивался к его шагам до тех пор, пока они не стихли. «Непростой день... Что же, по крайней мере завтра будет легче. Без головы...» На подносе, к удивлению Корво, помимо стандартных краюхи хлеба и стакана воды лежало два витка серконской копченой колбасы и парочка здешних, гристольских, яблок. И хотя все эти деликатесы были не первой свежести, еще с утра монотонно урчащий желудок не собирался привередничать: мгновенно схарчив полвитка колбасы и почти весь хлеб, под последним голодающий арестант обнаружил сложенный вчетверо клочок пожелтевшей бумаги. Вероятно, Корво и вовсе проглотил бы его вместе с едой, не издай он характерный «бумажный» хруст в стиснувшем его кулаке. Развернув клочок и расправив его на стене, узник поднес ее к неширокой полоске света у самой решетки. Записка... Любопытно. Отодвинув поднос, Корво прижался к решетке и попытался заглянуть за угол в надежде заметить того самого стражника, что принес пищу. Тщетно: в коридоре уже не было ни души. Тогда, усевшись прямо на пол и спершись спиной на стену, он стал читать: «Корво, сейчас неважно, кто мы. Но знайте, что мы вам верим. Вот ключ от вашей камеры. Когда освободитесь, отправляйтесь в допросную. Возьмите там взрывчатку и заложите ее у внешней двери. После взрыва бегите. Доберитесь до реки и спуститесь в катакомбы. Там найдете оставленное для вас снаряжение. Тюремный охранник оставит оружие рядом с вашей камерой». Взволнованному Корво понадобилось целых три раза перечитать послание, прежде чем его смысл дошел до него. «Ключ, ключ... А где же ключ?» Ключ оказался под недоеденным куском хлеба. Поспешно запихнув в рот хлеб вместе с остатками колбасы и выпив воду, обнадеженный лорд-протектор принялся ковырять ключом в замке с наружной стороны решетки. Сухой щелчок – и камера перестала быть сверхнадежным местом заключения. Стараясь не шуметь, Корво неторопливо прокрался в коридор. Хоть автор записки и предпочел остаться неизвестным, упрекнуть его во лжи было пока не за что: на столике дежурного по тюремному блоку офицера и впрямь лежал вычищенный до блеска солдатский палаш с костяной рукоятью. Там же осталось несколько монет, давеча выигранных дежурным у своего приятеля в покер. Корво не стал воровать деньги, поскольку их владельцем и был тот, кто снабдил его едой, ключом и палашом. Стащив последний со стола, он сделал несколько пробных взмахов, привыкая к его весу, и двинулся к выходу. Вокруг было пустынно. Заключенные в соседних клетках спали, своим бормотанием заглушая и без того довольно тихие шаги Корво. Немного не доходя до поворота, он резко замер, прислушиваясь к доносившимся оттуда голосам. -... да, башку завтра должны рубить. Говорят, сами лорд-регент и верховный смотритель курируют казнь. - А за что его так? - Вот балда... За убийство им-пе-ра-трицы! Проклятый Корво. Я, между прочим, императрицу любил. При ней сохранялся хоть какой-то порядок, и работенки поменьше было, это однозначно. - Ха, любил он! Да ты хоть помнишь, как ее звать-то? - Конечно, помню, кретин... Джессалена... нет, Джиссалиана... ай, да пошел ты! Схоронившись в тени за углом, Корво хладнокровно оценивал обстановку. Коридор, к которому он вышел, от предыдущего отделялся прочной металлической перегородкой с пустым дверным проемом и решетчатым заграждением на уровне живота. На свету в центре коридора переругивались двое, судя по форме – сержант и рядовой. Третий стоял спиной к перегородке в довольно широкой неосвещенной зоне. Покрепче перехватив палаш, Корво уже изготовился тенью вынырнуть из-за угла (хотя сделать это максимально быстро и бесшумно на затекших и, как следствие, непослушных ногах было проблематично), когда вдруг на мостике в дальнем конце помещения возник четвертый охранник. «Заметит или нет?», - возникла в мозгу диллема. Рядовой тем временем стал уходить в противоположную от Корво сторону коридора, громко хохоча над брошенной вслед шуткой сержанта. Охранник на мостике тоже захохотал и обернулся к перилам спиной. Стараясь оставаться в тени, беглец почти вплотную подобрался к жертве. Убивать или нет? В столкновении один на один Корво обычно предпочитал сначала обезоружить противника, а уж затем решать его судьбу. Но теперь потенциальных врагов было никак не меньше – а то и больше – сотни, и каждый из них без раздумий попытается прикончить беглеца. «Решай скорее! - запаниковал голосок внутри. – Сейчас умолкнет эхо гогота, вернется рядовой, и что же? Вернешься обратно в камеру?..» Ни за что! Стремительно выбросив вперед правую руку, Корво с силой вонзил палаш в сонную артерию ничего не подозревавшего стражника. Издав лишь короткий булькающий звук, он завалился сначала на колени, а затем на живот. Все дальнейшее напоминало жуткий, внушаемый тем же противным голоском транс. Обернувшись на грохот рухнувшего тела, сержант растерянно схватился за рукоять сабли, но Корво не оставил ему ни секунды на принятие боевой стойки. Свист – и запущенный в опешившего супостата клинок протыкает его насквозь. Выдрав из ослабевшей руки убитого сержанта его оружие, Корво подпрыгнул повыше и метнул его уже в часового на мостике. - Эй, что там такое? Из дальнего помещения, выполнявшего роль котельной, выскочил рядовой с откупоренной бутылкой эля. Завидев обляпанного кровью беглеца, он вскрикнул: - А ну стой!.. – И сразу же получил по плечам тяжелым трупом собрата по оружию. Пять секунд спустя и он расстался с жизнью. Судорожно дыша, Корво утер выступивший на лбу пот и попытался успокоиться. Однако клокотавшая внутри ярость не давала возможности даже просто постоять на месте. «Разруби их напополам! Выколи глаза! Изуродуй как следует!..» - истошно визжал внутренний голосок. С трудом разъяренному победителю удалось удержаться от выполнения этих кровожадных приказов. Планомерно обыскав всех четверых и хорошенько спрятав каждого, Корво двинулся дальше. Неизвестный написал, что бомбу, необходимую для подрыва ворот, следует искать в допросной. Выйдя на мостик, Корво призадумался. В самой допросной он никакой бомбы прежде не видел. Скорее всего, она вместе с инструментами палача находилась в маленькой подсобке, примыкающей к допросной – во время пыток Аттано не раз наблюдал, как палач раз за разом исчезал в ней, подыскивая подходящие «рабочие принадлежности». Но чтобы добраться до допросной, нужно было для начала пройти наводненный стражей охранный пост, с которого осуществлялся контроль над прогулочной площадкой. Корво, которого из опасений побега ни разу не выпускали на получасовые прогулки заключенных, довольно хорошо изучил этот путь, да и стражники в это время суток третий сон видят. Максимум, кто мог остаться на месте, так это дежурный офицер с одним-двумя рядовыми на самом посту да еще парочка солдат на самой площадке. Учитывая то, как лихо беглец расправился с первой порцией врагов, риск поднять своими действиями тревогу был не так уж велик. Отперев очередную решетчатую дверь, Корво тенью скользнул на пост. В отличие от тюремных бараков, он был отлично освещен, и перемещаться здесь приходилось с гораздо большей осмотрительностью. «Чужой бы подрал эти высокомощные лампы», - мимоходом подумал Корво, выглядывая из-за угла в поисках новых помех. Однако напрягался он зря. Дойдя почти до выхода, он наткнулся лишь на одного часового, безмятежно наливавшего себе кофе из дымящейся турки. Поставив чашку на стол, стражник сгреб с него лист бумаги и в голос прочел: - «... Дуэйн, сегодня ты остаешься за старшего, мне нужно смотаться в Башню для сдачи отчетов – ведь мои доклады попадают на стол самого лорда-регента! Проследи, чтобы на смене охраны были сданы все ключи. Не забудь заполнить проходной журнал и проставить в нем все даты. Виски в шкафчике не трогать – это для меня и Уильяма...» Проклятие, вот ублюдки! Думал напиться сегодня хорошенько. Кретины... Агрх!.. – Корво аккуратно перехватил чашку свободной и выдернул палаш, позволяя приконченному Дуэйну осесть на стоящий рядом стул. - Твое здоровье! – шепнул Корво и сделал три небольших глотка. Затем сдернул с пояса покойника ключ от допросной. «Уже близко...» Вход в допросную радикально отличался от тех, что до сих пор попадались Корво: сплошная бронированная дверь с горизонтальными перегородками-усилителями и дополнительная звукоизоляция по краям для любого взломщика представили бы серьезное испытание. Впрочем, при наличии ключа сложность взлома автоматически спадала до нуля, и Корво не стал сдвигать ее с этой отметки, провернув трофейный ключ в замке на три оборота и стараясь без лязга приоткрыть дверь. Внутри было пусто. И темно. Передвигаться на ощупь желания не было, и беглец стал торопливо водить ладонью по стене в поисках рубильника. «Где же ты, Бездна тебя подери!» Решение проблемы пришло оттуда, откуда Корво его совсем не ждал: стоило ему коснуться подошвой одной из широких каменных плит, устилавших пол, как сами по себе зажглись две большие лампы дневного света, свисавшие с центра потолка, заставив беглеца изрядно взволноваться. « А-а, ну да, тут же сенсоры», - успокоился лорд-протектор. Лучи света падали прямо на металлическое допросное кресло, дабы жертва поменьше вертела головой и испытывала неуверенность. А вот переносная жаровня, оставшаяся дотлевать чуть в стороне, предназначалась уже для более конкретных целей, и торчащая из нее раскаленная докрасна кочерга была тому немым подтверждением. В подсобке свет тоже зажегся, правда, лампы там были обычными. «Ну что ж, мне туда...» Стоп! А не стоило ли для начала задержаться здесь? Например, чтобы поискать улик, могущих изобличить узурпатора или же его сообщников. В конце концов, каждый из них наверняка уверен, что замученный до полусмерти Корво сидит в своей камере, покорно ожидая казни и что возможности быть изобличенным попросту не существует! Не поможет ли сейчас этот фактор бывшему лорду-протектору? Обнадеженный получить хоть сколько-нибудь ценные сведения, Корво поднялся на небольшой помост, с которого оба Хайрема Берроуза – настоящий и запечатленный на огромном холсте на стене – предпочитали следить за манипуляциями палача. На помосте стояло два небольших одноместных рабочих столика с выдвижными ящиками, двумя настольными светильниками и комплектами письменных принадлежностей. На краю одного из них высилась стопка разноцветных папок – Корво уже знал, что это протоколы допросов. Но больше всего его заинтересовал стоящий на том же столе аудиограф, из разъема которого до половины торчала использованная записывающая карта. Похоже, Берроуз впопыхах оставил ее здесь. «Ну что ж – было ваше, стало наше», - довольно подумал Корво, вытаскивая карту и пряча ее под полу своего покрытого грязью камзола. Включать ее здесь было бы крайне неосмотрительно – не хватало еще, чтобы какой-нибудь особо ретивый патрульный явился сюда проверить, что за шум. Ворошить папки он тоже не стал, поскольку правды в них было примерно столько же, сколько и в речах желавшего поскорее сбыть лежалый товар уличного торговца. У дальней стены подсобки отыскался и вожделенный сейф. Кодового замка на двери у него не было, и Корво, резво прокрутив вентиль, отпер сейф, извлек бомбу и осмотрел ее. Благодаря своим небольшим габаритам она легко влезала во вместительный карман, нести ее в руках не было надобности. Но хватит ли десяти тонких цилиндриков динамита для подрыва внешнего шлюза? Самого шлюза Корво ни разу не видел - в тюрьму его доставили в бесчувственном состоянии, поэтому мощность и эффективность добытой бомбы можно было оценить только опытным путем. Осталось только прикинуть, как незаметно и побыстрее добраться до ворот шлюза. Конечно, если бы существовал какой-нибудь другой, менее «шумный» путь к побегу, автор записки наверняка удосужился бы предложить его. Но с другой стороны - какой вообще у Корво мог быть кредит доверия к этому незнакомцу? И где гарантия, что это не злорадная шутка кого-нибудь из противников бывшего лорда-протектора при дворе или обычная провокация со стороны стражников, желавших самолично расправиться с давно сидевшим у охранного контингента в печенках «постояльцем»? По крайней мере, последний вариант выглядел достаточно правдоподобно, чтобы принять его во внимание. И ведь особенно удачно в него вписывалось меньшее обычного количество стражи на стационарных постах... «Ну да ладно, разберемся...» А и вправду, какая теперь разница? Он на свободе, вооружен и полон решимости покинуть это жестокое место. В отличие от тюремных коридоров, прогулочная площадка оказалась для Корво лишь легкой затравкой для навыков скрытности. Без труда избежав встречи с двумя часовыми, истово жалующимися друг другу на хлопоты с неправильно пронумерованными ключами от камер, Корво незаметно проник в помещение контрольно-пропускного пункта. Здесь ситуация оказалась посложнее: вдоль коридора постоянно курсировал бдительный охранник, а еще двое время от времени поглядывали через зарешеченные окна комнатушек с архивами. Стараясь слиться со стенами, беглый арестант основательно призадумался. Силовое решение проблемы было отметено практически сразу – в распоряжении этих троих находился один из ключевых узлов системы связи, в случае чего обеспечивающий им возможность поднять на ноги хоть всю тюрьму. Кроме того, на пути Корво этот блок был лишь предпоследним, и он даже не представлял, сколько стражи может находиться сейчас в буферном отсеке и снаружи. Впрочем, если все сделать быстро... «Светает», - тревожно подумалось ему, когда его рыскающий по коридору взгляд упал на зарешеченное окошко под самым потолком. «Стоп! А может, по трубам?..» Чуть ниже уровня окна вдоль стены тянулась труба, достаточно широкого диаметра, чтобы прокрасться по ней до самого шлюза. И выглядела конструкция слишком заманчиво, чтобы оставить ее без внимания. Правда, сваливающая с ног усталость от бессонницы увеличивала риск сверзиться вниз с приличной высоты, но попытка отбиться в таком состоянии от толпы до зубов вооруженной стражи безоговорочно опережала его в этом рейтинге безумных идей. В конце концов, замысел побега в том и состоял, что охрана должна переполошиться только после того, как слетит с петель «парадный вход» Колдриджа. И по своему уровню безумия сам побег, пожалуй, многократно превышал все свои промежуточные пункты... Времени – да и желания – придумывать другой план не было, и Корво, слегка присев и поудобнее перехватив клинок, мелкими шажками стал прокрадываться вдоль стены. С освещением дела здесь обстояли даже лучше, чем на охранном посту, и окутанных спасительной полутьмой закутков оставалось не так уж много. Но вот Аттано вплотную приблизился к трубам, а стражники все не торопились поднимать гвалт. Подождав, пока страж-«непоседа» остановится поболтать с приятелем у ворот, Корво вскарабкался на покатый бок сточной трубы. А оттуда – на приютившийся в углу вентиляционный короб. «Теперь главное – мозги по плитам не расплескать...» Корво прошел над ничего не подозревающими стражниками и легко втиснулся в отверстие для трубы в стене. Прошел... И хотя прямо под ним, в караулке, находилось еще две помехи, Корво почувствовал себя гораздо уверенней. «Я выберусь... обязательно выберусь!» Теперь осталось только выждать момент, когда сидящий за пультом управления стражник изволит подойти поближе к своему товарищу у внутренних ворот – тогда их можно будет убрать быстро и без лишнего шума... Но вот охранник, подавив зевок, предлагает приятелю папиросу-самокрутку. Поскольку отказываться в таких случаях не положено, парень со вздохом поднимает зад и шатающейся сонной походкой шлепает к расщедрившемуся напарнику... А их притаившийся будущий убийца с волнением отсчитывал пульсирующие удары крови в висках, каждый из которых казался ему громче самого оглушительного колокольного набата. Еще никогда ранее Корво не понимал так ясно и отчетливо – сейчас решалась его судьба. И, может статься, не только его... Только судьбе дано знать, сколько еще людей поляжет на пути затравленного зверя, в коего превратился бывший лорд-протектор Империи. Но судьба этих двоих уже была предрешена. И Корво выступал лишь как беспристрастный исполнитель приговора. «Стоит ли убивать этих двоих? Разве они не такие же жертвы обмана, как ты сам? Разве нет у них родных, близких, что будут оплакивать их после смерти? И ты с чистой совестью предоставишь им эту честь?..» Голосок здравомыслия, не менее настырный, чем тот, что взывал к Корво в тюремных бараках, опоздал буквально на секунду. Возможно, разум Корво и успел ужаснуться собственным жестоким помыслам, но оставшаяся беспощадной рука с клинком действовала с прежней решимостью. Элегантно соскользнув с трубы, убийца позволил гравитации притянуть себя к ничего не подозревающим жертвам, и всем весом повалился на них. Два коротких сабельных удара – не слишком сильных, но благодаря убийственной точности ставших смертельными – уложили обоих наповал. Быстрее! Не сбавляя темпа, Корво со всех ног бросился к шлюзу, попутно оценивая его на прочность. Да, такой от взрыва может и не пошатнуться... Но размышлять на этот счет было уже поздно, магнитные крепежи бомбы с сухим лязгом прицепились к воротам пониже штурвала, и отсчет пошел. «Десять!» Из-за распахнутых ворот пропускного пункта с воплями выскочила дюжина стражников, половина из которых даже не была толком одета. «Девять!» Узрев стоящего над трупами двоих собратьев беглеца, они почти синхронно взревели и вырвали из ножен сабли. «Восемь!» «Держи его!» - взревел офицер и грудью бросился вперед, словно собирался с разбега нырнуть в воду. Но, будучи сонным как муха, достойным соперником он для Корво быть не мог. «Семь!» Ловко нырнув под правую руку офицера, лорд-протектор коротко замахнулся и со страшной силой раскроил ему череп. «Шесть!» Следующим в очереди оказался тот самый «бродячий» охранник, вынудивший Корво залезать на трубы. Неожиданно для себя оказавшись прямо перед разъяренным арестантом, он попытался уклоном избежать его смертоносного палаша, но Корво без труда среагировал на неуклюжий маневр, прыгнул следом и с хохотом отсек врагу голову. «Пять!» Устрашенные расправой, остальные как по команде отскочили назад и выхватили пистолеты (у кого они, разумеется, были при себе). Залп картечи из полудюжины стволов мог запросто превратить человека в груду костей и мяса. «Четыре!» Не дожидаясь выстрелов, Корво кувырком ушел с линии огня, предоставив стрелкам поупражняться в меткости на телах покойных товарищей. «Три!» Осатанелые стражники, побросав бесполезные теперь пистолеты, кинулись на Корво, стремясь задавить его массой. «Два!» Парируя сыплющиеся градом удары, беглец почти уперся спиной в штурвал. «Один!» - Да стой на месте, тварь! – только и успел прокричать сержант с обезьяньими чертами лица, прежде чем настоящий шквал пламени, металла и ошметков кирпичей смел и его, и остальных. А выраженное им перед превращением в обгоревший труп грубое недовольство касалось, конечно, хитрого и своевременного прыжка в сторону, проделанного Корво за миг до того, как сдетонировал заряд взрывчатки. И пусть падать пришлось плашмя на живот, да еще и не на слишком гладкую и мягкую поверхность, все же это было лучше, чем принять на себя львиную долю взрывной силы с перспективой стать обугленным шашлыком. Однако и контузия на добрых полминуты все же вывела его из строя – Корво не мог даже подняться на ноги, не то что куда-то бежать и что-то делать. Но именно этим ему и предстояло заняться, едва зрение и координация перестали играть с ним догонялки. Невзирая на сумбур мыслей и эмоций в отяжелевшей голове и расплывчатым нечетким видениям перед глазами, беглец ясно осознавал одно: драться он больше не в состоянии. Новая партия врагов, пускай и не столь многочисленная, прикончит его на месте. «Бежать...» Шатаясь, он выглянул в образовавшийся проем. Н-да, чего и говорить – дырища образовалась внушительная. Ворота шлюза словно бы вырезало из стены перочинным ножиком, правда, не слишком аккуратно: об этом свидетельствовали свисавшие по обе стороны от стены куски ворот и валяющийся битый кирпич. В попытках обрести желанное равновесие Корво ухватился за рваный край кирпичной кладки – но, обжегшись, отдернул руку. Солнце! Ветер! Запах воды! Как можно жить и не замечать их? После полугодового заточения в темной сырой камере Аттано радовался им так, как не радовался до сих пор ничему другому. Сочившийся сквозь проделанный бомбой проем свежий воздух мало-помалу возвращал его к норме – большей помощи не стоило ожидать и от тонны самой свежей серконской колбасы! Оценив взглядом все доступные пути к спасению – обломки моста впереди, сбегающую вниз каменную лестницу справа – Корво разбежался и прыгнул. Чувство полета и пробирающийся к каждой клеточке ветер окончательно оживили его. Лишь на секунду застыв в воздухе, Корво ощутил прилив тепла и сил в свое истощившееся существо. Он словно снова стал юным молодым человеком, прибывшим с Серконоса в столицу Империи много лет назад... - Убейте, убейте его! Стреляйте, дуболомы!.. «Стреляйте-стреляйте, если патронов не жалко!» Похожий на оперенную полами шинели стрелу, он с ее же скоростью ухнул в мутную, разящую помоями воду. Однако запах вновь обретенной свободы с легкостью перекрывал это зловоние... Свобода! Уже во все лопатки удирая по катакомбам от несущихся вслед воплей стражи, сшибая плечом встречные двери и доски, Корво ни на секунду не сомневался: это еще не финал. Кем бы ни были те, кто помог ему бежать, они явно потребуют взамен его услуги... Что же может предложить лучший воин Империи?