Эллен Рипли
Я вишу в тесной пустоте, обездвиженная, беспомощная. Дышать. Тут практически невозможно дышать. Но меня убьёт не удушье. Кожу немилосердно щиплет, но я не могу почесаться. Не могу пошевелить рукой, мотнуть головой. Осталось лишь моргать и вращать глазами. Но ничего, возможность подёргаться ещё будет. Непосредственно перед смертью. Всё, что осталось – это смотреть. И вспоминать. Вспоминать, как я дошла до жизни такой, как очутилась в этом баке, выбраться из которого не под силу никому. Если бы я не доверилась Таноптис! Если бы не полетела на эту чёртову Омегу! Вот только сделанного исправить нельзя. Доверилась, полетела и попала в рабство. Меня ни о чём не расспрашивали. Быстро и деловито провели по каким-то общественным помещениям. Тогда я ещё надеялась на чью-то помощь, на вмешательство полиции, но натыкалась лишь на мимолётные, равнодушные взгляды. Похоже, подобные картины здесь были в порядке вещей. Батарианцы. Надеюсь, когда-нибудь люди вычистят эту мерзость. Меня поместили в барак, в котором рабы ждали своей участи. Всего там было десятка два лю… существ. Не только люди, нет. Азари, турианцы, один ханар. Даже пара батарианцев: своих сородичей работорговцы тоже не жалели. Ну и люди, конечно. Мне удалось поговорить с мужчиной, сидящим в соседней клетушке. Его захватили в плен во время атаки батарианских работорговцев на одну из мелких колоний Скиллианского Предела. – А как же армия, вооружённые силы? – спросила я тогда. – Они делают что могут! – отрезал товарищ по несчастью, – Флот громит батаров в хвост и в гриву. Ещё бы набрались смелости и зачистили Торфан. Эх… Вот только мы с тобой до этого не доживём. – Почему? Что они с нами сделают? – Я слышал, что некоторых рабов хотят предложить Коллекционерам и отправят за Омегу-4. Тех, кого они согласятся взять. Это конец. Никто оттуда не возвращается. В тот момент я не поняла, что «коллекционеры» – это название расы, а не организации. Спасибо, просветили. Да, Рана абсолютно точно описывала Омегу как «один из центров галактической цивилизации». Вот только запамятовала уточнить, что «торговое и культурное сердце региона» – оплот преступности, работорговли и прочего беззакония. Анархическая вольница, всегалактический бандитский притон. И я вляпалась в него на полной скорости, да ещё и Ньют затащила! Впрочем, система Сарабарика знаменита не только разбойничьим астероидом. Есть и ещё одна достопримечательность. Ретранслятор Омега-4, который ведёт… а никто, в сущности, не знает, куда он ведёт. На протяжении веков через него множество раз пытались пройти и военные, и разведывательные суда. Результат одинаков: полное отсутствие результата. Ни один корабль не вернулся. Но при этом из-за проклятого ретранслятора регулярно наведывались «гости». Странные антропоморфные существа, они редко углублялись в Пространство Цитадели, предпочитая вести дела на Омеге. Интересовал их один-единственный товар. Рабы. Их запросы сложно назвать грандиозными: десяток существ раз в несколько лет, если не реже. По слухам, платили они щедро, не деньгами, а технологиями. Требования к «материалу» зачастую были странными и вычурными. Именно за эту особенность четырёхглазых гуманоидов прозвали «Коллекционерами». Зачем им рабы? Собеседник не знал. Никто не знал. Выдвигались разные версии: религиозные жертвоприношения, экзотические блюда, извращённое сексуальное насилие… Впрочем, неважно. Теперь ответ частично известен, но поделиться им с кем бы то ни было мне не суждено. Я провела у батарианцев несколько часов. Нам давали пить, один раз даже кормили какой-то бурдой. Никого больше не приводили. Ньют тоже не видела, её держали в каком-то другом месте. Я встретила её только здесь, на базе. Потом пришли батарианцы в сопровождении пары Коллекционеров. В них было что-то странное, что-то, что будило подсознательную неприязнь. Чуждый облик – да, дополнительный сустав на ногах – да, но это всё не то. Не знаю почему, но их плоские треугольные головы вызывали ассоциации с жуками. Отвратительные существа, даже по сравнению с батарами. Они внимательно осмотрели нас всех, потом что-то сделали, и я отключилась. Быстро и конкретно. Очнулась лишь здесь. Где «здесь»? Подозреваю, на их базе. Эх, взорвать бы тут всё к чёртовой матери! Мечты, наивные и бессильные мечты… Я с головой погружена в какую-то полупрозрачную жидкость. Не воду: водой дышать невозможно. А я, хоть и чувствую постоянное и мучительное удушье, всё ещё живу. Пока что. Мне тесно. Тяжело. Хочется пошевелить рукой, побарабанить кулачками по стеклу, разбить его вдребезги, выбраться наружу. Но не могу. Ничего не могу. Тело не слушается. Остаётся только моргать и вращать глазами. Жидкость «кипит», многочисленные пузырьки щекочут кожу. Это неприятно, да что неприятно – мучительно! Ничего нельзя сделать. Ничего. Только смотреть и вспоминать. Дура, дура, какая же я дура… Сквозь толстое стекло вижу другие цилиндры… хотя это скорее не цилиндры, а исполинские яйца, окутанные сетью труб. Часть передних стенок более-менее прозрачна, и сквозь них я вижу остальных четверых подопытных. Наверняка капсул гораздо больше, вот только разглядеть их не суждено. А так, перед смертью я смотрю на турианца. Азари. Молоденькую человеческую девушку, полностью лысую, с несколькими татуировками (кстати, её в том бараке не было). И на Ньют. Моя дочь тоже здесь. В отличие от остальных она так ни разу и не раскрыла глаза. Спи, Ребекка. Не знаю, какие сны тебе снятся, но просыпаться не надо. Я не смогла защитить тебя. У меня был шанс, пусть жалкий, призрачный, но был. Я его профукала. Спи. Мы висели долго, очень долго. Сколько? Нет часов, нет никаких отрезков времени. Сутки? Несколько суток? Или от мучительного безделья время растянулось резиновой лентой? Не знаю, и никогда не узнаю. Не происходило ничего. Потом турианец растворился. Он забился в последних судорогах, изо всех сил кинулся на переднюю стенку. Он пытался выбраться, колотил в стекло, но не смог сделать ничего. Вообще ничего. А потом обвис и начал растворяться. От ног к голове, с пугающей скоростью. Несколько секунд – и в исполинской капсуле больше нет ничего живого. Так вот какая судьба нас ждёт… С тех пор мало что изменилось. Лишь пару раз приходили Коллекционеры и что-то делали с капсулой Ньют. И если в первый раз один-единственный монстр совершил пару непонятных манипуляций, то при втором визите всё было гораздо серьёзней. Трое существ довольно долго работали с капсулой и, вроде бы, даже совещались. Видимо, им ни разу не попадалось тело с личинкой ксеноморфа внутри. Вишу в тесной пустоте. Задыхаюсь и не могу задохнуться. Жду неизбежного конца. Ну а что мне остаётся делать?***
Ньют умирает. Всё. Это конец Ребекки. Девочка судорожно дёргается, её грудь набухает и раскрывается кровавым бутоном. Даже отсюда видно, как из неё вылезает чёрная личинка. Единственное утешение – глаза девочки остаются закрытыми до самого конца. Надеюсь, она так и не пришла в сознание. Жидкость в капсуле Ньют стремительно мутнеет. Вот видны лишь контуры тела, вот всё пространство заполняет непрозрачная взвесь… Покойся с миром, дочка. Скоро я приду к тебе. Не знаю, завыла ли в зале тревожная сирена: снаружи не доносится звуков. Но очень скоро в помещение набежала целая толпа Коллекционеров. Некоторые сжимали в лапах какое-то оружие футуристического вида. Ну? Что будете делать после провала эксперимента? На вашем месте я бы вскрыла капсулу и уничтожила эту гадость на месте, быстро и с гарантией. Но вы же так не сделаете, верно? Чудовища, разлагающие разумных существ ради каких-то «научных» целей, не могут пройти мимо такого любопытного «экземпляра». Вы ведь не тронете уникальную особь, правильно? Попытаетесь её выкормить, вырастить, размножить, если получится. Но знаете, что? У вас ничего не выйдет. Ничегошеньки! Ксеноморфов можно изучать. Можно. Только недолго. Они всё равно выйдут из-под контроля и начнут убивать и размножаться, размножаться и убивать. И это хорошо. Пусть зло воюет со злом! И неважно, кто проиграет и кто победит, меня это всё равно не спасёт. Но мои убийцы доиграются. Они станут исследовать то, что можно только уничтожать. Глупые, глупые Коллекционеры. Глупые – несмотря на всю свою технологическую мощь. Попались. Они попались в ловушку и продолжили эксперимент. Капсула по-прежнему заполнена тёмным раствором, но временами там что-то… шевелится. Ксеноморф не растворился. Он и не собирается этого делать. Ажиотаж среди Коллекционеров поутих, они разошлись. Частично. Ну ждите, ждите. Время идёт. «Водичка» щиплет всё сильней и сильней. Синяя азари забилась в корчах и превратилась в слизь. Держимся лишь мы с лысой девушкой. Вишу. Смотрю. Это всё, что осталось.