***
После того, как Леголас убежал в Дейл, Лириан осталась в одиночестве на вершине башни. Она дотронулась рукой до своих губ, словно только что произошедший поцелуй был лишь миражом. Очнувшись, девушка еще раз оглянулась на многотысячное войско, приближавшееся с севера. Суставы на руках и ногах ныли, поясница болела от удара о камни, но девушка нашла в себе силы шагнуть вперед: нужно было уводить всех с Вороньего Пика. Лириан передвигалась так быстро, как могла. Оказавшись на той платформе, где она оставила бесчувственного хоббита, девушка увидела лишь полуразрушенную площадку. А Бильбо исчез. Девушка сбежала вниз на пару уровней и попала на ледяную площадь. Река успела покрыться лишь тонким слоем льда, кое-где треснувшим. Мягко ступая по льдинам, эльфийка перескочила на то место, где слой льда был толще и не дал трещины. Девушка увидела труп Азога Осквернителя, небрежно валявшийся на одной из льдин. Лириан посмотрела вперед — у края реки, где в теплое время года она срывалась водопадом вниз, ничком лежал Торин, к которому на всех порах бежал полурослик. Эльфийка кинулась следом, стараясь не думать о том, что случилось с гномом. Но ее надежды рухнули, едва она успела подбежать к краю реки. — Торин! Торин! Что же это, Торин, — лепетал Бильбо, присев рядом с гномом. — Бильбо, — выдохнул Торин. — Лириан… — Нет, тихо, не шевелись, — сказала ему девушка. Эльфийка развернула край камзола на груди у гнома. Ее сердце сжалось от увиденного: огромная рана зияла в грудной клетке, темная кровь сочилась из нее. Как Торин до сих пор оставался жив, оставалось загадкой. Бильбо попытался что-то сделать, отрывая от своей куртки куски ткани и зажимая ими рану. — Я рад, что вы здесь, — произнес Торин, подрагивая. — Тише, тише, тише, — приговаривал Бильбо, все еще не оставляя попытки спасти предводителя их отряда. Но под рукой ничего не было, одни только камни и лед. — Я хочу, что бы мы простились друзьями, — изо рта Торина вытекла струйка крови. — Нет. Ты… нам еще рано прощаться, ты будешь жить, — уверил гнома Бильбо. Лириан мягко взяла хоббита за руку, которой он пытался перевязать рану своим поясом от куртки, и убрала ее. Торину уже нельзя было помочь. По щекам принцессы текли горячие слезы, а грудную клетку разрывало так, словно у нее самой была там дыра. — Простите меня, — прошептал Торин, задыхаясь. — За мои слова. Лириан, — Торин глубоко вздохнул со страшным хрипом. — Я был невежлив к тебе, мой разум затмили алчность и эгоизм. Ожидая конца мира в покоях Махала, я всегда буду помнить прекрасную принцессу эльфов. Лириан всхлипнула и зажала своей теплой ладошкой холодную, покрытую мозолями руку Торина. Этим жестом она сказала больше, чем всеми теми словами, что застряли у нее в горле. — Бильбо, — продолжал Торин через силу, которая с каждой секундой оставляла его. — Ты поступил как настоящий друг. Прости меня. Я был ослеплен. И мне очень жаль, что я подверг тебя стольким опасностям, — Торин снова закашлялся. — Нет, нет, что ты, — затараторил Бильбо. — Я рад, что разделил их вместе с тобой, Торин, все-все-все, до единой. Это намного лучше, чем заслуживает любой из Бэггинсов. — Прощайте, мои друзья, — улыбнулся Торин. — Возвращайтесь домой, к родным и близким. Если бы больше людей ценили свой дом превыше золота, мир был бы намного лучше, — Торин выдохнул последний раз и замер. В небе раздался пронзительный крик хищных птиц. Огромные орлы, вызванные Радагастом, летели на помощь. — Нет! Нет, нет, нет! Торин, — Бильбо припал рядом, указывая на небо. — Видишь, Орлы. Орлы, орлы уже здесь, — Бильбо глянул на глаза Торина, которые навсегда померкли. — Орлы… — произнес он и, спрятав в руках лицо, заплакал. Лириан отстранилась от гнома и обняла маленького хоббита. Бильбо уткнулся ей в плечо и плакал, совершенно не стесняясь своих чувств. Лириан слез тоже не сдерживала. Как жалко ей было Торина, дошедшего до конца, добравшегося до дома, к которому он стремился последние полторы сотни лет. Но не смотря на все трудности, которые преодолел их маленький отряд, он так и не стал Королем Под Горой. И так же ее сердце оплакивало Фили, которого так легко убил ненавистный Азог Осквернитель. Торин отомстил ему. За деда, за отца, за себя и за племянника. Но сколько еще гномов сложили свои головы в этой битве. В этом безрассудном походе, который переменил ход истории и навсегда сбил врага с намеченного плана. Вскоре на Вороний Пик поднялись все уцелевшие гномы из отряда Торина. Они собрались на ледяной площадке, и каждый склонил голову и преклонил колено перед их павшим королем. Лириан вежливо увела Бильбо от Торина, дав возможность гномам достойно проститься с их предводителем. Они с Бильбо присели на выступе холма. Через какое-то время к ним подошел Двалин: — Нужно отыскать тело… Фили, — он глубоко вздохнул. — Должно состояться погребение, мы должны проводить их с честью. Лириан покивала. Бильбо был подавлен, он грустно сидел на выступе, и девушка не стала его тревожить. Она оглянулась на гномов. В своей горечи за Торина, эльфийка не заметила, что еще одного гнома не хватает. Глаза эльфийки не находили смешную шапку-ушанку.***
Тауриэль подползла к лежавшему без сознания Кили. Она переложила его голову с холодного камня к себе на колени. На руке эльфийки осталась кровь — острие камня рассекло голову Кили. Девушка с трудом оторвала от бархатной накидки кусок ткани и перевязала голову, чтобы остановить кровотечение. Она смотрела в спокойное лицо гнома: он лежал тихо, с плотно закрытыми глазами, как будто просто спал. — Очнись, — прошептала эльфийка. — Я не для того спасла тебя, чтобы сейчас потерять, — Тауриэль медленно наклонилась и дотронулась своими губами до мягких губ Кили. Не открывая глаз, гном приоткрыл рот, отвечая на поцелуй. Он поднял руку, и ласково погладил эльфийку по щеке. — Я так боюсь, что это сон, — прошептал Кили. — И что моя Тауриэль сейчас далеко. — Не бойся, — Тауриэль провела кончиками пальцев по скуле гнома. Кили открыл глаза, и первое, что он увидел была теплая и нежная улыбка Тауриэль. Та самая, которой она улыбалась ему в темницах, когда они всю ночь напролет разговаривали о звездах и путешествиях. Кили подтянулся на руках, усаживаясь рядом и облокачиваясь о холодную стену. — Я так рад, что ты рядом, — он взял в руки теплые ладошки Тауриэль. Заметив на ее лице кровь, Кили взволнованно спросил: — Ты ранена? — он смахнул большим пальцем руки застывшую кровь с небольшого пореза на подбородке. — Не страшно, — отмахнулась Тауриэль, хотя делать глубокие вдохи ей было еще трудно. — Прости, из-за меня ты чуть не погибла, — покачал головой Кили. — Тауриэль! — раздался голос Леголаса где-то внизу. — Это мой брат, — встрепенулась Тауриэль. — Он идет за мной, чтобы вернуть меня к отцу, — она испуганно поискала глазами, где можно было бы спрятаться. Имя дочери Трандуила послышалось вновь — Леголас подходил ближе. Перед глазами Кили запрыгали черные точки, удар о камень не прошел даром. Он вдруг вспомнил о том, что заставило его оказаться почти на вершине Вороньего Пика. В груди гнома быстро забилось сердце, жажда мести за брата застилала разум. Азог. — Кили, — раздался басистый голос над головой гнома. — Двалин? Подошедший гном помог Кили подняться. — Ты как? В норме? — поинтересовался Двалин. Заметив зеленую перевязь на голове, он обернулся на поднявшуюся на ноги Тауриэль и, неожиданно для самой эльфийки, почтительно склонил голову. — Двалин, где Азог? — спросил Кили, водя взглядом по площадке в поисках оружия. — Его труп украшает водопад Бегущей, — резко ответил Двалин. — Торин убил его. Лицо Кили слегка просветлело, гордость за маминого брата поселилась в его груди. — Кили… — Двалин не знал, как помягче преподнести трагичную весть. Да и не умел он смягчать такие удары. — Торин пал. От руки Азога… Тауриэль не смогла подавить возглас ужаса и прикрыла рот рукой. Она не знала Торина близко и ей, в общем-то, была не важна месть Азогу Осквернителю. Ей стало страшно за Кили: в один день потерять всех — родного брата и дядю. Кили чувствовал, что теряет связь с миром. Он перестал ощущать реальность. Двалин, Тауриэль, Вороний Пик… Где он, какое сейчас время года. Все стало абстрактным. Сердце давно перестало биться о ребра, он тихо и редко отдавалось где-то глубоко внутри. Живот скрутило, а ноги стали ватными. Грудную клетку пронзила такая боль, что если бы в него одновременно вонзились сотни моргульских стрел, было бы куда легче, чем сейчас. Крик вырвался против его воли. Крик, полный отчаянья и горечи. Кили упал на колени. Тауриэль кинулась к нему. Вдвоем с Двалином они подняли бедного побледневшего гнома. В его глазах стояли слезы. Снова, на этот раз уже совсем близко, послышался голос Леголаса. — Тауриэль, — хриплым голосом просипел Кили. — Возвращайся домой… Я… я должен их похоронить. Достойно проводить в последний путь к покоям Махала. — Никуда я не пойду, — упрямо ответила эльфийка. — Я буду рядом, Кили. Я буду с тобой в этот трудный час. Я не… — Тауриэль, — Леголас, наконец-то, нашел ее. Наткнувшись на столь необычную компанию своей сестры, он запнулся. — Леголас, я не пойду домой, — твердо сказала Тауриэль. — Передай отцу… — Тауриэль, — прервал ее принц. — Le baur noss. Nana… Cuil-he (Ты нужна дома. Мама… Она жива). Тауриэль во все глаза уставилась на брата, пораженная новостью. Что за шутки? — Nana dangen ir nin na-racharan idhrinn (Мама погибла, когда мне и двухсот лет не было)! — яростно возразила она. Леголас мягко отвел сестру от гномов: — He ron u-tuv, he gwanna (Ее тела никто не нашел, она исчезла), — тихо возразил он. — Nana tog taduil herth. He ind artha esgal mor. Tauriel, le si baur noss (Мама привела вторую армию. Ее душа за завесой тьмы. Тауриэль, ты сейчас очень нужна своей семье). Тауриэль смотрела в потемневшие от волнения глаза Леголаса. Мама… Восемь веков дочь Трандуила считала ее погибшей, она справилась со своими чувствами, приняла ее смерть, решив для себя, что мама в чертогах Мандоса, и ей там хорошо. Когда ее не стало Тауриэль было два века, всего лишь пара мгновений по эльфийским меркам. Маленькая девочка решила, что мама среди звезд на небесах. Она смотрит оттуда и улыбается белоснежным и чистым светом. Поэтому Тауриэль так любила гулять под звездами, уходить к Сумеречным горам и разговаривать с мамой. А теперь, оказывается, ее мама все это время была под гнетом тьмы и страданий. Глаза эльфийки увлажнились. Леголас обнял сестру и погладил ее по голове. — Кили, — Тауриэль подошла к гному, который удивленно смотрел на двух эльфов, разговаривающих на непонятном ему языке. — Мне сейчас обязательно нужно отправиться домой, прости меня. Но я обещаю, что мы еще встретимся, совсем скоро… — Все в порядке? — медленно спросил Кили, метнув острый взгляд на Леголаса. Уж очень гному не понравилось, что тот довел Тауриэль до слез. — Да, — эльфийка вымученно улыбнулась. — Кили, держись. Я обязательно вернусь, — с этими словами, она наклонилась и поцеловала гнома. Поцелуй вышел нежным и чувственным, хоть вкус его был соленым от слез.***
Оставив Двалина самому найти тело Фили, Лириан со всего духу побежала в Дейл, где со слов гнома последний раз видели Бофура. Бежать было тяжело, дыхание часто сбивалось, спина отзывалась болью на каждый вздох. В городе царила угрюмая тишина. Победа не принесла радости. Люди, гномы, эльфы собирали павших и уносили тяжелораненых к лекарям. Всюду была кровь: бордовая, красная, черная. Лириан поскользнулась на застывшей лужице, едва не упав. Она врезалась плечом в каменную стену дома и застонала от боли. Продолжив путь, девушка выискивала среди гномов шапку-ушанку. Она надеялась, что не увидит Бофура среди тех, кого уносили на носилках или, тем более, без них… И вот, среди наброшенных досок, за перевернутой телегой, Лириан заметила шапку, одиноко валявшуюся на земле. Она подобрала с земли головной убор. На душе стало не хорошо. Сколько еще боли ей придется вынести в этом путешествии? Она сделала шаг, завернув за угол и оказавшись на соседней улице, разрушенной едва ли не до основания. — Лириан? — услышала она знакомый голос. Девушка обернулась. Присаживаясь рядом с ним, слишком рано и слишком весело произнеся: — Я так рада, что ты жив! Бофур угрюмо покивал. Он попытался выдавить улыбку или хоть что-то, означавшее, что гном тоже рад видеть Лириан живой и невредимой. Бофур сидел на коленях перед чьим-то маленьким телом. Девушка перевела взгляд и с ужасом увидела золотистые волосы, раскинутые вокруг изувеченного тела маленькой храброй гномихи. — О, Эру… Налона, — прошептала Лириан. — Я так хотел уговорить ее поехать с нами в Эребор, — тихо произнес Бофур. — Вернуться домой. Чуть больше настойчивости и она была бы жива. Это я виноват! — Бофур стукнул кулаком по своей коленке. — Нет, Бофур, вовсе нет, — Лириан приобняла гнома за плечи. — Налона помогала в городе. Она осматривала раненых, спасала маленьких детей. Такая храбрая, она точно не стала бы отсиживаться за стенами Эребора. — Я бы не пустил, — отчаянно возразил Бофур. — Бофур, мы не в силах защитить всех близких, — с сожалением произнесла Лириан. — Налона сейчас со своей семьей, в покоях Махала. Они вместе будут ждать последнего дня Арды, — она крепче прижала к себе Бофура. Бофур молчал, уткнувшись в плечо Лириан. Он не поднимал темно-оливковых глаз, не плакал. Он переживал утрату где-то в глубине души. Бофур оставлял лучшие воспоминания о той, кого встретил всего несколько суток назад. О той, к которой успел привязаться.***
Гэндальф решительно направлялся к воротам Эребора, когда ему навстречу вышла Лириан, сопровождаемая Бофуром, который нес на руках тело Налоны. — Принцесса, — усмехнулся в бороду волшебник. Лириан одарила мага быстрой сдержанной улыбкой. Гэндальф, нахмурив брови, кивнул на Бофура. — Это Налона, — тихо пояснила девушка. — Она дочь Солдрина Рукотворца, — гордо добавил Бофур. — Эребор и ее дом. Я хочу предать ее земле дома. Гэндальф одобрительно покивал: — Думаю, Торин не будет против. — Митрандир, — Лириан поежилась. — Торин погиб. От лап Азога… — И Фили… — грустно добавил Бофур, уже узнавший имена всех павших из отряда от эльфийки. — Ох-ох-ох, — покачал головой Гэндальф. — Не думал я, что когда-либо скажу так, но я допустил ошибку. Эльфийка и гном удивленно посмотрели на волшебника. — И даже мудрые упускают время, — продолжал Гэндальф. — Так поздно я уговорил Торина возвращаться домой. Надо было раньше думать…