Kiryu – Mugen houyou
- Махиро! – коренастый светловолосый парень, крашеный, лохматый, взъерошенный, как все соратники ветра, заметив знакомого, приветственно замахал мохнатой рукой. – Махиро-кун!! Тот отреагировал вяло: еле-еле поднял глаза да вздохнул, будто бы желая их тут же закатить с растянуто-вымученным «начина-а-ается», но бойкий приятель мгновенно нарисовался рядом и, вцепившись в локоть, потянул несчастного за собой. - Чего стоишь, аки привезенный? Результаты повесили! Ты видел? Видел?! – едва ль не приплясывая от нетерпения, взбудораженный ловец бурь свободной лапой невежливо распихивал разношерстную толпу, сбившуюся возле гигантского стенда, испещренного мелкими-премелкими цифрами. Кто-то раздраженно шикнул на него, но он даже не повел ухом. – Зашибись!! Ты в десятке, старик! Из всех, втыкаешь? - Ну втыкаю, Мао, и что? – Махиро спокойно пожал плечами, упорно делая вид, словно бы ему фиолетово до итогов решающего тестирования, и стараясь благоразумно загасить вспыхнувший в сердце ласкающий огонек гордыни. – Это не новость. - Еще какая новость! – фыркнул названный Мао, тряхнув короткими белобрысыми прядками. – В кои-то веки огнепоклоннику поставили высокие баллы! Да средь своих ты первый вообще. - А сколько у меня? – демон прищурился, задрав голову и совершив робкую попытку разглядеть двузначное число, вписанное в клетку у его имени. Безуспешно: чужие рога напрочь загораживали обзор низкорослому пламенному хищнику. - Девяносто шесть, – крякнул в ответ приятель, дружелюбно толкнув его под руку. - А сто из ста, по традиции, у одних лишь мокрушников, – не без сарказма отметил Махиро, наскоро просмотрев таблицу по диагонали. Получив красноречивый кивок, он удовлетворенно подытожил: – Первое задание выполнено. - Что-то не вижу радости, – укорил товарища Мао. - Отвали, – мрачно посоветовал тот, но избавиться от молодого ловца было нелегко, особенно если он привязывался к кому-то с явным намерением вытрясти чистосердечное. А Махиро, увы, скрытностью не отличался. - Не, вы ж гляньте, эльфы полосатые: ему сообщают, что он уделал всех на опросе, обеспечив себе выход в высший дивизион – а этот жмот даже не улыбнется. Э, где простава? - Катись со своей проставой. - Чего? Чувак, что такое? – впившись когтями в мятую ткань форменного кимоно, Мао со всей дури потряс Махиро за плечи, чтоб затем, слегка наклонившись, внимательно уставиться в его едко-желтые измученные глаза. – Проблемы? - Списки, – признался однокурсник, не в силах терпеть ментальный натиск (не озвученных вопросов за последние минуты Мао задал в разы больше). – Говорят, их уже составили. Как представлю, кого эти уроды могут назначить мне, аж тошно делается, – он резко вывернулся – вокруг с шипением вспыхнули и тут же погасли, осыпаясь, колючие искорки, словно некто незримый поиграл зажигалкой. - Остынь! – пропел Мао, призывая на помощь легкий порыв весеннего ветра, взъерошившего черные, неровно остриженные пряди приятеля и короткую буроватую шерсть на крыльях. - Убери сквозняк! – возмущенно завопил Махиро. – В ушах свищет! - Тише-тише, – прищелкнув пальцами, ловец бурь миролюбиво остановил действие своей магии. – Не кисни, насколько я осведомлен, списки пишут по результатам тестов. Ты в авангарде, значит, нормального соперника подберут. С чего тебе-то, умнику, париться? - «С чего-с чего»... – передразнил огненный. – Ты ж знаешь, как меня «любит» председатель комиссии! – проворчал, уставившись в стенку. – Найдет он мне пару, как же! Всенепременно. - Уймись, ему не до тебя, чудо. Да он думать забыл уже о твоей порке: целый месяц прошел. - Две недели. Какие-то несчастные две недели. Он помнит и отыграется, вот увидишь, – прорычал Махиро, в негодовании сжимая кулаки да рассекая хвостом кружащуюся в воздухе пыль. – Маразматик хренов, чтоб его... - Неужто до сих пор сидеть больно? – хихикнул Мао, не удержавшись и едва не схлопотав по шее, но вовремя увернулся. - Заткнись, – посоветовал слуга пламени, – или на гриле пожарю. Правда, приятель не испугался, заливисто расхохотавшись да припомнив еще пару дурацких шуточек, вдруг объявил, будто позорно опаздывает на семинар по теневождению – и его точно ветром сдуло. Вздохнув, расстроенный Махиро понуро поплелся в южную часть бесконечного университетского здания, искренне сожаления, что не имеет возможности спалить его до фундамента... Твердые начищенные копытца громко цокали по паркету. «Может, шальной Мао и прав: с моими ли баллами переживать за экзамен? – шебутные мысли, нагло залезая одна на другую, словно несмышленые крохи-демонята, ерзали в его нечесаной голове. – Пускай слабаки молятся, чтобы их не угораздило провести спарринг со мной. Я лучший, какого хрена загоняюсь? Я уже победитель! Местная звезда!..» «...дисциплинарных взысканий», – кольнула подлюка-совесть, заставив демона грязно выругаться. На кой она вообще сдалась демонам? Ошибка природы. И потом: ну какая разница, как он себя ведет? Хозяин огня должен, прежде всего, безоговорочно владеть собственными силами, обладать хорошей физической подготовкой да отличными знаниями – Махиро славился всем вышеперечисленным. Систематическое же «нарушение субординации», звучащее средь нудных речей, зачитываемых не менее нудными исполнителями наказаний перед тем, как наградить обучающегося порцией воспитательных розог, ничего на деле не значит. «Почему тогда чертов экзамен не идет у меня из головы?!» В поточной аудитории (которую местная молодежь не сговариваясь звала пыточной) было как всегда шумно: судя по объявлению, сегодня планировалась конференция с представителями Темного Агентства – знаменитой службы патрулирования земли. И пускай пробиться в элиту основная масса сидящих здесь даже не надеялась, мечтать-то не вредно. Махиро, устроившись поближе к трибуне, ревностно занял место вдали ото всех: близкое соседство ему претило. Впрочем, к искренней радости необщительного парня, большинство одногруппников ненавидело его, считая наглым, высокомерным, вспыльчивым исчадьем, а потому располагаться рядом не собиралось. «Какое счастье», – думал эгоистичный комок, чей малый рост неизменно забавлял окружающих. Вот и сейчас, хмуро почесав основание рогового выступа, Махиро, тяжко вздохнув, привычно погрузился в свои тревожные мысли... но, увы, его бесцеремонно отвлекли. - Салют, – произнес знакомый девичий голос, мелодичный, бархатный, правда, слишком низкий, чтобы быть женским. Демон нехотя разлепил веки, чтобы узреть пред собою ухмыляющееся темноволосое существо, облаченное в мужской наряд, однако для мужчины все-таки чересчур грациозное. Шадди. Первоклассная стерва. Сто лет, кажется, не виделись. - Салют, – хмуро кивнул Махиро. – Чего тебе? - Поздравляю с тестом, – произнесла девушка, пожимая его ладонь. - Спасибо. Ее желтые глаза блеснули, явно выражая недоброе... жаль, чертовка виртуозно блокировала любое проникновение в свою голову. Из-за этого таланта многие ей завидовали, шипя за спиной, но демонесса плевала на завистников. - Тут слухи бродят, малыш, – хищно оскалилась Шадди, присев на край стола и низко склонившись к сокурснику, едва не задев острыми жемчужно-белыми рогами, – якобы сегодня обнародуют списки. Я бы многое отдал, чтобы нас поставили вместе, – многозначительно посмотрев на Махиро и по-хозяйски потрогав оловянный амулет, висевший на его шее, произнесла демонесса, невольно облизав губы: жест вышел донельзя пошлым, но визави даже бровью не повел. - Я не против. Ты крутая. - Крутой, – укоризненно поправила она, понижая тембр. - Крутая, – парень расплылся в дикой улыбке, акцентируя половую принадлежность собеседницы и, похоже, тем самым нервируя ее. - Крутой. - Крутая. - Махиро, – в голосе девушки проскользнула угроза. - Шадди, – передразнил парень. Несколько секунд они испепеляюще пялились друг на друга. Улыбка Махиро становилась все шире, шире, покуда не растянулась от уха до уха. Фыркнув, демонесса резко отпрянула, рассыпав в воздухе ворох оранжевых искр, лишь по счастливой случайности не подпаливших концы ее шикарных длинных волос. - Засранец, – выругалась она. - Шельма, – меланхолично отозвался Махиро, демонстративно теряя интерес. - Ай, ну тебя, малявка, доберусь еще, – беззлобно пожурив приятеля, огнепоклонница быстро сбежала вниз по ступеням, слившись с разношерстной толпой демонов, шумно обсуждавших сводку последних новостей. - Забавно: ты против Шадди, – раздалось за спиной Махиро. – Не страшно? Она злая. - Злая, – согласился тот, оборачиваясь и сталкиваясь с издевательски насмешливыми глазами случайного свидетеля мини-зарисовки – Такемасы. «Водный выродок», – мысленно окрестил его Махиро, никогда не испытывавший особой радости от присутствия поблизости представителей противоположной стихии: рядом с ними так и тянуло замогильным холодом, пробирающим до костей, – хоть костер раскладывай, дабы просушить вещи. Правда, сейчас ругаться сил не было, потому Махиро остался равнодушным. – Очень злая, но неопасная, – и, предвосхищая вопросы, пояснил: – Она мимикрирует. - Серьезно? – прищурился Таке, с опаской покосившись на устроившегося под его боком деловитого Руки, чья манипулирующая магия иногда становилась совершенно неуправляемой: тогда тот гасил ладонью пляшущие на столе огоньки. Известно: недомастера рек нервничают в окружении искр не меньше, чем хозяева пламени на берегу моря. – То я думаю, что с ней не так. - Вон, видишь? – Махиро кивнул туда, где, вальяжно облокотившись о подоконник, героиня беседы что-то увлеченно рассказывала миловидной особе, бережно придерживая ее за талию. Пальцы другой руки Шадди медленно накручивали чужую рыжеватую прядку, а сама демонесса томно смотрела в глаза спутнице и соблазнительно прикусывала нижнюю губу, сочувствующе поддакивая, если собеседница хмурилась. Иногда девушки посмеивались, шепча что-то друг другу на ухо, наклоняясь предельно близко, будто случайно прикусывая мочку да воркуя нежности, от коих на щеках обеих розовел смущенный румянец. Они явно наслаждались моментом. – Налаживает отношения, безусловно, сугубо деловые. - Замечательно, – Такемаса вздохнул. – Что ж такое: нормальных скоро вообще не останется. С этими бабами вечно одни проблемы. - Ага. Пробурчав нечто еще в том же духе, водный вновь уронил голову, собираясь захрапеть. Руки по-прежнему вчитывался в толстую книгу (как гласила обложка, том посвящался проблемам управления вспышками), Махиро, мельком взглянув на нее, перевел усталый взор на висевшие напротив часы: доблестные агенты почему-то задерживались. Мысли огнепоклонника сами собой вернулись к Шадди, задумавшей с какого-то бодуна под занавес обучения стать мимикром: идея, бесспорно, забавная, но нынче, в преддверии экзамена, мягко говоря, дикая. «Не могла, что ли, после сдачи перекинуться», – резонно рассудил парень. Особая магия, живущая в каждом половозрелом демоне, позволяла в любой момент по собственному желанью изменить свой пол, в народе – промимикрировать, однако требовала недюжинных трат энергии. Так беспечно расходовать силы – сущая глупость: вдруг не хватит потом для победы в решающей схватке?.. Впрочем, хрен поймешь этих женщин. - СПИСКИ! – внезапное объявление, точно взрыв, нарушило плавный ход рассуждений. Вздрогнув, словно его прошила молния, Махиро машинально вскочил, спеша влиться в пестрый поток, стремительно вытекавший из пыточной. Коридор, поворот налево, еще коридор, спуск к кабинетам администрации – и вот, наконец, оно, бескрайнее поле, где имена разделяют кровавые тире, разводящие вчерашних коллег по разные стороны будущей арены. Закусив губу, Махиро жадно впился взглядом в таблицу, стараясь не слушать бешеный пульс, гулко отбивающийся в горячих висках... «Такемаса – Хиёри», «Тсуруги – Мао», «Митсуки – Каэдэ»... не то, не то! Так, вот, огненные: «Шадди – Руки»... где же... где... Сердце рухнуло в пропасть. «Эльфы сраные», – выругался огнепоклонник, дополнительно наградив уважаемую комиссию множеством других, куда более обидных характеристик. Понурившись, он на ватных ногах покинул сокурсников, не обращая внимания, если его задевали, толкали, неуклюже наступали копытами на копытца... На белом фоне алыми иероглифами скромно значилось: «Махиро – Казуки».***
- ...Как тебя угораздило? Горе ты мое, – ворчливо повторял Мао, качая головой и внимательно оглядывая сотворенные им узлы, дабы убедиться: держат надежно. - Развяжи меня, – раздраженно прошипел Махиро, беспрестанно дергаясь, желая разорвать путы, от каждого движения еще сильнее впивающиеся в кожу. Приглушенные ругательства он прерывал лишь чтоб вгрызться зубами в веревку, туго пересекавшую тело, однако острым клыкам не удавалось перекусить ее: судя по всему, она была благоразумно заговорена. Несколько раз перекрученные вокруг заведенных за спину рук, витки лишали жертву любой возможности двигаться. Махиро кричал, хрипел и барахтался, посылал проклятия на потомков Мао вплоть до седьмого колена, катался по земле, пытаясь высвободиться – все тщетно. Что ни говори, ветреные охотники отлично шарили в искусстве связывания. В конце концов, окончательно выбившись из сил, несчастный демон жалобно заскулил. Во внутреннем дворике университета было пусто: начальство удалилось, зеваки тоже разбрелись кто куда. Ловец бурь сладко потянулся, разминая суставы, зевнул, чертовски напоминая леопарда, и только потом, вдоволь насмотревшись на страдания коллеги, соизволил усадить его, осторожно прислонив спиной к каменному постаменту, служившему лавочкой. Однако веревки не снял – наоборот, подтянул потуже, причинив рукам бедняги еще больше давящей боли. Махиро взвыл. - Тише, не ной, – поморщился Мао. – Вечно с вами мороки, погорельцы... Сиди смирно или я призову Силы Воздуха. - Раз-вя-жи... – процедил взъерошенный хозяин огня. - Не развяжу, – отрезал ловец, – а то снова Преисподнюю устроишь. Хватит. Это ж надо додуматься, – он театрально схватился за голову, изобразив на лице святой ужас, – едва не устроить пожар внутри здания, сжечь списки! Там же все огнеупорное: спецзащита от идиотов. Не дал мне спокойно выспаться на семинаре, кретин. Эх... Вот честное слово: сам бы выпорол тебя хорошенько, чтоб ты сидеть неделю не смог, зато неповадно б было. Придурок. - Мао-кун, хорош читать мне морали, – пробурчал Махиро, однако глаза не поднял. «Стыдно, значит, все-таки стало», – не без удовольствия решил ловец. – Отпусти. Ветреный въедливо взглянул на приятеля. Кажется, огнепоклонник действительно растерял былую прыть. - Отпущу, но с одним условием, – отчеканил Мао, гордо вздернув подбородок. – Если ты, падла, вновь отправишься крушить все подряд, я тут же поднимусь в деканат и заберу все слова в твою защиту. Пусть тебя опять выдерут: это же накануне выпускного экзамена, безусловно, невероятная честь! - Мао... - Что, будешь слушаться? - Буду, – вымученно выдохнул парень. – Развязывай давай. Нехотя проговорив витиеватое заклинание, Мао осторожно тронул свисавший конец веревки – и та, покорно повинуясь приказу, как озорная змейка, скользнула в его ладонь, сбрасывая с себя навязанные узлы. Наконец-то обретя желанную свободу, Махиро с удовольствием втянул носом прохладный воздух, расправил помятые мохнатые крылья, стряхнув с них приставшую дорожную пыль. - Я видел у стенда Казуки, – убедившись, что товарищ более не проявляет агрессии, Мао вернулся к повестке дня. – Кажется, он тоже не рад подобранной паре. - Не сомневаюсь, – Махиро потер затекшие, все еще ноющие запястья. – Я с ним сталкивался, он меня уже поздравил. - Что пожелал? - Гореть в Аду, – губы огнепоклонника едко скривились. - М-да... – Мао почесал макушку, творя хаос в своей и без того неаккуратной стрижке, напоминавшей птичье гнездо. – Интересно, у огненных это комплимент?.. Ладно, это ж что получается: ты взбрыкнул из-за Зуки? – и смерил Махиро удивленным взглядом, но пламенный демон презрительно отмахнулся. - Не тупи. Плевал с колокольни я на сих шавок. - Из-за чего тогда? - Да просто несправедливо: прицепились, козлы, к моим штрафам... Какое им дело?! Собой бы занимались, скоты. - И тебя прорвало. - Да, – грубый голос Махиро стал жестче, внимательный Мао поспешил отсесть чуть подальше, дабы вновь не огрести от друга: слишком хорошо ему был известен крутой нрав мелкого демона. - Ну ты даешь, брат, – выдохнул Мао. – Правду, верно, твердят, будто в огненных Первородное Пламя запечатано, – благодушно улыбнувшись, пожал плечами. – Было б с чего беситься: мне вот, например, некий Тсуруги достался – я вообще не знаю, кто это. И не парюсь. За оставшийся месяц попробую познакомиться, надеюсь, Тсуруги не теневик: не хочется как-то, чтобы меня моя же тень удавила, – рассмеявшись, он сделал комичный душащий жест, изображая коронный номер из арсенала любого повелителя теней. – Фу. Шутка удалась: глядя на кривлянья коллеги, Махиро, кажется, приободрился. - Я это так просто не оставлю, – уверенно сообщил он. – Я им не рядовой недохищник! У меня высший балл среди хозяев огня, и я заставлю со мной считаться! - Что ты опять задумал? – тихо вопросил Мао, отлично зная: подобные высказывания приятеля не несут в себе ничего хорошего. - Бороться за права, – огненный многозначительно кивнул в сторону администрации, но ловец, сокрушенно выдохнув, вдруг пришел к некоему личному выводу и расплылся в странной насмешливой ухмылке, будто Махиро был едва вылупившимся детенышем. - Борись. Сражайся, стучись башкой в закрытые двери, не сдавайся, стой на своем! – бордо вскочив на ноги, Мао издевательски потрепал друга по волосам да бросил, еле сдерживая смешок: – Раз слабо признать, что боишься. - Боюсь? Кого?! – вспыхнул Махиро, сжав кулаки. - Да Казуки. - ЧЕГО??!! – даже воздухом подавился. - Ничего, – развернувшись, Мао легкой походкой направился к зданию и, уже взявшись когтистой лапой за ручку двери, обернулся: в его ярко-желтых, почти оранжевых очах выделывали коленца дерзкие огоньки. – Страх берет, что Казу-кун тебя укатает. Трус. - Я не трус! – проорал Махиро, но ловец бурь его больше не слушал, исчезнув во тьме. От обиды огнепоклоннику захотелось разнести тут все в хлам... к счастью, он вовремя остановил поднятую руку, вспомнив, что попусту тратит силы. – Никого я не боюсь, урод ветреный, – пробурчал низкорослый хищник, – тем паче Казуки-слабака. Но он мне не ровня, я не буду позориться, выходя на арену с ним. Вот увидите. И, сжав зубы, попер прямиком в администрацию: он не любил зря тратить время.***
- ...Идите вы лесом со своими тупыми правилами!! Я вам не... Очередная тяжелая дверь громко захлопнулась перед самым носом Махиро. Впору уже было рыдать: бесконечные хождения из кабинета в кабинет ничего не приносили – где-то ему сочувствовали, где-то озадаченно чесали затылки, но чаще всего просто-напросто посылали. Дойдя до самого верха, несчастный демон понял: тщетно рвать, метать, биться головой об пол. Обруганный и униженный, огнепоклонник, понурившись, чуть не плача, вышел на покатые ступеньки. Ну почему все против него?! Гнев, вспыхнувший, когда парень прочитал списки, нынче сменился черным-пречерным отчаянием. Махиро взывал ко всем хранителям, умоляя помочь ему, но те оставались глухи, даже родная стихия молчала, словно воды в рот набрала (что применительно к Пламени звучало нелепо). Демон поистине чувствовал себя самым несчастным из живущих. А еще Махиро сжигала обида: на Мао – за то, что тот совершенно неправомерно обозвал его трусом, на председателя, возносившего поведение обучающихся выше профессиональных навыков, на себя, невезучего... Он ведь уже настроился, будто сойдется на арене с Шадди или Руки, а тут – на тебе! Казу. Не кто-нибудь другой из множества кандидатов, а Казуки – извечный конкурент Махиро, тот, кого он яро ненавидел с первого дня учебы! Впрочем, ненавидел взаимно: любимец публики, постоянно окруженный толпой приятелей, наглый, ленивый, обаятельный, тоже терпеть Махиро не мог. При любой удобной возможности парни подзадоривали друг друга, спорили на пустом месте, горячо отстаивая каждый свое превосходство. И теперь их назначают соперниками. Это будет самый жуткий экзамен. Нет, Мао был неправ: Махиро не боялся выходить против Казуки, он не сомневался, что сильней и ловчее, что знания его глубже, а способности куда ярче, но он вправду страшился проиграть... Ведь, как-никак, выпускной поединок – допуск в настоящую жизнь, нервирующий высокомерного демона, являясь для Махиро – в отличие от многих – безальтернативным событием. Проигравший останется на второй год... Огнепоклонник поклялся луной: он не останется. Победа иль смерть. «Позор оказаться негодным обряду Наречения, – не единожды твердил дерзкий хищник, уже на всякий случай натачивая короткий меч, дабы принять достойную гибель, перерезав им себе глотку. – Лучше умереть, чем потерять честь». Вступать в бой со старым недоброжелателем же казалось ему наихудшим раскладом. Будь ты хоть четырежды виртуозом, экзамен по сути лотерея, тебе может просто не повезти – и тогда... тогда все будет кончено. «Да я скорей сдохну, чем сдамся Казуки, – острые когти впились в ладонь. – Чтоб вас!..» Размахнувшись, он со всей дури швырнул в ни в чем не повинную колонну, подпиравшую крышу, огненный шар, а затем, яростно пнув стоящую рядом урну, озвучил парочку смачных темных ругательств. Искры ворохом посыпались вниз, покоробив шероховатую поверхность колонны, высекая из нее мелкие острые камушки. Фыркнув, Махиро уж было собирался забацать еще один сгусток разрушительного пламени, дабы все-таки завалить неугодную конструкцию иль хотя бы поджечь ее ради сатисфакции, но вдруг кто-то резко, болезненно и крепко впился в его правое плечо. - Довольно, – грозно скомандовал этот кто-то. – Она не горит, не надейся: обработана защитной охлаждающей магией. А мусор за собой положено подбирать. Махиро почувствовал, как краснеют кончики его чутких ушей, и совершил скромную попытку выкрутиться из чужой хватки. К счастью, та не была чересчур сильной, почти сразу разжавшись, не держа долго. Обернувшись, парень нос к носу столкнулся с высоким, статным демоном в иссиня-черном кимоно, украшенном простым лазурным орнаментом. Длинные волосы незнакомца, элегантно уложенные в высокую прическу, на манер кинжалов прорезали две перекрещенные деревянные шпильки с утолщеньями на концах. Сложенные крылья, словно продолженья складок форменной одежды, темнели благородно и пугающе, пара прямых, как стрела, орехово-золотистых прядей, симметрично ниспадали на плечи, на поясе поблескивал верный меч. Рога цвета влажной охры, витые, гладкие, закручивались, совершая множество замысловатых оборотов прежде чем завершиться сглаженным острием. «Охрана, – сплюнул Махиро, мгновенно догадавшись, кто перед ним, – да еще и водная, мать ее». - Простите, – нехотя выдавил огнепоклонник, кряхтя, принявшись собирать разбросанный крупный мусор, дабы вновь позапихивать в урну. Незнакомец, сложив руки на груди, внимательно наблюдал за происходящим. В другой момент дерзкий демон отправил бы своего «надзирателя» куда подальше, но сейчас, и без того разругавшись с администрацией, получить на орехи еще и от службы безопасности ему совсем не хотелось. - То-то же, – удовлетворенно кивнул охранник, когда Махиро, наконец, закончил сей скорбный труд да, отряхнувшись, поднялся на ноги. – А то распоясались к экзамену... – вдруг взгляд слуги порядка как-то подозрительно замер, а сам водный мастер, чуть-чуть склонив голову, с интересом прищурил желто-золотые глаза. - Чего уставился? – враждебно буркнул Махиро, вмиг растеряв приличия: его страшно бесило чужое пристальное внимание. - Ничего, – демон сморгнул, отступив на шаг, тем самым продемонстрировав внезапно накатившую на него рассеянность. – Просто... – пробормотал. - Что? - Какой-то ты... комолый. Это стало последней каплей. Застыв, прожженный святым возмущением, огнепоклонник подавился собственным пламенем, гневно рассыпав вокруг целый вихрь обжигающих огоньков, мелких, предельно раскаленных, колючих. - Я не комолый! – бешено рявкнул он. - Ну... рогов нет. - Нет? – одним прыжком оказавшись возле обидчика, Махиро резко сцапал его за форменный воротник, безжалостно сминая цветы орнамента. – Глаза разуй! – и почти прорычал, грубо тыча в свою растрепанную шевелюру: – А это тогда, по-твоему, что? - Это... – мужчина сглотнул, но не сдался. – Это рожки. Недоразвитые пеньки – такое, кажется, и величают комолостью, – без обиняков тронув крошечный нарост (осторожно, едва-едва), демон оценивающе прикинул: – Странно: огненный да комолый, – почесал висок. – Надо же. Рожки. - Это не рожки! – взревел Махиро, отталкивая бесстыжего хищника. – Это рога, ясно?! РО-ГА!! – сжав кулаки, огненный предупредительно постучал хвостом по земле, устремив испепеляющий взгляд на собеседника. – Оставь их в покое, бодну – пожалеешь! Правда, тот, по-видимому, не горел желанием выяснять отношения. - Верю, – миролюбиво улыбнулся он. – Не стоит себя утруждать. «Упырь, – гневно подумал Махиро. – Чертов мокрушник». Привычка водных сваливать, как только запахнет жареным, его всегда раздражала. Едкое чувство обиды пополам с негодованием безжалостно сдавливало внутренности. Бережно склеенное многократно битое самолюбие снова дало угрожающе глубокую трещину. Вот зачем ему вновь напомнили?!.. Так уж повелось: все демоны вылупляются с маленькими рогами. Гладкие, мягковатые, розоватые, два бугорка украшают голову детеныша, умиляя своим видом даже самых непробиваемых взрослых (умиляться следует, соблюдая дистанцию: мелкие демоны здорово кусаются). Рога крайне много значат для демона, особенно для мужчины, это символ состоятельности, силы, внутренней мощи, и все знают: если сей символ сплоховал, его обладатель неминуемо получит неизлечимый комплекс. Махиро такой комплекс получил в совсем юном возрасте: первая роговая линька, наступавшая обычно на пятилетие, у него попросту не состоялась – младенческие пластины даже не подумали отслоиться, обнажить под собой твердую темнеющую поверхность. Они сошли спустя еще пяток лет, но рога, следуя какому-то только им известному принципу, практически не поменяли форму: остались тупыми, лишь чуть-чуть расширившись возле основания. Тогда стало ясно, что у малыша возможна комолость... С досады младший отпрыск большой семьи орал и катался по полу (упрямые рожки на это не среагировали никак). Зато как настрадался бедный Махиро, когда у всех ребят рога принялись активно расти, заостряться, а он так и продолжал ходить с кругленькими! Другие детеныши, жестокие, наглые вечно норовили задеть несчастного, клевали, дразнили «безрогим». Махиро, злой как черт, после драк вновь и вновь приходил домой в синяках. Совсем скоро он научился нападать первым. Почему годы идут, но рога не меняются, не понимал никто: в роду все щеголяли совершенно нормальными рогами, не повезло разве только кому-то там по бабушкиной линии... но это ж седьмая вода на киселе! Родители показывали малыша лучшим лекарям, те, вдоволь покопавшись в пеньках, рассмотрев их в анфас и в профиль (впрочем, это было по сути одно и то же), руками разводили: не растут, комолый. «Плохая наследственность, возможно, врожденная мутация...» – бормотали сбитые с толку эскулапы. Махиро ночами прорыдал все глаза. Наплевав на уговоры родных, поддержку, искренние советы, демон упрямо не хотел принимать сие как должное, правда, потом, спустя время, все же смирился. Но с тех пор на каждое, пусть даже безвинное замечание касательно рогов – маленьких округлых пенечков, скромно теряющихся в нечесаной черной шевелюре, – реагировал крайне болезненно, отчаянно защищая родные выросты. «Между прочим, крепкие», – не забывал при этом подчеркнуть он. - Тот факт, что ты уникум, еще не значит, что тебе позволено столь непристойно себя вести, – строго произнес незнакомец, заставив Махиро вздрогнуть: он не ослышался? Его действительно назвали не уродливым, а... уникальным? - Я... – растерялся он. - Имя? – сухо вопросил высокий демон, и тут до огненного дошло: на него опять хотят пожаловаться начальству. «Ну и пожалуйста, закладывай, хоть сто порций!» – огрызнулся парень, ничуть не скрывая дерзких мыслей: пускай читает, фиолетово! - Махиро, – бросил он, гордо вздернув нос. - А я Джунджи, – улыбнулся в ответ охранник, окончательно сбивая собеседника с панталыку. «Чего это он представляется?» – пронеслось во взъерошенной голове. - Что? - Джунджи, – ухмылка визави стала еще шире, кажется, мужчина едва держался, чтоб не расхохотаться: уж чересчур забавно выглядел сейчас нахмуренный низкорослый молодой охотник. – Меня так зовут, – пояснил ночной страж, приложив ладонь к сердцу да вежливо поклонившись. – Очень приятно. - Взаимно... – выдавил Махиро. - Мастер дождей к твоим услугам. - Правда? – удивленно присвистнул огненный, наслышанный о столь редкой породе: по слухам, демоны, повелевавшие ливнями, были способны творить настоящие чудеса. – Ты можешь призвать дождь в комнате? - Запросто, – отмахнулся мужчина и, все-таки порывшись в чужих опасениях, хмыкнул: – Не бойся: я хоть и работаю в охране, закладывать никого не собираюсь. - А... - Нет, – он сделал отрицательный жест, прекращая дальнейшие расспросы. – Моя обязанность – следить за порядком, но территория университетских корпусов мне не вверена. Правда, хулиганить все равно скверно. - Просто... - Что стряслось, комолый? – наклонившись, Джунджи бесцеремонно взлохматил Махиро волосы на макушке, аккурат меж рогов – так неожиданно, что нагловатый комок не успел даже искренне возмутиться. – Обидел кто? - Мне... – промямлил малыш, с негодованием понимая, что напряжение достигает апогея, что вот-вот разревется. – Меня... Прохладная ладонь легла на его плечо – и Махиро не выдержал. Вспыльчивый и ранимый, он попросту не мог долго накапливать проблемы в себе, ему нужно было – физически! – хоть кому-то поведать о них, выплеснуть обиду и боль. Неважно кому, первому встречному даже проще! Сорвавшись, парень честно расписал все свои злоключения, наградил местную администрацию вместе с Казуки последней руганью, пригрозил альма-матер, что однажды ни камушка от нее не оставит на пепелище... Джунджи слушал его внимательно, не перебивая, сочувствуя, лишь изредка споря, когда тот совсем уж перегибал палку. Кажется, мелкий огнепоклонник ему импонировал. - Знаешь, я мог бы помочь тебе, – поразмыслив, проговорил охранник, еще раз взвесив все «за» и «против». - Как? Я уже пытался... – опустив голову, Махиро устало потер виски. - Дать рекомендации и попросить, чтобы тебе поменяли соперника, – предложил Джунджи. – У меня связи в деканате, вряд ли кто-то усомнится в правдивости моих слов. Непонимающе проморгавшись, огненный демон уставился на мужчину, не веря своим ушам: неужели не все потеряно? Но старый постулат «ты мне – я тебе», вовремя всплывший в разуме, быстро остудил пыл. - Если соглашусь, чего взамен потребуешь? – прищурился парень. - Мне нравится ход твоих мыслей, – водный хищник довольно ухмыльнулся, на асфальт тут же из ниоткуда упала пара крупных капель в такт высказанным словам. «Мастер дождей, – вспомнил Махиро, впервые воочию наблюдая подобную магию и проникаясь к визави нескрываемым уважением: управление осадками требовало особого таланта, неспроста многие меченые ливнем отдавались в объятья рек и озер, не в силах справиться с упрямой стихией. – Их мало. Как и истинных повелителей теней». Джунджи же, пренебрегая восхищением в глазах низкорослого хищника, задумчиво покрутил на указательном пальце перстень с крупным ультрамариновым камнем. - Правда, не представляю, что с тебя взять, – озвучил свои сомнения. – Ты ведь нераскрытый, обряд не прошел, часть магии спит, – внезапно уголки его губ дрогнули и хитро поползли вверх. – О. Знаю. В качестве платы поделишься со мной частицей Первородного Пламени. Идет? - Идет, – без колебаний кивнул Махиро, пожатием руки скрепляя их внезапную сделку. Джунджи слегка опешил, с недоверием посмотрев на него. - Да уж. В мое время молодежь не была столь сговорчива. - Времена меняются, – огнепоклонник равнодушно пожал плечами. – Я согласен, однако с принципиальным условием, – его низкий красивый голос прозвучал пугающе жестко, – что исполню свою часть уговора исключительно после экзамена. И только если ты действительно отвадишь от меня Зуки. - Как скажешь, – охранник не спорил и, уходя, бросил с улыбкой: – До встречи, комолый Махиро-кун. - До свиданья, Джунджи-сан, – отозвался парень, стараясь не замечать, как приснопамятный эпитет «комолый» задевает расшатанное самолюбие.***
Уже дома, спустя часы после непредвиденного знакомства, собираясь отдохнуть, как следует вылежать бока в теплой постели, Махиро вспоминал их разговор и корил себя за горячность: дернуло же его согласиться! О чем он думал вообще, дурак? Конечно, о возможной надежде отмазаться от Казуки... за такой шанс он многое бы стерпел. Правда, подчиняться кому-либо не значилось в правилах молодого демона, а уж первому встречному – и подавно. Частица Первородного Пламени... Считалось, она с рожденья заложена в каждом представителе горячей стихии, и ежели в семье появлялся огненный демон, гордости родных не было конца. Мифу можно не верить, однако чем тогда объяснить способность рогатых прочих стихий перенимать от пламенных собратьев, с которыми их связывают близкие узы, умение создавать пусть и хилые, но все-таки вспышки? Магия воды, воздуха или земли подобным образом не кочует. Значит, есть в них что-то, в этих шальных... Впрочем, дело не в легендах. Не в странностях, не в магии и не в высоких словах, а, как ни банально, в том, что фразой «поделиться частицей Первородного Пламени» в народе образно намекают на секс. И Махиро как-то не слишком жаждал расплачиваться... «Вряд ли Джунджи стал бы мне врать, – принялся рассуждать молодой хищник, выуживая из потока памяти факт за фактом, – иначе бы не принял условий... Какое чудо, что мне хватило ума их поставить! Хвала Преисподней! Что ж, может, винторогий урод сумеет-таки уломать этих скотов поискать мне другого, более подходящего партнера? Было бы круто! Но... тогда придется отдавать гребаный долг». Демон судорожно сглотнул, почувствовав, как от последней мысли неприятно засосало под ложечкой. Бурная фантазия принялась рисовать устрашающие миниатюры малопристойного содержания: Махиро изрядно наслышался об извращениях водных выродков. Живущие внутренними эмоциями больше, чем кто-либо, умеющие ждать, не чурающиеся лести и лжи, без зазрения совести ворующие чужие силы, всегда кажущиеся спокойными непробиваемые мастера водной стихии знали толк в пытках. Равнодушные мучители. Безжалостные садисты. Исполненные презрения к окружающим, они нередко динамили выпускной, устраивая сговор, потому как не любили эти «публичные игрища», предпочитая выяснять отношения наедине. И выяснять, надо сказать, достаточно страшно. Как ни крути, даже самые громкие вопли огненных, суровые замечания земных или грозные ворчания ветреных не сравнятся с тихим, но ровным обещанием утопить – фактически приговором. Поэтому с мастерами рек да дождей старались лишний раз не ссориться... особенно если тебе повезло уродиться ярким представителем противоположной стихии. Их темпераменты отличались, точно земля и небо; в постели водные слыли предельно утомительными любовниками, невыносимыми, способными своими медленными, сводящими с ума ласками вконец замучить партнера. Их широкие взгляды на секс также не могли не нервировать. Тупо зажать в углу да поглубже трахнуть? – Фу, примитив! Водный устроит целое представление, в финале которого ты, скорее всего, будешь рыдать, судорожно повторяя, какого черта он не трахнул тебя... просто не трахнул – пусть жестко, зато по-быстрому... Извращенцы. Извращенцы даже средь демонов. Сволочи, напрочь похерившие всю эстетику садомазохизма, добившиеся того, чтобы связывания и порка вместо возбуждающих ощущений приносили жертве излом сознания, порабощение, отнюдь не приятную боль под действием зловещей магии утопления... Вежливо-симпатичные изверги. Махиро за глаза именовал их мокрушниками, одним словом отражая оба излюбленных занятия водных демонов: учинить потоп да угробить кого-нибудь. «Душами не корми...» – морщился огнепоклонник. Убивать не из голода, а забавы ради? «Подло», – сплюнет огнепоклонник. «А почему нет?» – хмыкнет порожденье глубин. Джунджи, предложивший ему покувыркаться, наверняка уже задумал нечто подобное, и Махиро совершенно не хотелось испытывать сии «распрекрасные» замыслы на собственной шкуре. Не то чтобы он ломался, но он знал, что не выдержит, при всей его низкой чувствительности – здесь другое, здесь не одна лишь боль, здесь много хуже. Вода. Ненавистная ему вода. Утопление. Полное уничтожение. Всепоглощающий страх... Веки слипались, и за ними на непроницаемо-черном экране он уже видел сырой подвал, где, в лучших традициях, обязательно что-то капает, а из углов тянет замогильным тревожным холодом. Этот холод проникает под кожу, впитывается в нее, разносится по сосудам, по импровизированным трубам, к самому сердцу, дабы сковать его ледяной печатью, погасить пламя... Некуда бежать. Над головой – огромная толща грязной воды, воняющая бензином и сажей. Отчаяние стремительно подступает к горлу. Джунджи, молчаливый садист, обращается с огненным, словно с безвольной куклой: жестоко швыряет на ложе, привязывая руки к изголовью крепкими, точно сальными, путами. Махиро невольно вдыхает влажную обивку, грязную, пыльную, насквозь проеденную сыростью, едва не задыхается, ощущая, как те врезаются в кожу. Ему удается покоситься, приподнять лапу, чтоб посмотреть, что это. Узлы. Лучше бы были цепи – огненному ближе металл, но водные, увы, предпочитают веревки: цепи ржавеют в сырости. «Будешь вести себя хорошо – тебе не будет больно», – холодящий шепот у самого уха Махиро. А затем тут же неминуемо – персональный Ад... Каждый хлесткий удар, рассекая застывший воздух, пронзает распластанное тело пекущей болью: ее не сравнить с ожогами, когда послушное пламя, как верный пес, лижет лицо и ладони хозяина – нет, не сравнить! Это страшная, разрывающая боль, неправильная, отравленная чуждой магией, смертельно опасной для таких, как Махиро. И вместе с нею, с крепкими, безжалостными ударами, вместе с криком приходит понимание: он беспомощен, абсолютно беспомощен в руках своего истязателя... В голове нарастает гул: сперва далекий, неясный, но постепенно все более заметный, навязчивый. Сознание отказывается служить, тело немеет, силы стремительно покидают его, во рту появляется узнаваемый горько-соленый вкус крови. Окружающий мир с хрустом ломается, сжимается в тугой пестрый комок, обугливающийся, будучи сожранным тьмой, приходящей на смену бессилию, отчаянию, слезам: вот и все. Вот и все. Больно – несмотря на всю его хваленую выдержку. Безжалостно. Жестко. Здесь нет удовольствия и выхода тоже нет. И когда в растерзанное тело, наконец, вводят твердое, он уже ничего не чувствует... Вздрогнув, Махиро отогнал подальше нелепые догадки, от которых на сердце становилось поистине муторно. Ну зачем он себя накручивал? Зачем? У него все-таки была отсрочка, позволяющая надеяться, что расплаты удастся избежать... или хотя бы, в крайнем случае, облегчить свою участь. «Может, видя, что я мал ростом, комолый, дурноватый, ненареченный, Джунджи сжалится надо мной и не станет воплощать на мне свои самые смелые мечты? Может, он сделает это по-быстрому?.. Напьюсь, точно напьюсь», – мысли лезли друг на друга, правда, в голове у Махиро уже шумело: сон медленно, но верно увлекал демона в свои сети, рождая рифмы.Всем тем, кто проходит мимо меня: ступайте Своей дорогой, не лезьте в мои дела. Не вмешивайтесь, не впутывайтесь, не обещайте. Спасти меня – бессмысленные слова...
Дальше все нещадно плыло, сминалось в монотонном шорохе волн, листьев, складок одежд, осыпаясь, теряя ритм... «Придумаю что-нибудь», – наконец, выдохнув, сдался хищник, устало закрывая покрасневшие глаза под напором настойчивых грез. И тьма поглотила его.