How much you hate me?

А что мне оставалось делать? Единственное, что мне пришло в голову на тот момент, — это просто убежать из туалета и понадеяться на куда лучшее "убежище". Во-первых, я, знаете ли, чувствовал себя весьма неловко, сидя за стеной, на крышке закрытого туалета, зажав рот рукой и слушая его стоны. Во-вторых, я не, знаю какого черта это произошло, но я чувствовал, как внизу разливается столь знакомое чувство возбуждения, которое заставляло меня просто впасть в ступор и, в буквальном смысле, не шевелиться. Я отчетливо слышал, как Луи что-то бормотал, а его рука, судя по стонам, двигалась быстрее и быстрее. Мне кажется, я бы сидел в этой проклятой кабинке ровно до того момента, как Луи бы кончил и пошел осматривать туалет, на случай, если здесь все-таки будет кто-нибудь. На меня напал ступор и я не посмел ему сопротивляться, продолжая сидеть неподвижно, при этом не издавая ни единого звука. И я действительно упустил тот момент, когда в туалете вдруг стало жарко, а моя же "проблема" стала расти. Тогда-то во мне наконец и проснулась отсутствующая на некоторое время совесть. Сознание кричало о том, чтобы я бежал, не оглядываясь, как можно быстрее справляясь с замком на собственной кабинке и с дверью, разделяющей коридор и туалет. В этот момент я действительно побоялся за свою жизнь, которую Луи бы точно не оставил в сохранности, учитывая сложившуюся ситуацию. И что только мной управляло в тот момент? Резко вскочив со своего "места", я стал расправляться с замком, который как назло не хотел поддаваться. Руки тряслись, и это лишь ухудшало ситуацию, потому что я услышал, как рваные вздохи прекратились, а стоны и вовсе исчезли. И тогда я, чуть не выломав дверь в кабинке, выбежал, мчась как гребаный Флэш* к двери. И в этот момент я был бы действительно не против иметь его суперспособность, потому что когда я, чуть не упав, подбежал к двери, то стоило мне открыть ее, как ее тут же захлопнула обратно чья-то рука. Вам знаком фразеологизм "Сердце замерло"? Ох, теперь мне кажется, что это вовсе не фразеологизм, потому что я действительно не чувствую, как мое сердце бьется. Тупо уставившись на руку перед собой, я рвано выдохнул, молясь про себя, чтобы я остался хотя бы живой. Пятой точкой я чувствовал, что мне итак достанется, так что молить Бога о том, чтобы меня не ударили, было бесполезно. Это же чертов Луи Томлинсон. — Какого ты, блять, здесь делаешь? — прошипел мне на ухо шатен, прижимая к двери. — Это туалет, Томлинсон. А не спальня или душ у тебя дома, где ты спокойно можешь подрочить. Я труп, ребята. Все, это определенно мои последние слова в этой жизни. Кто-то говорит перед смертью весьма умные вещи, а я лишь выплевываю, не думая, слова, пропитанные сарказмом, человеку, который запросто может меня стереть в порошок. Почувствовав, как меня резко разворачивают, я зажмуриваю глаза. Я больно ударился головой об дверь, но, знаете ли, это не так-то важно в сей сложившейся ситуации. Где-то заиграл похоронный марш Шопена для Гарри Стайлса. Почувствовав, как Луи сжал в руках мою футболку на уровне груди, я понял, что теперь из этого туалета просто так не выйду. И знаете, я понятия не имею, что со мной может произойти. Коленки подкашивались, а руки как назло вспотели. Осторожно открыв глаза, я наткнулся на взгляд Томлинсона, излучающий ненависть, ярость, а еще некое отвращение. Ох, перестань, еще недавно ты пялился на то, как я облизываю и прикусываю губу, а теперь пытаешься изображать отвращение? Где твоя логика, Луи? — Знаешь Стайлс, существует такое выражение "Оказался не в том месте, не в то время". Так вот, оно идеально описывает сложившуюся ситуацию, поэтому если ты откроешь свой ебаный рот и кому-нибудь проболтаешься, то я отправлю тебя прямиком в гроб, понял? — он ядовито прошипел это мне в лицо. — Ну да, тот факт, что ты дрочил в школьном туалете, подпортит тебе репутацию, — и кто меня только за язык тянет? Луи встряхнул меня, отчего я больно ударился головой о дверь. — Слушай сюда, пидор, я, можешь считать, тебя отпускаю просто так, только из жалости над твоей и так ужасной жизнью. Поэтому, будь добр, забудь то, что тут было, и просто вали отсюда нахрен. — Это кто еще тут пидор! — возмутился я и, думаю, сделал это в самый не подходящий момент, потому что взгляд Томлинсона становился все яростнее и жестче. И если честно, то я даже думать не хочу о том, что где-то внизу живота приятно тянет. Мне даже кажется, что наши чувства слегка взаимны, потому что зрачки расширились у шатена не от ярости, это точно. Он еще "не закончил", поэтому его сложившаяся ситуация лишь распыляет. — Сука, съязвишь еще — и я выебу тебя в рот, а потом пущу по кругу футбольной команде, а затем мы все дружно изобьем тебя и оставим где-нибудь в ближайшем мусорном баке! Я четко осознавал, что Томлинсон сможет пойти на такое, но еще мне до чертиков нравилось чувствовать и видеть то, как он бесится и каждый раз выходит из себя, буквально излучая чистейшую ярость. Именно в этот момент мой взгляд приковали его губы, которые были сжаты в тонкую полоску. Хотелось провести по ним языком, чтобы те разжались и их обладатель, наконец, расслабился. Видит Бог, меня когда-нибудь точно убьют за такие мысли, особенно учитывая то, что эти мысли непосредственно связаны с Луи Томлинсоном. — Выебешь в рот? Вот как все складывается... Ярый гомофоб, капитан футбольной команды Луи Томлинсон оказывается еще и голубым? — я старался как можно больше съязвить, показать ему то, что я его не боюсь, хотя где-то внутри меня рождался невероятный страх перед тем, что со мной может быть из-за этого. Образовалось столько эмоций, что вперемешку с возбуждением, у меня в голове появилось слишком много пошлых мыслей, касательных меня и Луи. Луи. С каких это пор я стал называть его по имени? Ах да, с этого же дня. Совершенно не следя за собой, я полностью отдался своим эмоциям и чувствам, среди которых сильнейшим было возбуждение. Именно тогда мой язык прошелся по нижней губе, а бедра чуть дернулись вперед, потому что, видит Бог, я потерял самообладание в тот момент, когда рука Луи захлопнула эту чертову дверь, к которой я сейчас прижат. И тогда я понял одну простую вещь: мне пизда. Парень следил за тем, как мой язык прошелся по верхней губе, а затем исчез во рту. Он почувствовал то, как я выдохнул, когда наши бедра "случайно" столкнулись. А я следил за тем, как с его лица стирается отвращение, но ярость и ненависть все еще можно разглядеть в его взгляде, когда он посмотрел мне в глаза. Но что-то было там еще... Возбуждение. О да, он был явно возбужден, потому что мне в бедро сейчас упиралась далеко немаленькая проблема Луи. Я не побоюсь сказать того, что она была ОГРОМНАЯ. — Сука, — выдохнул Томлинсон и, схватив за руку, потащил меня куда-то внутрь туалета. Его рука так сильно сжалась вокруг моего запястья, что я начал волноваться по поводу того, что там могут остаться красные отметины. Шатен толкнул меня в кабинку, отчего я, чуть не запутавшись в ногах, не упал. Защелкнув дверь на щеколду, он буквально впился в меня взглядом, жадно и ненавистно оглядывая с ног до головы. Как всегда широкие штаны, бежевого цвета, серый джемпер, а еще белые конверсы. Кудри, которые я стараюсь по утрам хоть как-то уложить, но уже к обеду они становятся такими же непослушными и лезущими в глаза. Не знаю, чего я ожидал от Томлинсона, потому что сейчас мне казалось, что он сможет сделать все, что угодно. Ударить, избить, убить, выебать...Я правда не знал и мало что понимал из сей сложившейся ситуации. Но он...хотел меня? Понятия не имею, но таким взглядом он еще никогда на меня не смотрел. Я-тебя-выебу взгляд, именно. После недолгих пару секунд, когда он осматривал меня, его руки резко легли мне на плечи и с силой надавили. Это было более чем явным намеком, что я должен делать и что меня ожидает. — Давай, Стайлс, я могу поспорить, что ты та еще шлюха, — то ли прошипел, то ли прошептал шатен, когда я опустился на колени перед его все еще расстегнутой ширинкой и пуговицей на брюках. Видимо спешил, когда бежал ко мне. Сглотнув, я даже не стал поднимать взгляд на Томлинсона, а просто приступил к делу. Мне было наплевать, что слева от меня находится туалет, сам же я прижат к плитке, а передо мной эрегированный член, который так и норовит порвать ткань боксеров. Подняв голову, я столкнулся со взглядом голубых глаз, которые прожигали во мне дырку. Луи чуть наклонился, одной рукой опираясь о стену, а второй уже тянулся к боксерам, чтобы спустить их. Но этого не дала сделать моя рука, потому что я резко стянул их до щиколоток вместе со штанами. И когда я поднял взгляд, то уставился на большой, толстый член, истекающий смазкой и так и просящий о том, чтобы кто-нибудь уже к нему прикоснулся. Если честно, я так и уставился на, честно скажу, шикарный член, и просто завис на несколько секунд, забывая о том, что вообще тут делаю. Но вторая рука Луи, которой он не опирался о стенку, грубо впилась мне в кудри и притянула ближе. Неуверенно раскрыв губы, я все-таки позволил головке легко проскользнуть в мой рот. Он был горячим, большим и твердым. Опыт в минете у меня был, хоть и небольшой. Но зато я точно знал, что и как делать, чтобы доставить шатену удовольствие. Я хотел это сделать? Возможно, но зачем? — Хах, видимо, ты не так уж и хоро...ооох, — на середине фразы Томлинсон резко простонал от того, как я взял еще больше в рот, при этом надавливая языком на выступающую венку. Его рука сжала сильнее мои кудри и тогда-то я и понял, что все делаю абсолютно правильно. Безумно уж хотелось показать Томлинсону то, что я могу, потому что, ох, видит Бог, я могу многое. Не желая как-либо дразнить шатена, я просто стал медленно двигать головой, желая показать ему то, что не только он здесь может быть главным. Я надавливал языком на венку, выводил восьмерки, засасывал головку, а затем спускался ниже и ниже. Но черт, я не мог взять до конца, до самого основания, потому что член был слишком большой и просто-напросто не умещался. От этого я еще больше начинал стараться, доводя Луи до сумасшедших стонов вперемешку с матом. Быстро двигая головой, я вбирал в себя орган так, что его головка касалась задней стенки моего горла, отчего на глазах выступали слезы. Не обращая на них внимания, я стал все резче и резче мотать головой, пока Томлинсон вовсе не остановил мои движения рукой, которая с силой сжала кудри и потянула их назад. Но моя передышка длилась всего секунду, потому что потом он стал в буквальном смысле трахать мой рот, быстро двигая бедрами и сжимая руку на макушке сильнее. Эта боль, казалось, должна была приносить дискомфорт, но его вовсе не было, потому что я лишь чувствовал то, как теснота в моих боксерах становилась просто адской. Стоны Луи становились громче: он шипел, матерился, стонал, глубоко и часто-часто дышал, получая, наконец, свое удовольствие. Его голова была запрокинута назад, однако, когда моя рука оказалась у основания шатена, чуть сжимая орган, шатен опустил голову и взглянул на меня. Зрачки были настолько расширены, что радужка еле проглядывала, на щеках выступал румянец, а губы были искусаны. Смотрели в глаза мы друг другу недолго, потому что из-за того, что я глухо простонал, Луи, почувствовав вибрацию, резко запрокинул голову и что-то прошипел. Его движения были резкими и безжалостными. Из этого можно было сделать вывод, что шатен явно не щадил мое горло, трахая мой рот так, что губы болели, а на глазах выступали едва заметные слезы. Луи резко остановился, входя в мой рот глубже и с силой оттягивая мои кудряшки, отчего я замычал. Это и стало пиком для него, потому что после этого я услышал гортанный стон, мат и почувствовал во рту что-то вязкое и липкое. Грудь шатена высоко вздымалась и опускалась, а хватки его руки в моих кудрях начинала ослабевать. Выпустив член изо рта, я отстранился, также тяжело дыша и чувствуя то, как горло неприятно жжет, а губы ужасно болят. Луи выдохнул, а затем стал натягивать на себя боксеры, а потом и штаны. Я выпрямился и встал с колен на ноги прямо в тот момент, когда он застегивал ширинку. Подняв на меня взгляд, шатен смерил меня таким насмешливым взглядом, будто это не я только что отсасывал ему, доводя до оргазма. — А ты не так уж и бесполезен, Стайлс, — фыркнул он с ухмылкой и резко вышел из кабинки. До меня донесся хлопок двери в туалет и только тогда я понял, во что же я все-таки влип...

***

Понятия не имею, как мне удалось избежать моего заслуженного послеобеденного избиения, но я вернулся домой цел и невредим, что несомненно радовало. Как всегда никого. Если честно, эта пустота в доме была настолько привычной, что я даже не удивился, когда обнаружил пустой холодильник и отсутствующий обед. Мне не раз доводилось слышать, как матери готовят что-то для своих сыновей, но, видимо, это не относится к моей, которая пропадает на работе и совершенно не знает о том, что у нее есть сын, который нуждается в ней. Звонок Лиама был действительно неожиданным, но весьма приятным, потому что он единственный, которому я могу нормально выговориться за весь день. Хотя про инцидент в туалете я умолчал — ему незачем знать об этом. Да и думаю, Томлинсон будет не рад узнать, что я рассказал все Лиаму. Ох, с каких это пор меня он начал волновать? На следующий день, на физике, Лиам сел за парту, которая находилась за мной, и, чуть наклонившись, спросил: — Все обошлось? — О чем ты?- обернувшись, в непонимании спросил я у Лиама, который задал весьма странный вопрос. — Ну, ничего не было вчера после уроков? — Да нет, я живой и отлично себя чувствую. — Странно, — пробубнил Пейн. — Что? В смысле? — Ну... Томлинсон вчера с парнями пришел на тренировку весь такой довольный. Вот я и подумал...ну, может он... — Избил меня? Нет, все нормально, мне удалось выбежать из школы, прежде чем он со своими гориллами вышел из класса... — Мистер Стайлс, если хотите поговорить, то можете выйти за дверь, — сделал мне замечание наш физик, мистер Дастин. — Простите, мистер Дастин, — буквально прохрипел я и тут же прочистил горло. Черт, оно все еще болело, и я жутко хрипел. — Все в порядке? Вы не заболели? — с беспокойством спросил учитель. - Нет-нет, просто...эм, легкий кашель, — солгал я, опустив голову вниз. — Ну что ж, продолжим... Физик невозмутимо перешел к теме нашего урока, пока мне стоило огромного усилия отговорить себя от того, чтобы повернуть голову и взглянуть на Томлинсона. Который, я уверен, сейчас сидел и хищно улыбался, вспоминая вчерашнее. Но я был бы не я, если бы не сделал этого. Повернув голову вбок, я постарался как можно наиболее невозмутимо взглянуть на Луи, который сидел и смотрел куда-то перед собой. Я видел, как уголки его губ приподнялись. Черт. Точеные скулы, к которым безумно хотелось прикоснуться. А еще легкая щетина...меня всегда привлекала эта часть в мужчинах. Безумно хотелось ее почувствовать, провести по ней пальчиками или же почувствовать ее на своих бедрах. Он чуть повернул голову, чтобы взглянуть на меня и усмехнуться. Быстро поверни голову, придурок! Мой внутренний голос так и кричал о том, чтобы я это сделал, но тело совершенно не слушалось. Этот испепеляющий взгляд, каким смотрел на меня Луи, заставлял тело напрячься, а губы сами приоткрылись. Резко отвернув голову к доске, я почувствовал, как щеки заливает румянец, и я заставил себя просто сидеть так до конца урока и буквально не шевелиться. Он все тот же Луи Томлинсон, который ненавидит меня, все тот же, Стайлс... Я влип.