Men na guil edwen

      Бофур, Фили и Оин вместе вытащили лодку с берега на озеро. До самого рассвета они отдыхали от пережитого на берегу, вглядываясь в практически полностью разрушенный город на середине озера.       — Налона, — Бофур подал руку маленькой девушке. Но, на его удивление, она помотала головой в отказе. — В чем дело? Мы едем домой, ведь Одинокая гора и твой дом.       — Я знаю, Бофур, — грустно отозвалась Налона. — Но я прожила среди всех этих людей всю жизнь, я не могу бросить их в беде. Я должна помочь. Многие дети остались сиротами, старики умирают. Людям нужны еще одни руки помощи.       Бофур опустил глаза, приуныв. Он так хотел вместе с Налоной вернуться домой. По-настоящему вернуться. Не боясь, что там притаился дракон или дом и вовсе полностью разрушен. Но он понимал желания девушки.       — Хорошо, — кивнул он. — Но пообещай мне, что с тобой все будет в порядке.       — Беда уже миновала, — улыбнулась Налона, и Бофур понял, что он впервые видит как она улыбается. Как около глаз появляются смешные морщинки, а ровные мелкие зубки кокетливо выглядывают из-за пухлых губ.       Он подошел к девушке и обнял ее, а затем отпустил, провожая взглядом до тех пор, пока она не скрылась за холмом.       — Кили! Поторопись! — воскликнул Бофур, ища второе весло.       Кили стоял на берегу рядом с Тауриэль и его взгляд был обращен к ней. Дева старательно отводила взгляд, но в конце-концов посмотрела на гнома.       — Они твой народ, тебе нужно идти, — сказала она, и развернулась, чтобы уйти.       — Пойдем со мной, — предложил Кили, остановив ее.       Тауриэль остановилась и посмотрела на гнома. Ее мягкие тонкие губы удивленно приоткрылись от тех слов, что она услышала.       — Ведь мы оба это чувствуем, не бойся, — продолжал Кили.       — Я не могу, — прошептала она, отвернувшись.       — Тауриэль, — Кили потянул ее за руку. — Amralime (Моя любовь)…       Эльфийка округлила глаза и посмотрела на гнома.       — Я…я не знаю, что это значит, — быстро произнесла она, отстранившись от него.       — А я думаю, знаешь, — усмехнулся Кили.       Тауриэль хотела что-то сказать, но вдруг выпрямилась и произнесла:       — Legolas, nin muindor (Леголас, мой брат).       — Maewado i Naug. Boe i nadh egeno (Оставь этого гнома. Ты нужна в другом месте), — произнес Леголас, который стоял прямо за спиной Тауриэль.       Кили хмуро поглядел на Леголаса, который ему очень не нравился. Тауриэль вздохнула, кинула последний взгляд на Кили, и едва уловимо покачала головой. Кили понял. Он опустил глаза, отвернулся и сделал шаг по направлению к родичам. Внезапно он становился. Неужели все? Вот так вот просто он отпустит ее? Ничего не сделает? Леголас мешал им. Он чувствовал исходящее от эльфа недружелюбие. Но просто так Кили не собирался уходить. Гному было плевать на эльфийского принца. Он развернулся, запрыгнул на небольшой пенек удачно стоявший рядом с эльфийкой и дотронулся до ее руки. Тауриэль удивленно обернулась. Кили пальцами провел по шее принцессы и притянул ее к себе, сливаясь с девушкой в бесконечно долгом поцелуе. Она ответила ему взаимностью. Обвив его шею руками, она поняла, что тонет в страсти, которую дарил ей гном.       Леголас, отвлеченный от сестры людьми с берега, посмотрел на нее и едва не провалился в яму, выкопанную в песке детьми. Он стоял, не в силах прервать это и не в силах терпеть. Его терзали противоречивые чувства. С одной стороны он чувствовал, что сестра желает этого гнома больше всего, но с другой стороны — отец никогда не допустит этого союза. Леголас сделал единственно правильную вещь на его взгляд — он громко прокашлялся.       Тауриэль резко оторвалась от Кили. Что она делает? На глазах у Леголаса! На глазах у гномов! На глазах у всего народа. Она же эльфийская принцесса, гордость короля. Девушка испуганно прикрыла рот рукой. Кили взял Тауриэль за ладошку и вложил в нее маленький холодный камушек. Рунный камень.       — Возьми, — произнес он, зажав ее кулачок между своими ладонями. — В знак обещания.       Он последний раз глянул в ее зеленые глаза и поспешил к остаткам своего отряда, которые уже на несколько сажней отплыли от озера.       Она проводила его взглядом и посмотрела на черно-синий камушек в ее руке. Памятка. Его памятка, что он вернется. Сердце Тауриэль затрепетало слабеньким огоньком надежды. На глаза навернулись слезы. Девушка дотронулась кончиками пальцев до губ. Она до сих пор чувствовала его поцелуй. Полный жара и боли от незнания того, увидятся ли они вновь. А вдруг у них есть шанс…       Леголас подошел к сестре, но та быстро сжала руку в кулак.       — Не стоит тешить себя ложными надеждами, Тауриэль, — произнес он, ободрительно положив руку на плечо.       Тауриэль посмотрела на него, и из глаз брызнули яростные слезы. Капли стекали по щекам, обжигая кожу.       — Le mae ped (Тебе легко говорить), — бросила она. — Tuv nin nae edhellen aranel (Нашел себе хорошенькую эльфийскую принцессу).       — Тауриэль! — возмутился Леголас.       Но она в ярости и гневе развернулась и стала подниматься по склону берега озера. Леголас знал, что в гневе сестру лучше не трогать. Ей нужно время чтобы успокоиться.       — Tauriel! Iad le pada (Тауриэль! Куда ты пойдешь)? — крикнул вдогонку эльф.       — Rath noss (Домой), — ответила та через плечо.       Леголас покачал головой. Он догнал сестру и остановил ее за локоть:       — Опасно идти одной.       — А ты?       — Я… мне нужно найти Лириан. Ты не видела?       — Нет, — буркнула Тауриэль и вдруг резко остановилась, ощутив нехороший холодок в душе. Она не видела Лириан с тех пор как убежал Баин. Бофур вернулся. Он сказал, что Лириан побежала за другой лодкой. Все уцелевшие лодки пришли. Но среди выживших дочери Элронда не было.       Леголас хмуро поглядел на сестру, словно это она была виновата в том, что не уследила за Лириан.       Тауриэль осматривала народ. Так же как и принцессы Имладриса, ни Баина ни его отца не было видно. Старики, женщины, несколько десятков мужчин и множество детей. Ведь именно их первыми отправляли на лодках к берегу. Чтобы спасти.       — Я помогу людям, а ты поищи ее, — сказала Тауриэль, подойдя к дочерям Барда, которых трясло от холода и страха.       Леголас быстро перемещался по берегу, в поисках юной эльфийки и помогая людям выбраться на берег. Тауриэль с девочками находили теплые одеяла и одежду для людей. Невольно они стали свидетелями людского эгоизма. Какой-то некрасивый мужчина с сальными волосами отбирал одеяло у женщины в возрасте.       — Ты сам в состоянии найти одеяло, Альфрид, — сказала она, передавая одно из двух одеял седому старику. — Ты тут не главный!       — А вот и нет, — возразил он, обнажив свои пожелтевшие зубы. — В отсутствии бургомистра, его обязанности переходят к его заместителю, коим являюсь я. А ну, дай сюда! — вырвал он одеяло из рук женщины.       — Заместитель бургомистра?! — женщина не отдавала одеяло, а даже очень ловко била им Альфрида. — Да ты просто воришка. Я лучше сдохну, чем буду тебе подчиняться.       — Твое желание будет исполнено, — он схватил женщину за плечо, и замахнулся рукой.       Но его руку перехватила чья-то сильная, почти железная хватка. Из-за его плеча показалась голова Барда.       — Не стоит тебе идти против своих, Альфрид, — сказал он. — Пожалеешь.       Бард выпустил Альфрида, развернув его на сто восемьдесят градусов, а Баин поставил подножку, и Альфрид повалился на землю.       Дочери Барда с воплями кинулись к отцу и брату. Воссоединившееся семейство радостно обнималось. Бард, уставший и израненный, был безумно рад видеть своих дочерей живыми и невредимыми. Он обернулся в поисках гномов, но не увидел никого кроме людей, обступавших его семью толпой.       — Я видел это своими глазами! — воскликнул какой-то старик. — Это он сразил чудовище! Убил его черной стрелой!       К Барду кинулись спасенные люди, хваля его и благодаря, все пытались хлопнуть его по плечу или хотя бы просто дотронуться. Бард не привык к такому вниманию. Он, молча и скромно стоял, принимая поздравления. Ему было все равно, он был рад, что дети его живы. Большего ему не нужно было в награду за подвиг.       — Нужно найти убежище, — сказал Бард. — Берите только необходимое, нас ждет долгий путь.       Люди кинулись собираться. Тауриэль подошла к Баину, который из последних сил уселся на бревно.       — Где Лириан? — присев на корточки, спросила она у мальчика.       Баин пожал плечами:       — Когда отец попал в дракона, он задел хвостом башню и она рухнула. Меня чудом не задели балки. Отец успел нырнуть в воду. Спасаясь от дракона, который вот-вот должен был упасть на нас, мы убежали. Эльфийку с тех пор не видели…       Тауриэль выпрямилась, сглатывая тугой комок в горле. Дочери Элронда могло не так сильно повезти, как Баину. Тауриэль обернулась на озеро — туда, где десятками тысяч угольков догорал Эсгарод. Дым еще не рассеялся. Эльфийка поискала глазами брата. Она, как могла, отгоняла от себя мысль, что ей придется сказать Леголасу об участи Лириан.       Северо-западный берег озера походил на муравейник — спасшиеся от драконьего налета, люди поначалу радовались и смеялись, воодушевленные чудесным спасением. Но вскоре улыбки начали гаснуть. Еды не было, вода провоняла дымом, копотью и драконом. Дома были разрушены. А зима вот-вот готова была вступить в свои права — ветер сильными порывами налетал на берег, со стороны горы временами приплывали тучи, грозя вот-вот засыпать людей снегом. Холод сковывал, а согреться было нечем — одежда промокла, других теплых вещей практически никто не успел собрать. Дети плакали, старики готовились к уходу в вечные земли. Женщины и мужчины старались, как могли, облегчить участь, постигшую людское поселение.       Налона, как и была босиком, бегала от одной семьи к другой, помогала с кострами, слабо разгоравшимися на влажной земле. Она даже нашла неподалеку маленький ручеек с чистой, но холодной водой. Нарвав в стоящем рядом перелеске множество разных трав, она помогала раненым залечивать раны.       Гномиху благодарили, многие узнавали в ней дочь кузнеца. Каждый раз она плакала, вспоминая отца. Но находила в себе силы, и не прекращала помогать людям.       Леголас, так и не найдя Лириан, пнул ногой дырявую лодку. Он обошел весь берег, осмотрел каждый дюйм, перевернул все лодки, проверил всех раненых. Нигде не было юной эльфийки. Но она же должна была спастись из города. Она ловкая, быстрая. Не могла же она остаться там, когда даже все гномы улизнули из-под драконьего пламени. Леголас нахмурился, заметив перед собой Барда. Гномы были в доме этого человека. Эльф шагнул навстречу мужчине, собиравшему у берега хворост.       — Гномы были в твоем доме, ведь так? — резко спросил эльф.       Бард кивнул, связывая хворост веревкой.       — Там была эльфийка, она помогала им. Она спасла твоих детей, — сказал Леголас.       — Я поблагодарил ее, — ответил Бард. — Она твоя сестра, я знаю.       — Была еще одна, — сказала Леголас. — Может, ты ее видел?       — Она отдала мне свой лук, с помощью которого я смог убить Смауга. Но потом дракон упал, мы с сыном еле спаслись, а эльфийку с тех пор не видели…       Леголас гневно посмотрел на Барда. Люди. Они оставили ее умирать, спасая свои жизни. Леголас непроизвольно сжал кулаки и зубы до боли в скулах. Сердце его бешено билось в груди. Лириан осталась в разрушенном городе. И никто не помог ей. Леголас злился не на Барда, тот спасал сына, для него другие не были важны, это так типично для людей. Леголас злился на себя. Не должен он был преследовать орков. Эта погоня увела его из города по мосту, ведущему к северному берегу озера. Именно там, на берегу, он и застал нападение дракона на город. Вернуться в Эсгарот для помощи ему помешали орки, с которыми завязалась схватка. Да и та оказалась бессмысленной — предводитель отряда успел скрыться.       К ним подошла Тауриэль, вытащив эльфа из раздумий. Она взглянула на брата, и поняла, что тот уже знает. Но это не облегчило ее душу. Девушка положила руку на плечо Леголасу и прислонилась виском к его груди, быстро вздымающейся под натиском гнева.       Обратив внимание на человека, она спросила:       — Куда вы пойдете?       — Есть лишь одно место, — Бард скользнул взглядом по Одинокой горе.       — Да вы просто гений, сир, — тут как тут оказался Альфрид. — Мы можем укрыться внутри горы, пусть там воняет драконом, но женщины все отмоют. Там безопасно, тепло и сухо. И полно припасов: постель, одежда, немножко золота…       — Золото в этой горе проклято, — возразил Бард. — Мы возьмем лишь то, что нам обещано. Для того, чтобы восстановить наш город.       — Новость о гибели Смауга разлетится быстро, — медленно произнесла Тауриэль, задумавшись. — Многие обратят взоры на гору и ее богатства, на ее местоположение.       — Ты что-то знаешь? — спросил Бард, с подозрением поглядев на дочь короля эльфов.       — Наверняка не знаю, — нахмурилась Тауриэль. — Но боюсь, что так и будет, — взгляд ее устремился вдаль, на уходивший вверх склон берега.       — Леголас, за нами пришли, — промолвила она тихо.       Сын короля вышел за ней на пригорок. Перед ним на лошади стоял советник короля Ферен:       — Hir nin, Legolas. Celin «winiath o adar lin. Can i hi danwenidh na le (Господин Леголас. Я несу вести от вашего отца. Вы должны вернуться к нему немедленно), — сказал он, с легким поклоном головы.       Леголас поглядел на Тауриэль:       — Nin naito tuv-rya (Я должен найти ее), — произнес он. — Cuin egor dangen (Живую или мертвую), — добавил он с болью в голосе.       — Nin pada (Я пойду), — Тауриэль подалась вперед. — Tuv-rya ar danwen (Найди ее и возвращайтесь).       Ее брат кивнул. Он взял сестру за руку и прошептал:       — Прости, мне правда жаль насчет того гнома…       Тауриэль посмотрела в синие глаза брата. Он желал ей лучшего. По-своему. Он знал, что их отец никогда не благословит дочь на союз с гномом, и не желал ей подобной горечи. Леголасу сейчас было так же тяжело, как ей. А может даже хуже — надежды на спасение Лириан было безумно мало. Но она была.       — Gwedh tuv-rya (Обязательно найди ее), — Тауриэль улыбнулась брату, и провела рукой по его щеке. Затем запрыгнула на вторую лошадь, шедшую с Ференом, и они направились домой.

***

      Едва Тауриэль переступила порог Лесного Дворца, с желанием укрыться в своих покоях и привести себя в порядок после нескольких дней погони и страха, как ей велели передать, что отец ждет дочь внизу.       Трандуил часто бывал в купальной комнате — обширное помещение, окруженное серебристыми толстыми стволами могучих дубов. Посередине было искусственное озеро, диаметром не больше десяти саженей. Не глубокое дно было отделано ровным камнем. Каждый день вода обновлялась, а заботливыми служанками сажались невероятно красивых цветов кувшинки — от темного терракотового до светлого пастельного. Иногда кувшинки попадались и вовсе чУдные — янтарные или сапфировые.       Сбоку от озера стоял резной стол, на котором всегда стояло два-три вида наилучшего вина Средиземья.       Вот и сейчас король, облаченный в широкую серебристую мантию с красным подолом, стоял возле стола и наливал себе в позолоченный бокал терпкий виноградный напиток.       — Le entul erui (Ты вернулась одна), — Трандуил не спрашивал дочь, он утверждал. — Manan (Почему)?       — Legolas dar-ennas… tha-firiath (Леголас остался… помочь людям), — ответила Тауриэль с запинкой.       — Дракон убит. Кто всадил в него черную стрелу? — Трандуил знал самое главное — результат.       — Бард Лучник, потомок Гириона.       — Это было его предназначение, — Трандуил обернулся, и посмотрел на уставшую дочь. — Ma le baul, hen (Что тебя мучает, дитя)? — произнес он неожиданно ласково.       Тауриэль, не смея поднять на отца глаза, быстро захлопала ресницами, смаргивая слезы.       — Эти… люди, отец. Они остались без крова, без пищи, — обманывала она. — Они собираются в Дейл, найти там укрытие.       — Им не выжить без помощи извне, — произнес Трандуил. — А что гномы? Торин не вознаградил Лучника?       — Думаю, Бард запросит свою часть сокровищ.       — И останется ни с чем, — усмехнулся Трандуил. — Дубощит не станет делиться. В нем течет кровь Трора. Жадность скует его сердце, как только рука дотронется до сокровищ.       Тауриэль удивленно посмотрела на отца. При ней он никогда не говорил о гномах. Она знала только о бушующей ненависти к ним. Причину рассказал ей Леголас. Но то был взгляд со стороны. Никто не знал насколько сильна была ненависть Лесного Короля к потомку Дурина. И сколь чернило оно его сердце.       — Ферен! — позвал Трандуил первого советника, который тут же спустился к ним. — Вели собрать провизию для людей. Две телеги еды, чистой воды и вина. И теплые вещи.       Тауриэль обрадовалась доброте своего отца, она улыбнулась ему. Трандуил подарил дочери легкую ухмылку, которую было трудно разглядеть в незаметном поднятии уголка рта.       — И собери войско. Нужно доходчиво втолковать Торину, что у него должок.       Тауриэль нахмурилась и подошла к отцу:       — Зачем идти с целым войском?       — Чтобы мои доводы звучали убедительно, — ответил король.       Когда Тауриэль ушла, Трандуил сделал глоток из бокала и вздохнул. Он долго ждал этого момента. Сто семьдесят лет. С тех пор как Смауг захватил Подгорное царство Трора, Лесной Король ждал, когда чудовище сгинет. И хотя сотни лет — лишь мгновение в жизни эльфа, эти полтора века тянулись для него безумно долго. И вот час пришел. Тот час, когда гномы отдадут то, что принадлежит только ему, Трандуилу.       Король вздохнул. Нет. Не ему.       Оно принадлежит ей. Только ей одной.       Трандуил опустился на резной, под стать столу, стул. В голову возвращались яркие картины прошлого. Воспоминания, которые он столько веков отгонял от себя…