***
Янтарный свет закатного солнца заливал светлицу. Она стояла у окна, последние лучи красного диска легонько касались ее силуэта, очерчивая точеную фигуру эльфийской девы, облаченную в легкий шелк. Медные волосы развивались на ветру, источая тончайший сладкий аромат. Девушка стояла, облокотившись на деревянные, ажурно расписанные перила балкончика. Когда мимо нее, с громким щебетанием, пронеслась стайка маленьких киринок, эльфийка привстала на цыпочки и засмеялась. Ее звонкий смех разлился по огромному саду во дворе дворца. Резкий порыв ветра заставил девушку сделать шаг назад. Она посмотрела на небо — с юга наползала синяя туча. Улыбка тут же погасла на лице девушки — предстоящая ночь обещалась быть пасмурной, а это значит, что Пир Звездного Света пройдет без главных виновниц торжества. — Не грусти, моя милая, — подошел Трандуил к жене со спины и приобнял за талию. — В этот год звезды хотят отдохнуть от веселья эльдар. — Чем же им так не нравится наше веселье? — спросила она, оборачиваясь к мужу и смотря в его голубые глаза. — Em ataltane-hain din (Мы нарушаем их тишину), — ответил он, бросив взгляд на небо: его голубизну, словно древний паук в свою паутину затягивала в серость и черноту грозовая туча. — Em mereth cuil (Мы празднуем жизнь), — она обвила его шею руками. Трандуил серьезно посмотрел на жену: — Nin cuil sen le, Anariel (Моя жизнь — это ты, Анариэль), — он приник к ее мягким слегка полноватым губам, нежно сплетаясь с любимой воедино. Он целовал ее неспешно и ласково, словно дразня, распаляя ее огонь все сильнее и сильнее. Как уголь, который под дыханием ветра, разгорается все ярче и ярче. Внезапно, он остановился и оторвался от нее. Анариэль водила руками по его плечам, чувствуя пальцами мягкую ткань его длиннополой светлой мантии: — В чем дело? Трандуил не отводил взгляда от ее светлых серо-голубых глаз. Он смотрел на нее так проникновенно и казалось, читал мысли, читал ее всю, словно открытую книгу. Так было не всегда. Но когда она стала полностью принадлежать ему, от него уже не могло быть никаких тайн. Король вдруг улыбнулся. Теплой, светлой улыбкой. — И когда ты собиралась мне сказать? — спросил он, убирая с лица Анариэль прядь рыжих волос. — Я и не думала скрывать, — в свою очередь улыбнулась Анариэль. Вокруг ее глаз появились такие любимые королем морщинки. — Я узнала утром, не хотела мешать Пиру… Трандуил вздохнул: — Никакой Пир не достоин того, чтобы ради него скрывали такие чудесные новости. Даже звезды сегодня укрылись, понимая, как ничтожны они перед тем чудом, которое ты подаришь мне. Анариэль прильнула к мужу, обнимая за плечи и надежно пряча свою улыбку в его шею, чувствуя как льняные волосы эльфа щекочут ее скулу. — Когда Леголас узнает, что у него будет братик? — спросил Трандуил, крепко прижимая жену к себе. — Или сестренка, — прошептала Анариэль в шею эльфа. — Я согласен на дочку, только если она будет похожа на тебя, мой огонек.***
Трандуил неспешно подвел своего оленя за узды к воротам Подгорного королевства гномов, что вот уже два десятилетия было основано в пещерах Одинокой горы. Сопровождавшие короля смирно шли двумя колонами по три эльфа следом за ним. Едва делегация подошла, ворота бесшумно раскрылись и хмурый гном, церемониально поприветствовав эльфов, попросил следовать за ним, оставив животных. — Приветствую тебя Траин Первый, сын Наина, — почтительно склонил голову Трандуил. — Привет и тебе Трандуил, сын Орофера, — низким голосом произнес Траин Первый, восседая на своем троне, выполненном его подданными из чистого золота с изумрудной спинкой. — С чем пожаловал? — Я слышал твои гномы рукотворцы, каких не видывала Арда со времен Дурина, — начал Трандуил, сделав рукой мимолетный жест для своего эльфа. — Я пришел попросить показать мне мастерство их рук. — Ты знаешь, я беру плату, — вставил Траин. Лицо Трандуила исказила усмешка. Гномы, чьими потомками они не были — великого рода Дурина или обычных гномов с северных земель, оставались гномами в своей неукоснительной жажде золота. — Сундук золотых, — Трандуил кивком заставил эльфа приоткрыть деревянный ящик, до верха наполненный сверкающими монетами. Траин даже приподнялся на своем троне, чтобы увидеть блеск золота. — Что желаешь, король Лесного Чертога? — поинтересовался сын Наина. Трандуил взял из рук подданного небольшую узкую коробку и подошел к трону поближе, открыв крышку. Траин ахнул. В коробке на бархатной пурпурной подушечке переливались самоцветы, что были белее света звезд. Знаменитые белые камни Эрин Галена. — Окантуйте эти камни в тонкую мифриловую сталь. Сделайте ожерелье для моей жены, достойное Наугламира. Траин с трудом оторвался от камней и перевел взгляд на Трандуила. — Одного сундука мало, — отрезал гном. — Это задаток, — ни один мускул не шевельнулся на лице Лесного короля. — Когда я вернусь за готовым ожерельем, я привезу еще два. — И один с серебром, — добавил Траин. — Мифриловая сталь требует тонкой работы и сил многих мастеров. Трандуил промолчал, понимая, что торговаться не станет. Во-первых, это бесполезно. Во-вторых, он король Лесного Чертога, и не станет торговаться с гномами. У него достаточно богатств. — Сколько у нас времени? — спросил Траин, понимая, что выторговал себе приличную сумму. — Я приеду третьей осенью. Этот подарок я должен буду вручить жене, когда моей дочери исполнится год, — Трандуил склонил голову и, не дожидаясь ответа, развернулся к выходу.***
Маленькая девочка совсем неуверенно, но очень упрямо сидела в кроватке, окруженная первыми осенними листочками, окрашенными в желтые, оранжевые и багряные цвета. Голову девочки покрывали еще короткие, но уже густые рыжие волосы. Маленькие пальчики перебирали листву. Вдруг раздался радостный возглас, и девочка победоносно подняла еще наполовину зеленый клиновый листок. — Ай-яй-яй, — покачала головой Анариэль, наклоняясь к дочери и забирая у той зеленый листик. — Этот лист мог еще немножко пожить, верно, Тауриэль? Девочка посмотрела на маму округлившимися глазами, протягивая ручку, чтобы вернуть листочек на место. Эльфийка отдала листок и погладила девочку по голове. — У нее глаза и взгляд твоей матери, — произнес Трандуил, вглядываясь в светло-зеленые глаза дочки. — Я знаю, — Анариэль грустно улыбнулась, подавив полный горечи вздох. — Как бы я хотела, чтобы она тоже могла ее увидеть. Трандуил обнял жену за плечи и поцеловал в медную голову. — He cen (Она видит), — прошептал он, снова посмотрев на дочь. Девочка взяла очередной кленовый листок, окрашенный в рыжину, и прижала его к своей голове. — Когда вырастешь и станешь принцессой, у тебя будет корона из осенних листьев, как у папы, — нежно произнес Трандуил. Маленькая Тауриэль поджала под себя ножки и, облокотившись на ладошки, встала. Не удержав равновесие, ребенок схватился за поручни колыбельки. Поняв, что она не падает, девочка звонко засмеялась, радуясь собственному подвигу. — Какая ты у меня умничка, — Анариэль ласково провела пальчиками по ручкам дочери и легонько дотронулась до кончика носа, вызвав этим очередной детский смешок. — Вот смотрю я на вас и не могу понять, кого я люблю больше — жену или дочь, — нарочно задумавшимся голосом произнес Трандуил. — Nin (Меня), — раздался насмешливый голос молодого мужчины, только что зашедшего в детскую. — Ты, Леголас, у меня единственный парень, — Трандуил приобнял сына. — А женщин две. Но выбор я не могу сделать. А ты? — он посмотрел на сына сверху вниз. Леголас, в свои почти две тысячи лет, уже вырос, но все равно остался ниже своего отца. Юный принц сделал вид, что задумался. Анариэль знала излюбленную игру своих мужчин, поэтому просто улыбалась и придерживала дочь, чтобы та не упала, отпустив поручни. — Нет, я тоже не могу сказать, — наконец решил Леголас. — Ап, — звонко воскликнула Тауриэль и протянула ручку к брату, одной рукой все же упрямо держась за поручень. — Ап! Леголас посмотрел на сестру, слегка нахмурившись, не понимая, что она от него хочет. Он взглянул на мать, которая одобрительно улыбнулась, и взмахом ресниц указала на Тауриэль. Леголас неуверенно подошел к ребенку. — Ап! — эльф взял сестру на руки. — Ап! — девочка вскинула ручки вверх. Леголас не понимал, что она хотела. За две тысячи лет он впервые так тесно общался с младенцем. Сестре не было и года. Юный принц держал на руках маленькую эльфенку, чувствуя каждое ее движение маленькими ручками и ножками. Он одновременно боялся отпустить ее, неугомонно елозившую в его руках, и слишком крепко сжать уже огрубевшими руками лучника и воина. — Ап! — Тауриэль начинала сердиться, что ее не понимают. И Леголас понял. Он так обрадовался, что он понял свою сестру, что из его груди вырвался смешок. — Le anira-revia, Tauriel (Ты хочешь полетать, Тауриэль)? — он невысоко подкинул девочку и поймал ее. Под испуганный вздох Анариэль, девочка залилась смехом: — Ап! Еще один взлет. — Леголас, не переусердствуй, — посоветовал Трандуил, прижимая к себе волнующуюся жену. Но Тауриэль больше не хотела летать. Она уютно примостилась на руках брата, склонив рыжую головку к нему на груди и ковыряя пальчиком шелковую нашивку на тунике Леголаса.***
Трандуил тихо отворил дверь в королевские покои. Анариэль, только что убаюкав дочь, снимала с огромной кровати маленькие подушечки, укладывая их на комод. Король зашел в спальню. Он подошел к жене и обнял ее. — Ingem (Устала)? — ласково спросил он. — Немножко утомилась, — ответила Анариэль, вздохнув и положа руки на плечи мужа. — Праздник в честь первого дня рождения Тауриэль был просто прекрасен, спасибо тебе за него. Уголки губ короля неспешно поднялись наверх: — Ей уже целый год. — Не успеем оглянуться, как она уже будет бегать по лесу, всюду преследуя брата и носиться за опадающими листьями золотой осенью, — со светлой грустью в голосе произнесла Анариэль. Трандуил взял жену за руку и отвел на балкон. Осенняя прохлада резким порывом ветра отбросила их длинные волосы назад, смешав между собой холодный лен и пламенную медь. Деревья уже полностью нарядились в багряные цвета, в сумерках казавшиеся черными. Народившийся месяц уже мерцал на небе, среди тысячи тысяч ярких звезд. — Анариэль, дорогая, — Трандуил стоял за спиной своей любимой. — У меня для тебя кое-что есть, — король надел прекрасное украшение на шею королеве. Она приподняла волосы, чтобы муж смог застегнуть тончайшую цепочку. Эльфийская дева посмотрела на ожерелье. В ее светлых глазах отражался блеск белоснежных самоцветов. Кончиками пальцев девушка дотронулась до холодных камушков, искусно ограненных и вставленных в мифриловую цепочку. Ожерелье выглядело волшебно — камни были вплетены в мифриловые нити по пять и шесть штук, образуя подвешенные треугольники. Самые большие камни мерцали в центре фигуры. Один большой треугольник посередине и несколько поменьше расходились по всему украшению. Звезды на небе услужливо потускнели перед великим достоянием народа синдар, что так ярко переливались от белоснежного до голубоватого свечения на шее эльфийки. Они отражали медный цвет ее волос так, что, казалось, будто пламя бушует в глубине этих камней. — Оно просто чудесно, — задохнувшись от волнения и красоты, прошептала Анариэль. — Откуда оно? — Гномы из Одинокой горы знают толк в своем деле, — произнес Трандуил, проводя пальцем по скуле жены. — Но ты — мое самое прекрасное сокровище, — прошептал он, едва касаясь ее губ. Она потянулась к мужу, целуя его со всей нежностью и любовью, что была у нее в сердце. Этим поцелуем она хотела показать, как сильно ценит его и как благодарна ему за все в своей жизни. Им через многое пришлось пройти, но они были вместе и были счастливы, как никогда. У них было все. И этим они вечно могли владеть. — Ап! — раздался из спальни детский звонкий голосок. — Неугомонная девочка, — с маленькой долей разочарования в голосе прошептал Трандуил. — Так, кто у нас тут хочет полетать? — с этими словами эльф вошел в покои. Тауриэль, которую мама смогла уложить несколько минут назад, стояла уже совсем уверенно на ногах и крепко держалась за поручень. — Ап! — она начала легонечко подпрыгивать, смешно подергивая маленькими ножками. — Мой сладенький бельчонок, — Трандуил остановил попрыгунчика, ласково проведя по шелковистым волосам, и взял дочь на руки. — Ап? — спросил он, глядя в большие зеленые глаза, наполненные детской наивностью и желанием познавать это огромный мир. — Ап у нас делает только Леголас, — улыбнулась Анариэль, подойдя к мужу. — Даже этого удовольствия меня лишили, — проворчал Трандуил, покачивая на руках дочь, чтобы ребенок все-таки уснул до утра. Король обернулся на жену, чья улыбка стала еще одним дополнением к невероятной красоте, что открывалась перед ним. Блестящие от счастья глаза, блеск камней и блеск улыбки — этим он мог любоваться вечно.***
Прекрасной красоты ожерелье из белых самоцветов лежало на пурпурной подушечке, красиво разложенное нежной рукой. Толстый слой пыли покрывал камни и бархат. Вот уже шесть сотен лет Трандуил запрещал прикасаться к ожерелью. Вот уже шесть сотен лет, как его жены не стало. Король сидел в резном кресле, через спинку которого небрежно был перекинут алый плащ. В руке эльф держал золотой бокал, наполненный терпким виноградным напитком. Он сидел напротив балкона. Резные балки и перила из дерева, по ним вились вьюнки, цветущие мелкими разноцветными бутончиками. Легкие тонкие занавески слабо трепыхались от ветра. Солнце почти зашло за горизонт. Как только последний луч коснулся светлицы и скрылся за кронами деревьев, в комнате стало резко темнее. Трандуил встал. Он не зажигал свечей или лампад. Ему было все равно до той темноты, что царствовала в покоях. В его душе уже много лет было гораздо темнее. Король подошел к тонкой деревянной коробочке. Холодные тонкие дрожащие пальцы протянулись к ожерелью. Толстый слой пыли остался на коже, когда Трандуил взял в руки чудесное украшение. Вернувшись в свое кресло, эльф начал перебирать в пальцах тонкую мифриловую цепочку с яркими камнями, отражавшими свет новорожденного месяца. На ней это украшение смотрелось в сотни раз лучше. Оно оживало, танцуя языками пламени от ее волос. Шелковистых длинных волос, так неуловимо дающих тонкий сладкий аромат. А сейчас ожерелье было мертво. Камни тускло поблескивали, мифрил будто потускнел. Раздался троекратный стук в дверь. Трандуил промолчал. Стук упрямо повторился. Король продолжал безмолвствовать. — Отец, — в покои зашел Леголас. — Почему ты, — сын осмотрелся в темной комнате. Лишь напротив окна виднелся темный силуэт короля, сгорбившегося в кресле. — Почему так темно? — он подошел к столу и зажег пару свечей, затем, встав на цыпочки, зажег лампаду над головой. — Я хочу побыть один, — отозвался Трандуил хриплым голосом. Леголас вздохнул, забрав со стола три пустые бутылки вина и золотой кубок. — Ты бы хоть иногда выходил отсюда в свободное время, — продолжил принц. — Я выхожу. — Не только за вином или чтобы так же помолчать на троне, — покачал головой Леголас. — Не указывай мне что делать, — Трандуил посмотрел на небо, чернеющее с востока. Леголас разозлился: — Ты знаешь, что крепость на юге леса охвачена злом? Что там поселился некий колдун, которого называют Некромантом? А что гигантские пауки стали нарушать наши границы гораздо чаще? Мы вычищаем их гнезда с нашей территории чуть ли не каждую неделю, отец! Лес болен. Это уже не Эрин Гален, его кличут Лихолесьем, лесом, зараженным тьмой. Это же наш лес, папа, — Леголас закрыл глаза. Он говорил в пустоту. Король не шевельнулся. — Если бы мама была жива, она никогда не позволила бы тьме так близко подобраться к нашему королевству, — тихо закончил Леголас. — Она бы не позволила лесу заболеть. — Ago (Уходи), — прошептал Трандуил. — Ago! — громче повторил он. Принц гневно вздохнул, развернулся и, поудобнее перехватив бутылки, вышел из покоев. Трандуил гневно перебирал камни и теребил цепочку. Он злился. Ярость поднималась в нем, словно лава в жерле вулкана, готового вот-вот взорваться. Сердце бешено стучало. Он ненавидел все. Он ненавидел этот лес, эти стены, это небо и эти звезды. Он ненавидел это ожерелье. Король гневно замахнулся и швырнул украшение в стену. Жалобно звякнув, ожерелье отскочило от стены и упало на пол. Мелкие белые самоцветы, вылетевшие из креплений, раскатились вокруг. Трандуил вскочил и кинулся к ожерелью. Что он наделал? Это украшение было безумно дорогим воспоминанием о ней. Он ползал по полу, путаясь в полах длинной мантии, собирая разлетевшиеся камни. Подобрав ожерелье, эльф ощутил острую боль в пальце — погнувшаяся застежка оставила небольшую царапину. Капли красной крови попали на самоцветы. Губы Трандуила задрожали. Красная кровь разливалась по камням словно пламя. Он устало привалился к стене. Трандуил чувствовал себя жалко. Больше всего на свете он ненавидел себя. Чувство вины сжигало его, лишая жизни, лишая всего. Все допускают ошибки. Но его ошибка стоила ей жизни. Как он виноват перед ней. Он виноват перед детьми. Тауриэль не исполнилось и двух сотен, когда девочка лишилась матери. Как дочь была похожа на нее. Сильный характер, упрямая, смелая. Она никогда не боялась отца. Всегда говорила, что думает и часто оказывалась права. А Леголас… он изменился. Когда не стало матери, пропал и беззаботный парнишка, чья улыбка появлялась на лице чаще, чем он что-либо говорил. Он ходил мрачный и, казалось, тяготы словно пригибали его к земле. Но Леголас был прав. Король перестал быть королем. Его не заботило будущее королевства, ему было все равно до нарушения границ. Она бы осудила его. Трандуил посмотрел на небо, где тускло сияли звезды, поддернутые дымкой облаков. — Прости меня, мой огонек, — прошептал Трандуил. — Я так виноват. Прости меня. Эльф тяжело поднялся, собрал все части ожерелья и сложил их в деревянную коробочку, закрыв ее на замок.***
— Мое почтение, Трандуил, владыка Лихолесья, — выделив последнее слово, поприветствовал Трор, король Подгорного царства Одинокой горы. — С чем пожаловали? — Шесть веков назад твой предок принял от меня высокую плату за огранку моих камней, — ответил Трандуил твердым голосом. — Прекрасное ожерелье, что сделали гномы, нуждается в починке. Как и в те далекие времена, Трандуил открыл коробочку, где на пурпурном бархате лежали остатки ожерелья. Трор восхищенно уставился на камни, так привлекательно блестевшие на подушке. — И сколько ты заплатишь нам? — спросил он, метнув острый взгляд на эльфа. — Сундук золотых, — Трандуил махнул рукой на сопровождавшего его эльфа, в руках которого был большой сундук. — Это мало, — однозначно произнес Трор. — За огранку я платил три сундука, думаю, плата достойная, — возразил Трандуил. — Один сундук оставляешь сейчас, второй после работы, — не терпящим возражения голосом ответил Трор. Трандуил промолчал, понимая, что споры бесполезны. С гномами спорить глупо. По любым вопросам.***
— Где мое ожерелье? — недоумевал Трандуил, стоя в том же зале, что и несколько месяцев назад перед Трором, восседавшем на золотом троне. — Это ожерелье — непосильный труд гномов Эребора, — ответил Трор, смакуя каждое слово. — Оно принадлежит моему народу. И я не верну его тебе. Забирай свои сундуки и возвращайся в свой лес. Трандуил гневно вздохнул, ледяным взглядом пронзая Трора. Бесчестные гномы. — Все сокровища мира не стоят этого ожерелья, — с трудом держа себя в руках, произнес Трандуил. — Ты прекрасно осведомлен в его бесценности, — прокряхтел Трор. — Мой народ заслужил, чтобы это ожерелье оставалось здесь. — Твой народ не заслужил даже половины этого сундука, — гневно произнес Трандуил. — Белые самоцветы принадлежат моему народу! — Они оставались бы лишь простыми камнями без нашей огранки. Эльфы никогда не смогли бы создать такую бесценную вещь! Вещь. Трандуил сжал кулаки. Для алчных гномов это была лишь вещь. Они и понятия не имеют насколько дорога эльфу эта «вещь». Трор коснулся пальцем советника, и на Трандуила с его свитой нацелилась пара десятков стрел. — Уходи, пока в тебя не полетели стрелы, — произнес Трор. Трандуил молча развернулся, не забрав с собой ни одного сундука с золотом. Когда мощные ворота Эребора закрылись, Трандуил обратился к Ферелу: — Собери войска.***
На следующий день, когда Трандуил с войском преодолели половину пути к Эребору, на город напал Смауг. Ураган сопровождал появление дракона, деревья гнулись и с корнями вырывались из почвы. Земля содрогалась, вода в Долгом озере расходилась кругами и шла рябью, когда люди и гномы гибли под натиском сурового пламени. Когда буря утихла, когда дракон успокоился, укладываясь на горы золота в горе, Трандуил вышел на пригорок, восседая на верном олене. Он видел безумие и страх в глазах гномов, в панике бегущих прочь из своего королевства. Он видел как Торин, внук Трора зовет на помощь. Трандуил развернул оленя, отозвав войско. Гномы получили по заслугам за свою жадность.***
Король смотрел на свое отражение в воде. Хмурый взгляд. Ненависть к роду Трора не прошла. Когда Смауг захватил гору, Трандуил окончательно лишился ожерелья. Любовь к жене, которая жила в его сердце, после ее гибели обернулась болью и пустотой, а злость стала его верным спутником, не отпуская ни на секунду. Король отшвырнул кубок в сторону. Гулким эхом раздалось падение золота на деревянный настил. — Мой огонек, — король взглянул на небо, видневшееся сквозь кроны могучих дубов. — Я верну его.